Перерождение Культиватора: Затухающие угли

Глава 22

Флаг пяти стихий дрожал в моей руке, когда зверь основания духа рванулся вперёд. Стоило мне вонзить древко в землю, как вокруг ожили линии формации, и потоки Ци взметнулись огнём, землей, водой, ветром и металлом.

Массивный ягуар с костяными наростами на плечах пронёсся сквозь огненный шлейф, но тут же врезался в стену из земли, выросшую у него на пути. Он заревел, ударив лапой, но в тот же миг воздух рассёк поток металла, словно копьё, и вонзился ему в шею. Ягуар пошатнулся, но продолжил рваться ко мне.

Я поднял второй флаг — вода. Вспыхнувший знак заставил землю под лапами зверя превратиться в вязкую жижу. Он захлебнулся в собственном рывке, теряя равновесие, и тогда я вновь направил огонь. Пламя хлынуло из самой формации, ударило в раскрытую пасть, выжигая нутро.

Зверь выгнулся дугой, заревел — и рухнул. Я подошёл ближе и, перекрестив флаги металла и огня, пробил его грудь окончательным ударом. Пламя вырвалось изнутри, и ягуар обмяк.

С тех пор как мы отбили первый штурм, прошло семь дней. Семь долгих, выматывающих дней.

Теперь атаки стали ежедневными. Волны зверей шли снова и снова, словно море, и каждый раз их было больше. Если в первый день мы столкнулись с тремя сотнями, то теперь это уже пятьсот, тысяча и более зверей за один бой.

Основную массу составляли существа уровня закалки тела и конденсации Ци. Они заполняли пространство перед стенами, наваливаясь сотнями, но сдерживать их мы научились. Формации, арбалеты, заклинания — всё работало отлаженно.

Но настоящей проблемой становились звери основания духа.

В первый день их было трое. На второй — пятеро. На третий — семь. И сейчас, к исходу недели, каждый новый бой приносил не меньше десятка таких тварей.

К счастью, почти все они были недавно прорвавшимися. Их энергия кипела неустойчиво, движения были грубые, словно они ещё не привыкли к собственной силе. Благодаря этому каждый наш культиватор основания духа мог удерживать сразу двух или даже трёх таких врагов. Но мы знали — так будет не всегда.

Я стоял на стене и смотрел вниз, туда, где земля вновь почернела от крови и обуглилась от заклинаний. Тела зверей уже уносили, повара спешили разделывать мясо, мастера Бессмертных Искусств собирали шкуры и кости.

Запах гари и смерти за эти дни стал привычным, почти родным — теперь он был неотъемлемой частью нашего дыхания.

Но важнее было другое — люди изменились.

Когда мы только прибыли, в их глазах было больше страха, чем решимости. Деревенские культиваторы, привыкшие к мирной жизни, дрожали, когда слышали первый рёв. Их руки срывались, стрелы летели мимо цели, а бойцы закалки тела сбивались с ритма под напором паники.

Теперь я видел совсем других людей.

Семь дней непрерывной бойни сделали то, чего не смогли бы годы тренировок. Нерешительные крестьяне стали бойцами. Они двигались слаженно, не тратили лишних движений, знали, когда прикрыть товарища и когда нанести решающий удар. Кровь, которой пропиталась земля, смыла их страх.

Эти дни вымотали нас до предела, но и закалили.

И ещё — они дали рост.

Я ощущал, как вокруг деревни изменился сам фон Ци. Он стал гуще, плотнее, насыщеннее — всё из-за сотен тел духовных зверей, павших у наших стен. Каждый вдох здесь теперь давал больше, чем неделя медитации в спокойной деревне.

За эту неделю почти сотня моих людей прорвались с закалки тела к конденсации Ци. Прорывы шли один за другим: утром я видел простого парня, что ещё вчера бился с трудом, а к вечеру он уже срывал первый слой духовной энергии, его меридианы раскалялись новым огнём.

Причин было несколько.

Во-первых — пища.

Раньше эти люди питались рисом, бобами, редкими травами с низким содержанием Ци. Их путь вверх был похож на медленное карабканье по скале голыми руками. Теперь же, благодаря мясу павших зверей, их стол стал похож на трапезу самой секты. Каждый кусок был напитан духовной энергией, каждая похлёбка давала новый толчок вперёд.

Во-вторых — техники.

Клан Ван передал нам методы культивации, которые в обычное время простым деревенским были бы недоступны. Чистые, строгие техники, выверенные поколениями мастеров. Не самые высокие, но куда лучше того, чем пользовались мои люди раньше. Даже новички смогли ощутить разницу — энергия входила ровнее, быстрее осваивалась.

И всё это вместе — кровь, ежедневные бои, насыщенная пища и новые техники — сделали чудо.

То, что ещё неделю назад было сбродом крестьян, теперь начинало походить на армию.

Если бы мы просто стояли стеной и принимали каждую атаку, нас бы уже не осталось.

Даже самые крепкие кости не выдерживают, если на них день за днём давит лавина.

Поэтому мы придумали систему ротации.

Отряд разделили на две равные части — по пятьсот человек каждая. Пока одна половина держала стену, вторая отдыхала, ела, медитировала и восстанавливала силы.

Через каждые полдня мы менялись.

Это было непросто: сердце каждого рвалось в бой, и многие поначалу рвались вперёд даже во время отдыха. Но я заставил их понять простую вещь: усталый боец — мёртвый боец.

Мы держимся только потому, что умеем менять людей вовремя.

Формация защиты, что окутывала деревню, стала нашим главным подспорьем. Пока одна половина отряда держала удар, вторая могла отдыхать относительно спокойно — массив принимал на себя первые толчки, сглаживал рывки зверей и давал драгоценные минуты.

Но я ясно понимал: если на нас обрушится волна в пять тысяч зверей сразу, никакая ротация не спасёт. Тогда придётся бросить всех — и исход будет неясен.

Формация выдержит первый удар, но если её проломят… мы будем биться до последнего дыхания.

Мы готовились к этому. Каждый день я видел в глазах людей одно и то же — страх и решимость. Они знали, что волны будут расти, и знали, что придёт момент, когда отдыхать станет некогда.

Но пока эта система работала, мы держались.

Помимо общей картины войны, у меня были свои люди. Двадцать бойцов, которых я вывел из нашей деревни.

Все они получили по капле эссенции зверя — и технику укрепления тела, которую я вложил прямо в их сознания.

Результаты превзошли все ожидания.

Лянь Чжоу и Сун Мэй, мои главные ученики, прорвались до восьмого уровня Конденсации Ци. Они стали ядром моей группы, плечами, на которые я могу опереться в бою. Их духовная сила уплотнилась, техники засияли новым светом, а тело стало прочнее, чем у большинства закалённых воинов.

Они уже в шаге от предела своей стадии.

Остальные восемнадцать тоже не стояли на месте. Почти все они поднялись с первых уровней до четвёртого — шестого за каких-то семь дней. Такой прогресс раньше занимал бы годы.

Каждый из них стал другим человеком: в глазах появился огонь, движения стали увереннее, а удары тяжелее. Теперь это не крестьяне, а настоящие культиваторы, которые почувствовали силу крови и битвы.

Да и сам я не остался в стороне. На этой неделе я прорвался к третьему уровню Основания Духа.

Техника пяти стихий создающий мир откликалась быстрее, духовные каналы расширились, а сердце словно привыкло к тяжести непрерывных боёв.

Когда я смотрел на свою двадцатку, то видел в них будущее.

Они не просто отряд — они ростки моей силы. Если я выживу, если мы все прорвёмся сквозь этот хаос, то именно они станут основой моей секты.

Собрание мы провели в том же большом зале, что и раньше. Тяжёлый запах крови ещё стоял в воздухе, впитавшись в стены, но люди уже привыкли. Каждый день одно и то же — бой, подсчёт, распределение. Теперь это стало ритуалом, такой же важной частью выживания, как заклинания и мечи.

Я положил на каменный стол три контейнера с ядрами зверей основания духа. Их сияние резало глаза, в них всё ещё бурлила дикая энергия.

— Подведём итог, — начал я. — За эту неделю мы отбились от семи крупных атак. Всего пало пятьдесят два зверя уровня основания духа. Из них, — я посмотрел на своих троих соратников.

Я сдвинул контейнеры к краю стола.

— Ван Шун, твои пятнадцать.

— Ло Цзюн, твои девятнадцать.

— Остальные двадцать три — мои.

Ло Цзюн, как всегда, скривился в усмешке:

— Ха! Ещё немного, и я бы перегнал тебя, Тан Фэн.

Ван Шун не ответил, он только чуть кивнул. Для него сражения были делом долга, а не поводом для хвастовства.

Я поднял руку:

— Заслуги каждого очевидны. Но мы также знаем: без формации Юань Гуна никто из нас не продержался бы и дня.

Все головы повернулись к нему. Юань Гун сидел чуть в стороне, бледный, но спокойный, руки его всё ещё были покрыты следами ожогов от изнуряющего переливания Ци в плиту. Он попытался возразить:

— Я не убил ни одного зверя. Это ваши трофеи, ваши жизни были на кону.

— Твоя энергия держала барьер, — перебил я. — Каждый удар, что не прорвал защиту, был твоей рукой. Если бы формация рухнула, нас бы просто смели.

Ван Шун кивнул:

— Я согласен. Без него нам пришлось бы сражаться со всем потоком разом. Тогда ни у кого не было бы заслуг — остались бы лишь трупы.

Ло Цзюн шумно выдохнул, махнув рукой:

— Ладно, пусть так. Отдаём ему баллы за закалку и конденсацию.

Я достал второй свиток, где были аккуратно записаны все ядра.

— Итого по мелочи, — сказал я, пролистывая свиток. — Закалка тела — пять тысяч шестьсот туш, это пятьсот шестьдесят баллов. Конденсация Ци — тысяча четыреста туш, это тысяча четыреста баллов. В сумме — тысяча девятьсот шестьдесят баллов.

— Все эти баллы переходят к Юань Гуну. Без его подпитки формации мы бы эти туши вообще не считали.

Ван Шун коротко кивнул. Ло Цзюн фыркнул, но промолчал.

— По зверям Основания Духа — как договорились: каждый забирает убитых им. Ван Шун — пятнадцать, Ло Цзюн — девятнадцать, мои — двадцать три.

Контейнеры были распределены.

— Запомните, — сказал я, обводя всех взглядом. — Мы договорились: ядра зверей закалки и конденсации считаются общим вкладом, за них отвечает Юань Гун. Звери основания духа принадлежат тому, кто их убил. Так будет честно. Так мы будем идти дальше.

На миг зал наполнился тяжёлым молчанием. Я видел в глазах людей решимость. Каждый понимал: это не просто раздел добычи. Это наша система, наш закон, наша сплочённость.

— Тогда на этом решено, — подвёл итог я. — Отдыхайте. Завтра нас ждёт новая волна.

Мы разошлись, и лишь контейнеры с ядрами остались лежать на камне, светясь мягким, опасным светом — символом силы, добытой кровью.

Восьмой день начался с утреннего тумана, в котором всё гудело от рычания. Едва солнце коснулось горных вершин, пластина формации в руках Юань Гуна зазвенела, как колокол тревоги.

— Тысяча… — его голос был хриплым. — Закалка тела и конденсация. И двенадцать зверей Основания Духа!

Секунды спустя деревню содрогнулась. Первая волна зверей хлынула на защитный барьер, и каменные плиты под ногами задрожали. Огромные туши навалились на сияющую стену Ци, когти скрежетали по невидимому куполу. Арбалеты загрохотали, загудели заклинания культиваторов. Но я знал: это только завеса.

Тень накрыла восточный склон, и из неё вышли двенадцать фигур. Волк с чёрными шипами вдоль позвоночника, медведь с покрытым рунами панцирем, змея, излучавшая холод так, что леденеет воздух… Двенадцать. Настоящая стая силы.

— По четыре на каждого! — рявкнул я. — Держим!

Флаги пяти стихий вспыхнули в моих руках. Я вонзил древко металла в землю, и воздух рассекли клинки из светящегося серебра. Они ударили в чёрного волка, пробивая его бок, но тот лишь завыл и прыгнул вперёд. Следом я поднял флаг огня — столб пламени окутал пасть твари, и она зашаталась. Но сзади на меня бросилась змея, её тело свивалось, как живая плеть.

— Прикрою! — крикнул Ван Шун. Его меч вспыхнул холодным светом, отразив бросок змеи. Волк же снова ударил, и я использовал воду, превращая землю в вязкую жижу, чтобы сбить ему темп.

На другом фланге ревел Ло Цзюн. Его клинок описывал широкие дуги, отбивая лапы панцирного медведя. Клинок скользил по панцирю, оставляя лишь искры.

— Тан Фэн! Этот гад не пробивается! — рявкнул он.

Я метнул флаг дерева, и корни пронзили землю, оплетая лапы медведя. На миг тот застыл, и Ло Цзюн вложил всю Ци в удар. Меч вонзился глубже, прорезав слой панциря, и зверь заревел так, что в ушах зазвенело.

Третий крик донёсся с другой стороны — Ван Шун сражался сразу с двумя зверями. Его меч мелькал молнией, отражая удар за ударом, но плечо уже было залито кровью.

— Я держу! Не думайте обо мне! — прокричал он, и снова кинулся вперёд.

В центре же, позади нас, Юань Гун стоял у плиты формации. Лицо его было белым, губы дрожали, но пальцы не отрывались от рун. Поток Ци шёл непрерывно — он питал барьер, без которого вся эта армия уже рванула бы внутрь. Воины за стенами — наши люди — продолжали палить из арбалетов и бросать заклинания, но основной удар держали мы четверо.

Звери давили яростно. Мой флаг металла пробил шею змее, но её тело всё ещё било по земле, стараясь сбить меня. Волк, обожженный и израненный, прыгнул вновь, и я поставил перед ним каменную стену. Он проломил её грудью, и удар отбросил меня на несколько шагов. В глазах вспыхнули искры, но я стиснул зубы и поднялся.

— Не отступать! — выдохнул я и поднял сразу два флага — огонь и металл. Потоки соединились: пламя, пронизанное клинками света, хлынуло прямо в пасть волка. Его рёв оборвался хрипом, и туша рухнула к моим ногам.

Слева загрохотал удар. Ло Цзюн, истекая потом, вонзил свой меч в сердце медведя, когда руны на его панцире погасли. Справа Ван Шун, с лицом искаженным от напряжения, наконец срубил голову одной твари, но вторая прижала его к барьеру. Я метнул флаг ветра— мощный поток сбил зверя с ног, и Ван Шун успел нанести решающий удар.

Кровь залила землю. Запах паленой шерсти, жеваной плоти и металла стоял в воздухе. Мы едва дышали, но тела зверей валялись вокруг нас. Двенадцать мертвых чудовищ, и за каждым — раны, вырванные клоки одежды и израсходованная до капли Ци.

Я обернулся. На стенах люди кричали, поднимали оружие над головами. Усталые, заляпанные кровью, но живые.

Вечер опустился тяжелым серым полотном. На горизонте еще клубился дым от сожженных туш зверей, люди разбирали укрепления и латали барьер. Казалось, день закончился, но тогда над лесом раздался низкий гул.

Я поднял голову — и дыхание невольно сбилось.

Из облаков, словно из иной реальности, вышли три боевых летающих корабля. Не транспортники, не шаткие суда снабжения, а настоящие боевые единицы. Центральный корабль был настолько массивен, что заслонял половину закатного неба — словно гора, сорвавшаяся с небес. По бокам его сопровождали два поменьше, но каждый из них был больше, чем вся наша деревня. На корпусах вспыхивали защитные формации, в воздухе гудели пушки духовных кристаллов.

— Настоящие военные корабли… — прошептал кто-то из бойцов рядом, и я уловил в его голосе смесь восторга и страха.

Корабли шли медленно, и сердце невольно дрогнуло — неужели они пришли сюда, в нашу поддержку? Но нет. Лишь один из малых кораблей снизился, зависнув на высоте десятка метров, и открыл сияющий трап. Из света вышли люди.

Я сразу узнал их.

Ван Цзин. За его плечом шёл мужчина средних лет, но с таким давлением ауры, что люди вокруг невольно опускали головы. Ван Жэнь, его отец. За ними двигалась свита: несколько культиваторов основания духа и десяток телохранителей конденсации.

Они приземлились прямо перед воротами укрепленного двора, где держался мой отряд. Воины настороженно подняли арбалеты, но я сразу махнул рукой:

— Опустить оружие. Это гости.

Корабль, доставивший их, поднялся обратно в небо и вскоре вместе с другими двумя ушел дальше — к линии фронта. Их силуэт растворился в облаках, и стало ясно: это не подкрепление для нас. Это ударный флот, направленный в самую гущу сражений.

— Господин Тан, — первым шагнул вперёд Ван Цзин, кланяясь легко, но сдержанно. — Мы с отцом хотели осмотреть лагерь. Провинция заботится о том, чтобы все наши силы держались стойко.

Официальные слова звучали ровно, но я видел в его глазах скрытый смысл. Это не визит проверки. Это повод для разговора.

— Добро пожаловать, — ответил я сдержанно, не позволяя лишних эмоций. — Лагерь к вашим услугам.

Мы вошли внутрь. Люди вокруг делали вид, что продолжают заниматься своими делами, но каждый краем глаза следил за визитерами. Для всех остальных это выглядело как обычный смотр. Никто не должен был догадаться, что за этой встречей стояло большее.

Я проводил Ван Жэня и Ван Цзина в главный двор, где нас не услышит никто посторонний.

Настоящий разговор должен был начаться только здесь.