Отец Народа

Глава 13

Фамилий у нас нет за ненадобностью. Когда требуется точно идентифицировать личность, говорят «сын или внук такого-то», широко используют прозвища, часто приплетают должность, могут циферку следом за именем в документах поставить. Причем в течении жизни идентификатор меняется, например, Татьяну в юности звали Непоседой, а теперь говорят просто «Главврач».

Хотя сидеть без дела она по-прежнему не способна.

— Глава, я на рынок сбегаю!

— Чего ты там забыла?

— Посмотрю, может, что полезное куплю!

— Танюш, мы находимся на постоялом дворе провинциального городка, стоящего на половине пути между Триединством и столицей. На рынке здесь торгуют картошкой и хомутами, могут ещё лошадь подковать. Купцов много, да, но они не торгуют — они ночуют, чтобы утром дальше уехать. Ничего ты тут не купишь!

— Ну а вдруг!

— После обследования, — вздохнул я. — Вместе сходим. Дарина просила персиков купить.

— Вот! А ты говоришь — нет ничего!

Мы практически не закупаем еду в мире людей. Нас в своё время пытались шантажировать поставками пищи, с тех пор продовольствие либо выращиваем сами, либо, меньшую часть, берем у соседей. Фрукты и сладости у енотов, морепродукты у крабов. Взамен предлагаем кроличье мясо и, изредка, молоко, причем надо понимать, что наши кролики на земных слабо похожи, а молоко получаем от одомашненных местных оленей. Да, называем их козами, но по факту это олени. Как следствие, свинина, говядина, домашняя птица на стол попадают редко, точно так же высоко ценятся выращенные в людском мире фрукты и овощи.

Перед возвращением надо круг сыра купить. Сыр — лучший подарок женщине.

— Знаешь, что я больше всего не люблю у людей? — вздохнув, спросила Татьяна. Она стояла у окна, мрачно глядя на улицу. — Запахи.

— Запахи? Ты же можешь отключить обоняние.

— Нельзя. Я массу вещей через нос узнаю, диагноз с его помощью ставлю. И в бытовом смысле без обоняния никак, оно только зрению по важности уступает. Но! — она развернулась и застыла в красивой позе, лицом ко мне, одновременно рукой указывая на окно. — Стоит оказаться в любом человеческом городе, как сразу становится невозможно дышать из-за всепроникающей вони!

— Ты просто редко покидаешь лепесток, иначе притерпелась бы.

— Я не хочу! Что им стоит построить хотя бы примитивную канализацию⁈

— Почему они не строят инфраструктуру, ты знаешь не хуже меня. Дорого. К тому же, на бедняков им плевать, а у богачей есть доступ к качественной медицине, эпидемий они не боятся. Логика безжалостная, но рабочая. Ты не можешь её принять из-за того, что воспитана в совершенно других ценностях. У нас окружающим гадить не принято.

Потому что окружают по умолчанию свои.

О том, что современная культура и мораль Народа сложились во многом случайно, я упоминать не стал. Мы, первое поколение, вышли из сложного общества, в определенном смысле более равнодушного, безжалостного к своим членам, чем любое из нынешних. Когда поначалу перед нами встал вопрос «каким образом выжить и не скатиться в дикость», соблазн решить его за чужой счет появлялся не раз. Счастье великое, в группе подобрались приличные личности. Не идеальные, вовсе нет, просто не подонки и не дураки. Быстро сообразили, что без сотрудничества не выжить, и помогли друг другу пережить самый сложный период. Так возникла традиция.

У судьбы своеобразное чувство юмора. Мы, по статусу бывшие едва ли не рабами, приведенные в проект условно-добровольно, по большей части конец света пережили. Знатные небожители, смотревшие на нас, словно на грязь, платившие бешеные деньги за работу генных хирургов, поголовно мертвы. За ними охотились, их выбивали любой ценой, травили индивидуально созданными вирусами. Даже среди храмовников не осталось никого, помнящего ушедшую эпоху.

— К тому же, людей намного больше, и они разделены. Это у нас все друг другу родственники, все друг друга знают. Если, предположим, в ливнёвке стоки забились, и квартальные рабочие не торопятся прочищать, жители могут легко к начальству обратиться, вплоть до меня. Потому что вместе в одной песочнице в детстве играли, особого пиетета перед властью не испытывают.

— Это вряд ли, старший.

— Ну, вместе на моей шее висели. Не придирайся к формулировкам, ты поняла, что я имею в виду. Так! — я закрыл папку с документами, которые просматривал во время разговора, и убрал её в пространственный карман. — Раз уж у нас появилось свободное время, а ты решительно настроена поболтать, давай поговорим. Что за ерунда со Скворцом?

— Ах, Скворец! А что с ним?

Женщина уставилась на меня чистыми честными глазами, лицо её буквально излучало невинность, и в целом она выглядела той, скрывать кому нечего. Окончательно воплотить аллегорию спокойствия Татьяне мешала рука, рефлекторно потянувшаяся дергать косу. Никак не избавится от вредной привычки, всегда, когда волнуется, начинает волосы теребить. Я ухмыльнулся, взглядом указывая на промашку:

— Не виляй. Что он натворил?

— Поставил эксперимент на себе, — вздохнув, «раскололась» врачиха. — Первый этап ритуала открепления и трансформации.

— Результат?

— Поражение эмоциональной сферы. Когнитивные функции не пострадали, соображает он по-прежнему, то есть частичного успеха добился. Проблема в исчезнувшем целеполагании. Попросту говоря, Скворец перестал хотеть. Мы одно время даже кормили его силком.

— Откатить назад сможете?

— Да. Года за полтора вернём его в норму.

— Хоть это радует. Напомни-ка, кто просил разрешения начать клинические испытания на добровольцах?

— Старший, но ведь всё выглядело правильным! — насупилась Татьяна. — Не было ошибки! То есть, не видели мы её…

С самого зарождения Народ, вернее, Народы, пытались избавиться от зависимости от белой энергии. Исследования ведутся непрерывно, в иные моменты истории на них уходило до десяти процентов бюджета. Мы постоянно сотрудничаем с крабами и воронами, периодически обмениваемся наработками с учеными сов и выдр, даже иногда работаем вместе с лисами, змеями и храмами! Результаты противоречивые. Созданный учеными погибшего мира поводок слишком укоренился в нашей сути, безболезненно вырвать его нельзя. Он является неотъемлемой частью системы, без него или золотое тело распадается, или возникают различные проблемы с психикой.

Сейчас мы легко отделались, всего один пострадавший, причем Татьяна клянётся, что обратимо. Прежде, несмотря на жесткие меры предосторожности, ошибки при экспериментах обходились куда дороже.

От проблем с исследованиями мы плавно перешли к проблемам медицинской сферы. Главврач городского госпиталя отвечает за всю медицину вообще, поэтому Непоседа с удовольствием жаловалась на подчинённых, больных, непонимание окружающих и требовала денег. Учитывая, что казну мы недавно ополовинили, непонятно, на что она рассчитывала. У нас врачебная отрасль не является дотационной, она деньги не сосёт из бюджета, а приносит. Единственное, чем могу помочь — дать указание Игорю, чтобы его охотники активнее искали клиентов среди людей.

Чрезвычайно интересный спор, перемежаемый байками из жизни врачей, прервало появление Отрады Головлевой. Татьяна ради встречи с ней из лепестка выбралась, так-то она своё хозяйство покидать не любит. Если бы требовалось только осмотреть Отраду, я бы прихватил кого-то другого, благо, хороших диагностов в госпитале хватает, но программа этим не ограничивалась. В Турьей земле достаточно богатых людей, готовых платить за качественное лечение. Причем не все из них доверяют гильдейским целителям, зато слышали хорошие отзывы о нас. Почему бы не попробовать откусить кусок рынка медицинских услуг? Завтра наш главврач уезжает в столицу, покрутится там на местности, проведет первичный анализ.

— Здравствуйте, госпожа Отрада. Легко добрались?

— Здравствуйте, господин Александр. Благодарю, всё хорошо. Я давно не выбиралась из Триединства, так что путешествовать оказалось даже неожиданно приятно.

— Рад слышать. Разрешите представить вам госпожу Татьяну, она будет проводить осмотр…

Взаимное расшаркивание заняло минут десять. Головлева после прибытия в городок успела отдохнуть, о том, что до осмотра есть нельзя, её заранее предупредили, обязательную чашку чая выпила быстро. Она не торопилась поскорее покинуть наше общество — наоборот, ей было интересно общаться с давними партнёрами её клана, про которых родители в детстве сказки рассказывали. Да и в целом малые Народы прочно заняли место в людском фольклоре, то есть женщина, можно сказать, в легенду попала. Однако, будучи личностью ответственной и считающей, что должна нам за помощь сыну, она стремилась поскорее расквитаться хотя бы с частью долга.

Осмотр проходил в специально подготовленной комнате, где Татьяна заранее разместила кучу разномастной аппаратуры. Надо бы через годик-другой к ней в ученики податься. Я, конечно, в медицине разбираюсь, с моим сроком жизни поневоле станешь мастером во множестве сфер, тем более в такой, жизненно важной. Однако знания копятся, открытия совершаются, прогресс непрерывен, поэтому каждое столетие приходится проходить переподготовку, узнавая что-то новенькое. К тому же, практикую я редко, навыки утрачиваются. Лечиться лучше у кого-то другого.

Прошло три часа, прежде чем Отрада снова появилась в гостиной.

— Госпожа Татьяна очень ответственно относится к своей работе, — кривовато улыбнулась она. Выглядела Головлева уставшей.

— Мне неприятно доставлять вам неудобства, госпожа Отрада. При других обстоятельствах то обследование, что мы провели сегодня, растянулось бы на несколько дней или даже неделю. К несчастью, и у нас дел полно, и вас мы надолго отвлекать не рискуем. Прошу, садитесь.

Сняв со стоящих на столе блюд крышки, я принялся разливать суп по тарелкам, попутно подогревая его. Чтобы не возникло недопонимания, пояснил:

— Татьяна к нам не присоединится, она занята первичной обработкой результатов. Вдруг потребуются ещё какие-то тесты?

— Тогда, возможно, лучше подождать? — глядя голодными глазами на еду, всё же уточнила женщина.

— Незачем, кушайте спокойно. Приятного аппетита!

Отрада не ела почти сутки, я тоже за столом не особо болтлив, поэтому следующие минут двадцать прошли в относительной тишине. Здесь, кстати, использовали нож и вилку, хотя некоторые блюда почиталось правильным есть палочками. Взаимопроникновение культур, случившееся ещё в прошлой эпохе и ставшее привычным.

За чаем с пирожками разговор продолжился.

— Соседи думают, что я отправилась в Баремин. От мужа остался небольшой доход, связанный с поставками специй, я раз в год уезжаю договариваться с купцами. Могу задержаться на пару дней.

— Не стоит. Меня впечатлили подчинённые господина Близкого, не хочу давать им лишней пищи для размышлений.

— Когда вы успели с ними познакомиться? — улыбнулась Отрада, поддерживая легкий тон.

— Знакомство заочное. Мы собираем информацию из множества источников, и все они без исключений отмечают высокую эффективность гильдейской контрразведки. Примеры удачных операций приводят. Тот случай, когда паранойя себя оправдывает, и лучше не давать дополнительных наводок аналитикам — когда мы начнём действовать, их и так появится достаточно.

— Значит, вы решили вернуться к союзу с Огневыми?

Медленно, с сожалением я покачал головой.

— Нет. Мы будем работать с Триединством, это видно уже сейчас. В Гильдии состоит много достойных людей, которых мы будем рады видеть среди своих партнёров. Что же насчет Огневых… С ними слишком много неясного. Пока попытки разобраться в связанных с ними странностях ни к чему не привели, может, с вашей помощью что-то узнаем.

— Карина вернулась, — невпопад откликнулась женщина. — Карина Огнева, моя подруга. Почти полгода отсутствовала, где была, молчит. Ходит мрачная. Может, вам с ней поговорить?

— Ей наверняка уста запечатали. К тому же, в великих кланах учат не откровенничать с посторонними.

— Какой же Игривый Народ посторонний! Речь вашего правителя перед разрывом договора до сих пор помнят. Дед рассказывал, потом многие признавали, что он был прав, надо было искать иной путь.

— Потом?

— Спустя года три. Страсти утихли, люди успокоились и начали вспоминать.

Неполный рассказ о том, что происходило в первые годы после разделения клана, я слушал с тоскливой горечью, смешанной с тяжелым, гниловатым удовлетворением. Мерзкий червячок в сердце, от которого невозможно избавиться до конца, несмотря на постоянные напоминания, упорно подавал голосок, пискляво нашептывая «а я же говорил». Иногда своя правота не радует.

Подробностей Отрада поведать не могла, она во время раскола ещё не родилась, и в своём повествовании опиралась на слова деда. Тот состоял в свите одного из старейшин, то есть видел чуть больше рядовых членов клана. Потом старейшину грохнули, карьера накрылась, но память о прошедших событиях осталась. Вот ей, вместе с личными соображениями, старик с внучкой и делился — после того, как убедился, что девчушка умеет держать язык за зубами.

Создание Триединства, объединение с давними конкурентами понравилось не всем. Огневы, Мокшины и Ревские являлись крупнейшими кланами региона, противоречия между ними иногда выливались в яростные стычки, без трупов не обходившиеся. В каждом клане существовали люди, настроенные резко против идеи жить рядом с кровниками, работать вместе, при необходимости помогать, защищать. Радикалов было не особо много, и, в целом, верхушка их контролировала, но у Огневых существовал фактор, серьёзно влиявший на ситуацию. Их совет старейшин (он в любом крупном клане есть, практически обязательный элемент внутреннего устройства) обладал необычайно широким кругом полномочий. Тоже, в общем-то, не страшно, тем более что поначалу старейшины Мстислава, тогдашнего главу, поддержали. Люди неглупые, они прекрасно видели, как интриги стравливающего их с соседями княжеского двора, так и сулящие объединением перспективы. Поэтому на первом этапе совет был настроен благожелательно. А вот потом нашлись умные головы, решившие воспользоваться временной неразберихой, чтобы отжать себе дополнительных привилегий.

Вряд ли они хотели гражданской войны. Скорее, просто недооценили скопившееся в клане напряжение.

Результатом стала гибель значительной части воинской элиты Огневых, раскол и проседание во влиянии. Кланы и администрация Гильдии, согласно Уставу, не имели права вмешиваться во внутренние дела одного из своих членов, зато они могли воспользоваться удобным моментом, чтобы отобрать часть властных рычагов. Что и проделали. С тех пор Огневы в Триединстве на особом положении, потому что у них часть прав вроде есть, только возможностей воспользоваться ими нет. Кроме того, оттуда же идёт глухой конфликт между правящей семьёй и старейшинами, мешающий разобраться с внешними проблемами.

— Кому принадлежит инициатива избавляться от слабосилков? Выдавливать их из состава клана?

— Не знаю, — подумав, ответила Отрада. — И, если откровенно, какая разница, кто был первым? Сейчас они в своём отношении едины. Ни разу не слышала ни от главы, ни от старейшин, что надо действовать иначе.

— Невозможно! Вопрос скользкий, неоднозначный. По нему должны быть противоположные мнения — не говоря уж о том, что оппозиция должна ухватиться за тему обеими руками.

— Тогда ничего не могу сказать, — развела руками женщина. Немного помолчав, с интересом спросила. — А у вас есть оппозиция? Или указы вашего господина выполняются беспрекословно, без обсуждения?

— У нас весь Народ — сплошная оппозиция!

Мы с радостью сменили тему, прекратив тяжелый для обоих разговор. Намного приятнее делиться байками из жизни слегка безалаберного общества котов, чем обсуждать кровавое прошлое. У людей нет и не может быть той легкой формы анархии, что есть у нас, они не могут её себе позволить. Потому что мы живём в условиях феноменальной безопасности — даже по меркам условно-мирного, хорошо защищённого Триединства.

Надо бы подумать, под какой легендой ехать туда в третий раз.