Оторва. Книга пятая

Глава 2

Два месяца назад было нечто подобное. Возвращались на базу поздно ночью и, вывернув на одну из безлюдных улиц, увидели припаркованный автомобиль, из которого вытолкали обнажённое тело девушки на обочину, а потом, вероятно заметив нас, дали по газам.

Парни высадили меня около пострадавшей, а сами помчались в погоню. Я, даже не успев приблизиться к незнакомке, сразу стала вызванивать полицию и скорую. Слишком неправильным показалось мне положение, в котором оказалось тело. Вывернутым очень уж сильно, но судя по всему, совершенно не приносило дискомфорта, что выглядело абсолютно неправдоподобно. Так и оказалось, ни одна жилка не билась на шее девушки, ни один стон не вырывался из разбитых губ.

Первыми на место происшествия явились ДПСники и тот, что сидел на месте пассажира, едва выбравшись из автомобиля, наставил на меня ствол и заорал, оглашая улицу своим визгом:

— Стоять на месте!

Складывалось впечатление, что приехали не менты, а двое сдвинутых по фазе, у которых даже речь состояла из беспорядочного набора слов.

Хорошо хоть недолго длился этот цирк и уже через несколько секунд рядом остановился внедорожник и из него выбрался спортивного вида молодой человек. Ну как молодой, для Синицыной молодой, потому как я на тот момент была старше его на пару лет. Показал корочку ретивым патрульным и спросил, что здесь происходит.

— Вот, товарищ капитан, — доложился крикун, — взяли на трупе. Хотела её обыскать, а тут мы. С поличным взяли!

Новоприбывший глянул на обнажённое тело, перевёл взгляд на меня, снова на тело. Видимо пытался сообразить, в каком месте я обыскивала мёртвую девушку. А потом, развернувшись к сержанту, который продолжал махать пистолетом, сказал:

— Ствол убери. Кто кого обыскивал?

ДПСник засунул пистолет в кобуру и указал на меня рукой:

— Она хотела обыскать, но мы пресекли.

Пресекальщики хреновы.

Потом прибыла следственно-оперативная группа, если можно так выразиться. Дознаватель ОМВД и фельдшер, потому что на врача этот парнишка никак не тянул. И пока они пытались вызвонить хоть кого-нибудь ещё, я уселась под деревом, скрестив под собой ноги.

Оба патрульных никуда не делись, встали в трёх шагах от меня и обсуждали, чтобы они с ней сделали, если бы она была жива.

Пошло, противно.

Поэтому прежде чем уйти с поляны я потратила десять минут, но надела на Анечку её курточку, подтянула ближе к маньяку и приложила пальчики девушки к вилке. Затянула ей на шее поясок, один конец которого вложила в руку упырю, перед этим стянув с него тонкие перчатки. Чтобы и ладошки засветились.

Следы своего пребывания убрала и, закинув на плёчо сумку маньяка, покинула место происшествия.

Совершенно бестолково и безграмотно, но памятуя разговор с мамой Евы, понадеялась, что начальство не захочет докладывать наверх о криминогенной обстановке в городе и спишут как-нибудь.

А сама отправилась по адресу в паспорте, благо недалеко проживал сей субъект. По карте вспомнила и улицу и дом.

Чтобы не привлекать к своему виду особое внимание, накинула на себя курточку, найденную в сумке, почти подошла по росту.

Квартира оказалась зеркальным отражением той, где проживала Бурундуковая, поэтому сориентировалась быстро. Пригодились и перчатки жмурика, потому как совсем не желала оставлять свои пальчики дома у маньяка, тем более в свете того, что я собиралась сделать.

В первую очередь порыскала в поисках подходящего инструмента, который очень быстро обнаружила на балконе. Большой гвоздодёр.

Сдвинула кресло с нужного угла, освободив пространство для работы, и принялась выковыривать паркет. Учитывая полное отсутствие опыта в таких делах, провозилась больше часа, когда, наконец, небольшая деревянная планка под моим усилием вылетела из гнезда. Дальше пошло легче, и я ещё минут за сорок расчистила участок 50×50 см.

И зависла. Никакой ниши в бетоне не было, где в 1986 году наша доблестная милиция нашла огромный клад, по меркам СССР. 230 000 рублей и весомую коробочку с женскими украшениями.

Минут десять хлопала глазками проклиная мозги Бурундуковой, ведь Синицына никогда таких промашек не допускала. В 1986 году, что-то точно можно было отыскать, но до того времени почти десять лет, а учитывая холодное состояние Корейки — 2, то и это более чем сомнительно.

Потом решила, хоть что-нибудь у маньяка должно было быть, кроме трёх рублей, которые лежали в кармашки сумочки. К тому же мне за моральный ущёрб премия полагалась, и я совершенно бесцеремонно стала доставать из книжного шкафа книги и потрошить их в поисках денежных знаков.

На улице стемнело, но я, не опасаясь никого, включила свет. Во-первых, трупы точно так быстро обнаружить не должны были, а во-вторых, за окном находилась пожарная лестница, до которой легко было добраться. Даже не стала задумываться, кто проектировал такое в помощь грабителям.

Когда все книги перекочевали из шкафа на пол, а я не нашла ни одной купюры — села и задумалась.

На связке было четыре ключа. При помощи двух я попала в квартиру, один был точно от гаража, а вот для последнего требовалась очень маленькая замочная скважина, которую сразу и обнаружила на дверце письменного стола. Ключик подошёл, вот только это был совершенно ненадёжный запор, даже к гвоздодёру не пришлось бы прибегать. И зачем он тогда его запер? Или от кого?

За дверцей находились три ящичка, в которых опять же лежали книги. И больше ничего. Совсем расстроившись отсутствием даже самого маленького клада, я уже хотела захлопнуть дверцу, но в этот момент бразды правления взяла на себя Синицына. Свалила все три ящика на пол и под нижним обнаружила тайник. Не совсем тайник, а просто пустое пространство для свободного хода. Хоть что-то.

И сразу вспомнился Милославский из бессмертного фильма: «Храните деньги в сберегательной кассе». Потому что именно три пачки красненьких ассигнаций лежали в банковских упаковках.

Но и обида проскользнула в душе. В 80 раз меньше чем я собиралась найти. Даже не обида — злость.

Последний сюрприз оказался в верхнем ящике стола, к которому подошёл маленький ключ. В небольшой коробочке шесть пар серёжек, одни из которых мне запомнились на Маше. Этот клад я оставила для милиции. В конце концов, они вычислят адрес маньяка, а если нет, я им обязательно подброшу зелёную паспортину.

Убедившись, что в этой комнате уже ничего не удастся отыскать я собралась перебраться в другую, но в это время в коридоре щёлкнул замок входной двери.

«Милиция? Так быстро?» — успела подумать я, резво закидывая сумку на плечо, капюшон на голову и даже успела окно раскрыть нараспашку, когда за дверью раздался нежный голосок:

— Котик, ты дома? А вот и твоя киска пришла.

Ах, вот от кого был заперт письменный стол. Упырь здраво рассудил, что киска ломать замки не будет. Вот только если у него была любовница, зачем он насиловал девушек на улице? Не хватало? А это точно была его любовница, раз даже ключи от квартиры ей доверил. И стало ясно, почему он до сих пор не расклеивал фоточки на стенах.

Я уже была на уровне второго этажа, когда сверху раздался сдавленный крик. Понимая, что девушка бросится к окну и обнаружит похитителя, я, спустившись ещё на несколько перекладин, спрыгнула на землю и спряталась за толстым тополем. И только тогда глянула наверх. Окно было частично прикрыто, как я его оставила, и уже не опасаясь, что меня можно будет узнать, побежала в сторону дороги, прикрываясь деревьями.

За десять минут добралась до оживлённой улицы, несмотря на поздний час и будний день. Оглянулась по сторонам, прикидывая, какой дорогой двинуть домой и увидела неспешно приближающихся милиционеров. В моё время такая троица запросто могла потребовать документы и заглянуть в сумку. Не зная как это было в СССР, я начала нервно озираться, чем ещё больше привлекла к себе внимание. Развернулась в противоположную сторону, ускоряя шаг, но в это время к остановке подкатил троллейбус, и народ хлынул на тротуар. Мне пришлось остановиться, чтобы пропустить людей, а в следующее мгновение кто-то аккуратно взял меня под локоток, и я громко ойкнула от неожиданного прикосновения. Резко обернулась, прикидывая, как буду защищаться. Порадовалась, что сегодня я не на шпильках и значит, вырваться имелись все шансы.

Первое, что бросилось в глаза, серая милицейская форма и фуражка с высокой тульей, на которой блестела в свете уличных фонарей кокарда. И только в последнюю секунду успела остановить себя, увидев знакомый разрез глаз.

— Ева, извини, — тут же заговорил он взволнованным голосом, — я не хотел тебя пугать. Просто увидел знакомое лицо и решил подойти. Сколько бы я не благодарил тебя — этого всё равно будет мало.

Вспомнив, что лейтенанта Сашу уже застолбила Людочка и мне там ничего не обломится, всё равно была рада его видеть. Тем более группа милиционеров мгновенно потеряли к нам всяческий интерес. И в самом деле, так как я озиралась, вполне можно было подумать, что разыскиваю в толпе знакомого, а вот теперь нашла.

— Здравствуйте Александр, — я учтиво улыбнулась, заметив, как взгляд лейтенанта заскользил по моим ножкам.

И ничего, что ему уже за тридцать, а я малолетка. Любви все возрасты покорны, а он всё ещё в том, когда делаются самые главные ошибки.

— Не обязательно так официально, — сказал он, подняв голову и встретившись со мной взглядом. И зарделся.

— Официально, — удивилась я.

И действительно, не Сашок же к нему обращаться. Он благодарен, но кроме как Александр я и не представляла себе, как можно сказать уменьшительно — ласкательно. Сашенька, что ли? Так у нас не такие доверительные отношения. Разве что поцеловать его сначала.

Я оглянулась. Народ начал рассасываться, но на остановке стояло ещё приличное количество и я, улыбнувшись ещё шире, сказала:

— Проводите меня домой, а то на улице уже темно и страшно и будем в расчёте.

Александр рассмеялся.

— С удовольствием, но с одним условием. Будем на «ты».

— Согласна, — кивнула я и, пристроившись к парню с правой стороны, чтобы сумка не мешала, взяла его под руку.

Он попытался избавить меня от груза, но я отнекалась убеждая, что сумка лёгкая и перевела разговор на другую тему. Поинтересовалась как дела на службе. Попала прямо в точку, Александр стал рассказывать, как попал на свою работу, про свои первые расследования, причём рассказывал увлечённо и интересно. Заставил заслушаться, я и не заметила, как мы оказались около подъезда.

— Пришли? — Александр оглянулся, увидев, что я остановилась и отпустила его руку.

— Ага, — подтвердила я и тоже кинула взгляд по сторонам, но совершенно с другой целью.

Двор был почти пустым, лишь у третьего подъезда слышались голоса, и периодически раздавался задорный смех.

И я решилась. Уронив сумку с плеча, шагнула к Александру, и не успел он сообразить, что происходит, как я, обвив руки вокруг его шеи, впилась, словно вампир ему в губы. С жадностью, с яростью. Пробралась языком сквозь его зубы, полностью овладев ртом, а когда он попытался отодвинуться, ещё сильнее прижалась к нему. Сладкий, сладкий поцелуй.

Ему, наконец, удалось отстраниться и он, сделав полшага назад, поднял голову, взглянув на наш балкон, а потом с удивлением прошептал:

— Ева, что ты делаешь? Ты с ума сошла?

— Извини, — я тоже прошептала, и в моём тоне точно не было ни капельки раскаяния, — очень хотелось, чтобы ты меня поцеловал, но ты бы этого никогда не сделал. Но, — я подняла указательный палец правой руки вверх, — ты ведь хотел меня отблагодарить. Считай, почти отблагодарил.

— Что значит почти? — не понял он.

— Бог любит троицу, — я улыбнулась, — давай спрячемся в подъезде, и ты отдашь должок.

— Ева, — возмущённо зашептал Александр, — немедленно прекрати. Исполнится 18 лет, вот тогда мы сможем вернуться к этому разговору. Вот только уверен, что к тому времени я буду тебе неинтересен, а потому очень тебя прошу больше этого не делать. Договорились?

— Договорились, — в расстроенных чувствах пробормотала я, — ну и ладно. Проводил, спасибо и пока.

— Пока, — он кивнул и, поправив фуражку, которая переползла почти на затылок, зашагал вдоль дома.

— Ну и дурак, — я прошептала это совсем тихо, чтобы кроме меня больше никто не услышал и, подхватив сумку, закинула её на плечо.

Проводила взглядом удаляющийся силуэт и хотела войти в подъезд, когда навстречу выскочила Люся. Я даже опешила, почти одиннадцать часов вечера и подруга куда-то рванула, на ночь глядя.

— Люся?

— О! Привет, — обрадовалась она, — а наши в садике сидят с гитарой. Я с балкона их услышала. Пойдёшь?

— А наши это кто? — поинтересовалась я.

— Со двора. И там Игорь на гитаре играет. Я услышала.

Игорь там. Ха-ха. Так у Люси свои тараканы в голове.

— А это не тот Игорь, — спросила я, — который тебя на мотоцикле катал?

Люся покраснела, и даже в полумраке это стало заметно. Вот вам и тихоня Люся.

— Ну чё ты, — я ласково потрепала девчонку по щеке, — катал и катал. Сама ведь рассказывала. Поняла, нравится он тебе и это нормально.

Девчонка скромно опустила свои глазки в землю, сдерживая улыбку, потом встрепенулась.

— Пойдём?

— Пойдём, — согласилась я, — а то опять влипнешь в какую-нибудь историю.

— Я? — удивлённо спросила Люся, шагнув на дорогу.

— Ну не я же, — ухмыльнувшись, ответила я.

Садик оказался действительно садиком, обнесённым вокруг покосившимся забором, в котором там и тут зияли не только небольшие прорехи, но и значительные дыры,

В одну из таких мы и пролезли на территорию и сразу двинулись к большому павильону, из которого раздавалось звучание гитары, и приятный мужской голос напевал знакомую из прошлой жизни песню. Нечто про войну и десантный батальон, я даже вспомнила фильм, в котором звучала эта песня.

Учитывая, что кроме голоса певца и бренчания гитары никаких звуков больше не раздавалось, я подумала, что вероятно это и есть тот самый Игорь, о котором талдычила Люся. И даже любопытно стало: в павильоне ещё кто-то присутствует или парень Люське серенады поёт на военную тематику. Завуалировано, так сказать, завлекает. И зачем тогда подружке Бурундуковая? Бежала бы на свиданку сама.

Но оказалось, что ошиблась. В павильоне под крышей висел фонарь, освещая тусклым светом скамейки, на которых сидели парни и девушки и все, затаив дыхание, слушали грустную, но целиком патриотическую песню.

Машинально вспомнила наши пьяные посиделки у костра. Похабные песни, каждый горланил нечто своё, но вот так, затаив дыхание, никогда. По какой-то причине почувствовала себя обделённой. Такого детства у меня точно не было. Да и не только у меня, никто из знакомых не смог бы похвастаться.

Но вот куда я пошла? Семь человек, две девчонки и пять парней примерно одинакового возраста: 16–17 лет. И ни одного знакомого.

Но повезло, все дружно смотрели на музыканта и наше появление прошло незамеченным, что дало мне возможность сориентироваться. И в очередной раз захотелось Люсю стукнуть.

Игорь, а то, что это именно он сомневаться не приходилось, стоило только бросить взгляд на Люсю, провёл по струнам рукой последний раз и умолк. Парни и девушки загомонили обсуждая слова песни, а главный герой вечера поднял голову и увидел нас с Люсей.

— Ева! — воскликнул он. — Ты ли это? Выписалась из больницы и как себя чувствуешь? А то Люся молчит как партизан на допросе. Пообещала, что ты сама расскажешь, если захочешь.

Я пожала плечами.

— Да всё нормально. Потом занята была, к экзаменам готовилась.

А про себя похвалила подружку. Сдержала слово, не рассказала ничего о наших приключениях. Пусть так и думают, что я с сотрясением валялась. А вообще, компания мне не очень понравилась. Кроме Игоря никого не заинтересовало здоровье Бурундуковой, что-то пробубнили в качества приветствия и опять уставились на своего вожака. Да и он вскользь задел. На Люсю совсем не обратил внимания и снова забренчал на гитаре в этот раз что-то блатное и все радостно загомонили. А я-то подумала, что у них кружок по интересам.

И это с ними Ева пила вино из горла?

Никто и не заметил, как я ретировалась.