Остров жизни

Глава 3. Свой подход.

«Однажды я захотел построить сарай. Что ж одному, что ли? У меня было много друзей, и потому я пошёл по дворам. Не получилось в тот день: у кого дома дела, кого просто нет. Не получилось и на следующий. День за днём, восъмицу за восъмицей топтал я дорожку и тут понял: проще умереть, чем всех собрать. И я умер. Не взаправду, конечно, но поминки сыграть всё ж таки пришлось. Настал вечер. Вот собрались все, и тут я обнаружил, что уже не хочу строить сарай. Пока я ходил, наступила зима, да и к тому ж мы собрались наконец. Уже праздник, а праздник грех не отметить».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Дятел стучал где-то вдали, и, будто вторя ему, страшный, неимоверно тяжёлый тесак, на две руки, ходил вверх-вниз, рубя пробившийся сквозь листву луч. Отмеривая секунды, солнце блистало на металле. Свист, блеск и удар. Свист! Блеск! Удар!

– Нет.

Сказать откровенно, Зое не ожидала подобного ответа. Девушка оторопела. Это как так нет? Какое он вообще право имел отказать ей?! Ей! Человеку, который его кормит, который убирает за ним и с которым он спит. Ну хорошо, положим, убирается Марта… да и кормит тоже она, но спит-то Гай не с ней!

– Да я…

– Нет! – ясно и чётко выдохнул мужчина.

Годы ушли на то, чтобы выработать дыхание, и всё одно меч по-прежнему был чересчур тяжёл. Даже выставляя ногу, Гай чувствовал, как вытягиваются при каждом взмахе мышцы на спине. Кости ходили ходуном. Он не мог совладать с весом. Не мог, но должен был. Алый зверь ждал его. Ну ещё немного! Ещё взмах, или десять. Пусть даже тысячу к ряду, но только чтобы вышло!

«Вот ведь лесоруб нашёлся! Ладно бы ещё дерево, воздух попусту кромсает!»

– Не-ет, – ещё раз повторил «лесоруб», пока меч опускался. Солнечный отблеск, и у него вновь появилось время для пары слов на выдохе.

– Отец твой против. Он душу нотациями своими вынет. – Свист и вспышка! – Вспомни, что было, когда ты подбила меня заменить дверь курятника.

«Плохо было. Душу вынул, по-другому и не скажешь. Да ну и что! Пережили же как-то и в этот раз переживём. Не такая и большая проблема».

В ответ на подобное заявление Зое получила взгляд, который до невозможного напомнил ей родной очаг. Неприятный холодок между лопаток заставил девушку поёжиться.

«Твою да через. Вот что значит постоянно общаться с кем-то. Перенимаешь его привычки. И плохие тоже… Аж кровь в жилах стынет».

Сверкнула сталь, но в этот раз меч не остановился, а пошёл дальше. Кисть надломилась, и дрожь вместе с болью пробежалась по плечам. Скрипнув зубами, Гай удержал.

Чуть посверкивая, заостренные металл плясал в пятне света.

– Ты так порвёшь себе что. Я серьёзно. Я слышала, в Вене с одним дровосеком такое было. Лекарь приезжал, сказал – всё. Топор уже не удержать, а ему троих дочек поднимать. Пришлось к руке привязывать.

Медленно выдохнув, Гай опустил доставшееся ему «в наследство» от сэра Буда устрашающий меч. Отточенное остриё упёрлось в землю, одним своим весом, продавливая и ломая хвою. Кроме куска металла на память от того остались ещё походная сума и белёсая полоска на щеке. Едва ли различимая зимой, сейчас последняя отчётливо проступала на фоне солнечной бронзы.

Прислонив тесак к стволу, Гай вытер рубашкой взмокшие шею и грудь.

«Дуралей упрямый, но… надо признать, регулярные занятия пошли ему на пользу».

Взгляд искоса. За годы тренировок плечи мужчины заметно раздались, а кожа истончилась и стала напоминать тонкий пергамент.

«Правильно, что без ужина регулярно. Это ему только на пользу идёт! И сегодня, думаю тоже пойдет… и без хлеба выживет».

– Я с прочими уже договорилась. Бод, Пепин и Рин[1], к примеру, не имеют ничего против.

«Вообще-то, только с Бодом договорилась. Ой. Да ладно! Куда эти оглоеды от меня денутся! Тоже проблему нашёл».

Вытерев также пропитавшиеся потом волосы, Гай взглянул хмуро и внимательно. Он, казалось, видел супругу насквозь.

– Хорошо. Допустим, я не против, но окно прямо на пустырь выходит. В первые же вечер отец твой стекло чем-то тяжёлым вынесет.

«Хотя до Бода он, как ни посмотри, недотягивает. Может, в самом деле, кормить почаще? Сытый человек он… Он вопросов куда поменьше задаёт. Посговорчивей человек, когда в желудке что болтается».

– А мы в другом месте построим. Там впятером пару дней копать всего. – «Ничего себе "всего"». – Не такая и большая потеря, – сама себе не веря, закончила Зое.

Гай прищёлкнул языком.

– Так он вопросы задавать начнёт: где это мы днями пропадаем?

– А он занят будет!

– Чем?!

– А придумаю что-нибудь! – и, добивая, Зое сцепила руки на жилистой шее. Рывок и лица их оказались на одном уровне.

Листья тихо перебирали. Белка пробежала, лишь махнув хвостом. Взгляд из-под опущенных век.

Гай моргнул:

– А ноч…

Загорелый палец прижал губы мужчины, не дав договорить.

– Т-ш-ш-ш, – мягко подведя ухо мужа ко рту, Зое дыхнула жаром. – А про это поговорим завтра!

Подмигнув, девушка резко отстранилась, уходя от ещё только намечаемых объятий. Резкий разворот, при котором, сложившись гармошкой, юбка чуть приподнялась, показав щиколотки. Заманчиво махнув бедром, Зое не пошла, – поплыла по направлению в деревню. Жар прошёлся по телу юноши, бардовая краска разлилась по его щекам и шее.

– А-а.

Не удержавшись, Зое прыснула в кулак. И как иногда просто управлять мужчинами. Ну деревяшки, много ли с них возьмёшь?!

Как только стволы скрыли стройный прогалину, она ускорилась, перейдя на куда более привычный, сухой, солдатский шаг. Так и быстрее, да и проще откровенно.

И всё же воспитание давало о себе знать. Отец, в общем, не особо часто вмешивался в её жизнь. Говорил он сколько угодно, кричал, махал руками. Куда важнее, что делал он что-то – очень редко. И всякий раз от этого «редко» вреда было не много…

Отец – это, в самом деле, огромная, почти неразрешимая проблема, с которой не справиться так просто. Он как стихийное бедствие, к которому никак не подготовиться. Повезёт, если вообще заранее прознаешь, но где строить дамбу? Вопросы, вопросы, сплошные вопросы. У Зое и шанса не было справиться с подобным тромским львом, зато она знала одного героя, которому это было вполне по силам.

Вскоре чёрные стволы расступились.

Главное, как, какими словами и при каких обстоятельствах это сообщить. Уж точно не сразу. «Подготовка, подготовка и ещё раз подготовка!.. Кажется что-то подобное он сам говорил… Неважно![2]»

– Мам, тебе помочь чем-нибудь?

Как раз намеривающаяся протереть тарелку женщина подняла удивлённый, почти испуганный взгляд. Глиняное блюдце чуть было не выпала из ослабевших рук.

– Тебе что-то нужно, солнышко?

«Дорогая, ты не помнишь, привязал ли я собаку сегодня? – донеслось из дома».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Зое чуть повела плечом.

«И что такого? Я ей регулярно помогаю! Ну, к примеру… или… Я сено сходила, посмотрела! Бонне-то в Вену уехал «помогать». Отдыхает там, небось. На мякише да молоке изнывает бедный».

Из соседнего, смежного помещения донёсся пронзительный смех. Ударив по тощей коленке, Ивес смахнул слезу.

– Полевые головастики, ну прямо в точку. Ха! – и ещё один удар. И, соскользнув, нога его глухо бухнула по дощатому полу. На лице мужчины расцвели маки. Выражение его стало похоже на лик мыслителя в тусклой бронзе. Мелкая дрожь.

– Твою да!... Разве кто предупреждал, что она так болеть будет?!

Кашлянув в кулак, Зое взяла мать под руку. Это был разговор, стоящий того, чтобы ему уделили время.

– И не думайте мне помогать! Сам и только сам! – бросил им вслед мужчина. – Ей! Я сказал: и не думайте мне ПОМОГАТЬ! Кто-нибудь в этом доме меня вообще слушает?

Марта слушала молча. Пальцы её по-прежнему сжимали тарелку с небольшим сколом под мизинцем.

– Гай был за, и даже сам договорился с Бодом, – как бы невзначай вставила под конец Зое.

«И пусть он только попробует сказать, что это было не так».

Марта по непонятной для девушки причине весьма ценила мнение зятя, и лишь поэтому взгляд её обратился к креслу. Отец с неожиданным воодушевлением рассказывал что-то Гюставу, и, судя по тому насколько мужественным, точно вырезанным из кости, сделалось лицо мальчугана, он был в ужасе.

– Найти дело, чтобы занять его. Это непросто.

«Непросто? Невозможно!» – сказала бы Зое, не будь это настолько важно.

– Ну, мам! Ты же такая умная, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Совет новичку от опытного человека: никогда не приберегайте грубой лестью. Применяйте ее всегда и в особенности, когда человек прекрасно знает, что ему льстят. Точно как Зое и думала, щёки женщины залил румянец. Бросив взгляд через плечо, женщина едва заметно, пока ещё неуверенно кивнула.

– Но вам понадобятся деньги…

– В задней левой ножке табурета. – Зое улыбнулась про себя.

Слабо верилось, что хоть кто-то ещё не знал про рьяно охраняемую отцом тайну. Трудно не сделать выводов, когда тебя гоняют от обыкновенного предмета мебели, а одна деталь ремонтируется чаще, чем всё прочее в доме и во дворе вместе взятое.

– Я знаю, – кивнула Зое и чуть тише добавила: – Ты уж с ним не очень строго.

– Ровно так, как он заслужил.

Положив, наконец, тарелку и расправив фартук, женщина сделала «шаг» в сторону самозванного короля в старом кресле.

– Ивес, я подумала и решила. Раз уж у тебя появилось время, не мог бы ты сделать, что обещал.

– Что?! – дыхание мужчины оборвалось, а глаза вытаращились точно у жабы. Он чуть было вновь не позволил конструкции сползти с того самого табурета. – Полевые головастики! Но у нас же и без того два сына!

Господи, кто бы знал, как сразу легче стало. Будто обретя крылья, Зое в минуту спустилась по пологой дороге. Дело сделано, а дальше? Да что уж там! Дальше все заскользило, как по маслу! Всего то и требовалось, что найти новое место, желательно никому не принадлежащее, материалы, средства и инструменты. Со всеми договориться, найдя для каждого свой подход, и организовать людей. Сложно, скажете вы? Ха! Это все мелочи в сравнении с проблемой, которую уже удалось ей преодолеть.

«Свой подход, значит, нужен. Ну что же, устроим».

Типичнейшая абстракция встретила Зое во дворе крайнего дома. Дерево с подрытыми корнями, серая обшарпанная стена, трава тщательно перемолотая и клетушка забора, прислонённая к некоему сооружению.

«Хрю-хрю… Хр-р!»

Свиньи, как известно, весьма чистоплотны, а потому и жилище их было куда светлее и больше чем дом Рина.

Пятна на боках и закатанных рукавах превосходно сочетались с дохом встретившей хозяйки, дородным. Не будь ее, увиденное можно было смело назвать пейзажем[3], а так – абстракция она и есть. Грязь как грязь, двор Зое выглядел немногим лучше в год, когда отец приобрёл уток.

Двор как двор, а свиньи как свиньи, и всё ж казалось, будто всё шипело и плавилось вокруг крутобокой. Вероятно по этому Зое и почудился аромат чего-то пыхтящего и стреляющего. Мясо, но какое-то… необычное. Подгоревшее, что ли?

Выдающийся балкон и зычный голос. Ориентируясь именно на последнее, Рин показался в окне. Обрюзгший, пообтёсанный жизнью и заматеревший, откровенно в нём весьма непросто было узнать того бойкого паренька, за которым Зое не могла угнаться в детстве. У каждого ремесла свой отпечаток, и, как ни жаль, у того, что досталось Рину, он оказался чуть заметней.

– Сколько?! – сразу же перешла к сути дела Агата, и мужчина за её спиной бросил умоляющий взгляд. «Прошу, дай хоть малейший повод вырваться из этого дома! На день! Часок! Да хоть на минутку, только бы сбежать!». Зое едва удалось утаить улыбку. Какая богатая почва для деятельности!

«Как уверенно показывает жизнь. Решение рождается в споре и лишь в нём. Спор, – единственный способ найти дорожку в полной мере устроившую бы всех присутствующих».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

– Пять, – с широкой руки бросила Зое, и в глазах Агаты тут же заблестели парой алчных огоньков.

– Десять!

– Шесть!

– Восемь!

– Да за что так дорого?! – в голос возмутилась Зое.

Рин смущенно кашлянул.

Почуяв слабину, шипящая бестия не промедлила и мгновения:

– Да за дом!

– Договорились!

– Да!

– То есть на пять?!

– Да! – не ломая ритма, бросила Агата и лишь спустя мгновение осознала, что наделала.

«И кто же, скажи на милость, сообщил тебе подобную ересь?»

(Кузьма Прохожий. Проходя Авиньон).

Мгновение промедления. Ресницы женщины поднялись, а глаза округлились в удивлении:

– Подожди-подожди, почему пять?!

– Труд нынче дёшев, – пожала плечами девушка, изображая постную мину. – Всё остальное – на инструменты и материалы. Он же что-то из ничего делать не будет. Вы знаете, как это бывает.

– Да-а, но…

– Мы уже договорились! – рубанула Зое и, чтобы стало совсем понятно, ввинтила одну из фраз отца – исключительно по существу. Агата поняла.

«Почва просто великолепная, но Рина, если честно, жаль».

Всего пять минут хода и натуральная абстракция сменилась монументом. Всё надёжно. Солома здесь клоками не слезала с сарая, а куры не налетали так, будто их не кормили с момента, когда те вылупились. Выглянув, сытый пёс с округлыми боками оглядел Зое. Рычание, он как будто начал подниматься, но вовремя одумался. Зевнул, показав достаточно здоровые коренные зубы, и вновь положил каштановую голову на холеные лапы.

Четвёртое поколение. Уже попривыкшие к столь необычному соседству собаки деревни больше не рвали цепь посреди дня, а молоко не скисало. Зое ещё помнила времена, когда петух поутру отказывался петь, а кур никакими силами нельзя было выкурить из сарая. Всё меняется. К примеру, сейчас девушка, к удивлению своему, обнаружила, что воротники у Пепина и Тибо чисты, а рукава их заштопаны, что никак не вязалось их образом жизни в детстве.

– Пять, – сразу провела черту Зое. – И баста!

Тибо был чуть умнее предшественницы и потому уточнил:

– Пять чего?

«Верный вопрос. Меня во всяком случае это интересовало бы в первую очередь».

– Су. Немного конечно, но пять это всё же не три, как нашему брату платят в Арлеме. – Зое акцентировала внимание на «нашему брату», обойдя тот вопрос, что разница составляла всего два су. Лишь благодаря одному этому уточненью ей удалось договориться с Тибо, а с Пепином… Н-да. А чего, собственно, с ним возиться?! Позвали, он и пошёл.

Единственный его вопрос это:

– А кормить будут?

Да, как ни крути, а с прокормом не может не возникнуть проблем. «И на мать не скинешь: надорвётся ведь. Неужели... неужели самой заняться придётся?!» От одной мысли о подобном у Зое похолодело под ложечкой. Перетрусить сено или отбить косу, сделать грядки или починить задвижку. По сей день никто не управлялся лучше неё со стадом, но одеть фартук?!

Шипя в её воображении, масло огрызнулось точно породистая дворовая.

«Будем думать. Будем».

***

Весь день, до самого заката Зое только и делала, что устраивала, составляла и состыковывала. Место она нашла почти сразу же. Небольшой пяточек, между полем и новым жильём Бода[4], а вот дальше начались трудности. Откуда взять дерево? Лес, равно как и оленей, никто трогать не позволит. Купить чересчур дорого, а с нейтральных земель на своих двоих и в полжизни не стащить. Что остаётся – отдельно стоящие деревья, проросшие без чьего-либо благословения и, соответственно, никому конкретно не принадлежащие.

«"Полевые головастики!" – как любит повторять отец».

Инструмент у Ивеса нашёлся, но уж больно небогатый. Единственным пригодным для рубки предметом в доме, за исключением проржавевшего колуна, оказался меч. Но, вот незадача, Гай скорее бы согласился валить прямо так, – руками, но не отдавать единственное, что делало его «настоящим» рыцарем. Грабли, вилы и щипцы – вот и всё содержимое сарая. Зое посмотрела на эти богатства, подумала и пошла по второму кругу. Топоры и лопаты нашлись у всех. Доски обнаружили себя под сеном в амбаре Тибо, а голова – нашлась на плечах у Бода. В общем-то, она всегда у него была, но Зое не знала, что мужчина ещё и в курсе, как ей пользоваться.

Вернувшись в пышущую и отливающую жаром кузницу, трава вокруг которой пожухла и чуть подрагивала в загустевшем воздухе, девушка заказала гвозди со скобами. И все опять же даром. Зое и знать не желала, что такого отец сделал, что кузнец оставался должен ему вот уже столько лет к ряду.

Знать это Зое не желала, однако спросила, чем поставила почерневшего и взмокшего старика в перчатках из грубой кожи, при переднике и прожжённой бородке в неудобное положенье. Жерар пробубнил нечто неопределённо на счёт «старых времён», чем она и удовлетворилась.

Пропитавшись пеплом, с послевкусием чеснока, Зое вновь с макушкой занырнула в хрюкающие ароматы. Вот здесь Агата отыгралась. Женщина сразу же заломила такую цену, что можешь устоять, но лучше падай[5]. Наивная. Играть с истинной дочерью своего отца в подобные игры. Ну что ж, Зое, по крайней мере, чуть отдохнула. Пять минут болтовни и дальше – бегом. Вверх на холм! Вниз по заросшей тропке! Вдоль пестреющего золотарником поля! Выдох. Глянув на сосну, чья верхушка лишь слегка пожелтела, Зое скоро развернулась на третий круг!

Зримо покосившийся дом за спиной пепельных стволов слив.

Зое пронеслась мимо. Остановилась. Вернувшись, взгляд девушки, всмотрелся в лучащуюся зеленью листву, в которой запуталось солнце.

Посуда больше не звенела. Коум ушёл этой весной. Сердце.

[1] Кстати, давненько его не видела.

[2] Думать не о чем подобном не желаю!

[3] И притом весьма неплохим, так как фон полностью соответствовал содержанию.

[4] В общем-то благодаря ему она так легко и отделалась.

[5] За самый что ни на есть обыкновенный топор! Да пусть даже Ивес начал откладывать от рождения, он при всём желании не мог бы собрать и трети этой суммы! Ну-ну.