Печать Сансары

Глава 41 Макува

«Третий», похоже, не удивился моим выводам.

— Он часто говорил подобные вещи, — пробормотал он, затем покачал головой, — Но я не вижу, как это нам поможет. Они неполные…

— Это записи, которые он скопировал. Вы знаете его источники? Если бы мы могли найти оригиналы, прочитать контекст этих разделов, мы могли бы найти что-то, что могло бы помочь!

Арн просмотрел страницы медленнее, затем кивнул.

— Здесь, я полагаю, это относится к Историческому архиву Макува. Я знаю, что Арн ездил в Макув раз или два, и он, вероятно, копировал те отдельные фрагменты, которые, по его мнению, имели отношение к его работе, — он пролистал еще несколько, кивая, — Да, все они имеют то, что я полагаю, является стенографией Макува.

Макув — самый северо-восточный город на континенте. Мы были в Рамме во время начальной фазы нашего тура, но я никогда не был в названном городе. Имя показалось мне знакомым, как будто я где-то про него читал.

Я вытащил из сумки свой, к настоящему времени довольно потрепанный, журнал и развернул оригинальный список Арнов, который я получил от прислуги в доме «первого».

«Ах, да. „Седьмой“ жил в Макуве».

— Это что? — спросил Арн.

— Мой список Арнов. Я посетил большинство из них, но есть один, живущий в Макуве, до которого я еще не добрался. Я хотел бы заехать к нему домой на обратном пути.

Я сложил страницу и засунул ее обратно в журнал. Я ничего не добавлял в журнал со времен поездки в Ада. Это было сюрреалистично, когда я мельком увидел мои охваченные благоговением заметки о тамошних мастерах по обработке камня. Я так надеялся тогда, воображая, что смогу найти здесь место для себя, что мне не придется вечно прятаться и лгать…

Теперь я знал все наверняка.

Если бы моя жизнь продолжалась, я не мог позволить моему обману снова просочиться. Я едва пережила гнев Юры и все еще не был уверен, хочет ли он оставить меня в живых или хочет прийти, чтобы прикончить меня. Или, может быть, он натравил на меня своих друзей, дав всей команде шанс избить меня, прежде чем вернуть последнее наследие дочери Астаза.

— Дитрий?

Я захлопнул книгу и убрал ее.

— Извиняюсь. Застрял в своих мыслях. Что ты сказал?

— Тебе действительно нужно купить новую одежду. Если мы собираемся добиваться доступа в архивы Макува, вам нужно выглядеть респектабельно.

Я взглянул на себя, ибо совершенно забыл, во что был одет.

— Агась…У меня нет денег.

— Но ты остановился в районе Господина, разве это не значит, что ты имеешь некоторые контакты?

— Нет. Меня обучал его племянник, другой Арн, но есть причина, по которой я так и не хочу просить у него ничего.

— Полагаю, вы могли бы одолжить одну из моих мантий, — наконец сказал он, чувствуя себя неловко, — Это не подойдет идеально, и технически вы будете лгать о своем звании, но это лучше, чем устраивать из-за этого сцену.

Мне хотелось сказать что-нибудь дерзкое, может быть, заявить, что в одежде простолюдинов нет ничего плохого, или что я лучше устрою сцену в образе самого себя, чем притворяюсь кем-то другим. Но что бы я ни чувствовал, упрямство само по себе было не лучше глупости.

Итак, я поблагодарил его и принял его предложение. Затем потратил почти полчаса, пытаясь понять несостыковки наряда. Для каждого уровня силы было недостаточно иметь свои собственные цвета и узоры, они также должны были спроектировать мантии так, чтобы они были многослойными. Я давно узнал, как мантии накладывались друг на друга, но у них была дополнительная прямоугольная деталь, которую нужно было застегивать в какой-то момент процесса.

В конце концов мне удалось кое-как подогнать его, после чего Арн помог мне правильно его отрегулировать, и мы отправились в сторону Макува.

Макув находился на вершине утеса, простирающегося над океаном так, что издалека это выглядело ненадежно, как будто весь город мог отколоться и упасть в воду при малейшей провокации. В отличие от остальных городов Рамма и Зори, Макув был построен не в естественных горных хребтах, а на похожем на полку каменном столбе, который был поднят из-под земли группой дворян, работающих синхронно.

Я не мог себе представить, сколько потребуется, чтобы на самом деле искусственно создать гору. Но они это сделали. Снова и снова, по всему миру, возводя бастионы в небе в равномерном расположении по всей земле, чтобы ни одно вторжение не могло уйти с неба незамеченным и не встретившим сопротивления.

К настоящему времени созданные ими горы прижились к окружающей их местности. В Рэбэлсе с лесами, стелющимися на полпути к их основанию, в Мине с реками, извивающимися у их ног, и в Ката с экзотическими растениями, выращенными ярусами по бокам. И в Макуве, где океан непрестанно уносит его из-под земли.

Города в центре не были построены на склонах горы, как большинство других городов, из-за ее относительно чистой и ненадежной природы. Вместо этого они рассредоточились вдоль береговой линии, некоторые с доками, похожими на пальцы, цепляющиеся за края океана, лодки усеивают воду, пока они ловят рыбу в безопасности рифа. Дальше я мог различить темные очертания в воде, пугающе большие на таком расстоянии, во много раз больше, чем рыбацкие лодки.

Затем мы добрались до самого города, и все мысли о морских чудовищах улетучились, когда цель дня стала ясной. Архив и «седьмой».

Исторический архив Макува располагался ближе к центру города, под куполом, покрытым серебром. Он выглядел маленьким и невыразительным рядом со всеми административными зданиями и домами, но как только мы вошли в него, я был приятно удивлен его просторным интерьером. Архив был встроен в самое сердце горы, в полый куб глубоко внизу. Верхний уровень, который виден над землей, предназначался только для экспозиций и туристической информации. Настоящие штабели располагались в склепе под слоем камня, достаточно толстого, чтобы защитить их от любого вторжения, даже если сам город будет полностью разрушен.

Но несмотря на всю безопасность, они не колебались, когда Арн «обрисовал» нашу просьбу. Он даже показал гиду страницы, которые мы получили, и гид направил нас туда, где можно было найти эти конкретные книги.

Было странно осознавать, что я глубоко внутри горы. Я не был уверен, что мне это нравится. Окон не было, а двери вели только в каменные и металлические коридоры и хранилища. Я вдруг соскучился по небу, по осознанию того, что в любой момент могу подняться в воздух и улететь. Здесь, внизу, я не мог убежать.

На мгновение мелькнула мысль, что «третий» мог заманить меня сюда, чтобы убить, но я прогнал её. Если бы я все еще подозревал его, я бы никогда не зашел с ним так далеко. Не было ничего более опасного в посещении хранилища архива, чем спать в его доме.

Мое воображение не совсем сотрудничало со мной в этом. То, что я застрял под землей, действовало на мои нервы. Я продолжал с тревогой поглядывать на Арна каждый раз, когда он щелкал своей силой, чтобы схватить книгу, или резко двигался.

Но в промежутках между представлениями о том, что меня вот-вот убьют, мне удалось отыскать некоторые из книг, которые исследовал «четвертый», и некоторые связанные с ними.

Оказалось, что затерянная древняя история была гораздо менее ясной, чем современная история, и не содержала удобных инструкций «как вылечить перегруженный колеблющийся оттенок камня, который убьет своего владельца и, вполне возможно, взорвет всю больницу вместе с ним».

Были загадочные намеки, упоминания о людях, известных как «призматические», которые были рождены с несколькими оттенками силы, которые они могли переключать между собой по желанию, но если у них были уникальные болезни, это нигде не было записано, и их было легко найти. Казалось, что к ним относились как к героям, великим и могущественным, обычно с трагическим концом.

Затем, немногим менее пятисот лет назад, все упоминания о них прекратились. Очень внезапно. Не осталось даже вымышленных рассказов. Как если бы они были мифом, опровергнутым до такой степени, что никому уже не хотелось даже думать о них.

Тем не менее, мы выстояли. Никому из нас не были чужды долгие дни, проведенные в библиотеках, и даже если исторический архив был немного больше, немного более подпольным и немного старее, чем большинство, процесс исследования не изменился. Говорили мало, в основном записывали собственные мысли, изредка спрашивая у собеседника подтверждения или перекрестные ссылки на что-то.

Мы построили картину состояния мира 500 лет назад, и она сильно отличалась от того, что мы имеем сейчас. Я знал из своих собственных исследований, что относительно стабильный мир между десятью домами длился всего несколько поколений, но я не осознавал, насколько их история была откровенно жестокой. Неудивительно, что были давние распри! Некоторое историческое отношение к домам-соперникам — в то время враждебным домам — было откровенно тревожным.

Но если оставить в стороне войну и жестокость, в каждом доме была горстка призматических чемпионов, которые могли без особых усилий использовать несколько оттенков силы в полной мере. Теоретически каждый может использовать любую силу. Я мог использовать воду точно так же, как Юра мог использовать улучшения, но врожденная тяга к вашему собственному особому оттенку делала любую специализацию за пределами той, с которой вы родились — или получили в результате другими способами, в моем случае — требовала дополнительных усилий и сильный фокус. Не то для призматиков. Они могли изменить свой цвет с помощью мысли, переходя от безупречной защиты к разрушительным атакам без какой-либо длительной подготовки, используя каждую силу так сильно, как если бы она была их единственной целью.

Был ли «четвертый» современной призмой? Нашел ли он какой-то утерянный ключ для переключения своей силы из закрытого состояния в более широкое? Ни в одной из книг не упоминалось, как были сделаны призматики или откуда они взялись. Они просто появились. А затем, в нулевой год, они так же загадочно исчезли.

— Что произошло в нулевом году? — спросил я вслух, — Почему мы изменили календари?

— Это была просто новая эра. Ситуация менялась, поэтому мы начали сначала. Тебе это не известно?

Я покачал головой.

— Нет. Было ли какое-то конкретное событие, вызвавшее это изменение?

— Хм. Я изучал общество больше, чем историю, но я думаю, что была битва.

— Вплоть до Великого Альянса было много сражений.

— Верно. Я думаю… Я думаю, что было вторжение драконов? Или нет? Черт… Не помню, боев было много, — он махнул рукой в сторону шахт, соединяющих нас с более высокими уровнями., - Вы можете спросить, я уверен, что у них есть много книг, посвященных этому.

Я хотел преследовать его, но действительно ли изучение истории календаря поможет Арну? Из всего, что я читал, призматики существовали только до изменений, поэтому любая информация о финальном сражении и переходе к нулевому году будет происходить позже, чем нам нужно было узнать.

Это было касательным, интересным, но я не мог позволить себе гнаться за ним прямо сейчас. Во-первых, готовясь к проникновению, я потратил слишком много времени на поиски отступлений, и в конце концов это причинило мне боль. Я не позволю, чтобы это навредило кому-то другому. У нас может быть большой срок, но он все же был пределом. С каждым днем сила «четвертого» падала все ближе и ближе к своему изменчивому концу.

Мы просидели до поздней ночи, а затем улетели домой, ни разу не подумав о «седьмом». Я понял это, только когда лежал без сна в постели, размышляя о прошедшем дне.

Часть меня чувствовала себя виноватой за то, что отложила поиски убийцы Астаза на что-то более легкое, но это было то, что я действительно мог сделать. Это было то, в чем я был хорош. Разговаривать с людьми, выискивать их секреты, выяснять, кто они? Это больше входит в компетенцию «шестого». Я писец, тот, кто готов потрудиться, чтобы найти ответы.

Юра может продолжить расследование и без меня. Но никто больше не собирается спасать «четвертого». Никто даже не знает, с чего начать.

Мое желание понять было в конечном счете эгоистичным по своей природе. Да, было бы неплохо предать убийцу Астаза правосудию, чтобы его дочь была в безопасности. Да, я хотел эти вещи. Но истинная и глубочайшая причина всего моего расследования заключалась только в том, что я в ужасе кричал «почему».

Алхимик был важнее. Он был одним из немногих дворян, которые на самом деле достаточно заботились о других, чтобы попытаться понять и интегрировать их. Вполне возможно, что он и «третий» были единственными дворянами, действительно достойными моего времени и дружбы. Я не собирался стоять и смотреть, как он умирает, так и не встретившись с ним должным образом.

«Третий» может ошибаться, но у него было доброе сердце. Его идеи были наивными, но хорошими. Если бы «четвертый» был хоть чем-то похож на него, то его спасение могло бы иметь большее влияние на будущее мира, чем что-либо еще, что я мог бы сделать в своей жизни.

Вот о чем я думал, продираясь сквозь книгу за древней книгой. Но пока я лежал без сна в темноте, все, что я мог слышать, это мой страх, кричащий почему.

Может быть, если бы я знал ответ, я бы перестал так бояться.