Петра

Часть 2

Могу себя поздравить. Я теперь не неизвестно кто, а вполне себе курсантка Восточного военно-морского училища ООН. Мне даже красивый документ выдали. Светло-синяя такая книжечка с гербом ООН, где в графе имени значится: Петра; на месте фамилии: «Пётр Великий»; ну а «канмусу 1-го ранга» видимо идет в качестве национальности. Круто. Особенно про первый ранг мне понравилось. Приятно, когда тебя ценят.

А вручал мне этот документ цельный адмирал. Пришел такой в палату, каблуками бряцая. Авантажный — сил нет! Благородная седина, парадный мундир, ордена надраены, адъютанты отутюжены… хоть сейчас на плакат.

Правда, я всю патетику момента обломал. Ибо вместо того, чтобы попищав от восторга, затаить дыхание и, смахнув рукавом пижамы обильные слезы счастья, подписать контракт, взялся нагло его читать. Прямо при адъютантах. Понимаю, что неприлично, но я нынче вроде как девушка ветреная, мне можно.

Вообще-то любой попаданец влегкую выщелкивает «подводные камни» и без труда прозревает хитрые пункты в составленных профессиональными юристами контрактах. А потом этих самых юристов ещё рассаживает по лужам, показывая, что его на мякине не проведешь. Ибо он десять лет менеджером торгового зала отработал, пока они в своих конторах штаны протирали. Но я к такому подвигу был не готов и просто хотел узнать, чего от меня хотят, и что я буду должен. А главное, кем я теперь значусь. А то «канмусу 1-го ранга» звучит, конечно, весьма элитно, но ведь «элитными» бывают и овчарки. И быки-производители.

На деле всё оказалось предельно просто. Я обязан отучиться полтора года в школе, затем принять присягу и отправиться на защиту Человечества. За это меня будут кормить, поить, одевать и даже денег дадут. Причем, если верить Светлову, дадут весьма неплохо, денежное довольствие Девам Флота полагается на уровне каперанга, а то и адмирала. Плюс, всякие надбавки, коэффициенты, премии… В общем, будет на что разные женские штучки покупать (какие именно «штучки» пока не знаю, но все женщины тратят деньги с такой скоростью, что если бы они их хоть вполовину столь же быстро зарабатывали — давно бы коммунизм наступил).

С юридическим статусом ещё проще. Пока учусь — обычный подросток и моим опекуном является Объединенный флот, после присяги же становлюсь военнослужащей и… та-дам!.. автоматом произвожусь в совершеннолетние. То есть, могу жениться, пить пиво, ходить на фильмы «для взрослых» и служить в горячих точках. Очаровательно, правда? То есть никто никаких детей на войну не посылает, воюют совершенно взрослые женщины. А то, что у этих «взрослых» ещё тальк с памперсов не осыпался — дело десятое. Канмусу же, национальная особенность, понимать надо!

Мда, всегда верил в чиновников.

Ладно, черт с ними, деваться всё равно некуда. Вот отучусь хотя бы, определюсь кто я не только де-юре, но и де-факто, там уже будем посмотреть. А то на данный момент документы — единственное светлое пятно, поскольку всё остальное плохо. Женщиной вообще быть плохо (мне один поход в туалет по маленьким делам принёс столько впечатлений), но ещё хуже быть маленькой женщиной. Шестнадцать лет, блин! Тот самый возраст, когда концентрация подростковой дури достигает максимума и хлещет из ушей. В голове толпятся самые дикие мысли, в зад словно шилом тычут, а настроение скачет от черной меланхолии, до бешеной активности. Выцаганил тут у медсестры газету, думал почитать, узнать, что в мире творится. Ага, щаз! В первой же статье наткнулся на фото какой-то звездульки, мгновенно задумался, дошел до мысли, что у меня кроме пижамы ничего нет, и захотелось разреветься. Взахлеб. Полчаса сидел, шмыгал носом над несправедливостью жизни и вспоминал конструкцию японской набедренной повязки. Зачем? Неизвестно.

Тут на свою беду в палату заглянул Светлов (назначенный-таки куратором моей скромной персоны). И, разумеется, я немедленно вывалил на него все свои хотелки, печальки и жалобы.

Ошарашенный мужик сначала попытался было разобраться, чего собственно от него требуется, но быстро взял себя в руки (вот что значит профессионал!) и, старательно демонстрируя оптимизм, заявил, что врачи разрешили мне посещение бассейна.

Я в ответ посмотрел на него, как на инвалида умственного труда (вот только же объяснял, что мне носить нечего!) и мрачно поинтересовался, а в чем, по его мнению, я в этот бассейн пойду?

На что Светлов с довольной улыбкой вручил мне небольшую картонную коробку, раскрашенную настолько ярко, словно в ней китайское печенье хранилось.

В целом, я даже не особо ошибся, разве что вместо хлебобулочных изделий сомнительного качества внутри нашлись не менее сомнительные тряпочки (Синие, в белый горошек, блин!).

Скептически повертев их в руках, я поднял глаза на явно гордящегося своей находчивостью Светлова, фыркнув:

— И с какой стриптизерши вы это сняли?

Гордости в его взгляде разом поубавилось.

— Петра, это обычный купальник, — вздохнул он.

— Модели «потяни за веревочку»?

— Ну… я же не знал твоих размеров, а этот, как мне объяснили, универсальный.

Я ещё более скептически повертел два тряпичных треугольника с пришитыми к ним веревками. Это, как понимаю, трусы. Один спереди, другой сзади, на боках завязываем. И правда, универсально — на любую задницу натянуть можно, лишь бы длины веревок хватило.

Тоскливо вздохнув, с намеком уставился на Светлова и тот, правильно поняв, быстро развернулся на выход, бормоча, что мол, подождет за дверью.

Скинув пижаму, я натянул это универсальное изобретение, завязал, повертелся, разглядывая себя… Ну, что сказать… купальник идиотский, только мужик мог такое притащить. Треугольники, которые по идее должны эротично обтягивать, с моими объемами разве что на ветру не хлопали, завязки свисали едва ли не до колена… В общем, на пляж в ЭТОМ я бы ни за что не пошел! Но поплавать хотелось до «не могу», так что аж кожа чесалась, а Светлов клятвенно заверял, что в бассейне никого не будет.

Решено, идем. Только банный халат накину, а то вдруг по дороге какой пожилой пациент встретится, увидит меня в купальнике… доказывай потом, что ты в его инфаркте не виноват.

***

Мда, жизнь всё страньше и страньше, — как говаривала Алиса, слезая с кактуса. Оказывается с водой у меня нынче отношения сложные и не совсем понятные.

Сначала я, приготовившись было щучкой спрыгнуть в бассейн, внезапно понял, что нырять не хочу категорически. Вот не хочу и всё. Поплавать хочу, а под воду нет. Минуты две непонимающе топтался на бортике, потом, плюнул и спустился в бассейн по лестнице. Точнее, попытался.

Ибо тут же выяснилось, что вода нынче пошла какая-то странная. Стоило мне только спуститься по колено в бассейн, как меня со страшной силой начало выталкивать на поверхность, словно я на батут наступил. В итоге, не удержав равновесие, я с писком плюхнулся на пятую точку. Да так и остался сидеть, хлопая глазами.

Картина маслом: по бортику мечется испуганный Светлов, вопрошая: «Что случилось?», а я как дурак сижу на воде, хотя глубины подо мной метра два.

На всякий случай, похлопал по поверхности ладошкой — вода, как вода. Мокрая, теплая. Для эксперимента погрузил руку на десяток сантиметров — спокойно входит. А если ещё глубже? Тоже спокойно. А ещё? В общем, доэкспериментировался — перегнувшись на бок, потерял равновесие и на этот раз ушел под воду, словно топор. Перепугался до чертиков.

Вынырнув или точнее выбравшись на поверхность, кое-как успокоился сам, успокоил Светлова, явно собравшегося прыгать, меня спасать, и снова взялся за эксперименты, выяснив в итоге, что плавучесть у меня нынче строго положительная. В смысле, пока лежу (хоть на спине, хоть на животе) — плаваю. Стоит повернуться на бок — тут же тону. Ещё могу на воде стоять, но тут равновесие фиг удержишь — ощущение, словно в коньках на надувной шар забрался.

Ладно, черт с этим, потом ещё поэкспериментирую. А сейчас… плавание!!!

Перевернувшись на живот, я, растягивая удовольствие, сделал пару неспешных гребков и… протаранил головой противоположный бортик. Ладно хоть не сильно, — успел в последний момент затормозить, судорожно бултыхая руками-ногами. Отделался, считай, легким испугом. А что плитка облицовочная треснула, так она наверняка бракованная была!

Сдав назад, я уселся на воде и, растерянно потирая лобешник (ну вот, шишка будет), завертел головой. Нихрена ж себе, в два гребка пролететь двадцатиметровый бассейн!

— Хм, Петра, ты… — начал Светлов, неуверенно помахивая рукой, куда-то в мою сторону.

Непонимающе нахмурившись, я опустил взгляд на грудь… Ну да, конечно, на такой скорости купальник с меня просто снесло, так что сижу я во всей красе, а этот… куратор, на меня таращится.

Пришлось даже немножко повизжать, чтобы он наконец сообразил, что пялиться на голую девочку, которая, матерясь сквозь зубы, вылавливает в бассейне дурацкие тряпочки не есть комильфо.

Искупался, короче.

***

Я гневно шлепал тапочками по коридору, демонстративно не глядя на шагающего рядом с виноватым видом Светлова.

Куратор называется! Наобещал с три короба: «бассейн, поплаваешь…», на деле же подсунул дурацкий купальник, затащил в какой-то тазик… А ещё офицер!

— Знаешь, Петра, а ведь тебе полагаются подъемные, — словно бы между прочим заметил Светлов.

Головы я, разумеется, не повернул (вот ещё!), но уши навострил. И даже шаг чуть замедлил. Был такой пункт в контракте, помню. Вот только самостоятельно распоряжаться этими деньгами я не могу, ибо несовершеннолетняя.

Уловивший мой интерес Светлов воодушевился.

— Вообще-то обычно их переводят на школьный счет, но я могу договориться, чтобы тебе их сразу начислили на карточку.

— Хм…

— Прогулки тебе тоже скоро разрешат, съездим в город, и ты сама выберешь себе купальник.

Искуси-итель. Уже взявшись за ручку двери, я бросил на него ехидный взгляд, поинтересовавшись:

— Евгений Викторович, вы давно женаты?

— Семнадцать лет, — на автомате ответил он, но тут же спохватился: — Стой, а откуда ты…?

— Пф! — гордо задрав нос и всем видом показывая, что на глупые вопросы не отвечаю, я быстро скользнул в палату.

Тоже мне, конспиратор, типа кольцо снял, так и не узнает никто. Опыт-то за версту чувствуется.