Петра

Часть 9

Школа. Ну, что сказать… Возьмите сотню девочек от тринадцати до восемнадцати, заприте их на ограниченном пространстве, лишив мальчиков, дискотек и леденцов на палочке… А затем ужаснитесь. Поскольку выйдет очень слабое подобие Школы.

В отличие от людей, все канмусу с «рождения» четко делятся на ранги, так что армейская дедовщина с её «духами», «черепами» и прочими «деда́ми» нервно курит.

За «духов» у нас выступали эсминцы, которые шуршали по всем бытовым делам. По крайней мере, даже тяжелые крейсера в ту же прачечную заглядывали раз в месяц. А линкоры, по-моему, вообще не знали, где она находится.

То есть, линкор просто тормозила первую попавшуюся эсминку-первокурсницу и спокойно вручала ей пакет со своим грязным бельём, небрежно бросив: «Как постираешь, в кубрик занесешь».

Правда, с второкурсницей этот трюк уже срабатывал далеко не всегда, поскольку в ответ могли нагло послать в сумрак, а попытка вправить мозги охамевшей малявке грозила вежливым разговором с её флагманом.

Ах, да, ещё у канмусу, чем выше ранг, тем хуже характер. Если эсминцы в большинстве милые и дружелюбные, то уже легкие крейсера — особы довольно колючие. Про тяжелые и говорить нечего, эти — бесконечная головная боль школьного начальства, ибо понтов, как у линкора, а моторчик в заднице, как у эсминца. Линкоры же… с одной стороны довольно спокойны и флегматичны, а с другой, дрессировке не поддаются в принципе, и людей, за исключением своих инструкторов и начальника Школы, в буй не ставят. То есть, если всё же начинают чудить, то вправить им мозги — задача нетривиальная.

Ну и отдельно флагманы, будущие командиры эскадр. Опора правопорядка. Собственно, Школой правят именно они, что бы там инструктора себе ни думали. Хотя, инструктора и не думают. Просто за косяк подчинённых мылят холку флагману, а дальше срабатывает эффект рычага — когда наверху грозят пальцем, а внизу сносит головы.

Мда. Наверное, людям кажется, что у нас тут то ли зона, то ли дурдом. Второе, впрочем, не так уж и далеко от истины. Но на самом деле куда спокойней, чем в обычной строевой части, где пришедшие с гражданки «короли дворов» крутизну свою демонстрируют, пока в дисбат не загремят. Те же линкоры… они, конечно, задолбывают своими «правилами», а всю бытовуху сваливают на эсминок, но им и в голову не придёт строить мелких в «дембельский поезд» или прессовать приказом: «родить конфету за десять секунд». Хотя за нарушение «традиций» наехать могут, это у них святое.

Я на собственном опыте убедился.

Оказывается, на первом курсе нельзя носить волосы ниже плеч. Типа, не по сроку это, «килькам» не положено. Вот ко мне и подвалила троица линкоров, во главе с «Фусо». Акселератки, блин, на полголовы выше меня каждая.

Зря они это. Пока я переводил на английский адрес, куда им стоит проследовать с их «традициями», у моего тела сработал рефлекс выросшей в детдоме сироты. Короче, сам не понял, как табуретка в руках очутилась.

Ничего страшного вообще-то, канмусу не только сильные, но и крепкие, иначе сами себе бы руки-ноги ломали. Так что для Фусо всё закончилось ссадиной на лбу, а для меня тремя сутками гауптвахты за порчу мебели (табуретка разлетелась в щепки с первого же удара).

***

Теперь вот, сижу за решеткой, в темнице сырой…

Ну, ладно, не в сырой и не темнице, но всё же за решеткой, самой натуральной. На губе, вместо дверей камер, решетка с прутьями в мой кулачок толщиной.

О, вечерняя проверка. Спрыгнув с нар (а фигли, если камера, значит никаких кроватей, только нары!), бегу к двери, вытягиваюсь по стойке «смирно».

Начальник гауптвахты чуть удивленно останавливается напротив.

Тянусь ещё сильнее, докладываю:

— Курсант Петра, тяжелый крейсер «Пётр Великий», арестована приказом начальника курса за порчу казенного имущества. Жалоб и заявлений не имею!

— Э-ээ… заявлений?

Поедаю опешившее начальство глазами.

— Сэр, так точно, сэр!

Начальник механически кивает, идет дальше, одновременно выворачивая голову, словно желая убедиться, что ему не померещилось.

Я, навострив уши, старательно прислушиваюсь.

— Курсант Линда, легкий крейсер «Линдер», арестована за опоздание на вечернюю поверку, — испуганно звенит из соседней камеры девчоночий голосок.

Начальник от неожиданности едва не подпрыгивает.

Довольно улыбнувшись, возвращаюсь на койку.

***

Взгляд у школьного психолога уже откровенно усталый. Нет, так-то она тетка неплохая, но психологов я просто не люблю. Превентивно.

— Петра… зачем было пугать однокурсниц?

Старательно хлопаю глазами:

— Кого, мэм?

— Девочек, что с тобой на гауптвахте находились.

Пф! Никого я не пугал. Подумаешь, процитировал мелким статьи Дисциплинарного устава, а потом про дисбат рассказал, в красках и подробностях. Куда отправляют тех, кто на губе плохо сидит.

— Мэм, так как изучение Дисциплинарного устава входит в обязательный курс подготовки, я решила провести внеклассное занятие.

— А… — психолог, потерев переносицу, достает из портфеля заточенную с одного края металлическую миску. — Скажи, зачем тебе понадобилась эта тарелка?

— Это не тарелка, это шлюмка, наглядное пособие.

— Пособие? И что ей делают?

— Шлюмкой? — Недоверчиво склонив голову, всем своим видом демонстрирую удивление. Мол, как можно взрослому человеку не знать столь элементарных вещей?!

— Да, шлюмка. Зачем она?

— Ей же бреются!

— Бреются тарелками?! Где?!

— На зоне.

Психолог пару минут рассматривает меня изучающим взглядом, затем, поставив локти на стол, опускает подбородок на скрещенные пальцы.

— Петра… дисбата в Объединенном флоте нет. Но есть специальная школа «Чукотка», где круглый год холодно и скучно. Поэтому давай обойдемся без таких вот… — легкий кивок на тарелку, — наглядных пособий.

Вытянувшись по стойке «смирно», чеканю:

— Есть, мэм, без таких наглядных пособий.

Пф! Ну и ходите необразованные.

***

Начальник училища остановился у окна, задумчиво потирая подбородок.

— То есть, она адекватна?

— Более чем, — устало пожала плечами психолог. — Она просто хулиганит.

— Ничего себе, хулиганит! — возмущенно всплеснул руками зам по учебной части. — Даже не попыталась как-то разрешить конфликт или… не знаю.

Он обвел взглядом остальных преподавателей, словно в поисках поддержки.

— Это же ненормально, вот так сразу хвататься за табуретку!

— Сэр, разрешите, я могу объяснить, — поднял голову преподаватель тактики.

— Говорите, Лоуренс.

— Спасибо, сэр. Видите ли, «Пётр Великий» не корабль линии, это корабль одного удара, рассчитанный на мгновенное уничтожение противника. Соответственно, Петра на подсознательном уровне стремится максимально сократить время конфликта.

— Не совсем понимаю… — нахмурился зам по учебной.

Тактик вздохнул.

— Она просто не умеет драться, она умеет лишь убивать.