Оторва. Книга пятая

Глава 17

Как говорил Тыгляев, из всего происходящего с тобой, нужно забирать только положительные эмоции.

Анатолий попрощался со мной тепло, поблагодарил за Лёху и что не угробила автобус, а я после его слов, заинтересовавшись таким раскладом, глянула на разбитую фару и мятый бампер. Ведь именно так расписывал повреждения лейтенант. Даже лоб наморщила, пытаясь понять, как с таким зрением берут в ГАИ.

У фары маленький скол, а на сером бампере небольшая, сантиметров пятнадцать царапина синего цвета. Припомнила, что ограждение, которое я сшибла, и было синим, но это всё, а про крыло я вообще молчу, этот уголок погнули несколько месяцев назад, без микроскопа было видно. Да эти повреждения за таковые считать как-то даже неприлично, что, в принципе, Анатолий и сделал, а потом познакомил с третьим участником автопробега Кишинёв — Симферополь, вполне симпатичным парнем, лет двадцати семи. В шутку добавив, что Женя, так звали нового водителя, за свою жизнь может не беспокоиться, пока на борту находится такая привлекательная стюардесса и к тому же с синдромом спасателя. Дружно посмеялись.

На обед никто деликатесы нам не предложил. Остановилась около меню, где на первое имелся выбор: украинский борщ с галушками или солянка.

Выбрала, разумеется, украинский борщ, сразу вспомнив, как его готовила моя бабушка. Закатила глаза, представив свиные рёбрышки; лучок, морковку, мелко нашинкованные и обжаренные до золотистой корочки, аж слюнки потекли. Даже согласилась на разбавленную сметану, не водой ведь её фуражат в самом деле, наверняка молоком.

Помотала ложкой в тарелке. И вот кто назвал этот борщ украинским, если они его даже готовить не умеют. Пара крупных шариков, которые подразумевали собой галушки, нарубленные овощи, вероятно, поджаривать в столовках, было не принято и здоровущий кусок сала, обильно посыпанный укропом. Чуть плохо не стало. Терпеть не могу варёное сало.

На второе предлагалась ячка с подливой, которая больше походила на ржавую воду и компот из сухофруктов. Захотелось постучаться головой об стену. Если и на слёте будут так кормить у меня не только попа схуднёт, но и ростом просяду. Отставила поднос на свободный столик и пошлёпала в магазин.

Дежавю. Знакомая бабушка с ведром яблок. Я встала как вкопанная. Это точно было сегодня? А где тогда моё ведро? Насколько помнилось, ни одного яблока не попробовала и Люся со своей миниатюрной фигуркой не могла все смолотить, да ещё и вместе с ведром. Покрутила извилины в голове, припоминая, когда последний раз видела натюрморт. Ну да, водиле стало плохо и я, подскочив, едва не напоролась на железную тару, а вот когда в душ шла и рюкзак забирала, не было. А потом вообще вылетело из головы, и чтобы кто ел, не заметила. На том и успокоилась, решив, что стоит где-то в салоне целёхонькое.

В столовой предлагали только чёрный хлеб, а у меня от него всегда была изжога. Проверять на организме Бурундуковой желания не было, поэтому кроме докторской колбасы решила взять небольшой батон. Увы, лежали только круглые болванки ржаного. Именно — болванки весом не меньше килограмма. Пока размышляла, что делать, к лотку подошла женщина, сняла с гвоздика здоровенный тесак и оттяпала полбуханки.

У меня глаза едва не выпрыгнули. А что так можно было? Пока провожала женщину взглядом к кассе, а то мало ли для чего она это сделала, мужик резанул оставшуюся половину и унёс четвертушку. А увидев, что к лотку направляется парень, резво подхватила оставшийся кусок, побоявшись, что после очередной экзекуции, мне останется только корочка.

Купила до кучи бутылку Боржоми и вернулась в столовую.

Вспомнила, что у стойки стояли десятка два гранёных стаканов с прозрачной жидкостью и, решив, что это, возможно фреш из какого либо фрукта, подошла к кассе. Рыжая тётка в белом халате, но не таком чистом как у врачихи, глянув мельком на меня, сказала:

— Это берёзовый сок, но он в талоны не входит. Стоит одну копейку, у тебя есть деньги?

Ну, почти фреш. Пригубила и замерла, боясь проглотить. Стало понятно, почему цена одна копейка. 90 % — вода из-под крана с уже знакомым запахом хлорки. Стараясь не расплескать, прошла к умывальникам и слила содержимое стакана в раковину. Открыла кран и о чудо, полилась, правда в этот раз никто из группы не озадачился мытьем рук, проследовали дружно к раздаче. А ведь говорили, что к обеду воду дадут.

И где были мои мозги, когда попыталась прополоскать рот более устойчивым запахом?

Колбасу я доедала, уже озлобившись на весь свет почти в одиночестве, только Люся осталась за компанию и хвала всем Богам, не проронила при этом ни звука.

Едва поднявшись по ступенькам в автобус, сразу почувствовала, что злоба, начавшая вроде бы затухать, всколыхнулась во мне снова.

Две подружки из Комрата, Люся прояснила меня, сообщив, что этот город считается центром Гагаузии, грызли яблоки, придерживая моё ведро коленями. Гуцулки недоделанные(1).

Моё состояние переросло в ярость, когда увидела на дне ведра лишь огрызки. Как можно было сожрать столько яблок, это же штук пятнадцать на рожу?

— Вы не охренели часом? — спросила, стараясь держать себя в руках. — Разрешение брать чужое, папа с мамой не учили?

Может быть немножко грубовато, но меня можно было понять. Тот перекус, который я сделала, до Симферополя доехать не помог бы, и я реально рассчитывала на фрукты.

А эти две хитрожопые заржали, переглянувшись, и побросали огрызки в ведро, создав тем самым очередной прецедент. А та, что придерживала ведро, достала платочек и прижала к губам, добавив к моему гневу последнюю каплю.

Я подняла ведро и, перевернув его, вытряхнула липкие кочанчики им на головы. А когда одна громко заорала: «Ольга Па…», схватила огрызок, зацепившийся за ручку хвостиком и впихнула в рот крикунье. Очень удачно на звуке «па», она открыла рот вовсю ширь, а потом ещё и указательным пальцем протолкнула глубже.

Глаза у мелкой вылезли из орбит, а вторая взвизгнула так, будто я ей по морде надавала.

Не обращая на них внимания, подхватила платочек, выпавший из рук, и протёрла ведро. Убедилась, что девчонке удалось выдернуть изо рта огрызок и её жизни ничего не угрожает, кроме как вывернуть челюсть от кашля, повернулась и прошла по салону до кабины водителя под молчаливые взгляды. И мымра не оглянулась. Какую-то профилактику получила или не успела отреагировать, всё-таки быстро я управилась. За несколько секунд. Да и орала подружка пострадавшей недолго.

А когда уже приблизилась к кабине, чей-то девичий голосок сказал:

— Они, что, сожрали целое ведро яблок? Вот троглодитки, а я даже не попробовала.

И в салоне громыхнул смех, который меня порадовал. А то подумала, сейчас снова устроят комсомольское собрание, а я и так на взводе. Но нет. Героев и в СССР никто к стенке не ставил.

— Жень, — обратилась я к водителю, — выпусти меня на шесть секунд. Там у столовки бабушка яблоками торгует.

Он глянул на ведро и кивнул.

— Там и стой, я по кругу развернусь, и мимо буду проезжать, тогда и запрыгнешь.

Я поблагодарила и выскочила в открытые двери, но, увы, у магазина меня ждал полный облом. Ни бабушки, ни ведра. Повезло гуцулкам, знала бы, что не застану старушку, обязательно надавала подзатыльников.

— Жень, — обратилась я, уже запрыгнув в открытые двери и поднявшись по ступенькам, — ты по сёлам будешь ехать, может, где увидишь бабушек с яблоками, тормозни рядом.

Он глянул в пустое ведро и кивнул, но сразу предупредил:

— Ранние яблоки не у всех растут, это редкость. Сейчас вишня, черешня, может клубника у кого ещё осталась.

Вишня, черешня. Штука конечно хорошая, только где их мыть? Да и дрисня может прихватить от большого количества. Только вздыхать и оставалось. Оглянулась на прожорливых гуцулочек и, вспомнив добрые старые времена, спросила:

— А может супермаркет где будет. Апельсины, мандарины или на худой конец бананы?

По Женькиным глазам поняла, что смолола какую-то хрень. А почему? СССР помогал всей Африке обретать свободу и независимость и что? От благодарного африканского народа даже экзотических фруктов не дождался, которые там, на земле гнили, потому что негры народ ленивый и им в падлу наклоняться. Или я чего-то недопонимаю?

— На худой конец бананы, — хмыкнул Евгений, — да вы там зажрались в Молдавии. Апельсины, мандарины. У нас на Новый год, знаешь какие очереди, за ними выстраиваются? Пять штук в руки и свободен. А бананы я вообще только на картинках видел. Вкусные?

Я кивнула, потом сообразив, что он этого не увидел, так как смотрел на дорогу, сказала:

— Очень, я их люблю. Могу десяток за раз съесть.

Глаза у Женьки сделались ещё больше, и я решила не отвлекать его, а то заработает косоглазие или икота нападёт и снова придётся искать водителя. Доедем до места, как раз к концу слёта.

Уселась на место и подсластила себя пряниками, а потом сказались: практически бессонная ночь и всё остальное впридачу. Очнулась, почувствовав, что Люся меня трясёт за плечо. Открыла глаза и прилипла глазами к пейзажу за окном.

Сначала решила, что это памятник неизвестному солдату. На пьедестале, в военной форме, но при этом с пионерским горном, в который, можно предположить, трубит. Видела нечто подобное в старых пионерских лагерях, но там с горном стояли реальные пионеры с галстуками, а тут солдат в сапогах и пилотке со звёздочкой. Хотя, возможно, труба была одинаковой, что у одних, что у других. Не интересовалась.

За памятником находился высокий, длинный забор, будка и белые ворота с большими красными звёздами, что точно означало воинскую часть. Меня даже лёгкая паника прихватила. Всю дорогу твердили, что слёт будет на берегу моря, а привезли чёрте куда. Отсюда через проходную никто не выпустит. А уж когда дали команду выгружаться, я совсем приуныла. Вот оно мне было надо?

— Люся, а где мы? — поинтересовалась я, размышляя, стоит ли рисковать и идти на территорию или сразу, пока все будут заняты вещами, двинуть куда подальше.

— Какое-то Гвардейское, — ответила подружка и добавила, успокаивая меня, — сказали, мы тут переночуем, а завтра утром отправимся на место.

Я кивнула.

— Хорошо, если так. Ещё бы горячую воду дали и ванну.

— О, размечталась, — хихикнул сзади голос Виталика, — кстати, тебе водитель яблоки купил. Мы взяли по одному и тебе оставили.

Я радостно оглянулась, а увидев на дне ведра три яблока, хмуро глянула на парнишку.

— Я сказал, ты против не будешь, но на всякий случай предложил кочаны выбрасывать в форточки. Все так и поступили, — и он заржал.

Ближайшие соседи подхватили, и через минуту весь автобус давился от смеха.

Ну и ладно, я, в принципе не против. А я тем более спала, а во сне никогда не умела хомячить. Тем курицам тоже не досталось на орехи, если бы по-человечески поступили.

Женька брать деньги за яблоки отказался, обнял меня на прощание и попросил себя беречь. Я тоже пожелала ему удачной дороги. Хотела чмокнуть в губы, но вокруг было слишком много любопытных глаз. Как же хреново быть в теле маленькой девочки, туда нельзя, сюда нельзя.

У ворот нас встретила целая делегация из Кишинёва, во главе с первым секретарём ЦК ВЛКСМ и по совместительству отцом жениха Бурундуковой и под бравурную музыку которую исполняли мальчишки в военной форме. Надо же, даже свой ансамбль имелся.

Кристина, если бы находилась в нашем автобусе, обзавидовалась. Её, даже после отречения от престола, понтифик не так торжественно встретил.(2).

Мазнул по мне взглядом, кивнул, как старой знакомой не разжимая губ и всё. Да и кивок за приветствие я бы не отнесла, так, сдвинул голову сантиметра на три и перевёл взгляд на Ольгу Павловну, которая перепуганными глазами смотрела на встречающих. И с чего бы это?

В глазах будущего свёкра промелькнуло нечто загадочное, словно пытался вспомнить, кто это такая и вероятно что-то пришло на ум, потому как глянул строгим взглядом на Иннокентия Эдуардовича и незаметным взмахом руки, подозвал его.

О чём они начали шептаться, я расслышать не могла, но вид у НВПэшника сделался растерянным и он явно стал оправдываться.

Всё определилось, когда нас построили в шеренгу, а мымра и Гольдман остались стоять в стороне. В нашем отряде не хватало Кряжевой Марины, которая интенсивно занималась прыжками в воду, а учитывая, что второй прыгун, недомерок, повредил себе нос и весьма вероятно тоже выбыл, наша команда превратилась в калеку.

А вот Гольдман, как и я, приехала вилять попой, потому что член, но не самостоятельно, а с подачи мымры, которая и сама на слёт проникла незаконно. Вернее попыталась.

— Товарищ подполковник, — первый секретарь говорил тихим, спокойным голосом, хотя было видно, что его распирает от негодования и не орал, лишь из уважение к старому солдату, — вы ведь в армии не один год. Списки переданы, всё утверждено и никто менять ничего не будет. Вы же должны это понимать. А если Кряжева заболела, где справка из медицинского учреждения? И этих двух нет в списке. Кто их пропустит на территорию воинской части? Представляете, сколько понадобится времени на согласование? А у нас его нет. И там, место проведения слёта будет оцеплено пограничниками, чтобы посторонние случайно не проникли. Проход будет осуществляться строго по пропускам, которые выписаны только на тех, кто состоит в списках. И что прикажете делать?

Мне даже дышать стало легче. Но какова зараза, на моря ей захотелось, косточки на песочке погреть за счёт организации. Воспользовалась болезнью Кряжевой, впихнула Гольдман и сама прицепом.

Очень захотелось подсказать, как сделать пинок ногой по кобчику и указать направление, куда им нужно идти вместе со своими чемоданами. Сдержалась. Во-первых, возрастом не вышла, чтобы встревать в подобные разговоры, а во-вторых, решила не заводить народ, чтобы не припомнили, кто вывел второго участника по плаванию из строя, к тому же, леди не должна знать подобных направлений.

Хотя, если он прыгун, пусть прыгает не лицом в воду, а ножками. Балы, конечно, снимут, но ведь главное участие. А его победа, мне так вообще не сдалась на ровном месте, на фиг он мне на Кубе не сдался. А меня ведь всё равно отправят и от моих хотелок ничего не будет зависеть.

Настроение поднялось до такой степени, что ужин, в который вошли перловка с минтаем, смолотила без остатка. А кисель, так вообще, три стакана полных осушила. А в довершении разрешили воспользоваться баней и смыть с себя грязь, накопившуюся за время поездки. Правда, разочаровали немного словом «баня». Я уж совсем размечталась, а на деле оказалась обычная душевая. Но с горячей водой, а потому воспользовалась на всю катушку. Перестирала вещи солдатским мылом и себя отдраила. Тем более никто из девчонок больше не пошел. Заглянули, сморщили носики и ушли, надо же, привереды какие, кафель им рыжего цвета не понравился, что ли? Даже Люся отказалась, пришлось силком затаскивать, но ведь кто-то должен был мне спинку потереть.

Бедная, она не хотела раздеваться, а на моё тело смотрела, покрываясь рыжими пятнами. Пришло в голову, что и остальные не пошли мыться по этой же причине, никогда не ходили в общую баню и боялись насмешек за свои недоразвитые фигуры. А на пляж? Или они вообще не знают, что это такое?

Примечание:

Ева ошибается. Гуцулы — субэтническая группа украинцев проживающая в Карпатах, а гагаузы — тюркский народ, преимущественно проживающий в Бессарабии.

Вероятнее всего, Ева имеет в виду шведскую королеву Кристину, которая после принятия католичества была встречена в Риме с огромным почётом, лично папой Римским.