Петра

Часть (интерлюдия III)

Дно океана — извечная тьма, чудовищное давление и холод. Место, которое никогда не видело солнечного света, место, казалось бы самой природой не приспособленное для жизни. Но именно здесь вырос прекрасный цветок.

Вцепившийся в занесенные песком останки авианосца, он ломал паутиной корней проржавевшие переборки, вытягивая из них не только металл, но и чувства людей, оставшихся в ушедшем на дно корабле навсегда. Последние вздохи захлебнувшихся в заливаемых водой отсеках; невыносимую боль заживо сгоревших в яростном пламени авиационного бензина; отчаяние истекших кровью на полу изрешечённых осколками боевых постов… Впитывая этот жуткий коктейль, цветок рос, наливался силой, пока не пришла пора и угольно-чёрные лепестки не раскрылись, обнажая содержимое.

В глубине распустившегося бутона спал… ребенок. Девочка. Её можно было бы принять за обычную девчушку лет двенадцати, если бы не молочно-белая кожа и не выглядывающие из-под белоснежных волос рожки в виде четырёхгранных пирамидок из чёрного металла.

Почувствовав течение воды, девочка проснулась, сладко зевнула, продемонстрировав нечеловечески острые зубки, и, распахнув глаза, в глубине которых плясало багрово-алое пламя, озадаченно огляделась.

— Хоп-по?

Словно в ответ на её зов из сгустившейся тьмы выплыла тварь, больше всего похожая на ожившее воплощение ночного кошмара — будто бы неведомый хирург взял тело акулы-людоеда, безжалостно искромсал, попытавшись вылепить из него человека, но на полдороге охладел к своей затее. Чудовище подплыло вплотную, протягивая к девочке перевитую вздувшимися мышцами руку… И та, ничуть не испугавшись, поднялась на ноги, бестрепетно ступив на ладонь, не уступающую размерами ковшу экскаватора. Спокойно взобралась на спину монстра, устроилась там, повертела головой, словно к чему-то прислушиваясь и, хлопнув ладошкой по бугристой шкуре, приказала:

— Хоппо!

***

Ведущая небольшую стаю Глубинных старшая особь, в которой опытный человек без труда узнал бы линкор Ta-класса, буквально излучала довольство пополам с беспокойством — прошедшая охота выдалась на редкость удачной, желудки стаи полны, а одна из носильщиц несёт в своём мешке редкую добычу. Именно эта добыча и была источником беспокойства Ведущей — до родных вод далеко, а если другие Дети Океана почувствуют её запах — драки не миновать.

Внезапно вся стая остановилась, словно налетев на невидимую стену и, с минуту покрутившись на месте, на полной скорости понеслась совсем в другую сторону. Напасть, убить, съесть… простые инстинкты, управлявшие даже старшими особями, разом обесценились, подавленные куда более сильными — в толще воды звучали отголоски Песни химе, новорожденная Принцесса Глубины сообщала миру о своём появлении, — и теперь стая торопилась на Зов.

***

Стоя в полосе прибоя, у самой кромки берега, девочка с интересом оглядывала свои будущие владения. Источенный десятками пещер остров с пульсирующим в глубине Тёмным Источником, окруженная рифами бухта…

Довольно кивнув, она мысленно потянулась туда, в глубину, где трепетало ясно ощущаемое облачко Тьмы, шевельнула ладонью, словно зачерпывая из колодца горсть чистой, холодной воды… и в небесах над островом закружилась чёрная воронка, стягивая пепельно-серые облака в непроницаемую пелену.

Вот, теперь совсем хорошо.

Совершенно человеческим жестом отряхнув ладошки, девочка обернулась к барражирующей неподалёку стае, покосилась на лежащий у её ног кокон, перевела взгляд на робко дожидающуюся реакции на своё подношение Ведущую… И возвышавшаяся над ней почти на полметра глубинница под этим взглядом съёжилась, пригибая голову и стремясь стать как можно меньше ростом. Разорвавшая в своё время немало конкуренток ради права возглавлять стаю, сейчас она больше всего походила на испуганного щенка, и хвост не поджимала лишь за отсутствием такового.

«Кто ты?» — воля химе рухнула на неё, как многотонная глыба льда.

Ведущая жалобно заскулила не в силах ответить на вопрос. Кто она? Старшая… Глава стаи… Но ведь химе это и без того известно.

Девочка наморщила лоб, подняла руку к прическе, задумчиво потерев выступающую из волос пирамидку, улыбнулась, и указала на неё пальцем: «Та… Шир».

Ведущая поражённо замерла.

Та-Шир… значение, символ, нота в Песне химе, принадлежащая только ей!

Она послала в ответ волну восторга, обожания, готовности служить… и одновременно изогнула губы в неумелой попытке повторить вслед за химе движение мимических мышц для обозначения радости.

Благосклонно кивнув, девочка обратила, наконец, внимание на кокон. Провела по поверхности ладонью, и составлявшая его основу паутина рассыпалась, выбросив на песок толстого человека в изорванном деловом костюме.

Оглядевшись по сторонам безумным взглядом, человек заметил девочку, тонко взвизгнул, и попытался отползти от неё, извиваясь всем телом, словно червяк, и лихорадочно причитая:

— Стойте, стойте, не надо! Я могу… могу быть полезен… могу привести вам других людей! Даже детей! Много! Сколько угодно! Я инспектор…

Яростно зашипев, ТаШир буквально вылетела из воды, ударом ладони пригвоздив его к песку, и угрожающе зарычала в искажённое ужасом лицо.

Девочка, которой хождение по земле явно не доставляло никакого удовольствия, всё же сделала несколько шагов, присела на корточки рядом с надёжно зафиксированным человеком, и задумчиво нахмурилась.

Затем, медленно провела пальчиками по его животу, с интересом наблюдая, как под её бритвенно-острыми коготками кожа пленника расходится, словно под скальпелем вивисектора, а выступившие капли крови собираются в алые дорожки… Мягко улыбнулась.

Человек завыл. Тоскливо и обречённо.

***

Насытившаяся химе дремала, свернувшись в клубок на нагревшемся за день камне, а вот ТаШир было не до сна. Она перебирала воспоминания. Начиная с самых первых, когда инстинкт привёл её, безмозглую личинку, к Источнику, где она, закуклившись, впала в спячку. Затем, было пробуждение уже старшей, безумный, раздирающий естество голод, яростная схватка с другими «новорожденными», опьяняющий вкус чужой крови… Но всё это сейчас медленно погружалось на самое дно памяти. А на замену выходило нечто новое.

Устроившись у ложа своей Принцессы и чувствуя, как аура химе обволакивает её, пробуждая неизвестные доселе чувства и желания, ТаШир впервые в жизни была счастлива — в её существовании наконец-то появился смысл.