Оторва. Книга пятая

Глава 20

Приехали они. И вот какой идиот им решил оформить мандаты? А то, что им помогли, я ни сколько не сомневалась, вспомнив громилу, который проверял наши документы при въезде. Этот их точно не пропустил бы, да ещё и наручники надел, как на потенциальных шпионов.

Я зло выдохнула, упала на спину и натянула простыню до шеи. У меня нет привычки метаться ночью в постели, как легла, так и проснулась, но всё же, никакого желания не было, чтобы мымра обратила внимание на мой бюстгальтер, а тем более на трусики. Обязательно вой поднимет.

Вероятно, кто-то там наверху услышал мою молитву, и эти яйцеголовые взяв с собой небольшой пакет, удалились из палатки, дав мне возможность одеться. Если бы это делала на время, наверняка зафиксировали рекорд.

Сыпанула в кружку кофе, налила из фляги воду, чтобы не топать до кухни и решила ещё раз воспользоваться утюгом, когда ещё условия нормальные создадут. Майор дал команду, но как они выполняются в армии, я знала не понаслышке. Тем более, когда сидит там какой-нибудь Бубликов. Поэтому, потом, после развала СССР, из них самые лучшие торгаши получались.

Выскочить из тамбура не успела. Услышала голос Иннокентия Эдуардовича и остановилась.

— Ольга Павловна, Гольдман, а вы как здесь оказались? Насколько я понял, на вас мандатов не было и вы меня не самым честным образом подвели.

— Всё у нас было, — тут же возразила мымра, — просто кто-то бессовестно не передал их вам. Мне удалось дозвониться из Симферополя до Сазоновой, и она всё решила чудесным образом, но если бы вы знали, в каком неудобном положении мы оказались. Пришлось снять угол, за два рубля, между прочим, и питаться в столовой за свои кровные, хотя нас должны были обеспечивать. Это, ни в какие ворота не лезет. Я обязательно подниму вопрос о таком отношении, когда вернёмся. Кто-то ведь должен за это ответить.

Ни сколько не сомневалась, что мымра вернётся в свой образ. Сазоновой она звонила.

Наступила пауза и я, подумав, что разговор закончен, хотела выйти, но Иннокентий Эдуардович снова задал вопрос:

— И как же вы здесь оказались в такую рань? Да ещё и с мандатами. Кто же вам их смог передать из Кишинёва?

— А вот представьте себе, Сазонов Валера. Как раз вылетал в Симферополь на слёт. Он и привёз. А командир этого подразделения, очень удачно вышло, собирался сюда и любезно предложил нас подвезти. Но если бы вы знали, как это было ужасно и муторно. Машина открытая, со всех сторон дуло и водитель не ахти, по всем ямам нас возил и по самым пыльным дорогам. Очень надеюсь, что меня не протянуло на таком сквозняке, а то прям, не знаю, как буду выполнять свои обязанности.

Иннокентий Эдуардович покряхтел и сказал:

— Да, я видел Сазонова десять минут назад, но он мне ни слова не сказал о вас.

— Ну уж не знаю почему он решил вас не ставить в известность, — язвительно ответила мымра, а я решив, что разговор подходит к концу, выбралась из палатки и скользнула за тамбур.

Мама Валерика, контра недобитая. Прав был Илья Спиридонович, сообщая о её происках. А как быстро овца подсуетилась. И Валера, гусь лапчатый, чурбан неотёсанный, туда же. Мандаты им привёз. Не мог потерять их по дороге?

Вот таким образом, накручивая себя всё сильнее, и сильнее я дошагала до нужной мне палатки, перед которой, нос к носу столкнулась с уже знакомым капитаном.

Но, даже разглядев в моих руках предмет, с помощью которого собиралась совершить, по его мнению, злодейский поступок, он орать не стал, чем сразу заработал от меня плюсик в карму.

— Бурундуковая, — хмуро посмотрев на меня, произнёс он, — опять пришла жечь утюги?

— А почему во множественном числе, товарищ капитан? Вы ведь не думаете, что я кружку сразу на два утюга ставить буду.

— Потому что, вчера один, сегодня второй. Или ты сможешь отличить один от другого? В общем, так, сюда приходи гладиться, а кофе пить в положенном для этого месте. Я вчера по распоряжению заместителя командира роты по политической части, лично отнёс на кухню газовую горелку, и ты об этом узнала ещё вчера, если бы явилась на ужин. И мне не пришлось вылавливать тебя сегодня. Как чувствовал, что явишься ни свет, ни заря, раз ты без утреннего кофе, — он сделал паузу и съехидничал, — никакая. Иди, дежурный там рядовой Митрофанов. Представишься, хотя увидев тебя, он и так догадается кто ты и зачем.

— Товарищ капитан, премного благодарна, — я постаралась сделать очаровательную улыбку, — а ещё один вопрос. Душевых тут нет? Потому что если вы нас собираетесь только по субботам водить в баню, мы тут все вшами обзаведёмся.

— Ерунду не мели, — возмутился мой собеседник. За вашей палаткой сортир изготовлен. Вот прямо за ним стоит железный бак, увидишь. Только я бы посоветовал ходить после одиннадцати, когда вода в нём нагреется.

Я попыталась припомнить. Ходила я в этот скворечник с круглой дырой в полу и вроде небольшую деревянную будку видела рядом, но железный бак? Такого там точно не было.

— Вечером привезли и установили, — отмахнулся капитан, — потому и не видела, — всё, иди и не шатайся по лагерю в такую рань.

— Товарищ капитан. Вы просто душка и я бы вас с удовольствием расцеловала, но вы при исполнении, а это противоречит уставу вооруженных сил СССР.

И оставив за собой последнее слово, а капитана с открытым ртом, развернулась и потопала в сторону кухни.

Молодой солдатик, увидев меня, радостно заулыбался, словно я не спросила, где горелка, а сообщила, что наконец-то настал дембель и он прямо сейчас отправляется домой.

— Обманул капитан, — сказал он провожая меня до расположенной в десяти шагах от палатки места для курения, — сказал, придёт «никакая». А ты на самом деле ого-го какая.

Горелкой оказался обычный трёхлитровый газовый баллон с крестовиной сверху. Пользовалась таким не однажды, когда ездили на рыбалку и охоту, да и на шашлыки. А изначально решила, что здесь нечто допотопное.

Это не на утюге, сварился за пару минут и я, обмотав ручку платком, с удовольствием пригубила. Люблю горячий, когда обжигает.

— Меня Олег зовут, — запоздало представился Митрофанов, — а как тебя, знаю, — сообщил он после того как погасил пламя. Уважительно посмотрел на мою грудь, на медали и спросил, — а это правда, что ты в одиночку целую банду вооружённых бандитов брала? А то ребята тут такое гутарят.

С трудом сдержалась, чтобы не заржать. Сделала серьёзное лицо, кивнула и подтвердила:

— Ага. Сорок разбойников. А главарём у них был Али-Баба, очень опасный тип. Но у меня было два автомата и гранатомёт. Закидала их гранатами и они сдались.

По эмоциям на лице Митрофанова можно было представить, с какой скоростью у него в голове раскручивается жёсткий диск. Сама обалдела. Судя по всему, этот мальчик в детстве сказки не слушал.

— Слушай, — внезапно сказал он, — а я ведь где-то про этого бандита читал. Точно, именно Али-Баба и сорок разбойников. Вот это круто!

Он несколько секунд смотрел на меня восхищённым взглядом, а потом нахмурил брови, задумался и вычленив в голове какую-то нестыковку, спросил:

— А где ты гранатомёт взяла?

Вот же сука нашёл момент, как раз собиралась сделать глоток.

Я расплескала весь кофе, обожгла ладонь, и в сердцах бросив кружку на землю, согнулась пополам от гомерического хохота.

Наверное, это было очень громко, потому как не прошло и минуты, я всё ещё продолжала громко смеяться, а нас уже обступили парни и девушки и некоторые, было видно, одевались наспех.

— Бурундуковая, — произнёс Виталик, подходя ближе, — так это ты смеёшься, а я вначале решил, что это сирена и всех поднял по тревоге. Блин. Мы думали срочное построение. Вчера как раз обсуждали, что сегодня утром объявят нечто такое.

— Ага, — я кивнула и продолжая смеяться, подняла с земли кружку и пообещала, — в следующий раз буду уходить дальше, чтобы меня слышно не было.

Виталик уставился на растерявшегося Митрофанова и спросил:

— А что тебя так развеселило? Может, всем расскажешь?

— Нет, — я снова рассмеялась, — сначала нужно кофе выпить, потом у товарища капитана получить оружие и амуницию на складе.

Парни и девушки заголосили:

— Какое оружие, Бурундуковая? Это правда?

— Конечно, — подтвердила я, — сегодня будут пробные стрельбы. Идите, готовьтесь, — и пошла к рукомойнику ополоснуть тару.

Со второй кружкой я не стала задерживаться около бедняги дежурного, который сидел и дулся на меня как мышь на зерно. Когда подходила к палатке увидела, как девчонки с визгом понеслись куда-то вскачь. Только Люся остановилась сообщить, что сегодня будут пробные стрельбы и нужно идти записываться в очередь, а то автоматов мало и всем не достанется. Я махнула ей рукой, сказав, что подойду позже и пошла осматривать душевую. Вода и впрямь была холодной, но не критичной как предсказывал капитан, так что, слегка повизгивая, я с удовольствием помылась. Уже на подходе к палатке меня встретил радостный Виталик.

— Здорово, что предупредила, мы будем первыми.

Я сделала брови домиком пытаясь понять, о чём он.

— Про стрельбы. Сама же сказала. Нас записали первыми на десять часов. Тебе капитан по секрету сказал, да?

Только и оставалось, что распахнуть глаза от удивления.

— Вся группа?

— Нет, — Виталик отрицательно помотал головой, — по пять человек с команды.

— А, ну ладно, я ведь не участвую, меня это не касается, — я пожала плечами.

— Как не касается, — возмутился он, — ещё как касается. На вот, держи, — и он протянул мне погоны с двумя звёздочками. Капитан выдал всем. Тебе и мне лейтенантские и ещё нужно сделать собрание и определить заместителей. Они младшие лейтенанты. Давай я тебе пристегну, — добавил он увидев что я разглядываю звёздочки, — и, не дожидаясь ответа принялся колдовать над моим плечом.

А я только сейчас заметила, что у него погоны уже на месте. Симпатичные. Оливкового цвета с двумя красными кантиками. И зачем? Нас так недолго перепутать с личным составом. Меня с моей короткой юбкой вряд ли, а парни запросто могут схлопотать пару нарядов от вышестоящего начальства. Особенно Мирча, высокий оболтус и в форме выглядеть стал вполне симпатично.

— Видел? — спросила я. — Припёрлись обе. Сейчас опять начнут толочь воду в ступе.

— Кто приехал? — переспросил Виталик, а потом его глаза сошлись на переносице. — Что толочь? Воду в ступе? Что ты имеешь в виду?

— Мымра и Гольдман, — ответила я зло и сплюнула на дорогу.

Виталик вздрогнул и оглянулся, а потом решил прочитать мне нотацию:

— Ольга Павловна тоже тут? Ева, здесь ты не права. Она педагог, взрослая женщина, а ты ведёшь себя очень некрасиво по отношению к ней.

— Она ведёт себя красиво по отношению ко мне, — огрызнулась я.

— Её поступок можно понять, наверняка её ввели в заблуждение…

— Стоп, — я выставила ладони перед собой, — больше ни слова. Ты ситуацией не владеешь, поэтому обсуждать не будем, а у меня на этот счёт имеется своё мнение. Ты лучше скажи: где Валера?

— Валера? Какой Валера? У нас в команде нет ни одного Валеры.

— Утром приехал. Разве он не у вас в палатке?

Виталик наморщил лоб, а потом робко спросил:

— Валерий Николаевич? Сын первого секретаря ЦК ВЛКСМ?

Ах, ну да. Для них он на «вы» и шёпотом. Как то забыла.

— Ага, он самый.

— Спит. Иннокентий Эдуардович сказал, чтобы мы не шумели, он больше суток не спал.

— Ну и не шумите. Пусть выспится, — ответила я и полезла в палатку, оставить мыльные принадлежности.

После завтрака, мы с Садией попили чаю в стороне от других, поболтали ни о чём и вчерашнее не вспоминали. Мне даже показалось, что она очень пожалела о своей несдержанности. Я же сделала вид, что вообще не помню, о чём мы говорили.

Настроение испортилось, когда подошла к палатке и столкнулась с мымрой. Ну вот какого чёрта, а ведь уже стала привыкать, что её не будет рядом до конца слёта.

В принципе, все неприятности сдуло словно ветром, когда я всё же решила подняться на холм и увидела вдали бирюзовый цвет.

И что? Рядом море, а я буду сидеть в лагере, как дура последняя, да не дождётесь. Вышла на грунтовку, на которую указал вчера лейтенант и, убедившись, что по ней можно топать не только в ботинках, вернулась в палатку.

— А куда ты собираешься? — спросила Люся, увидев, что я надела красный купальник, напялила сверху форму и примеряю новые туфли.

Эти были не на шпильке, широкий каблук высотой около трёх сантиметров и с формой смотрелись замечательно. Но самое главное вес. Обе были легче одного ботинка раза в два.

— На море, — я выпрямила ногу в коленке и покрутила носком в разные стороны, внимательно присматриваясь, — не хочешь пойти искупаться? Там чаша любви имеется.

— На море? — Люся поправила свои волосы, скрученные в два бублика, подумала и сказала. — А вчера товарищ лейтенант говорил…

— А сегодня, — перебила я её и шлёпнула пальцем по погону, — товарищ лейтенант другой и говорит: можно.

Люся тяжело вздохнула и спросила:

— А может быть, лучше завтра пойдём? Я не выспалась, совсем. И обед можем пропустить.

Я согласно кивнула, любуясь второй туфлей, и задумчиво произнесла:

— И завтра тоже пойдём. Но ты думай, я всё равно иду.

— Тогда я завтра, — обрадовалась Люся, что я не настаиваю, — а как же стрельбы? Ты не будешь присутствовать?

— Нет, Люся, я не буду присутствовать.

Я поднялась на ноги, притопнула каблучками и предупредила:

— Никому ничего не говори. Если кто спросит, ты не знаешь, поняла?

— Поняла? А когда ты вернёшься? — поинтересовалась она на всякий случай.

— Сегодня. Конечно сегодня.

В тот момент я в это свято верила и даже на минутку не могла представить, что не смогу вернуться по не зависящим от меня обстоятельствам. Что вообще такое может со мной произойти. Невероятное и чудовищное стечение обстоятельств, которое едва не привело к многочисленным жертвам.

Ну а пока я спокойно шагала, обходя высокий холм по левой стороне, чтобы меня не увидели из лагеря, весело напевая себе какую-то песенку из прошлой жизни, радуясь восходящему солнцу и новому дню.

Маленькую будку, типа сортир и солдатика около неё, я увидела первой и до того как он оглянулся и заметил меня, уже приняла решение.

Этот юноша, наверное, впервые не знал как себя вести. Молодая девчонка, в форме и с лейтенантскими погонами. Сказать, что он опешил, разглядывая меня, значит не сказать ничего. Молча стоял и пялился. Пришлось напомнить, что он не в зоопарке.

— Рядовой, — я включила голос Синицыной, — что нужно докладывать при виде старшего по званию?

Парнишка отмер и приложил правую руку к пилотке.

— Товарищ лейтенант, за время моего дежурства никаких происшествий не произошло.

Я тоже козырнула в ответ.

— Другое дело, а то было подумала, что ты немой. А где второй?

— Так он завтракать пошёл, товарищ лейтенант.

— Ладно, — я улыбнулась и прошла мимо него.

Чтобы он не подумал, но медаль и погоны сделали своё дело. Хотелось оглянуться и убедиться, что солдатик смотрит мне вслед с открытым ртом и полностью разъехавшимися файлами в голове. Но потом решила, что настоящий лейтенант, во-первых, оглядываться не будет, а во-вторых, подумала, что начну ржать как сегодня утром и мой смех, ещё чего доброго долетит до лагеря.

Ещё подумала, что он обязательно расскажет напарнику обо мне и возможно доложат об этом инциденте, а потом кто-то из начальства припрётся на УАЗике, будет топать ногами и возмущаться, громко и матерно.

Но, увы, ничего этого не произошло и только на следующий день, когда меня не обнаружили в лагере, началась суматоха. Но это, наверное, было к лучшему. А иначе, возможно, я никогда бы не выполнила свою миссию.