Падение Империи

Глава 1. Плохое Предзнаменование

В Империи Кровогорья шла война. Брат императора Уильяма Кон-Итьен, Лоренц, прибрал к рукам власть южных провинций империи. И сейчас Кровогорье терзала гражданская война. А соседние государства, словно шакалы, облизываются на приграничные земли и будто бешеные псы ждут подходящего момента, чтобы разорвать добычу на куски. Тем временем в столице империи, Кинхарте, во все обороты шел сбор легионов. Первыми в поход отправились Первый, Шестой и Двенадцатый Красные Легионы Кинхарта, так как они были на месте, и были укомплектованы первыми.

Сейчас заканчивался сбор Пятнадцатого Красного Легиона. Легионеры, по команде, быстро построились в походную колонну по пять человек, дыша друг другу в затылки. Одетые в пластинчатые и чешуйчатые доспехи, не оставив неприкрытым и незащищенным ни один участок тела, одев на головы мягкие подшлемники и шлемы, которые закрывают шею и височную часть головы, легионеры, все как на подбор выглядели гордо, воинственно и устрашающе, как и положено выглядеть солдатам империи. Вооруженные мечами и круглыми щитами с изображением герба империи, белого волка, на красном поле, что воет во вьюге, легионеры ждали приказа выдвинуться. Пока было время, некоторые успевали прощаться с семьями, любимыми, друзьями, что не служат в легионе. Кто-то переговаривался, кто-то травил анекдоты, так, чтобы расслабиться. Поодаль от колонны стояли парочки. Юные девицы прощались со своими возлюбленными, шептали что-то на ухо, тихо плакали им в плечи, а затем отпускали.

— Я вернусь, обещаю, и пары месяцев не пройдет, моргнуть не успеешь, как я вернусь, — как можно спокойней, и стараясь не выдавать своего беспокойства, говорил рядовой легионер, Айдан Анкит, своей возлюбленной девушке — Сейне Элерон. Сейна была послушницей церкви, одетая в белую рясу с черным поясом она было необычайно красива. Ромбовидное лицо с острым подбородком, большие, красивые карие глаза, длинная русая коса, молочно-белая кожа, эталон красоты церковных послушниц. Она крепко держала своего легионера за руки, её руки были нежными, а его грубоватыми и шероховатыми. Она смотрела на него, и чувствовала, что сейчас заплачет. Он был словно камень. Лишь его зеленые глаза выражали печаль.

— А если тебя убьют? Если тебя ранят? Если ты погибнешь? Если вас разобьют? Что мне делать тогда? — тараторила Сейна, не желая отпускать своего легионера. Он крепче обнял её и ответил

— Верь в меня, родная, я вернусь. Обещаю. Ну-с, мне на работу пора. Люблю тебя, Сейна

— А я тебя, Айдан, — она крепко его поцеловала, другие легионеры, завидев это, тут же радостно закричали и захлопали, словно на сцене дарили влюбленным овации и попутно кричали:

— Вот так-то!

— Не беспокойся, мы вернем твоего героя в целости!

— Ну даешь, Айдан! Такую красавицу заарканил! — от этого влюбленная парочка застеснялась, а лица их налились красной краской. Сейна ещё раз обняла легионера, надела на его шею серебряный амулет, снова поцеловала и отстранилась. Айдан, надев шлем, вернулся в колону. Он продолжал смотреть на Сейну, а она на него. Командир громко скомандовал:

— Колона! Стройся! Налево! В поход шагом марш! — легионеры словно одно целое развернулись налево. Первые отряды колоны направились к вороту города, на главную дорогу города. Медленно, но верно за ними двинулась вся колонна. Айдан ещё раз развернулся и крикнул Сейне:

— Я вернусь! Обещаю, я вернусь! — она лишь улыбнулась и провожала его взглядом. Колона легионеров медленным шагом, сотрясая землю, удалялась всё дальше и дальше

***

Два месяца спустя. Кинхарт

***

Прошло два месяца с того момента, как Пятнадцатый легион ушел в поход. Каждый день давался Сейне всё тяжелее и тяжелее. Ни дня не прошло, а она всё думала о своем легионере. Каждый день Сейна продолжала молиться, чтобы с Айданом ничего не случилось. Молила богов, чтобы они дали им победу и вернули его живым и невредимым. Сейна выросла сиротой, одна с рождения, она воспитывалась в церкви как послушница, не давая разных обетов, но собиралась, пока не встретила Айдана. Она влюбилась по уши в него, а он в неё. Каждый день он ходил у неё под окном и рассказывал стихи, а она мило слушала его. Несколько раз он говорил, что попросит её руки… Но началась война. И легионы один за другим уходили в поход. А Сейна продолжала молиться, молиться не только за Айдана, но и за других солдат, что уходили на войну.

Она и сейчас молилась, сидя на коленях перед алтарём Келтрика, дракона-бога, покровителя всех воинов и солдат, повелитель огня. — Келтрик, отец огня, кровь воинов, молю тебя, подари нашим легионам победу. Подари им славу, храни их, крести огнем своим. И если они падут в бою, пусть твой огонь их отчистит, — шепотом молила она. День за днём девушка приходила к алтарю и молилась. Помимо этого, она и не забывала про свою работу. Сейна исполняла роль правой руки преподобной матери. Она слушала исповеди, молилась с другими послушницами и храмовыми стражниками. Раз за разом вставала на колени и молилась. Однажды, молясь у алтаря Элерона, матери воды, покровительнице морей, стоя на коленях у купели с чистой родниковой водой и статуей драконицы, Сейна почувствовала что-то неладное. В тот день снаружи была необычайно страшная погода. Шторм, косой ливень, ветер, который гнул деревья к земле, словно их огромные ветки и стволы были маленькими ветками. Ветер страшно завывал, словно голодный и злой волк. Или скорее как женщина, убитая горем, которая плачет по кому-то.

Ветер даже колыхал двери храма. И это отвлекло девушку и других прихожан храма. Ветер так и норовил открыть главные, массивные двери, и они не были заперты на засов, что было странно, их обычно запирали стражники, что дежурили здесь круглосуточно. Со страшной силой, словно в храм кто-то желает ворваться, ветер отварил двери. Холодный и влажный, вместе с ледяными каплями дождя врываясь в зал, ветер сносил гобелены, тушил свечи и огни у алтарей. Последний поток пронесся по комнатам и залу храма, словно зловеще хохоча, и унося за собой свет из церкви, оставляя всех в кромешной тьме. Тут же над крышей и головами прихожан послышался раскат грома, словно кто-то очень сильно разгневался там, на небесах. Через открытые двери можно было увидеть, как белая вспышка молнии на долю секунды красиво и устрашающе пронеслась по серым, от дождевых туч, небесам, ведя за собой громкий и страшный раскат грома. Сейна почувствовала, как холод пробежал по её спине, обходя всё тело, а капли дождя застыли на щеках. Она почувствовала чуть ли не смертельный холод, когда её пальцы онемели, а тело затряслось изнутри, пытаясь согреется. Девушка почувствовала, что воздуха словно не было, и надышаться было невозможно, лишь короткие и слабые вдохи. Её сердце заколотилось, словно у загнанной кобылы, а голова закружилась, как будто она беспробудно пила. Она знала, что-то случилось, что-то нехорошее, из её уст лишь вырвалось:

— Айдан!

***

Тем временем близ Амхары.

***

Пятнадцатый Красный Легион был в пути уже второй месяц, и вот-вот они должны подойти к Амхаре, самому большому торговому городу на пересечении всех торговых путей в центральном Кровогорье. Воодушевление, что охватило легионеров в первые недели похода, осталось позади, теперь солдаты ждали первого боя, кто-то с нетерпением, кто-то с молитвами. Разведчики донесли, что полки южан идут на Амхару. Лорд Амхары, Марий Мейстланд, готовится к осаде, а южане катят катапульты. Похоже, война раскручивается всё сильнее и сильнее. Изнурительные дни сменяли друг друга раз за разом, пока так не прошло два месяца. Легион каждые три дня останавливался на привал, а за тем вновь отправлялся в путь. Пыль, поднимаемая колонной, рассеивалась через пять минут. День за днём перед легионерами представали живописные и красивые виды. Зеленые поля и луга, поля пшеницы и ячменя. Дикую зависть у них вызвали три табуна гордых коней, разных мастей, что паслись на тех поля. С завистью и усталостью легионеры не отводили взгляда от табунов, мечтая, наконец, сесть в седло и забыть о мозолях на ногах. Но громогласные командиры подзывали и подгоняли солдат, то просто криками, то криками изощренными нехорошими выражениями, которые были неимоверно распространены в любой армии и так любимы командирами.

Айдан шел в центральном ряду колоны, дыша в затылок другому однополчанину. Так же, как другой легионер, что шел позади него. Некоторые солдаты успевали переговариваться. Кто-то травил анекдоты, не всегда смешные, кто-то рассказывал о том, что, по их мнению, ждет колону в первом бою. Айдан не особо вслушивался, пока было спокойно, мысли его были затомлены Сейной. Он всё думал, как она там? Что с ней? Как она себя чувствует? Думает ли она о нём? Конечно думает, и наверняка усердно молится у алтарей. Иногда Айдану казалось, что он подло поступил с ней, уйдя на войну, но ведь это был приказ! На одном из привалов Айдан так грустил, что всем было грустно! И его друзья-легионеры поделились с ним парой тайн. Не он один оставил возлюбленную в столице. Вот это поворот! Айдану даже стало стыдно. У некоторых ребят любимые девушки носили их ребенка под сердцем. Или уже родили дочку или сына, и дома их ждала семья. И вскоре Айдан сумел сосредоточиться. Через час они должны были подойти к Амхаре.

Гарет СтоннКассел возглавлял это шествие. Простой во внешности русый, кареглазый, не сильно широкий в плечах, в латных доспехах, с полуторным плечом на спине, Гарет отказался от лошади, идя вместе со своими легионерами, часто подбадривая своих ребят. Айдан поражался тому, каким был младший лорд СтоннКассел. Легионер офицерского звания вел себя как простой задорный солдат, обращаясь абсолютно со всем, как с равными себе. Те, кто провинился, познавали на себе два вида наказания. Либо крик, ор, который стоял выше гор, и наказание драить казармы, либо лишение жалования на месяц. Либо долгий и спокойный разговор, в котором Гарет отчитывал провинившегося, пересчитывая все его оплошности. Те, кто подвергался второму виду наказания, тихо говорили:

— Лучше бы в морду дал, — но по уставу телесному наказанию подвергались те, кто ослушался приказа. Дезертиров вешали на месте. Такая вот она, легионерская жизнь. Спустя полчаса колона остановилась. Солдаты занервничали. Впереди слышался какой-то гомон. Хотя совсем недалеко виднелась Амхара с её высокими стенами и башнями с бойницами. Абсолютно все затихли. Затихла даже природа. И лишь вдалеке был слышен гомон, а земля немного подрагивала. «Вот оно. Затишье перед бурей» мысль в голове пронеслась мгновенно. Айдан сжал щит покрепче и тут же услышал команду.

— Легионеры! Оружие к бою! Стройся! — прокричал капитан Гарет. Легионеры со звоном вынули мечи из ножен. Колона начала строится. Каждая сотня образовывала свою черепаху. По команде Гарета легионеры сблизились вплотную, образовывая длинную линию в тысячу человек. Передние два ряда прикрывали щитами. Первый ряд сел на колени, закрываясь щитом и готовя метательные дротики. Второй ряд ставил щиты поверх первого, образовывая из них стену. Позади выстроились стрелки, которые уже приготовили луки, натянув стрелы на тетиву. Айдан стоял в третьем ряду, чуть пригнувшись, как и все остальные. Свой меч он вернул в ножны и приготовил метательные дротики. Они весели у него на спине, в кожаном чехле. Обычно дротиков было шесть. Айдан держал один из них в правой руке, готовясь к бою. На минуту он привстал, всё-таки любопытство одержало вверх, и он решил одним глазом взглянуть на противника.

Они были на поле, довольно ровном и без холмов. Вдалеке виднелась Амхара. Хватило десяти, может быть пятнадцати минут, чтобы весь пятнадцатый легион сумел построиться, всё-таки колона довольно сильно растянулась. Тем временем, южане приближались. Они шли клином, поднимая за собой уйму пыли, которая стояла плотным столбом. И казалось, что это ещё не всё. От силы в клин входило шестьсот человек. Четыре сотни в центре, по сотне по бокам. Вряд ли это все силы южан. Жалко то, что у пятнадцатого легиона не было конницы. Одна пехота и стрелки. Вскоре южане остановились, поднимая свои стяги. Красного волка на белом поле. Казалось, они ещё будут вести переговоры. Но они так и стояли, подняв свои знамена, которые даже не колыхались. Не было даже ветерка. Два легиона стояли друг напротив друга, оскалившись и приготовив мечи, словно два волка, что не поделили территорию, легионы стояли, и никто не двинулся с места. Солнце продрожало печь, стояла необычайная жара и тишина. Через пять минут этого стояния, из-за спины южан показалась конница. Четыреста всадников. Ни больше, ни меньше. Конница встала впереди пехоты, выстроилась в боевой порядок, навострила копья, и по приказу своего командира, знаменосца на тяжелом боевом коне, понеслась вперед, на врага.

Многие молились, многие дрожали от страха. Айдан же вслух молился всем богам, которых знал. Молился за себя и за ребят. Вскоре кровь закипела от жажды боя, сердце забилось в бешеном боевом ритме. Страх не отошел, он шептал, он перебирал все возможные случаи, что может случится, как потом жить дальше? Мысли о Сейне пришли внезапно. Айда все думал, а не забыл ли он её запах? Её голос? Он тут же покачал головой, он должен быть сосредоточен на бой, и он вернется к ней, со славой.

— Помните, сыны Кинхарта! У них такая же кровь, как у нас! А значит они смертны! В бой, легионы! Вы ждали этого часа! Добудем славу! — гордо прокричал Гарет. Легионеры в ответ закричали девиз красных легионов. — Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! Герб империи, изображенный на щитах легионеров, поблескивал на солнце, напоминая им, за что они бьются. Их стяг — дракон извергающий пламя красного оттенка, на золотом поле, гордо реял позади них, как гласила пословица: «Отступать некуда! Позади штандарт!» Гарет приказал сомкнуть ряды, встать плотней. Легионеры тут же перестроились, встали плотнее, уменьшив длину ряда. Под копытами коней земля дрожала, а воздух сотрясался от пронзительного звука боевого рога. Послышалась команда стрелкам

. — Готовься! Тетива! Стрела! — и застрекотали тетивы, и со светом понеслись стрелы, словно черный дождь, падая на конницу южан. Погиб примерно десяток всадников. Помимо копий, они успевали прикрываться щитами. Ещё пара залпов, ещё несколько десятков убитых, а конница неумолимо приближалась. Уже немного подточенная стрелками. Гарет приказал лучникам вести свободную стрельбу, тетивы застрекотали то тут, то там. Конница была близко. На расстоянии броска. Гарет приказал готовить дротики. Почти пять сотен легионеров приготовились метать.

— Готовься! Бросай! — громко скомандовал капитан, выдержав паузу между «готовься» и «бросай». Замахнувшись, как учили их старшие офицеры и учителя, легионеры метнули дротики в конницу, которая была уже совсем близко. Это дало результат. Почти пять сотен дротиков вонзались либо во всадников, либо в лошадей. Конница было хорошо подточена, и потеряла по меньшей мере сотню человек. Но все же она достигла цели. Легионеры храбро встретили врага, приняв их удар на щиты, поднятые и сомкнутые в последний момент.

***

Тем временем на севере Империи. Земли к востоку от Уэйстека.

***

Орин проснулся от очередного кошмара, но правильней будет назвать это ужасным воспоминанием, от которого он бежит всю жизнь. Раз за разом закрывая глаза, перед ним предстает чудовищная картина. Разоренная столица. Выжженный Кинхарт. Тысячи убитых, лица которых застыли в предсмертном ужасе, глаза, в которых читалось лишь одно — холод, смертельный холод, синие от холода губы, которые не могли говорить, но из их немых уст доносится лишь одно: — Ты виноват во всём! — и Орин каждый раз просыпается с потом и мурашками, пересохшим горлом и ужасом, что застыл в его глазах. То было восемнадцать лет назад. Тогда четыре легиона резали друг друга, словно шакалы. Не было императора, не было власти, не было порядка. Но это было в прошлом, сейчас Империя сильна и может дать отпор врагам внутренним и внешним. По крайней мере, так надеялся Орин. Чёрные Легионы главная сила по борьбе с демонами северо-востока и нежитью севера. Если Красные легионы — основная армия империи, стрелки, пехота и конница, куда принимали всех, без исключения и вне зависимости от расы, пола и происхождения, то в Черный легион принимали лишь потомственный легионеров, чьи родители, в бытность свою, были легионерами, кровь всегда найдет свое место, всегда. Черные легионеры были лучшими бойцами, ликвидаторами последствий, борцами с демонами и нежитью. Синие легионы — легионы аристократов, где процветали конница и стрелки, ведь не каждый купит коня и оруженосца, и коня оруженосцу. Серые легионы использовали моральное и психологическое повиновения. Не исполнил приказ? Значит ты ослушался приказа наших богов. Орин недолюбливал серых и синих. Первых — за фанатизм. Вторых — за то, что они слишком зазнались. «Павлины и петухи» так многие говорили, что про первых, что про вторых. Что до красных, брат и сестра Орина были красными легионерами. С этим приходилось мириться.

Костер ещё не потух. Угольки и малые языки пламени потихоньку вились и тлели, а тепло что исходило из костра до сих пор грело землю. Орин наконец пришел в себя и уселся прямо напротив костра, согревая ладони. Напротив него сидел Блексворд Тангер, малец, бастард старого друга Орина, лорда командира черного легиона Ааронта Тангера. Юный парень, разведчик черного легиона, был единственным, хоть и незаконным, наследником Ааронта Тангера, характером явно пошедшим в мать, которую не знал. Говорливый, можно сказать, жизнерадостный и неугомонный, чересчур активный. Полная противоположность отцу, строгому, хладнокровному и рассудительному. Блексворд, насколько помнил Орин, прозвище, а не имя.

«И о чём Ааронт думал? Бастард — конечно и родная кровь, но не узаконенная. Вдобавок ко всему, он не стремится его узаконивать. Боится позора? На него это не похоже. Хотя, не мне об этом судить.» Пару минут Орин погрелся у костра и приказал Блексворду собираться в путь. Парень тут же поднялся с земли, принялся тушить костер и собирать вещи. Через несколько минут всё было готов. Блексворд в рекордные две минуты надел на себя доспехи и собрал вещи, за что Орин был ему благодарен. Еще через минуту они потушили костер и двинулись в сторону поставленной им цели, пробираясь сквозь густые дебри Уэйстекского леса.

Солнце ещё не поднялось из-за горизонта, лишь его лучи лениво продирались через пелену тумана, который окутал лес. Орин и Блексворд не отходили друг от друга ни на шаг, чтобы не потеряться в этом тумане, похожем на плотный смог. Шаг за шагом пробираясь через заросли и ветви леса, где нога обычного человека не ступит, а скорее всего побежит прочь, сверкая пятками, два черных легионера шли к своей цели. Орин до сих пор помнил напутствия командующего:

— Найдите и уничтожьте эту нежить, верните артефакты и за Блексвордом проследи. Ему ещё многому предстоит научиться, смотри, чтобы парень не помер, ведомый бравадой, — строго говорил старший Тангер. Орин тогда подумал, что тот шутит, вдовая ему зеленого, неученого новичка. Но теперь ему предстояло нянчиться с Блексвордом. Но юнец в свою очередь хорошо всё запоминал и с особым рвением учился всему быстро, что не могло не радовать. Блексворд напоминал Орину самого себя в юности. Наверное, именно поэтому он и взялся за его обучение.

— Гребаный холод. Чертов туман. Ненавижу холод и туман… — позади Орина шел Блексворд и о чём-то невнятно ворчал. Орин тут же шикнул и это бормотание прекратилось. Осмотревшись, он понял, что в этом густом тумане вряд ли можно было что-то разглядеть. Несколько секунд они молча стояли, вглядываясь в это туман, и только затем пошли вперед, ориентируясь по мере продвижения. Буквально через полчаса, может чуть больше, они вышли из леса и оказались у края обрыва. Блексворд чуть не сорвался, но Орин успел его ухватить за походный рюкзак и оттянуть назад. Юноша упал на спину, но тут же поднялся и отряхнулся.

— Будь бдительней, Зиккурат ошибок не прощает, — проговорил Орин, аккуратно переходя на скалистую тропку, что словно спираль вела вниз. Блексворд как можно аккуратней шел за ним. Местность странно изменилась, выйдя из туманного леса, они перешли в столь же туманную горную расщелину и спускались всё ниже и ниже, где туман становился менее плотным, а вскоре и вовсе рассеялся, оставаясь у них над головой, словно тяжелое облако. С двух сторон их окружали стены скал, где-то там, наверху, слышалось завывание ветра, похоже на что-то страшное, словно вой голодных волков. То там, то тут слышалось, как падали камни, стукаясь о стены скал, громко падали вниз, эхом разнося звук своего падения. Блексворд чувствовал неприятное ощущения, страх вперемешку с дискомфортом, будто бы шаг за шагом, пока они спускались на дно расщелины, скалы словно сдавливались.

— А что это за место? Я ни разу здесь не был, — спросил Блексворд у Орина. Всё-таки, Орин был капитаном разведки. А значит мог и был обязан знать об этом месте.

— Тихое плато, — только и ответил Орин. Блексворд еле сумел сдержать страх и не выкрикнуть, а мурашки галопом бежали по спине.

— То самое Тихое плато? Где погибла драконья армия? Плацдарм нашествия нежити? Могила Эйдэна Четвертого? Что мы вообще здесь забыли? — казалось, паника вот-вот охватит Блексворда.

— Здесь пропал Чёрный Легион Ренегатов. Они хотели уничтожить Зиккурат, обосноваться здесь, и бесследно пропали, разграбив могилу Эйдэна Четвертого.

— Чёрт, что им вообще здесь понадобилось? Какой идиот решит поселиться у нежити? — всё так же недоумевал Блексворд — Отчаявшийся, — проговорил Орин

— А что ты знаешь про плато? — спросил Блексворд, когда они проходили по узкой тропе

— Здесь всегда собирается вся нежить во время Хода. Каждый раз мы уничтожаем это место и каждый раз нежить его восстанавливает. Здесь чуть ли не на каждом шагу расположены магические источники. Ты сам уже говорил, Драконы пытались остановить нежить во время Первого Хода и потерпели сокрушительное поражение. Каждый Ход нежить собирает здесь свои главные силы, чтобы уничтожить нас. Здесь, во время Двенадцатого Хода, погиб последний император СтоннКасселов, Эйдэн Четвертый и Императрица Некромантов, Эланор. Здесь — дом нежити, — на этот раз, проходя по краю, споткнулся Орин, но Блексворд вовремя его придержал.

— А что конкретно мы здесь забыли? — вновь спросил Блексворд — Конкретно ты учишься будущим азам профессии, я — твой наставник. А ещё мы должны вернуть на место содержимое могилы Эйдэна Великого и по возможности найти легион ренегатов, живым или мёртвым, а также проверить, не завелась ли нежить в Зиккурате. Не беспокойся, побудка в Тихом плато тебе обеспечена, — сдерживая смех, пояснил Орин

. — И куда мы направимся сначала? — В Зиккурат.

Ещё несколько часов они шли по направлению к Зиккурату, спускаясь на дно расщелины. И когда они спустились в самый низ, порядком уставшие, их встретила пустошь. Выжженная и искалеченная земля, без шанса на восстановление, мертвая земля, усеянная скелетами и костями всех разных существ. Людей, эльфов, гномов, лошадей, ящероподобных, драконов. Казалось, что Блексворд совсем поникнет, но юный легионер стал серьезным, нахмуренным и задумчивым, он открепил от спины двуручную клеймору, и держал её наготове. Орин же держал руку на рукояти своего полуторного меча, эфес которого был выполнен в виде морды грифона. Отличительный знак СтоннКасселов. Оба легионера остановились, в лиге от них расположился высокий и ужасающий своим видом Зиккурат. Здание с остроконечной вершиной и лестницами, что поднимались вверх.

— Вперед, — скомандовал Орин. Они подходили к Зиккурату, ступая по черепам и костям, разнообразному оружию, знамёнам, доспехи и ценности старых эпох покоились здесь. Ни Орин, ни Блексворд не смели потревожить покой всего этого. Не было даже ветра, и лишь слабые лучи солнца пробивались через туман, что навис у них над головами, но ни вокруг них, ни перед ними не было даже намёка на туман. Раз за разом проходя через горы костей и прочей древности, они почти дошли до Зиккурата, как перед ними предстала очередная ужасная картина. Всё, что осталось от легиона ренегатов — лишь несколько трупов, демонстративно казненных, привязанных к окровавленным столбам из костей и кровь, что стекала с них, капая на черепа.

— Твою мать… — прошипел Блексворд, обнажая клеймору вслед за Орином, что обнажил меч и медленно продвигался к погибшим ренегатам. Изуродованные, выпотрошенные, словно рыбы, тела. Лица, застывшие в предсмертном ужасе, глаза, налитые кровью. — Они были живы, когда из привязывали к этим столбам. На нежить не похоже, обычно они оживляют всех убитых. И нежить не пугает. И нежить не боится. Кто-то нас опередил, — констатировал Орин. Блексворд огляделся и хорошо понял Орина, ведь кровавая дорожка из трупов ренегатов вела к Зиккурату. Блексворд сглотнул слюну и покрепче сжал клеймору.

— Куда теперь, капитан?

— В Зиккурат. Держимся вместе. Не отходи от меня на шаг, не нападай ни на кого без моего приказа. Двинули, — они шли по мокрым от крови черепам и камням. Знамя ренегатов — серый пес на чёрном поле было порвано в лоскуты. Чем ближе они подходили, тем больше трупов встречали. И это казалось странным. Нежить оживляет всех убитых. Не оставляет трупов. Было непонятно, кто способен разобраться с целым легионом? И что легион здесь делал? Одни вопросы. Ни одного ответа.

Блексворд и Орин поднимались по ступенькам Зиккурата всё выше и выше, к вершине, а трупов становились всё больше и больше, так же, как и крови. Вскоре они вошли в вершину Зиккурата. Каменные, окровавленные стены, пол и даже потолок говорили о том, что здесь была бойня. Сотни и сотни трупов и открытый вход в глубины постройки. Блексворд и Орин начали осматриваться. Орин осмотрел трупы. Часть из них были убиты магией, сожжены и высушены, других убили довольно точно, раны по артериям. Многие умерли от потери крови.

— Кто же так точно работал, кто их убил? — спрашивал в слух Орин. Тем временем, Блексворд решил осмотреть стены. Вершина Зиккурата выглядела как коробка с четырьмя входами, с каждой стороны, небольшой остроконечный купол, был выполнен из зеленого стекла. Хоть и страшно, но кровь на зеленом потолке красиво гармонировала. Блексворд заметил странные надписи на одной из стен. Он узнал, что это было древнее наречие, но читать на нём не умел.

— Капитан! Ты древнее наречие знаешь? — Орин, осмотрев порядком десяток трупов, но так и ничего не найдя, подошел к Блексворду и заинтересовано посмотрел на надписи, что были выгравированные на стене у входа. На темной стене их было сложно разобрать, но оба легионера были готовы поклясться, что между строк мелькал зеленый огонь.

— Знаю, учил по молодости. Немного топорный перевод будет, но я попробую, — отозвал Орин, протирая надписи своей рукой, пыль сошла со стены, и осталась на перчатке Орина, словно здесь не было никого несколько сотен лет, впрочем, так оно и было. Он тихо шептал непонятные Блексворду слова, затем прокашлялся и постарался перевести все более или менее понятно.

— Двенадцать веков крепость стоит и стены её хранят в себе крики ужаса. Пройдет двадцать лет, и мёртвые графы склонятся пред той, чья жизнь началась в сером расцвете. Пройдет двадцать лет с тех пор, как брат пойдет на брата, а красное войско возглавит тот, чьи губы окропила драконья кровь. И сама Смерть поставит их на чащу весов… — Орина будто парализовало, в его глазах застыл ужас, он словно стал ледяной статуей.

— Это какое-то плохое предзнаменование? — проговорил Блексворд, смотря на гору трупов и открытый вход вглубь Зиккурата

— Хуже, Блексворд. Это сбывшееся предзнаменование, — только и вымолвил Орин.

***

Кинхарт. Зал Королевского Совета.

***

Уже несколько часов заседал императорский совет. Большой и просторный зал совета был предназначен для сотен, если не тысяч человек. Но сейчас в центре зала, за расписным дубовым столом, под тяжелым потолком, который был исписан историей Кровогорья, от воцарения драконов до эпохи Нерана, от Альвевианских Войн до настоящего времени, заседали пять человек. Лорд-Командир Красных Легионов, Деймон Оркалан, который разменивал уже шестой десяток с абсолютно лысой головой, что позволяло рассмотреть его череп, но с пышными седыми усами и бородой, и довольно пронзительным взглядом. Он сидел гордо, выпрямив спину. Напротив него сидел главный лорд по налогам, брат Мария Мейстланда, Бреатфор. Высокий, статный, богато одетый и ухоженный, с длинными чёрными волосами и гладко выбритым лицом, он немного выбивался из всей этой компании. Архимагу Кинхарта, по совместительству архимагу Дейн-Педской академии магов, леди Лине, по общеизвестному факту было чуть за сто двадцать, но выглядела она на все тридцать пять. Она была красива, по-аристократичному худа, с длинной чёрной косой, умна, хоть и немного заносчива, что мягко сказано. Командир стражи и гвардии империи и Кинхарта, Сайрус Истон-Дар, был довольно молод, ему было двадцать семь и такие высокие статусы были наверняка обеспечены родством с императрицей-матерью, женой Уильяма Кон-Итьена. Кстати о ней, она тоже присутствовала на совете. Немного ниже своего мужа, она была довольно худой и чуть бледноватой, сказались роды, родить трех детей для неё оказалось слишком тяжело. Она была холодна снаружи, голубые глаза прожигали взглядом душу, волосы были аккуратно прибраны за спину. Во главе всей этой процессии восседал Уильям Кон-Итьен. Облаченный в свои повседневные и простые одеяния, стеганный дублет и красный плащ, его голову украшала золотая корона Кинхарта, аккуратно перехватившая длинные тёмные волосы. Его усталые глаза, которые всегда казались такими, склонились над картой империи.

— И всё же я считаю, что оставлять Джейстен без защиты нельзя. Город был создан, чтобы отражать драконью осаду, а мне кажется Лоренц не будет вести осаду по драконьим правилам. Если он захватит Амхару, то легко распределит свои войска, чтобы ударить по нам с нескольких направлений. Тем более, Джейстен может дать Лоренцу деньги и флот, так необходимые в любой войне, — взял слово Бреатфор. Он был спокоен, словно никакой войны не идет вовсе.

— Тем более, в княжестве сейчас находятся практически все благородные семьи, — заключил Бреатфор.

— Нам нужна поддержка конницы Синего Легиона, Лоренц набирает влияние, а вместе с ним и армию! — возразил Деймон Оркалан

— Какую армию может собрать предатель? — спросил Сайрус — Не знаю, какие у вас связи, но мои информаторы говорят об обратном! Южные кланы и дома поддерживают Лоренца. Сом-Рэнды и другие благородные дома юга, наёмники Даргона, племена Темногора, все они встали под его знамёна! — продолжал возражать лорд Оркалан.

— Если бы маги Дейн-Педа ускорились и помогли нам в битве под Мириескими Холмами, мы бы могли перейти в наступление, — съязвил командующий стражей, архимаг это заметила и не заставила себя ждать.

— Юный Истон-Дар, вам многому предстоит научиться. К примеру, следить за своей стражей и гвардией, а то контрабанда и работорговля у нас, как я помню, запрещены? — архимаг посмеялась, а юный Сайрус весь залился стыдливой краской.

— Рендон Пэтрот — предатель, примкнувший к ренегатам, и мы делаем всё, чтобы его поймать! Он — глава всей контрабандисткой сети в империи и будьте уверены, мы его поймаем, а не как некоторые маги, что годами старые дневники императрицы, да никак не найдут, — на этот раз красной от злости стала Лина. Советники начали перепалку, не напрямую, но довольно сильно, они оскорбляли друг друга, фразой за фразой накаляя обстановку. Императрица, Хелена Кон-Итьен, урожденная Истон-Дар, смотрела на мужа, который уже излишне напрягся, выслушивая «советников» Она чувствовала, как он начинал злиться, а видеть мужа злым она не хотела, хватило нескольких раз.

— Довольно! — все советники тут же умолки, ожидая дальнейших слов императора.

— Мой брат жаждал власти с самого детства. Он жесток, хладнокровен и прагматичен. Амхара его первая цель. Затем Дейн-Пед и Декрн-Содан. Пока мы тут перепалки ведем, наши люди умирают в поле. День за днём я собираю вас здесь, чтобы создать согласованный план действий! И каждый раз, мы уходим по своим покоям ни с чем. Либо мы сейчас создаём план, вводим военную экономику, либо сидим и ждём моего брата, а в руках блюдечко с голубой каемочкой! — император был зол. Всю ночь он не спал, как-никак, война с родным братом, самое страшное.

— Лорд Деймон, вы ускорили мобилизацию Красных Легионов? — Да, ваше величество. Также ведём набор рекрутов и нового Двадцатого Красного Легиона. Скоро крепость Кулдар станет нашим плацдармом похода на юг, — быстро и чётко отчитался по форме старый легионер. Император кивнул и предложил

— Начните сбор легионеров-ветеранов, в поле они работают лучше. Это даст мотивацию молодым рекрутам. Ветеранам выплачивают жалование в полтора раза больше. Выполняйте,

— Уильям вновь кивнул, а старый лорд командующий с улыбкой на лице и гордостью встал, поклонился, по-легионерски стукнул себя кулаком по левому плечу и вышел из зала совета.

— Леди Лина, как быстро ваши маги доберутся до Кулдара и Амхары? — обратился император к архимагу, та надменно ответила

— Месяц… Я не могу посылать неподготовленных магов, они не смогут себя контролировать в бою!

— Вынужден согласиться с леди Линой, такие маги могут сжечь целый легион, — вставил слово юный Сайрус.

— У вас месяц. Если магов не будет, Дейн-Пед лишится всякой материальной поддержки. Вы свободны, — Лина не проронила ни слова, встала со стула, аристократично и плавно отвесила реверанс и походкой от бедра быстро покинула зал. Остальные советники, Бефртфор и Сайрус, быстро отчитались, были введены временные налоги на обеспечение армии и в столице не было серьезных беспорядков. Распустив совет, Уильям остался наедине со своей женой.

— Ты не спал всю ночь. Ты слишком устал, тебе надо выспаться. Как мы будем жить, если ты — государь, сам себя изведешь? — продолжала настаивать Хелена, которая беспокоилась за здоровье мужа-императора больше, чем за свое.

— Без моего контроля эти лодыри и идиоты сами друг друга перебьют, любовь моя! — ответил Уильям. Он заметно устал контролировать каждый аспект государства.

Война показала, что империя держится лишь на плечах государя. Это куда хуже. Теперь Уильям должен вновь наладить государственный аппарат, так каждая отрасль могла функционировать так, как надо. Налоги должны вовремя изыматься и уходить на нужды империи и армии. Бюрократы и воры — сейчас главная проблема. Те, кто подрывают внутреннюю деятельность империи — предатели. Также необходимо было сплотить легионы, которые двадцать лет не знали боя и войны, двадцать лет мира, рано или поздно должны были уступить место страху и войне. Следить за дворянами, которые могут развязать войну из-за внутренних неприязней. И разобраться с работорговцами, которые спелись с контрабандистами. Похищать людей империи — самое мерзкое занятие, тем более, они похищают и продают своих же родичей! Уильям понял, что мир, который он так хотел, ослабил империю, что именно он виноват в том, что империя ослабла, он затмил свой разум хмелем и праздниками, дав брату повод начать войну, а значит именно он будет её восстанавливать. Любой ценой.

Уильям ещё несколько часов провёл с женой, прежде чем та устала и отравилась спать. Неожиданно для себя, император решил посетить библиотеку замка, взглянуть, глазами пробежаться по старым строками ветхих томов. Выйдя из душного зала советов, его императорское величество спустился на нижние этажи замка столицы. Красивые мраморные стены, резная мебель, бархатные гобелены и цветные витражи гармонировали во дворце Кинхарта. Стражники стояли в дозоре, некоторые пытались сдержать сон, другие просто напросто стояли, о чём-то мечтая, некоторые перекидывались в карты и завидев императора, тут же прикидывались, что ничего не было. Уильям, ещё больше разозлившись, тут же отправлял стражников в дозор. Нельзя тут в карты играть! Вот и всё. Уильям прошел в библиотеку, переполненную книгами. Он надеялся отдохнуть от всего. Почитать древние мемуары, легенды и пророчества. Он отдохнёт и сможет заняться государственными делами. Писари поприветствовали императора и принялись перебирать книги. Уильям глазами пробегался по полкам с древними и ветхими, как сама жизнь, книгами. Проходя между стеллажами, перед ногами императора с одной из полок с грохотом упала книга. Уильям её поднял. Это был старый, но с хорошим переплетом и красивой, кожаной обложкой, том пророчеств за авторством Альвевы Пятой, самой императрицы Пятый Эры. С неподдельным интересом его императорское величество открыл книгу, весьма удивленный тем, что здесь осталась закладка. Он открыл книгу где-то на середине, невольно начав читать вслух строки, что попались ему на глаза.

— Возродится Наследник, Любовник Тьмы, наденет корону Кинхарта и пойдет в бой с Ненасытным. И лишь от них зависит, будет ли жить род людской или потонет в пучине мрака. И наденет он корону Кинхарта и объединит враждующие королевства. Одной рукой создаст щит, который примет на себя удар Древних врагов. А другой рукой он должен обнажить меч и приготовиться к бою с теми, кто восстанет из-под палящего песка и расправит крылья. Сухое пророчество, не правда ли? Кому захочется становиться непонятно кем и спасать мир от кого-то Ненасытного? При этом на кону будет стоять не только твоя жизнь, но и жизни практически всего мира? Лишь безумец или храбрец, или безумный храбрец, согласится на это. Невольно я задумывалась, неужели мой сын, Эйдэн Четвертый, тот самый наследник? Тот, кто отдаст свою жизнь во имя страны, меня, родной матери, да хоть во имя чего угодно? Но после того, как боги лишили меня возможности ходить, а только и слышу это имя… И знаю, что должна донести до потомков это… Вера — страшная сила, заставь людей верить, и они горы сломят, но верить в кого? В императора? В богов? В избранника богов? Люди охотней верят избранникам, ведь они несут слово божье и благословляют государей. И даже в вере нельзя, чтобы всё стояло на одном человеке, вера, как и государство, держится на сильных людях, на народе и тех, кто этот народ ведет, — эти слова Альвевы Пятой, Прекрасной, Императрицы Зантара, заставили Уильяма задуматься, люди идут не только за государем. Они идут затем, в кого верят. Но их веру можно подорвать, веру в государя можно подорвать и все старания обратятся в прах. Люди охотней верят избранникам своих богов. Если показать всё правильно, люди поверят не только избраннику, но и тому государю, которого избранник божий поддерживает. Построить краеугольную веру? Она есть, нужно лишь воплотить пророчества в реальность.

— Глупость, — прошипел император, вернув книгу на полку.