Петра

Хиэй 6 (позднее утро)

Выйдя из столовой, Ленка с удовольствием потянулась, размышляя, чем бы прямо сейчас заняться? Воскресение, целый день свободный! Здорово же! Можно в бассейне поплавать, или на спортплощадку сходить, или самотопин по бухте погонять, или… Ух, сколько всего можно! Но в бассейн неохота, котлетки на завтраке были чудо, как хороши, а потому они с Миной налопались до перегруза. Так и потонуть недолго. Спортплощадка тоже подождёт. Да и самотопины, увы, никуда не денутся.

— Мин, есть идеи? — покосилась она на подругу.

— Хм… — Минск задрала голову, прищурив один глаз, взглянула на солнце. — Стрельбище? Кира сейчас там.

Ленка прикинула расстояние — стрельбище находилось аж на другом конце Школы — поморщилась:

— Не, неохота. Да и эти дылды крейсерские пострелять нормально не дадут. Носятся со своими таблицами! Поправки, эллипсы, полузалпы, прочая муть. Скорость, маневр, огонь — вот правильная тактика! Подобралась вплотную и торпеду в борт! А все эти расчёты, уравнения… фигня полная!

— Ты только при флагмане такого не ляпни, — фыркнула Минск. — А то всю математику пересдавать будешь.

— Да ладно, я же бурчу просто, — Ленка торопливо отмахнулась. За Петрой ведь не заржавеет, действительно отправит проходить весь курс заново. Это за дисциплинарный залёт можно получить всего лишь подзатыльник или пару дополнительных часов на «Манеже», а вот за учёбу флагман так вздрючит, что мало не покажется.

— Лучше айда в арсенал, — предложила она, подумав. — Возьмём форму, разомнёмся. «Миля» после обеда, как раз успеем трассу отработать.

— Ага, так тебе форму и выдали без записки от флагмана, — фыркнула Минск ехидно.

Ленка скривилась. Дурацкие порядки! Хочешь домой позвонить — получи письменное разрешение, хочешь карты в библиотеке взять — предъяви допуск… Да что там, даже конфеты в «чипке» продают лишь при наличии записки от флагмана или мастер-наставника. Ну что за порядки?! Они же не дети уже!

Задумчиво обернувшись на столовую, Минск пробормотала:

— И кстати, Петры на завтраке не было.

— Хм, точно! Может, спит? Воскресение же. Давай, позвоним, узнаем.

— Ага, и что скажем? «Флагман, нам скучно»? Так она нам в пять минут веселье организует!

Почесав в затылке, Ленка нехотя кивнула, соглашаясь.

— Давай рассуждать логически. Если флагман спит, то будить нельзя. А если не спит, то где она?

Они переглянулись, в один голос выпалив:

— В клубе!

Минск тут же сорвалась с места…

— Бежим! Наперегонки!

— Эй, так нечестно! — возмутилась Ленка, бросаясь за ней.

— Всё честно!

Вот же вредина! Ленка поднажала.

Бежать на скорость было здорово, главное только не врезаться в кого-нибудь. А то крику опять будет!

— По южной аллее! — крикнула она подруге.

— Так дольше!

— Зато народу меньше!

Так, теперь собраться. Сразу за поворотом прямая, можно будет ускориться. Эх, сейчас бы форсаж врубить. Ещё немного… а, блин!

— Я первая, я первая! — запрыгала Минск, резко останавливаясь перед дверью клуба.

— У меня просто туфли дурацкие, — раздосадовано проворчала Ленка, переводя дыхание. Всё же бегать по земле труднее, чем по морю — сил просто уйма уходит.

— У меня такие же, — парировала Минск.

— Пф! — Ленка нарочито пренебрежительно пфыркнула. Получилось не так выразительно, как у Петры, но всё равно неплохо. Показательно, вот!

— Смотри, открыто, — сказала Минск, берясь за ручку и поднимая дверь вверх.

— Я же говорила, что Петра тут!

— Флагман… — вошедшая внутрь Мина сбросила туфли, крутнула головой, оглядываясь, и первой запрыгала по ступенькам на «балкон». — Мы тут… Ой!

В два счёта догнав замершую столбом подругу, Ленка выглянула из-за её плеча и едва не отвесила челюсть. Посреди софы, рядом с растрёпанной, сонно моргающей Петрой сидела столь же сонная и растрёпанная Хиэй. Причём, единственной одеждой третьекурсницы был плед, который та прижимала к груди.

— З-здрасти, — пробормотала Ленка на автомате, косясь по сторонам и понимая, что действительно «Ой!». Юбка… то есть, две юбки, повисшая на столе рубашка, скрученные в комок колготки, два бюстгальтера (и один точно не Петры)…

— Так, детёныши… — каркнула Петра хриплым со сна голосом. — Ну-ка, вниз, сели на диван и ждёте меня! Исполнять!

— Есть, флагман! — отрапортовали они хором, ссыпаясь обратно по лестнице.

Плюхнувшись на диван, замерли, машинально сложив руки на коленках, и лишь искоса поглядывая друг на друга.

Петра спустилась буквально через минуту, даже не успев нормально одеться — лишь накинула на себя рубашку, из-под которой виднелись чёрные кружевные трусики.

— Так… — поплотнее запахнувшись, флагман села напротив. — Кому-нибудь что-нибудь объяснять надо?

Они дружно, как по команде, замотали головами.

— Хорошо, — Петра медленно кивнула. — Раз вы у меня достаточно взрослые, чтобы понимать, что девочки делают в одной постели… то, надеюсь, вы так же понимаете, что рассказывать об увиденном всей Школе не надо?

— Флагман! — вскинулись они столь же дружно.

— Тише, ради бога, — зажала уши ладонями Петра. Затем, рывком поднявшись на ноги, прошлась перед ними, устало помассировала глаза. — Ох, детёныши, детёныши.

— Флагман, всё мы понимаем, — пробурчала Ленка недовольно. Нет, ну а чего опять «детёныши»? Что они, маленькие, что ли?

— Понимают они… — тихо вздохнув, Петра покачала головой. — Что хоть случилось-то, что вы орёте с утра пораньше?

Ленка с Миной переглянулись.

— Так тебя на завтраке не было…

— Вот мы и подумали…

— Хотели форму взять…

— Потренироваться…

Резко остановившись, Петра хлопнула себя по лбу:

— Чёрт, завтрак! — склонила голову, словно прислушиваясь к себе, чуть жалобно выдохнула: — Есть хочется.

— Флагман, давай мы принесём? — подскочила Минск.

— Ага, — Ленка тоже вскочила, скосила глаза на балкон, понизила голос. — Два завтрака.

Обернувшись, Петра снова вздохнула…

— Несите уж четыре.

Посмотрев вслед радостно ускакавшим мелким, я с трудом удержался, чтобы не матюгнуться (сам же виноват, конспиратор хренов). Постояв, поднялся наверх, прислонился бедром к перилам, глядя на собирающую раскиданную одежду Хиэй.

Прикушенная губа, дёрганные злые движения… Тут и психологом быть не нужно — девушка в ярости. Мда… Как успокоить разъярённую женщину? Стандартное — отбегите подальше и бросьте в неё кошельком — тут не подходит. Во-первых, нет у меня кошелька, а во-вторых, канмусу к Золотому Тельцу, в общем-то равнодушны. Нет, красивые вещи мы любим, как девочкам и положено, но именно, что красивые, а не дорогие. Изящный кулончик из обычной нержавейки ценится у нас куда выше, чем аляповатая золотая висюлька с килограммовым бриллиантом.

— Хана…

Хиэй замерла, сжимая в кулаке подобранную с пола юбку, не оборачиваясь, зло бросила:

— Что ещё?

Подойдя, я обнял её за талию, зарылся носом в пахнущие фруктовым шампунем волосы…

— Получается, ты меня стыдишься?

— Что?!

— Ну, раз тебе неприятно, что нас увидели вместе.

— Дело не в этом!

— А в чём?

Вывернувшись из моих рук, Хиэй плюхнулась на софу, буркнув:

— Не хочу выставлять отношения напоказ. Чтобы пальцами тыкали и обсуждали.

— Мои обсуждать и тыкать точно не будут, — заверил я, присаживаясь на край стола. — Они немного безалаберные, конечно…

— Немного?! — вскинулась Хиэй. — А кто господина капитана с ног сбил? Две трещины в рёбрах у человека! А дымовую шашку в спальню к подводницам кто закинул? А ящик с сигнальными минами…

— Эй, эй, с сигналками — это не мои! — возмутился я несправедливому упрёку. — Они лишь ставить помогали.

— Всего лишь, — съязвила Хиэй, качая головой.

— Хана, — вздохнул я, — у меня тоже нет желания выставлять отношения напоказ, но и прятаться по кустам, озираясь в испуге — а вдруг кто увидит, — я не хочу.

Опустив взгляд, Хиэй покрутила в руках юбку, словно впервые увидев, положила к себе на колени, разгладила…

— Ты про душевую что-то говорила?

— Ага, в том конце, — с готовностью я махнул, радуясь, что этот малоприятный разговор окончен. Ну, или хотя бы отложен.

— Воспользуюсь?

— Конечно. Полотенце сейчас принесу, фен там, в настенном шкафчике на второй полке.

Отправив Хиэй в душ, я задумчиво оглянулся и, по-быстрому одевшись (тоже бы в душ, но прибрать тут надо), принялся наводить порядок.

Управился как раз к возвращению мелких. Те приволокли здоровенное блюдо с котлетами, плошку салата, корзину выпечки и целых четыре вазочки десерта — фрукты с безе и взбитыми сливками. Выгрузив добычу на стол, чинно уселись на диване, блестя любопытными глазёнками и прислушиваясь к шуму фена в душевой.

— Сами-то завтракали? — поинтересовался я, ставя на стол закипевший чайник.

— Ага, — мелкие усиленно закивали, но сразу же спохватились. — Перекусили, совсем чуть-чуть!

Тут фен стих и из душевой показалась Хиэй. Уже полностью одетая, посвежевшая, аккуратно причёсанная… Вот всегда удивлялся, как женщинам наутро удаётся выглядеть столь невинно, словно ничего и не было.

Завтрак прошёл в молчании. Хиэй явно чувствовала себя не в своей тарелке, но держала лицо. Мелкие таращились на неё с умилением, пили чай, и поглядывали на меня осуждающе. Я, видите ли, свой десерт сам съесть хотел, а не девушке уступить. Но, блин, вкусно же выглядело! Сливки, фрукты, кусочки безе… Эх! В итоге, все четыре вазочки достались Хиэй. Мои детёныши едва от гордости не лопнули, пододвигая ей свои порции, — типа, вот они какие самоотверженные, всё для гостей! Правда, сама Хана по-моему этого даже не заметила — судя по попытке намазать сливки на котлету, она вообще ела на автомате, не обращая внимания на вкус.

Уже допивая чай, я быстро набил на планшете заявку на тренировочный выход в море для мелких и сбросил её в сеть.

— Так, Лена, Мина, заявку я оформила, так что дуйте в арсенал. Да, и на «Миле» сегодня особо не усердствуйте. Вечером всей эскадрой идём на полигон, откатаем противоторпедный, да по «ромбику» ещё раз пройдёмся.

Мелкие дружно скривили мордашки, но возражать не стали. Всё же гостья присутствует, а они же такие хорошие, послушные, образцово-показательные. Золото, а не подчинённые!

— Вечером концерт, выступления клубов, — вмешалась Хиэй, хмуря брови. Видимо вспомнила, что она староста курса вообще-то, прямо ответственная за всю эту общественно-бесполезную фигню (вот честно, никогда не понимал сельской самодеятельности).

— Так мы же не участвуем, — пожал я плечами.

— Почему?

— Ну, так… петь не умеем, играть тоже.

Ленка открыла было рот, чтобы удивиться, как это они, лидеры (по факту эсминцы), с их слухом и голосом… Но я сделал страшные глаза, с нажимом повторив:

— Петь мы не умеем.

Хиэй обвела нас подозрительным взглядом. Я в ответ сделал невинное лицо, мелкие дружно затрясли головами, подтверждая, что у них ни слуха, ни голоса, ну вот совсем-совсем. И бочком, бочком, принялись выбираться из-за стола.

— Бегите уж, — махнул я. — Посуду сама помою.

Мелкие радостно сорвались, но через два шага опомнились, вежливо попрощались, не спеша дошли до двери, аккуратно подняли, столь же аккуратно за собой опустили.

— Детёныши, — фыркнул я, прислушиваясь к быстро удаляющимся взвизгам и топоту.

— Мне тоже пора, — Хиэй поднялась из-за стола, промакивая губы салфеткой.

— Пойдём, провожу, — так же поднялся я.

Переобувшись, Хиэй машинально оглянулась в поисках зеркала, не обнаружив, посмотрела на меня укоризненно.

Я покаянно развёл руками, признавая недоработку. Ну и записал себе в память — непременно добыть столь нужную вещь.

Уже на пороге Хиэй обернулась, холодно поинтересовавшись:

— И ещё… Петра, надеюсь, ты понимаешь, что постоянные ночные вылазки из расположения неприемлемы?

Я лишь молча стиснул зубы, кивнув. Это было… внезапно. И обидно.

— Хорошо, — одёрнув китель, Хиэй поправила булавку на галстучке. — Я живу одна. И у меня в комнате хорошая звукоизоляция.