Петра

Часть 20

— Дробь стрельбе! — прозвучал у меня в гарнитуре голос инструктора, перекрывая резкие хлопки выстрелов универсальной артустановки.

Уф, неужели отмучался?

Стоявший на носу инструкторского катера сержант опустил бинокль, тяжело вздохнул, и, повернувшись ко мне, наградил кислым взглядом.

Ну да, хреновый из меня артиллерист, хреновый. Стрелять стреляю и даже вроде как попадаю (ещё бы, с такой-то скорострельностью), но… в том-то и дело, что «вроде как». По сравнению с другими Девами, что главным калибром восемьдесят из ста выбивают, я — вообще ни о чём. Мне даже зачёт по артиллерийской стрельбе автоматом поставили, чисто из жалости. Нет, сначала неделю мучили, пытаясь добиться результата, но в конце концов до начальства дошло, что, сколько я боеприпасов не сожги, толку не будет. Вот только зачёт поставили, а инструктор по стрелковой всё не унимается, показатели я ему, видите ли, порчу. Тьфу, блин.

— Курсант, вы что, решили мишень в плен взять, запугав? — язвительно уточнил сержант, и по строю поджидавших своей очереди Дев, прокатилась волна смешков.

А то я сам не вижу, что мишенный лист больше осколками покорябало.

— Так она не сдастся, поверьте, — всё тем же язвительным тоном продолжил инструктор.

Достал.

— Ясно, сэр!

Выпрыгнувший из моей правой шахты «Гранит» с рёвом пронесся над головой сержанта, едва не подпалив ему кепку, сделав горку, скользнул к воде, чуть довернул, вставая на боевой курс… и через пару секунд врубился в мишенный лист, разнося его в клочья.

— Какого черта, курсант?! — завопил отшатнувшийся инструктор.

— Если враг не сдаётся — его уничтожают. Сэр.

Инструктор стащил кепку, осмотрел, словно желая убедиться, что не подгорела, выбил о рукав и, натянув обратно, зло прошипел:

— Трое суток ареста за стрельбу после команды «Дробь»!

— Есть, трое суток ареста за стрельбу, — равнодушно отозвался я. — Разрешите отбыть на гауптвахту?

Инструктор с досадой отмахнулся, делая запись в планшете:

— Свободны, курсант. Гнейзенау, к рубежу.

— Есть, сэр.

Обогнув выдвигающуюся немку, я не спеша покатил мимо притихшего строя на базу.

***

— Петра, что случилось? — встревожился старший смены техников, когда я появился в доке за час до окончания тренировки.

— Да всё в порядке, сеньор Ферраро, — успокаивающе махнул я. — На губу тороплюсь.

— Ох, Петра… — техник сокрушенно покачал головой, принимая у меня очки с гарнитурой и помогая выбраться из «обвеса». — На этот раз за что?

Я равнодушно пожал плечами:

— Стреляли.

— Опять артиллерист? — сочувственно догадался Ферраро.

— Ага, — кивнул я, направляясь в раздевалку.

Не знаю уж, почему у меня со стрельбой так хреново. Глазомер вроде в порядке, — те же ножики кидаю ювелирно. Да и вообще, всё, что кидается. Как-то, интереса ради, разломал шарикоподшипник, набрал горсть шариков… Так я ими метров с двадцати гвозди в стену забиваю, не напрягаясь. Но со стрельбой — швах.

Сполоснувшись под душем, я уже натягивал форму, когда затрезвонил мобильник и голос дежурного по Школе обрадовал приказом: срочно явиться к адмиралу.

Вот, блин, даже до губы дойти не дают. Артиллерист уже нажаловался, что ли? Или это психолог настучала, что я ей опять тесты запорол? Или за сгущенку дрючить будут? Или мои детишки снова с японками подрались? А может, наша с К-21 вылазка на берег всплыла?

Так, вяло перебирая причины внезапного вызова на ковёр, я добрел до штаба и, поднявшись в приемную, доложился о прибытии сидевшему за заваленным бумагами столом адъютанту начальника школы.

— Присядь пока, — не отрывая взгляда от какого-то списка, мотнул он головой в сторону диванчика для посетителей, где уже сидела незнакомая канмусу, легкий крейсер, судя по возрасту.

Устроившись на другом краю дивана, я мельком покосился на незнакомку — надо же, школьница примерная, да и только — сидит, словно аршин проглотила: спинка прямая, руки на коленках, юбка расправлена так, что хоть линейку прикладывай…

Беззвучно фыркнув, я запрокинул голову, устало прикрывая глаза… Ждать, так ждать, наше дело телячье.

***

Кира украдкой рассматривала усевшуюся на другом краю Деву, пытаясь сообразить, кто это.

Странная какая-то, даже класс сходу не определить. Вроде бы тяжёлый крейсер, но на юбке и рукавах одна широкая полоса 1-го ранга. Да и ведёт себя, словно суперлинкор — развалилась, как дома, ногу на ногу закинула, ещё и глаза закрыла… Кстати, первокурсница, а волосы чуть ли не до лопаток. Живая загадка.

Загадок Кира очень не любила. Будь девчонка одного с ней ранга — обязательно бы расспросила, кто она, но лезть с вопросами к старшей, да ещё и пребывающей явно не в духе… ну её, — скажешь что-нибудь не то, потом проблем не оберешься, а ей тут ещё учиться.

***

— «Пётр Великий», к адмиралу.

Мысленно вздохнув, я выпрямился, одернул китель, юбку, поправил булавку на галстуке, чтобы школьная эмблема смотрела «в сторону советской власти», и, войдя в кабинет, замер на пороге.

— Господин адмирал, тяжелый ракетный крейсер «Пётр Великий» по вашему приказанию…

Стоявший у окна начальник Школы махнул рукой — мол, «без чинов» — и приглашающе указал на стул для посетителей

— Присаживайся, Петра.

Адмирал у нас — легенда, настоящая, без дураков. Один из первых офицеров Поисково-спасательной службы — самого отмороженного и безбашенного подразделения во всем Объединенном Флоте. Нет, правда, чтобы на летающих лодках времен Второй мировой, где вооружения нет в принципе, а из навигационного оборудования лишь бесполезная карта, собственные глаза, да ноющая пятая точка, лезть в сумрак… это надо не стальные, титановые яйца иметь. Я бы не смог, честно. А эти лезли. Мало того, ещё и девчонок раненых находили, и вытаскивали. Хотя, зачастую сами в сумраке пропадали.

Даже сейчас, когда канмусу стало больше и в каждую поисковую группу входят две-три Девы — служба в ПСС не сахар, а что в первые годы творилось… Прямо как у нас в 41-м, когда полнокровный полк за неделю до звена стачивался.

Усевшись за рабочий стол, адмирал окинул меня усталым взглядом.

— Как учёба?

Странный вопрос. По идее о моих успехах он побольше моего знает.

— Нормально, сэр.

— Настроение?

— Отличное.

— Жалобы?

— Никак нет!

Странный какой-то разговор.

Покивав, адмирал достал из папки на столе листок, пробежал его глазами…

— Согласно рапорту Хелены-сан, ты её прямо-таки избегаешь.

Вот чёрт, психолог всё же нажаловалась.

— Никак нет, не избегаю.

— Разве?

Нет, ну а как бы я её избегал, если психологические проверки на каждом медосмотре обязательны?

— С однокурсницами почти не общаешься.

— Сэр, с однокурсницами у меня сложились нормальные рабочие отношения.

А что, они меня не трогают, я к ним не лезу… по мне, так всё нормально.

Посверлив меня взглядом, адмирал коснулся кнопки селектора, приказав адъютанту пригласить ожидающую курсантку, и меньше чем через десяток секунд в кабинет вошла сидевшая в приёмной девчонка. Вошла, замерла на пороге, вытягиваясь в струнку…

— Господин адмирал, легкий крейсер «Киров», представляюсь по случаю перевода в Восточную Школу!

Начальник чуть кивнул, указывая подбородком на меня:

— Знакомьтесь, тяжелый ракетный крейсер «Пётр Великий», вы зачислены в её эскадру.

О как, пополнение!

Пока адмирал задавал девчонке дежурные вопросы, я воспользовался оказией повнимательнее рассмотреть свою новую подчиненную. Коротко стриженная брюнетка, тонкая, подвижная… и неуловимо похожая на Харуну. Тот же сосредоточенный взгляд из-под бровей, то же внимательное выражение лица… А ещё она периодически чуть кивает и рукой дергает, словно собирается вытащить блокнот и записать услышанное. Походу, мне хроническую отличницу выдали.

— Свободны.

— Есть, сэр!

Мы с девчонкой одновременно вскочили на ноги и, синхронно развернувшись через плечо, зашагали к двери.

— Петра… — догнал нас уже на пороге голос адмирала. — Сразу после ужина зайди в кабинет психолога.

— Виновата, сэр, не могу, господин адмирал, сэр, — браво отчеканил я в ответ.

— Почему?

— Арестована инструктором по стрелковой подготовке на трое суток, сэр.

— Я отменил приказ об аресте.

Тьфу, блин!

— А может, всё-таки на губу? — вздохнул я с затаённой надеждой.

Моя новая подчиненная на подобную просьбу натурально округлила глаза, а адмирал едва заметно улыбнулся.

— Губа от тебя никуда не денется.

— Есть, явиться к психологу.

Вот блин… Можно подумать, что психологиня от меня денется куда-то.