Перерождение Культиватора: Затухающие угли

Глава 3

Утром во дворе перед домом собрались тридцать человек. Главы семей стояли впереди, за ними — молодые культиваторы, которых выбрали как самых способных. Все переминались с ноги на ногу, переглядывались. В воздухе витал тревожный вопрос: Что будет дальше?

Я вышел на крыльцо, опираясь на посох.

— Рад, что пришли, — начал я. — Здесь только те, кто готов к переменам. Остальным здесь нечего делать.

Лянь Чжоу фыркнул.

— Говоришь, как будто у нас есть выбор. Если ничего не делать, нас всё равно прижмут.

— Верно, — кивнул я. — Но хотя бы сейчас вы можете решить: стоять или снова лечь на землю.

Молодой парень из семьи Лянь, высокий, с повязкой на запястье, сделал шаг вперёд.

— Мы все слышали про твою молодость, староста. Но почему именно теперь? Почему не раньше?

Я посмотрел на него. Взгляд был прямой, не из тех, кто привык отводить глаза.

— В молодости я нашёл древнюю гробницу. В ней были свитки с техникой. Но тогда я не смог понять, слишком был зелен. Эти годы я обдумывал их, пытался расшифровать. И только недавно смог сложить всё воедино.

Сун Мэй нахмурилась, скрестив руки.

— И ты уверен, что это не убьёт нас быстрее, чем клан Ван?

— Если будете делать всё правильно — не убьёт, — сказал я. — Но будет больно. Будет тяжело. Вам придётся учиться заново дышать, заново слушать своё тело.

Минь Фу шагнул ближе, в голосе прозвучала осторожная усмешка.

— То есть мы будем твоими первыми учениками? Испытателями?

— Можно назвать и так, — ответил я. — Но у вас есть выбор. Хотите уйти — дорога открыта. Я не держу.

Пару мгновений стояла тишина. Молодые переглядывались, кто-то опустил взгляд, кто-то сжал кулаки. Но никто не двинулся.

— Значит, остаётесь, — сказал я, чувствуя, как медленно, но верно отступает холод внутри груди. — Сегодня покажу вам первую позу дыхания. Это основа. Ошибётесь тут — дальше не пойдёте.

Лянь Чжоу тяжело выдохнул.

— Мы пришли не чтобы уходить. Давай уже начнём.

Я слегка усмехнулся.

— Вот и хорошо. Тогда идём за мной. Не ждите чуда за день или два. Но если вы продержитесь, однажды сможете стоять прямо перед кем угодно.

Мы двинулись к заднему двору, где земля была утоптана и оставалась чуть влажной после ночной росы. Впереди шли главы семей, позади молча тянулись молодые. Я слышал, как кто-то нервно сглатывал, кто-то тихо шептал соседу: «Теперь точно пути назад нет…»

Я обернулся на ходу.

— Не бойтесь. Страх — первый мусор, который мы будем выметать из ваших тел.

В этот момент несколько человек подняли головы. В их взглядах промелькнуло что-то новое. Не пустая надежда, а осторожная готовность.

Мы остановились на заднем дворе. Земля тут была твёрдая, с редкими пятнами мокрого песка. Тишина тянулась тяжёлая — только слышался тихий стук капель с крыши.

Я оглядел их, взял посох, опёрся на него.

— Послушайте внимательно. — Я сделал паузу, чтобы все подняли головы. — Ваши тела и ци сейчас похожи на перекрученные гнилые канаты. Вы когда-то начали строить основу, но сделали это криво и наспех.

Лянь Чжоу сжал зубы, но промолчал. Молодые переглянулись. Кто-то нахмурился.

— Если хотите двигаться выше, придётся разрушить то, что у вас есть, и построить заново. — Я говорил спокойно, но каждое слово падало, как камень в колодец. — Вначале вы почувствуете слабость. Регресс. Может показаться, что вы теряете всё. Но если не очистите фундамент, не увидите даже тени более высоких уровней.

Сун Мэй прищурилась.

— Ты предлагаешь нам сначала стать слабее? Звучит как безумие.

— Не слабее, — поправил я. — Чище. Понятнее. Вы не теряете силу — вы убираете мусор, который мешает идти дальше.

Один из молодых шагнул вперёд. Парень лет двадцати, острые скулы, коротко остриженные волосы.

— И сколько времени это займёт? Месяц? Год?

— У каждого по-разному, — ответил я. — У кого-то уйдёт пару месяцев. Кто-то будет возиться годами. Всё зависит от того, сколько вы готовы терпеть и как сильно держитесь за старое.

Молчание снова накрыло всех.

Я положил посох на землю, выпрямился.

— Первое упражнение простое. — Я медленно развёл руки, показал положение ладоней перед животом, пальцы слегка раскрыты. — Это поза для сбора дыхания. Вы учитесь слушать себя изнутри. Не хватать энергию, а ждать, когда она сама двинется к вам.

Минь Фу посмотрел на мои руки, хмыкнул.

— Никогда не видел, чтобы так держали ладони. Мы привыкли тянуть ци сразу.

— Вот потому и застряли, — коротко бросил я. — Вы рвёте энергию, как ворует голодный вор. А нужно приглашать её как гостя.

Все начали медленно повторять. Движения были неловкие, как у птенцов, которые учатся махать крыльями. Кто-то сразу сбивался с дыханием, кто-то опускал руки, жалуясь на тяжесть.

Я обошёл круг. Подошёл к Лянь Чжоу, поправил ему локоть.

— Расслабь. Твои мышцы не должны воровать у дыхания.

Перешёл к молодому с повязкой.

— Ты дышишь грудью. Должен животом. Глубже. Ещё раз.

Он попытался, нахмурился, вспотел. Но сделал. Я кивнул.

Сун Мэй поймала мой взгляд.

— Чувствую слабость. Как будто всё уходит.

— Правильно, — ответил я. — Ты начинаешь сбрасывать грязь. Это первая стадия.

Я снова прошёлся вдоль ряда. В голове пронеслось: Да, сейчас вы слабы. Но в этой слабости больше силы, чем во всей вашей прошлой «мощи».

— Запомните, — сказал я, останавливаясь в центре. — Те, кто решится пройти до конца, смогут однажды шагнуть в царства, которые вы раньше даже не осмеливались вообразить. Но путь длинный. И сегодня — только первый шаг.

Кто-то тяжело дышал, кто-то сжимал зубы, но никто не ушёл.

Я посмотрел на них. В глазах — страх, злость, непонимание. Но глубже, под всем этим, начало рождаться то, что мне было нужно: настоящая решимость.

— Хорошо. — Я глубоко вдохнул. — Теперь продолжайте. До заката вы не двигаетесь с места. Кто упадёт — начнёт завтра сначала.

Я отошёл к краю двора, опёрся на посох. Смотрел на их кривые позы, на дрожащие руки.

«Тяжело? Да. Но это и есть настоящая жатва. Пусть вырастут медленно. Но однажды они станут щитом этой земли.»

Закат соскальзывал за рисовые террасы, небо заливали мутно-розовые полосы. Двор был тихим. Только тяжёлое дыхание тридцати человек напоминало, что здесь шла работа, а не обычная медитация.

Я медленно подошёл к ним. Кто-то всё ещё стоял, дрожа всем телом. Другие сидели на корточках, уставившись в землю. Лица были бледными, лбы блестели от пота.

Я окинул их взглядом.

— Всё. На сегодня достаточно. Садитесь.

Люди начали осторожно опускаться. Несколько человек с глухим стоном рухнули на землю, вытирая лоб грязными руками.

Лянь Чжоу первым нарушил тишину.

— Староста… Чувствую себя так, будто меня били палками весь день. Ци… ускользает. Ноги ватные.

— Это нормально, — спокойно ответил я. — Вы впервые за долгое время перестали насильно тянуть энергию и позволили телу дышать само. Сейчас всё внутри вас, как растревоженное болото.

Сун Мэй закрыла глаза, обхватила плечи.

— Внутри пусто… и странно холодно.

— Так и должно быть, — сказал я. — Сначала нужно вычистить. Ваши старые накопления, ваши кривые потоки — всё это мусор. Когда вы начнёте наполняться заново, тело само поймёт, как принимать ци правильно.

Молодой парень с повязкой, потирая руки, пробормотал:

— Честно говоря, я думал, что будет проще…

Я ухмыльнулся.

— Думаете, я бы потратил свои последние силы, чтобы предложить вам что-то простое? Если бы было легко, вы все уже сидели бы на троне клана Ван.

Он усмехнулся в ответ, и кто-то за его спиной хрипло рассмеялся. Смех был усталым, но в нём уже слышалась живая искра.

Я сел на низкий деревянный пень, вытянул ноги.

— С сегодняшнего дня каждое утро и каждый закат вы будете повторять эти позы и дыхание. День за днём. Ни шагу дальше, пока тело не очистится. И ни слова про прорывы, уровни или ци-бомбы. Всё это будет потом.

Минь Фу посмотрел на меня внимательнее.

— Ты всё это проходил сам?

— Прошёл. — Я кивнул. — И знаю цену каждой ошибки. Но мне пришлось ломать всё в одиночку. У вас есть преимущество: вы идёте вместе.

Никто не ответил. Но в их взглядах больше не было чистого страха. Только усталость и какая-то странная, жёсткая готовность.

Я поднялся.

— Завтра утром жду вас здесь снова. Приходите без завтрака. Сегодня не ешьте тяжелого. Пусть тело отдыхает.

Они начали медленно вставать, опираясь друг на друга. Лянь Чжоу, сжав челюсти, взял за плечо молодого из своей семьи и подтолкнул вперёд.

— Пошли, хватит валяться. Завтра упадёшь — я тебя сам из канавы вытяну.

Сун Мэй тихо поправила волосы, бросила короткий взгляд на меня.

— Спасибо… староста. — В её голосе не было лести, только сдержанная благодарность.

Я лишь кивнул.

— Берегите себя. Сегодня вы сделали первый шаг. Для большинства людей он остаётся всего лишь мечтой.

Когда они ушли, во дворе остался только я.

В небе уже зажглись редкие звёзды, слышалось стрекотание ночных насекомых.

Я выдохнул, сел обратно на пень. Внутри ядро ци слегка дрогнуло, будто откликнулось на чужую решимость.

«Хорошее начало…» — подумал я, глядя на мокрую землю, где остались их следы.

Когда они ушли, я вернулся в дом. Внутри стояла полутень, пахло сухими травами и старым деревом. На столе валялись старые пучки кореньев, кривые ножи, пару горшков с недоваренными настоями.

Я сел, потер виски. Ци в теле вяло шевелилась, как больной зверёк. В груди снова ныла та самая трещина, оставшаяся после провала на втором уровне Основания Духа.

Я медленно поднялся и вышел во внутренний двор. В дальнем углу, прямо у стены, росло старое растение — широкие тёмно-зелёные листья, из которых под вечер начинал сочиться прозрачный сок.

Я присел, провёл пальцем по листу.

— Так вот ты где… — пробормотал я.

Этому кусту было не меньше ста лет. Его посадили ещё при Тан Чжэне, основателе деревни. Оно питалось слабой жилой духа первого уровня, которая проходила под домом. Такие жилы встречались почти в каждом поселении, но их сила обычно была слишком мала, чтобы на них обращали внимание.

Я сорвал пару нижних листьев. Сок закапал мне на руку, оставляя лёгкое жжение.

— Значит, жилы духа здесь всё ещё живы… — сказал я тихо. — Этого хватит.

Я вернулся в дом, выложил листья на стол. Начал перебирать другие травы: сушёные корни горного лука, куски жёлтого грибка, остатки старой горькой лозы. Всё это собиралось годами, но лежало без дела.

— Если смешать сок с отваром лозы, добавить грибок… — я шептал себе под нос, как старый мастер, который наконец вспомнил забытый рецепт. — Нужно уменьшить горечь, чтобы не разрушить внутренние каналы. Иначе яд вместо лекарства.

Я зажёг печь, поставил глиняный котёл. Медленно влил сок. Пар поднялся резко, пахнул горечью и сладковатым дымом. Я всыпал грибок, добавил горсть лукового порошка. Внутри раздался тихий треск — знак, что смесь начала связываться.

Я стоял, глядя на мутный пар, чувствуя, как внутри всё сжимается. Эта смесь могла стать шансом. Пусть временным, пусть слабым — но шансом.

— Старик Тан… — я тихо усмехнулся. — Даже не подозревал, что под домом у тебя растёт такая драгоценность. А ты кормил ей кур.

Когда смесь зашевелилась, я осторожно снял котёл, налил чуть-чуть в старую фарфоровую чашку. Пар бил в глаза. Цвет — мутно-золотой, запах — горький, но не отталкивающий.

Я сел на скамью. Поднёс чашку к губам.

— Или выжить… или всё закончить разом.

Я медленно сделал глоток. Горечь обожгла горло, сердце дернулось, будто кто-то схватил его изнутри. Внутри ядро ци рванулось, хлынуло в трещины меридианов. Боль резанула так, что я чуть не уронил чашку.

Я закрыл глаза, дышал медленно, держал ци, не давая ей разорваться. Ощущение было, как если бы по венам пустили жидкий огонь.

Минуты тянулись длинными, вязкими нитями. Постепенно боль начала отступать, оставляя за собой странную пустоту и холод.

Я открыл глаза. Сердце всё ещё билось быстро, но в груди стало легче. Ци внутри ядра теперь отзывалась мягко, как если бы кто-то положил на неё тёплую ладонь.

Я медленно выдохнул.

— Живой… пока что.

Я посмотрел на остаток в чашке.

— Значит, завтра попробую снова. А потом — ещё. Пока не соберу себя заново.

Я поднялся, посмотрел на тёмный двор за дверью. Где-то тихо скрипнул пол, должно быть, Тан Юнь ворочался во сне.

Прошла неделя.

Каждое утро я пил отвар из мутно-золотой смеси, чувствуя, как ядро ци постепенно собирается, швы внутри каналов медленно зарастают. Боль утихала день за днём. По вечерам, сидя у колокола, я уже мог спокойно дышать, не сжимаясь от резких спазмов.

На седьмой день я проснулся до рассвета. Сел на краю циновки, закрыл глаза. Внутри — тишина. Чистая, ровная. Я осторожно провёл ци по меридианам. Никакой боли.

Я выдохнул и открыл глаза.

— Закончилось… — пробормотал я. — Я снова цел.

Я медленно встал. Тело было лёгким, словно сбросил старый, тяжёлый плащ. Я чувствовал, как энергия тихо шевелится, как отзываются все точки внутри. Каждое движение казалось точным и необходимым.

Я вышел во двор, вдохнул свежий утренний воздух. Где-то внутри, глубоко, ощущалась странная вибрация. Сначала я подумал, что это остаточный эффект отвара. Но чем дольше я стоял, тем отчётливее понимал: это не просто вибрация.

Я закрыл глаза, погрузился внутрь. Прошёл вниманием по ядру, по каналам, медленно вошёл в свой дворец сознания.

И тут я увидел её.

Старая книга. Потёртая обложка, почти стёртые символы на корешке.

Я замер. Память хлынула мгновенно, как прорванная плотина.

Когда-то, в другой жизни, мне поручили разведывательную миссию. Руины падшей цивилизации, скрытые в глубоком каньоне за пределами северных пустынь. Среди разрушенных залов, покрытых древними письменами, я наткнулся на зал, где стояла эта книга. Она лежала на каменном постаменте, рядом — древнее перо.

В тот момент я почувствовал, как что-то тянет меня к ней. Я протянул руку, коснулся обложки… И тогда же услышал шаги позади.

Мой товарищ. Человек, которому я доверял спину во время десятков схваток. Он вонзил клинок в мою спину без звука, точно вор. В последний миг, когда кровь уже хлынула из горла, я успел только увидеть его взгляд — холодный, спокойный.

И тогда всё оборвалось.

Я снова закрыл глаза, углубился в море сознания.

Там, посреди пустого пространства, медленно парила книга. Тёмная, с износившейся обложкой, едва видимые древние символы ползли по корешку, как старые трещины. Перо, которое когда-то лежало рядом с ней, исчезло. Я сразу понял: оно осталось там, в мире бессмертных.

Я шагнул ближе, протянул мысленную руку и коснулся обложки.

В тот же миг в сознание хлынула волна информации. Холодная, ясная, резкая, как горная река весной. В голове отозвался голос — не человеческий, а словно сгусток самой идеи, чистый и ровный.

Я замер. Каждый фрагмент информации складывался в мозаики: сотни школ, забытые учения, сложнейшие схемы дыхания, конструкции формаций, тайны великих лекарей и кузнецов духа. Всё.

Я стоял, всё ещё касаясь обложки. Внутри царила странная тишина, как в безлунную ночь. Медленно отнял руку.

Я выдохнул.

— Значит… всё это было со мной всё это время. — Голос звучал почти шёпотом.

Я сжал кулаки.

— В тот момент ты забрал у меня всё. Но не это. — Я посмотрел вниз, на землю, словно мог увидеть мир бессмертных за слоями грязи и корней. — Теперь эта книга — мой ключ. Мой шанс.

Я глубоко вдохнул, чувствуя, как в груди медленно теплеет.

— Теперь у меня есть всё, чтобы снова подняться. И не просто подняться… — я сделал паузу, медленно сжал кулак, — но и оставить след, который никто больше не сможет стереть.

Я открыл глаза. Мир вокруг казался чуть ярче, воздух — гуще. Я посмотрел на дом, где спал Тан Юнь.

— Время учить их заново… но сначала — себя.

Я повернулся, направился в дом.

«Теперь у меня есть Книга. Значит, у меня есть все дороги. Осталось только выбрать, по какой из них идти первым.»