Петра

Часть 31

Нет, всё же с клубом нам повезло. Однозначно. Собственная душевая — это круто. Никто не подгоняет, не стоит над душой, ворча: «Ну, ты там долго ещё?»… Красота.

Вдоволь наплескавшись, я закутался в банный халат и развалился на диване, лениво размышляя, чем бы заняться?

Идти на ужин? Сейчас? Угу, всё равно, что заявиться под конец праздника, чтобы объедки со стола собрать. Нафиг такое счастье. Тем более у меня в сейфе литр метанола заныкан и четыре баллончика с углекислотой. Можно «адмиральского» замутить, коробку шоколадных конфет распечатать… До вечерней поверки времени вагон, так что поваляться в своё удовольствие, книжку почитать.

Вскочив на ноги, я решительно двинулся к лестнице, но не успел пройти и метра, как лежавший на столике мобильник задребезжал, запрыгал, зазвенел, настойчиво сообщая, что кто-то жаждет со мной пообщаться.

Беззвучно выдохнув пару выражений из русского-командного, я всё же сгрёб надрывающийся агрегат, бесстрастно отрапортовав:

— Курсант «Пётр Великий» на связи.

— Курсант, почему вы не в расположении? — загудел в трубке недовольный голос мастер-сержанта.

Поборов секундное желание приложить мобильником об стол, я столь же бесстрастно отчеканил:

— Виновата, сэр, навожу порядок в закреплённом за моей эскадрой помещении.

— Хм… ПХД на сегодня отменён, — буркнул инструктор.

— Так точно, сэр. Но раз меня освободили от посещения культурно-массового мероприятия, решила провести парко-хозяйственный день собственными силами. Чтобы не нарушать установленный командованием порядок. Сэр.

В трубке раздражённо заворчали… потом задумались… потом явно с кем-то посовещались (я лишь уловил невнятное «так даже лучше»)… наконец, огорошили приказом: «Привести себя в порядок и быть готовым сопровождать гостей».

Мысленно взвыв «Шо, опять?!», я раздражённо уточнил:

— Сэр, а нельзя ли столь важную миссию поручить кому-нибудь более ответственному?

— Это приказ, курсант, — рыкнул в ответ инструктор. — Вам ясно?

— Так точно… сэр, — процедил я сквозь зубы и, мрачно посмотрев на отключившийся мобильник, устало чертыхнулся. Вашу ж машу, этот день закончится сегодня или нет?!

***

Нет, всё же удача любит умных! Шагающий по освещённой фонарями дорожке ЛиЧон с любопытством оглядывался по сторонам, самодовольно усмехаясь. Мозги надо иметь, мозги! Тогда не придётся сидеть на унылой церемонии, среди местного начальства, и появится шанс познакомиться с настоящей канмусу.

А то расскажи кому — засмеют. Целый день в этой школе, а здешних девчонок только со сцены и видели. Ну разве что недотёпе Хёну повезло. Подумать только — девчонка сама к этому лопуху подошла, а тот даже познакомиться толком не смог. Поди, как обычно — краснел, потел и заикался, фрик консольный.

Двигавшийся впереди здоровенный морпех свернул направо и одновременно его напарник, шедший чуть позади, басовито прогудел:

— Направо, сэр, не отставайте.

— Да, конечно, господин капрал, — торопливо закивал ЛиЧон, с уважительной опаской косясь на сопровождающих.

Охрана в этой школе впечатляющая — настоящие Халки из «Мстителей». Таким даже оружия не надо, голыми руками любого врага разорвут. Вот только как бы от них избавиться? Он же не для того всё это затеял, чтобы просто благодарность от лица агентства выразить! Но назначать свидание при таких «няньках»… Разве что телефончик взять, а уже потом позвонить, пригласить в кафе… ещё куда-нибудь. Увольнительные здешним девчонкам дают — он точно выяснил — а их группа ещё две недели в Японии на промоушене будет. Да, так он и поступит! Надо только приличное кафе рядом с лав-отелем найти, чтобы время не тратить.

За размышлениями, как бы половчее всё это провернуть — понятно, что никакая девчонка не откажется сходить на свидание с айдолом из самой популярной группы, но вот выкроить время в расписании концертов и шоу будет очень непросто — он даже не заметил, как пришли.

Странный какой-то дом. Это склад что ли? Или гараж?

Но тут двигавшийся впереди морпех шагнул в сторону и ЛиЧон невольно застыл, восхищено вытаращившись на стоявшую в дверях девушку.

Вот это красотка! Стройная, длинноногая, с потрясной фигуркой… Мордашка европейская, глазки серые, бровки вразлёт, губки без малейшего следа помады, но ей это даже идёт. А как в форме смотрится! Да-а, недаром у Хёна крышу снесло. Интересно, сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?

Спохватившись, он выдал самую ослепительную из своих улыбок, старательно отрепетированную для поклонниц и фотосессий, после чего с поклоном протянул подарок — подписанный всей группой постер и фирменный CD-диск с записью последнего концерта. Стопроцентный эксклюзив, между прочим, этот диск ещё даже в продажу не поступил.

Переступив с ноги на ногу, я растерянно перевёл взгляд с лыбящегося корейца на украшенную размашистыми подписями афишу и коробочку с CD.

Это что вообще? В смысле, на кой хрен… А, подарок… Вот же бесполезное существо, лучше бы пирожных прихватил.

Мысленно вздохнув и кое-как выдавив из себя благодарную улыбку, я сгрёб подношение, закинув на полку в прихожей (детёнышам потом отдам, может пригодится), опустил дверь. Ну в самом деле, не в клуб же мне эту экскурсию тащить. Наследят, натопчут, всюду носы совать начнут. Нафиг такое счастье.

Машинально отряхнув ладони, повертел головой, озадачился. Странно, эти корейские певцы ртом даже на сцену меньше, чем впятером не вылазят, а тут один радостно зубами светит…

— И где остальные?

— Они там остались, — самодовольно лыбившийся парень махнул рукой куда-то в сторону административного здания. Причём сделал это с таким видом, словно они там насмерть рубились, и он всех прикопал.

— Хм? — я чуть недоверчиво вскинул бровки.

— Ваши начальники разрешили только одному и обязательно с сопровождающими, — уточнил пацан. — А я же лидер.

— Чей? — не понял я.

— Что «чей»? — теперь уже пацан непонимающе захлопал глазами.

— Лидер чей?

— Э-ээ… — кореец явно растерялся. — Ты что, меня не узнала?

— А должна? — искренне удивился я.

— Я — ЛиЧон!

— И что?

— Ну как же… Я лидер и главный танцор «North Street Boys».

Беззвучно хмыкнув, я смерил этого лидера скептическим взглядом — типичный такой корейский звездюк — молодой, смазливый, попугайски разодетый… Ладно хоть косметику смыл. Кстати, по-английски шпарит, как на родном. Впрочем, это как раз неудивительно, раз по всему миру с песнями мотается.

— Господин ЛиЧон… — официальным тоном затянул я, но пацан тут же перебил.

— Слушай, давай на «ты»!

Надо же, какой резвый.

— Ладно, — равнодушно пожав плечами, я в свою очередь представился: — Петра.

— А ты канмусу какого корабля? — поинтересовался пацан жадно.

— «Пётр Великий», — ответил я, решив не объяснять, насколько глупо звучит его вопрос, потому что канмусу и есть корабль. Смысл?

Пацан старательно наморщил лоб, что-то соображая…

— Это американский?

— Русский.

— Так ты русская?!

— Да.

— Круто!

— Сама в восторге.

Покосившись на отошедших в сторонку комендачей, я задумался.

И куда мне это чудо вести? По дорожкам прогуляться? Вечер, фонари, звёзды скоро покажутся… р-романтика, ёпт.

Переведя взгляд на пацана, поинтересовался:

— И что ты хотел у нас посмотреть?

— Да всё равно, — отмахнулся тот, заговорщицки понижая голос. — Если честно, то я просто сбежал. Надоели эти пресс-конференции с фотосессиями.

— Понятно.

Вот теперь действительно понятно. Я-то гадал, какого чёрта этого корейца ко мне отправили, вместо того, чтобы меня самого в административный корпус вызвать. А оно вон чего, оказывается, там сейчас куча журналюг с репортёрами бродит. Которым канмус предпочитают лишний раз не показывать, дабы людей не будоражить. Людей ведь должна волновать лишь правильная, одобренная всем цивилизованным миром повестка дня — права трансгендеров там, изменение климата, русские хакеры… А не молодые девчонки, что месяцами торчат в морях, чтобы эти люди могли вкусно кушать и сладко спать.

Печально вздохнув — вот почему бы этому конкретному корейцу тоже за трансгендеров не побороться, вместо того, чтобы мне на мозги капать — я мотнул головой:

— Тогда пошли к морю. Пока девчонки на ужине, можно спокойно побродить.

— А ты почему не на ужине? — поинтересовался пацан.

— Наряд отрабатывала, — пожал я плечами.

— А-аа… — пацан понимающе покивал, с гордостью добавив: — Я в следующем году тоже в армию пойду!

Поперхнувшись, я старательно промолчал. Ну, ладно, повод для гордости у него есть. В Корее и раньше от службы в армии не бегали, а сейчас туда вообще конкурс. Так что молодец. Будет служить. Тоже. Как мы.

Парень, так и не дождавшись от меня никакой реакции (видимо полагалось восторженно ахнуть), чуть обиженно добавил:

— В морскую пехоту!

— Хм… — я невольно оглянулся на топающих за нами комендачей, смерил их взглядом, затем посмотрел на пацана… Как говорил почтальон Печкин: «Таких, как вы, на шапку троих надо».

Пацан, так же оглянувшись, резко помрачнел, скривился и забурчал себе под нос что-то на корейском.

Я лишь беззвучно хмыкнул. Вообще-то главная черта этих кинг-конгов, что за нами топают, вовсе не рост богатырский, а запредельная психологическая устойчивость с изрядной долей морально-волевых. Другие у нас в Школе не приживаются. Но объяснять эти нюансы… да пусть страдает своими комплексами азиатскими, мачо звездатый. Судя по его кислой мине, там не только у японцев всё большое… в комиксах с мультиками.

Искоса взглянув на девчонку, ЛиЧон снова чертыхнулся, досадуя. Что, у местного начальства других охранников не нашлось? Приставили горилл поперёк себя шире. Такая «подсечка» из-за них сорвалась! Обычно стоит только про морскую пехоту упомянуть, так девчонки сами из трусов выпрыгивают, а тут… О, идея, все девчонки обожают фоткаться!

— Слушай, у тебя же мобильник с собой? — поинтересовался он, выдавая очередную отрепетированную улыбку. — А то у нас отобрали, сказали, что нельзя.

Девчонка молча похлопала себя по внутреннему карману.

— Класс! — обрадовался он. — Сфоткай, а? Я тебе потом позвоню и…

— Это вряд ли, — хмыкнула девчонка.

— Почему? — возмутился он. — Думаешь забуду?

В ответ его наградили каким-то устало-насмешливым взглядом, пояснив:

— Здесь сотового покрытия нет, у Школы своя сеть, без выхода на городскую.

ЛиЧон даже растерялся.

— Так что, получается, тебе позвонить нельзя?

— Почему нельзя? — удивилась девчонка. — Можно. Звонишь на КПП, рассказываешь кто ты и зачем, там тебя выслушают и переключат на дежурного, которому объяснишь причину звонка. — Тут она на мгновение задумалась. — Ну, например, что ты мой жених, находишься на смертном одре, и хочешь попрощаться. Тогда меня вызовут к телефону. Если я не в море, конечно.

— Э-ээ… — ЛиЧон озадаченно прикусил губу, — ты серьёзно?

— Я похожа на комика? — холодно взглянула на него девчонка.

— Нет-нет, просто… — от этого взгляда ему стало как-то неуютно. — По-другому никак, что ли?

— Никак.

Чушь какая-то! Почему нельзя то? Даже тем, кто в армии, звонить можно — он точно узнавал — а здесь вообще школа. Пусть вроде как военная, но школа же, не монастырь!

В молчании они дошли до набережной, ограждённой широким каменным парапетом, сразу за которым простиралась водная гладь бухты.

Облокотившись на выветренный камень, ЛиЧон благодушно улыбнулся:

— Люблю море. А ты?

Подпрыгнув, девчонка уселась на парапет, одёрнула юбку… и посмотрела на него, как на идиота.

— Канмусу не могут жить без моря, при чём тут любовь?

— Что, совсем? — озадачился он.

— Совсем. — Она закинула руки за голову, потянувшись всем телом, словно кошка. — Это общеизвестный факт.

— Хм… — ЛиЧон с некоторым трудом отвёл взгляд от её стройных ножек, которые короткая юбка не столько скрывала, сколько подчёркивала, оценивающе прошёлся по фигурке… Нет, грудь всё же маловата. Зато талию двумя пальцами обхватить можно и ножки — полный отпад. А глазища… огромные, серо-серебристые, завораживающие. Точно красотка. Парни узнают, обзавидуются. Вот только как бы поближе с ней познакомиться?

— Жаль, что позвонить нельзя, — протянул он, старательно изображая равнодушие.

— Кому как, — откликнулась девчонка.

ЛиЧон невольно нахмурился. Судя по тону, она безразличие как раз не изображала.

— А я тебя на концерт хотел пригласить, — выложил он козырь.

— Зачем? — покосилась она в ответ.

— Ну как зачем?! Ты же жалеешь, что на нашем концерте не была?

— Нет.

— Почему?!

Девчонка глубоко вздохнула, склонила голову к плечу, наградив его изучающим взглядом…

— Ты уверен, что хочешь услышать ответ?

— Конечно!

— Меня мало интересует картон вторичной переработки.

— Какой картон? — не понял он.

— Корейский, — фыркнула девчонка. — Ваш к-поп — это калька с западной поп-культуры.

— Да почему картон-то?!

— Потому что вы одинаковые, — девчонка пожала плечами. — Как под копирку. Одинаково поёте, одинаково выглядите, одинаково пляшете…

— Мы танцуем! — возмутился он.

— Это в балете танцуют, — хмыкнула девчонка снисходительно. — А потому на пенсию в тридцать пять выходят. Вы же просто под музыку на сцене дёргаетесь.

— Да ты… ты ничего не понимаешь! — раздражённо махнул он рукой. — И на нашем концерте не была! Знаешь, как нас тут принимали!

Девчонка насмешливо фыркнула, отвернувшись.

— Что, не веришь? — он придвинулся, прожигая её гневным взглядом.

— Ну почему… — пожала она плечами, — верю.

— А чего тогда усмехаешься?

— Ты уверен, что хочешь услышать ответ?

— Да!

— Оглянись.

ЛиЧон машинально завертел головой, осматривая пустой пляж, ухоженные деревья, аккуратные домики…

— Не туда смотришь, — девчонка поморщилась. — Три румба правее.

— Чего?

— О, боги морские… вон там, за декоративной изгородью, — ткнула она пальчиком.

— А, вижу — стена.

— Теперь туда посмотри.

— Тоже стена. И что?

— А то, что здесь со всех сторон стена. И три сотни девчонок. У которых ни дискотек, ни мальчиков, ни шопинга с кафешками. Всех развлечений — лишь спортивные мероприятия по выходным. Так что вы могли даже рот не открывать, а просто на сцену выйти и постоять пару минут. Все бы от счастья пищали, лифчиками размахивая.

ЛиЧон прикусил губу, досадливо сопя. Да что она вообще в эстраде понимает?!

— Ты просто русская! — осенило его.

— И что? — девчонка удивлённо вскинула брови.

— У вас корейцев не любят и…

Девчонка рассмеялась. Звонко, заливисто, от души.

ЛиЧон стиснул зубы, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить этой наглой соплюшке хороший такой подзатыльник. Чтобы старшим не дерзила и вела себя прилично. Увы, из-за сопящих за спиной горилл-охранников, об этом оставалось только мечтать.

Отсмеявшись, девчонка помотала головой:

— Ох, насмешил.

— Что, скажешь не так?

Ещё раз хихикнув, девчонка фыркнула:

— Один из самых известных в России музыкантов Виктор Цой. Кореец по отцу.

— Айдол?

— Нет, музыкант. Певец и композитор.

— Это одно и то же!

— Да ну? — девчонка насмешливо сощурилась. — Если завтра вас всех заменят, что с группой будет?

— Как это заменят?!

— Ну вот так. Агентство решит, что состав обновить надо и заменит вас на других… айдолов.

— С чего вдруг решит? — возмутился ЛиЧон. — У нас фанаты и…

— Это у группы фанаты, — безжалостно отрезала девчонка. — Ты не ответил на вопрос.

— Да никогда так не делают! Весь состав менять — чушь это!

— Ладно, пусть не всех сразу. Сегодня одного, завтра другого, послезавтра третьего… С группой-то что будет?

ЛиЧон стиснул зубы, отвернувшись. Могут ли в группе поменять исполнителей? Всех сразу — конечно нет! Фанаты начнут уходить, продажи упадут, концерты сорвутся… Но, если по одному… Контракт с агентством кончится, и привет. Проводы устроят, цветов сунут, и гуляй, а на твоё место новичка.

Наблюдавшая за ним девчонка кивнула.

— Вот-вот. Кавалергарда век недолог. Потому что группа — это раскрученный бренд, в который деньги вложены. А вы лишь визуальное оформление, которое бренду должно соответствовать. Чтобы девочки-фанатки пищали и денежку несли. Тем более айдола заменить несложно, вас же в агентстве конвейерным методом дрессируют, по одному шаблону.

— А что, в России не так? — зло вскинул подбородок ЛиЧон.

— Да нет, всё точно так же, — девчонка равнодушно дёрнула плечом. — Попса везде одинаковая — есть раскрученный бренд и в нём лишь мордашки меняют до полного исчерпания темы.

— Тогда к чему вообще этот разговор, если всё одинаковое? — всё ещё злясь, засопел ЛиЧон.

— Разговор ты начал, — спокойно указала девчонка. — Я же тебя сразу спросила: уверен, что хочешь услышать ответ? Ну вот, ты его услышал.

— Я тебя про твоего Цоя спросил! — вскинулся ЛиЧон. — Вот где он выступает?

— Нигде не выступает, — ответила девчонка всё так же спокойно. — Он в автокатастрофе погиб, в 1990-м году.

— Так это сколько лет прошло!

— Много. Вот только его песни до сих пор во дворах пацаны под гитару поют. И на стенах «Цой жив!» пишут. Ну, а кто поспособней, каверы пилят, на другие языки переводят…

— Что, даже на английский? — хмыкнул ЛиЧон саркастично.

— Даже на корейский, — в тон ему хмыкнула девчонка.

— Врёшь! Я ни разу про него не слышал.

Девчонка извлекла из кармашка мобильник, пару секунд потыкала пальчиком в экран, запуская проигрыватель, протянула ему.

— Это «Группа крови». Мне понравилось, как на корейском звучит, поэтому сохранила (1).

Взяв гаджет, ЛиЧон с невольным любопытством прислушался. Гитара, ритм барабана… проигрыш запоминающийся, но ничего прям такого особенного. Голос женский, неплохо поставленный, но тоже ничего выдающегося. Да и текстовка несложная.

Группа крови — на рукаве

Мой порядковый номер — на рукаве

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне

Не остаться в этой траве…

С демонстративным безразличием пожав плечами, он вернул мобильник:

— Обычный рок, нашла чего слушать. Что в нём такого?

— Такого… — С минуту помолчав, девчонка спрыгнула с парапета, мотнув головой. — Пойдём, покажу кое-что. Здесь недалеко.

— Мэм, почти стемнело, — внезапно прогудел один из охранников.

Девчонка на мгновение остановилась, бесстрастно заметив:

— Мы ненадолго, капрал.

— Кхм… — помявшись, охранник отступил. — Как скажете, мэм.

Попетляв минут пять по дорожкам они вышли на выдающийся в море уступ с выровненной площадкой, посреди которой возвышался огромный камень.

Недоумённо оглянувшись на молчаливо замершую девчонку, ЛиЧон обошёл камень по кругу, обнаружив на обращённой в море стороне плиту. Грубый, словно автогеном вырезанный лист металла в десяток сантиметров толщиной, под которым трепетал язычок пламени.

— Подожди, это что, памятник? — сообразил он, с трудом разбирая выбитые на металле надписи. Никаких украшений, дат, эпитафий… просто: имена и фамилии.

— Да, — кивнула девчонка. — Здесь те, кто навсегда ушёл в море.

— А почему так… так… — ЛиЧон растерянно умолк, подбирая слова.

— Просто? — подсказала девчонка.

— Ну да. Это же даже не гранит, да и видно его только оттуда, — махнул он в сторону моря.

— Потому что это наш памятник, — ответила девчонка. — Сюда не водят делегации, не приносят цветы, не устраивают торжества… Это людям нужны венки, обряды и церемонии. Для них это важно.

— Что значит «для них»?! — ошарашенно распахнул глаза ЛиЧон. — А вы что, не люди, что ли?

— Нет, — качнула головой девчонка. — Мы тоже можем плакать, смеяться, ненавидеть, любить… Точно так же, как люди. Вот только поводы у нас не всегда совпадают. То, что у людей вызывает ужас, нам зачастую просто безразлично, а то, над чем люди лишь пренебрежительно посмеются, для нас важно и значимо.

— И это, — он недоверчиво указал на памятник, — для вас, что, неважно?

Девчонка помолчала, словно раздумывая, отвечать или нет…

— Когда корабль спускают на воду — это всегда праздник. Оркестр, транспаранты, бравурные речи, непременная бутылка шампанского… А вот хоронят его просто, без салютов и почётного караула. Обычные работяги в грязных спецовках, матерясь и зевая, выдирают из нутра всё ценное, а корпус пилят на металл и отправляют в переплавку.

— Но… но вы же не железные! — возмутился ЛиЧон.

— А значит, надо поставить огромный монумент с почётным караулом? — вздёрнула бровь девчонка.

— Да!

— Зачем?

— Как зачем! Чтобы люди…

— Вот именно… «чтобы люди». Ты требуешь памятник для людей. Нам это не нужно.

— Но почему?!

— Потому что канмусу не умирают.

ЛиЧон окончательно растерялся. Что значит «не умирают»? Зачем тогда эта плита?

— А чьи тогда имена здесь? — указал он на камень.

— Тех, кого больше нет, — спокойно объяснила девчонка. — Когда-нибудь тут появится и моё. А потом в медцентре ООН откроет глаза другая девочка. И будет удивлённо рассматривать нашивку «Пётр Великий» у себя на пижаме.