Остров жизни

Глава 3. Мыльная пена.

«Город – это то-то и то-то. То есть, любое место, где нет того-то и того-то, называется городом, вершиной человеческой организации и совместной мысли. Такова принятая на равнине классификация, и кто я, чтобы с этим спорить».

(Кузьма Прохожий. Проходя Мизерию).

Весть – вещь странная и непонятная. Нечто, не имеющее собственного тела, но в теле нуждающееся. Невесомое, но жизнь определяющее. Нести её, в общем-то, может кто угодно[1], и это «кто угодно» Зое совершенно не устраивало. Она была молода, полна сил, а ещё Зое как никто понимала, что сейчас её единственный, первый и последний шанс самой увидеть город.

Брови отца сошлись на переносице:

– Плевать мне, что ты там видела! Никуда не поедешь!

«Что это я его видела», – поправила про себя Зое.

– Тогда я на крышу?

Дикий взгляд из-под этих же бровей. Пауза.

– Вот, жив был бы дед, он живо бы тебя выпорол, – заявил Ивес с видом ясно говорящим: он знает, о чём говорит. – Вот, попробуй только куда-нибудь там залезть, навроде Лефевра! Попробуй!.. Только второго верхолаза церковного в доме мне не хватает, – добавил он уже чуть тише. – Поняла?

– Всё будет, как ты скажешь, – заверила Зое и внутренне улыбнулась.

«Конечно при условии, что ты успеешь что-то сказать».

Сложно было ей позже вспомнить нечто определённое касательно дороги... Хм. Прошу прощения, я в самом деле сказал «дороги»? Извините. Цепи ухабов, по которой катилась старенькая, наудачу более лёгкая, в сравнении с каретой лорда, деревенская телега.

Раскачиваясь и сонно заваливая голову то на одно плечо, а то на другое, Зое наблюдала, как удаляется в тумане раннего утра скорбно склонившаяся над водою сосна. Когда девчонка ещё увидит её? Лично Зое надеялась, что не совсем скоро.

***

Три бронзой за лье с лошади, именно столько составлял налог за проезд, и спрашивается: за что? Платить из собственного кармана, чтобы после самому же выталкивать телегу? «Медленней пешехода», – подумала в своё время Зое, наблюдая за каретой Воражины, и лишь теперь она в полной мере осознала, во сколько крат проще было бы просто дойти. По случаю прихвативший товар и налог за деревню, мельник только и делал, что вручал ей поводья, чтобы спрыгнуть: присоединиться к Ивесу и Лефевру, которые уже и так изнемогали. Скрип дерева. Телега в этот момент, как правило, начинала приподниматься и садилась колесом, увязнув или застряв между кочками. Всего полсотни лье, а ночевали они в Улесной, деревушке, мало чем отличающейся от их собственной. С той лишь разницей, что вместо озера здесь притекала мелководная река.

С некоторых пор Зое, хотя сама она этого и не осознавала, начала с недоверием относиться к воде. Полночи под месяцем. Лёжа на сене, она сквозь приоткрытую дверь наблюдала за серебряными, в цвет звёзд, отблесками чёрной глади, сквозь которую днём было видно дно. Ивес знал это... В какой-то момент он решил поделиться с Зое историей своей жизни. Целый следующий день девчонка проспала на мешках.

– Твою да через телегу, – в паре саженей скрипел отец.

Пела ось, и это удивительным образом успокаивало.

Город предстал старым. С двухэтажными каменными домами, девушками, в белых чепчиках, продающими цветы, и дорогами. Да, «тротуаром». Да простят нас боги.

Дороги Арлема были немногим лучше деревенских, и всё так же телега двигалась при непосредственном участии трёх людских сил. На лице Ивеса места не хватало для испарин. «Профессор», сын его, побурел словно свёкла.

– Ты заснула там? – не выдержав, проскрипел Брис, и свалявшаяся борода его начала топорщиться, будто спина ежа, которого погладили против игол.

Зое не слышала. Для неё – девчонки, а теперь уже девушки, мир которой заканчивался где-то за полем – даже столь маленький город оказался чем-то невероятным. Немыслимым. Просто сказочным! В мягких (августовских) лучах причудливо изогнутые медные штыри, на которых держались вывески, сияли, а цветы в горшках тянулись к солнцу. Да, – пусть. Пусть стены церквушки, что виднелась слева, изрядно полысели, покрылись сухим мхом и лишайником, но они по-прежнему были столь же величественны, как и когда-то. Солнце играло в витражах, и Зое казалось, что нет, не может быть ничего чудесней.

Телега дёрнулась. Застонала, подобно умирающему, и окончательно остановилась, уже прочно засев меж кочек, будто специально выросших на границе городской черты.

– Стоять, мерзавцы! Где вы взяли муку?

От неожиданности потеряв опору, Лефевр растянулся в тени груши. Двойственный мужчина возник буквально из-под земли. Зое моргнула в удивлении. Так и есть, – весь костюм незнакомца словно делился надвое, распадаясь на красную и синюю половины. Завёрнутый в своё время, а теперь просто заломанный, цветастый воротник и непонятной формы головной убор, из-под которого торчали рыжеватые пакли. «Шут?» – возможно, подумали вы. Так решила и Зое, но лишь в первый момент. Уже спустя пару мгновений живое и гибкое сознание сложило два и два, спешно исправив ошибку.

«Ну конечно! Вон и на широком рукаве наш герб вышит… скорее всего. А быть может, и не он». Ткань кабана была столь застирана, что сложно было с должной степенью достоверности утверждать, что-либо насчёт герба. Местный он, или какого-либо другой, принадлежащий соседнему, такому же мелкому королевству. На всех них также имелись голубые полосы и корона. Страж города или всё же резидент? Это был важный и сложный вопрос.

Буркнув в усы нечто неразличимое, Брис выпрямился, добровольно взяв на себя бремя переговоров. Пике началось.

– Мука, как и всё прочее, наша. Налог на ввоз товара уплачен. Брис из Озёрной, – можете убедиться.

– Про налог запись имеется, но откуда мне знать, что это ваше? На нём же не написано.

– Именно написано. Можете убедиться, на каждом мешке под горловиной вышиты мои инициалы. Вот бумаги.

Страж лишь бросил на печати мимолётный взгляд и на этом, в общем-то, его интерес к данным предметам был исчерпан.

– Так, и что с того? Это на муку, а та ли это мука ведь неизвестно? Инициалы и после вшить невелика наука. По дороге и вышили.

– Но ведь буквы ниже уровня муки! – не выдержав, разъярился мельник. – На боку! Как мы так исхитриться должны были?!

Ни на луидор смущения.

– Вам виднее как. Пустые вышивали, а затем обратно её.

Зое прыснула в кулак:

– Вы хотите сказать, что мы высыпали муку, чтоб вышить наши инициалы на мешках и уже после засыпать её обратно?

– Ну да, так только и делают, – как ни в чём не бывало, подтвердил мужчина, залихватски закрутив длинный ус. Он определённо чего-то хотел, но не говорил прямо, а крутил, надеясь, что деревенские сами найдут разгадку. – К тому же нет ничего проще, чем пересыпать муку в другой мешок. Нет-нет, вы определённо меня не убедили!

Покосившись на Зое, мельник потёр покрасневшие глаза. Злость его улетучилась, выйдя вместе с воздухом при медленном выдохе. Спокойный и какой-то тусклый взгляд остановился на необычайно серьёзном лице стражника.

– Второй раз за год! Ланс, заимей совесть, – прошелестел Брис, не разжимая челюсти.

Косой изучающий взгляд. Завязки на шоссах мельника надорвались ещё под Лесной, так что выглядел завсегда добротный как никогда замызганным.

Страж города ответил так же, хотя и было видно, что он повторяет лишь из уважения к личности:

– Извини, но Виржиния в положении. Третий. Семью надо кормить, ты же понимаешь.

Брис глянул, зыркнул, и взгляд его потух.

– Поздравляю, – рука скользнула к висящему на ремне слева кошелю, – как назвать-то решили?

– Батист, в честь моего отца. Давно хотел назвать сына в его честь. Батист! Неплохо звучит, правда?

«Ага, неплохо», – ясно прочиталось в бесцветных глазах. Отсчитывающий на сбитую ладонь, мельник чуть поднял кустистую бровь.

– А если дев…

– Будет мальчик! – тоном, не предусматривающим возражений, сообщил Ланс, и в глазах его угрожающе сверкнуло. – В третий раз точно будет!

Приняв причитающееся, городской стражник особенно никуда не спеша обошёл поломанную грушу. Улыбнувшись на прощанье, вновь закрутил ус и скрылся в доме, из распахнутых окон которого так удобно было наблюдать за проезжавшими. В горшках цвели петуньи.

– Славный парень, – после некоторой непродолжительной паузы признал мельник.

Мужчина взвесил в руке не такой и внушительный мешочек, вздохнул и, привязав к поясу, вновь положил скорузлые ладони на оголённые рёбра доски. Напряжённо скрежеща, угол телеги чуть приподнялся. Колесо застыло на вершине кочки, подумало чуть-чуть и, простонав отходную, бухнуло, позволяя изрядно поизносившейся тронуться дальше.

«Вы не были в Арлеме? Значит, вы не видели выгребных ям».

(Кузьма Прохожий. Проходя Авиньон).

Всё так. Город был стар и грязен. Трущобы, как видно, тянулись от первых домов и до самой центральной площади, но Зое как будто не видела ничего этого, не замечала запаха. Куда больше её занимали витрины. Столь огромные стеклянные витрины, что глаза девчонки округлялись, и поводья тянули во все стороны. Рыцарь поднебесной со сверкающей мозаики наблюдал, как крутит головой лошадь, в то время как взмыленная троица толкает телегу.

– В трактир? – блеснула словом, подслушанным промозглым осенним вечером, Зое.

– Почти, – вторил Брис.

В пояснице отца загадочно хрустнуло. В момент покраснев, он страшно выпучил глаза. Стиснул зубы так, что желваки взбухли, а крылья переносицы его побелели. Поймал взгляд.

– Как сегодня... погода хороша! – выдохнул он, и улыбка, граничащая с оскалом, растянулась на быстро буреющем лице.

Дверь с изящной широкой ручкой. Лучащийся в стёклах свет и таинственные бруски. Орехи и дорогое масло во флаконах были расставлены на полках, и как будто освещали всё вокруг. Впервые оказавшись в лавке, Зое на мгновение оторопела. Испугалась, как могло показаться, но нет. Это было так… красиво.

Голубоокая фея заведовала этим мирком, стоя по ту сторону стола. Не слишком широкий, но и не слишком узкий в пример многим лиф. Широкий прямоугольный вырез котта по тонким, точёным плечам и рукава, как это для фей и положено, вплоть до локтя. Узкие, под конец они немыслимо расширялись. Головной убор! О боже! Тёмно-зелёный шаперон прикрывал волосы, вступая в поразительно чёткий контраст с гипсовой, будто намерено выбеленной кожей. Странным и волшебным было это зрелище.

«А если бы все на улице так выглядели?» – подумалось Зое. Мысль возникла и тут же была распята на кресте аргументов: «Быть такого не может!»

– Что вам уг… – начала фея и оборвала себя в момент, когда дверной проём загородила тучная фигура мельника.

– Мисс Вивьен, – дохнул порядком уставший Брис, и губ его коснулась улыбка.

– Дени, – поправила женщина, но осталась при этом также чиста и холодна. – Просто Дени. В этом году вы приехали раньше, чем собирались.

Запах масла и полутьма. Простые слова, точно песнь, непонятной магией стекали по ниспадающему вдоль юбки мисс серебряному поясу.

– А это, как я поняла, ваша супруга?

– Почти, – выдохнул Лефевр, и на грязном лице юноши застыло выражение глупое и донельзя довольное. Такое обычно появляется у завсегдатаев питейных, когда после пары кружек к ним является муза.

– Сейчас ему! – кашлянул хрипло Ивес.

Скрючившись и будто споря с обленившимися ногами при каждом шаге, мужчина огляделся, но увиденное его вовсе не впечатлило. Даже и наоборот.

Поддев тупым носом башмака дощатый пол, он с видом знатока всмотрелся в разложенный с таким усердием товар:

– Это значит мыло, да?

Моргнув, фея повела длинным, подбитым белой тканью рукавом.

– Конечно. У нас лучшее мыло на три улицы, – прошёлся по слогам поражающий своей чистотой, точно поющий каждое слово и возносящийся под потолок голос[2].

– Из жира свиного варите?

Зое готова была сквозь землю провалиться. Какой свиной жир?! Кто угодно, лишь войдя, сказал бы, из чего его делают! Масла, орехи и цветы! Кто угодно, но только не отец. У Ивеса был собственный взгляд на вещи и мнение по поводу всего на свете. Свиной жир! Впрочем, глава семейства теперь и сам немногим отличался от свиньи. После двух дней падений лицо мужчины сравнялось по цвету с грязью, а ноздри оказались наглухо ею задраены.

На щеках Зои расцвёл здоровый румянец:

– Пап!

Ответом зову был взгляд непонимания.

– А что? Я же по делу спрашиваю. У нас как раз под осень вечно потроха остаются, – бросил Ивес в полной уверенности, что только так и нужно. – Лефевр, хорош пялиться, ты не в галерее.

Получив локтем пониже рёбер, братец сложился пополам, звонко выдохнув. Уши Зое запылали подобно паре ламп. «Бежать. Твою да через, и куда здесь убежишь?!» – с горечью отметила она.

Найдя в себе силы, девчушка подняла взгляд:

– Простите. Мы просто устали с дороги.

Фея посмотрела на неё, и почти бесцветные губы впервые тронула улыбка.

– Ничего страшного. При варке, в самом деле, имеет место и этот… компонент, – едва заметно запнулась, подбирая уместное слово, она. – Вы так и не назвали причину своего визита. Что-то случилось?

Вот и настал момент истины. Мужчины переглянулись, приняли вид поважнее, и… ничего не произошло. Каждый приблизительно знал, что нужно сказать, но, по неизвестной причине, это не озвучил, а мялся в бесполезной попытке подобрать слова.

Позор продолжался. Мысленно ударив себя по лбу, Зое провела сухой ладонью ниже. Мысленно не настолько помогает, но всё-таки. Так и не дождавшись момента, когда «старшие» скажут своё слово, она взяла всё на себя.

– Проблема у нас в деревне, – просто сказала девушка, и чуть повернулась, старательно не замечая обратившихся взглядов. – Большая такая. С три, а быть может, и четыре коровы.

Кашлянув, мельник кивнул в согласии:

– Зое, э-э… ты ведь хотела бы повидаться Ассом?

«Опять? И почему, собственно, нельзя ничего сказать? Мне шестнадцать – взрослая я уже, а отсылают точно как раньше. Даже теперь, – зло подумала Зое… – Ассом? Ну конечно!»

Вот что мучило её с первого момента. Старый знакомец переехал в город, дабы помогать торговать мылом, а лавка как раз этим и занималась. Сразу ясно становилось, с какой это радости здесь им должны помочь, и почему Брис столь близко знаком с хозяйкой.

Бесцветных губ вновь коснулась улыбка, и схожие с янтарём брови чуть приподнялись:

– Вы знакомы с племянником моего мужа?

– Играли вместе в детстве, – отрезал мельник. – Так где он?

– Он руководит лавкой, что на Серой. – Взгляд переместился. – Это в восьми кварталах отсюда. Три по улице дальше и оставшиеся направо.

Зое не нужно было дополнительных объяснений, чтобы понять: сейчас её будут гнать. Да, в общем, ничего особенного. Так «старшие» всегда делали, когда пугались, что она узнает столько же, сколько и они.

«Сами бы тогда что сказали, раз мои слова вам не по вкусу, – хотела заявить Зое, но промолчала, вспомнив давнишний печальный опыт. Всё же следовало учиться на собственных ошибках… – А что это они так смотрят?»

– Я это вслух сказала, да?

Фактически лавка на Серой ничем не отличалась от предыдущей. Вторящая, словно зеркальное отражение, деревянная дверь и абсолютно такие же белёсые, с едва различимыми желтоватыми наплывами, бруски. Дух оливкового масла витал под высоким потолком, наполняя лёгкие и радуя слух. Всё так, единственное мисс Вивьен здесь не было.

Самая обыкновенная девушка стояла по ту сторону прилавка-стола. Фартук из жёсткого сукна и узкий лиф. Вообще, идя по городу, Зое к своему огромнейшему облегчению подметила, что подавляющее большинство прохожих было одето совершенно обыкновенно. Всё так же встречались пурпуэны с болтающимися рукавами. Простой коричневый котт с лифом из жёсткого сукна у женщин и шоссы. На парне, что вытряхивал опилки у разросшейся столярной мастерской, сидела как влитая куртка с узкими, скреплёнными рукавами. Куртка? До какой только ерунды не додумываются портные города! Не иначе время им некуда девать.

В момент, когда Зое вошла, как раз завершался обряд купле продажи. Так и есть, – пара серебряных переместилась в руку продавщицы. Та же, в ответ передала, небольшой тугой свёрток жёсткого сукна. Уронила. Охая вновь передала, лишь множа обилием действий волнение клиентки.

Служанка[3], что, видимо, пришла по поручению хозяйки, чуть кивнула.

Нервная дрожь в здоровом теле. Женщина бросила на Зое мимолётный взгляд, снова кивнула продавщице. Она уже хотела уйти, явно спеша, но в последний момент вновь обернулась.

– А это точно шафрановое? – переспросила она довольно тихо. – Видите ли, госпожа Нето весьма трепетно относиться к подобным вопросам.

– Самое что ни наесть шафрановое. Не сомневайтесь. Наша лавка лучшая на три улицы.

«Как максимум на две с четвертью, – припомнив, как шла, поправила Зое, – а впрочем, три в любом случае звучит лучше».

Звякнул небольшой, но звонкий колокольчик, и покупательница, так беспокоящаяся за госпожу Нето, скрылась, унося вместе с собой тонкий аромат шафрана. Дверь захлопнулась.

– Вам что-то угодно?

Продавщица улыбалась, и взгляд её вроде как был прикован к новой клиентке. Лишь Зое в данный момент подходила на эту роль.

– Да! Мне Асса намылить нужно, – ляпнула она.

Глупость как ни глянь. По счастью, Зое была ещё достаточно молода, и на подобные ошибки мало кто обращал вниманье.

– В смысле, он мне просто нужен, – поправилась она, подумав ещё меньше. По загорелым до бронзы щекам расплылся румянец. – Мисс Вивьен сказала, что я могу найти его здесь.

Упоминание имени хозяйки отдалось в широко распахнутых глазах рябью чуть ли не религиозного ужаса.

– Конечно-конечно, – затараторила продавщица. – Сейчас. Господин Асс!

Потребовалось четыре таких выкрика, чтобы в заднем помещении что-то грохнуло, заскрипело металлом и зашелестело как ткань. Дела у семьи Вивьен определено шли весьма неплохо, раз они могли позволить себе аренду второй комнаты.

Ещё один удар, стон, и вот появилось… нечто.

Зое узнала старого знакомца далеко не сразу. Некогда не выше её, юноша вытянулся не в меру, хотя и остался при этом таким же худым и даже слегка сутуловатым. Грабли, а не человек... И при том, что на них было натянуто? Сразу же забылся стражник. Вот он – истинный шут.

«Людям свойственно решать, и как же часто они ошибаются?»

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Узнав Зое чуть раньше, чем она его, Асс спешно развернулся, но оклик всё одно настиг. «За что наказанье?!» – отразилось в глазах и на лице, невидимом для Зои. Впрочем, выражение изменилось, стоило юноше обернуться. Асс достаточно долго проработал в лавке и, по общему мнению, достиг уже не малых успехов. Улыбка выглядела более чем широкой, а чёрные глазки блестели, приветствуя подругу.

– Не рад, значит? – в момент раскусила Зое.

Отпираться было бесполезно, а потому, помня старый опыт, Асс не стал ждать вызова на бис:

– Случилось чего, или просто город посмотреть приехала?

– Она от мисс Вивьен, – нашла время, чтобы вклинить своё слово, девушка по ту сторону стола-прилавка.

Вклинила и тут же втянула голову в плечи, поймав тяжёлый взгляд. Все такие же чёрные, брови юноши насупились, совсем по-взрослому заложили глубокую морщину над переносицей.

– Люси, я отлучусь ненадолго?

– Конечно-конечно. Вы не сомневайтесь я справлю-ю-сь! – растревожено заметавшись, девушка задела локтем поднос. Мыльные бруски полетели на пол, а испуганно охающая продавщица бросилась следом.

Звякнул медный колокольчик, и женщина в белёсом, застиранном чепчике застыла в дверях, не без удивления глядя на происходящее.

– Простите, это здесь продаётся мыло?

– Да-да. Именно здесь, – хотела сказать Люси, но вместо этого врезалась затылком в столешницу и, опрокинув ещё пару подносов, прикусила язык. Скорее всего. Откровенно, о последнем Зое могла только догадываться[4], поскольку была уже на улице.

Асс в самом деле изменился. Шёл он теперь уверенно, как никогда раньше, и кожаные ботинки били тупыми носами землю. Изменилась не только внешность, но и суть юноши, и как ни в чём это отразилось в одежде. Изящный, стройнящий его, как самому Ассу казалось, пурпуэн, был надет в паре с о-де-шоссем. Моднейшая шляпа с серебряным галуном едва ли не раскачивалась из-за размеров пера.

«Как не было вкуса, так и нет». Зое буквально раздирало от желания расхохотаться, и всё же она сдерживалась, понимая, насколько ограничены её познания в области городской моды.

Но это было так смешно!

– Чучело… – спустя мгновение девушка уже зажала себе рот, но было поздно.

– Где? – сведя брови, огляделся юноша. – А, ты про Люси? Ну да, её понимание моды несовершенно, но не надо же воспринимать так критично. Немногим дано достичь совершенства, – произнёс Асс с важным видом, закручивая указательным пальцем воздух у уха. Не удержавшись, Зое улыбнулась в цветастую спину.

«Кому-кому, а тебе точно не дано».

Быстро продвигаясь, они всё сильнее углублялись в город. Прошли два перекрёстка, и откровенно только после этого Зое до конца осознала, что на самом деле представляет собой Арлем. Без преувеличенья – дома в три этажа! Это… это же просто удивительно. И церквушка по-прежнему выглядывала из-за крыш. Стоп. Сколько же тогда этажей в ней было? Есть ли вообще в церкви этажи?!

– Не делай так.

Вздрогнув, девушка перевела взгляд с огромных витражных окон на неспешно несущего себя юношу. Выражение на чернявом лице застыло до невозможного недовольное.

– Не смотри, – демонстрируя недюжинную смекалку, ответил на ещё не заданный вопрос Асс. Выпрямился и навис над ней точно башня.

Не сдержавшись, Зое прыснула в кулак. Вот ведь чудак. Для чего же это всё строили, если не для того, чтобы жить и любоваться?

Совершенно разумный вопрос. Не иначе памятуя, как раньше оканчивались споры, Асс лишь бросил нечто неразборчивой и, сцепив руки за спиной, ускорил шаг, делая вид, что они не вместе. Будто Зое могла дать ему такой шанс. В единственный прыжок девчонка изничтожила разделяющую их пару шагов. Могла даже взять под руку, но это было бы слишком жестоко. Асс и так никуда не мог деться.

Не то чтобы Морис был особенно рад их видеть. Совсем не был рад. Схлестнувшись взглядом с Ивесом, он молчал весь ужин, в то время как двоюродный брат его, человек, как ни странно, достаточно улыбчивый и приятный на вид, хоть и с такими же чёрными волосами, терпеливо выслушивал новости. Брови его гуляли, сопровождая каждую деталь, а в глазах буквально светилась хватка, в своё время позволившая ему основать первую лавку. Ну как было для такого благодарного слушателя да не растараться.

Положив вилку на простую, как в городе считалось, глазурью покрытую тарелку, а сверху положив нож, мисс Вивьен вытерла губы кружевным платком.

– Вот! – выдохнула Зое, наконец закончив, и испарина проступила на её лбу.

– Да, вот это история, – не стал разочаровывать её благодарный слушатель. – История что надо. Даже жаль, что не пойдёт.

Зое не поверила своим ушам. Как так не пойдёт?! Она душу в рассказ вложила, а он: не пойдёт! Губы девушки обиженно поджались, а уши заалели.

– Почему это?

Замотав руками, Вивьен честно попытался оправдаться:

– Нет, не подумай, мне лично было чрезвычайно интересно, но поймёт ли Воражина? Тварь в сотню футов, с наконечниками пик вместо зубов и фонарями в глазах. Ну что это? Он ещё сможет понять и поверить, что тело его было алым, точно кровь, и одето в панцирь, но прочее? Нет, жаль, конечно, но не пойдёт.

– Ты в городе, а здесь нужно говорить всё по существу, – проговорил Асс примерно с теми же деловыми интонациями, но как будто чуть более холодно.

– Вот-вот, – тут же сгладил это впечатление хозяин дома. – Дракон это пика, а пика это… это серьёзно. Ни один дворянин не пожелает отпускать рыцаря, не имея на то веских оснований. Нечто весомое нужно. Материальное. Есть что-нибудь такое?

– Нету у них ничего, дурни они деревенские, – сухо и совершенно на одной тональности пробормотал Морис, не отводя взгляда от соперника.

– Сказал в деревне выросший, – бросил Ивес, и в голосе его ясно прозвучало предвкушение. Впервые за долгие годы на расстоянии вытянутой руки мужчины находилось жаркое, а прочее не имело значения. – Есть у нас всё. Брис, покажи этому недоверчивому.

Мирно объедающий кость мельник вздохнул. Положил её, и по традиции рукавом вытер бороду. Почесал бок и с тем же постным выражением извлёк из личной сумы огромный клык.

В первый момент Зое решила, что ей показалось. Он извлёк просто нечто большое со следами сколотой эмали и кромкой навроде пилы. Нечто чуть тоньше предплечья Зое и почти такой же длинны. Здорово!

– Это откуда? – приподнялась девушка, и глаза её загорелись.

– Фалкет ещё в том году на мелководье выловил, – тут же следовал ответ. – Думал, древнее, а оно вот как обернулось. Вспомнил перед нашим отправлением как раз.

Откашлявшись, Вивьен оттянул край тугого ворота. На лице мужчины отчего-то случилась неуверенная улыбка и зелень, которую было видно даже в вечернем сумраке. Пожевав нижнюю губу и чуть посомневавшись, торговец протянул руку.

– Дракон это… это пика. – С глухим стуком тяжёлый зуб опустился на столешницу. Глухим, твёрдым и тяжёлым. – А быть может и не одна.

После бессонной ночи и двух дней в поту глаза Ивеса покраснели и начали слезиться. Белки его сделались жёлтыми, но убеждённый, что совершенно точно прав, пусть и не известно в чём именно, мужчина и не думал отступать. Он смотрел Морису точно в глаза. Зое изучала зуб. Вивьены занимались тем же, сгрудившись вокруг самого обычного до этого момента стола. Стук заставил всех присутствующих вздрогнуть. Мужчины смешались, и зрительный контакт сломался будто тростинка.

– Твою да через телегу! – и не думая о присутствующих женщинах, выругался отец почтенного семейства. Оставил оппонента и сам, хоть он и не являлся хозяином жилища, направился к двери. – Лефевр небось. Учёный пристукнутый!.. За смертью его разве посылать, а не за зеленью, – пробурчал он, медленно закипая от обиды за столь внезапно оборвавшуюся игру.

Ивес ошибся, но совсем не намного. Лефевр в самом деле явился, но стоял он не за дверью, а за тощей спиной некого неизвестного, чьи шоссы были выкроены из тонкого драпа. Обеспеченный человек в шляпе, и при очень дорогом пенсне. Седина вовсе не спасла его от длинного пера.

– Ивес, как я понимаю? – не спросил, а пропел высоким слогом он обычные слова.

Ивес упёрся как баран и, не иначе из недоверия, вытаращил красные, будто неживые глаза.

– Ну?

Старик несколько смутился. Он кашлянул, однако виду не показал и даже напротив перешёл на ещё более возвышенный слог:

– Поздравляю, отрок ваш великолепно показал себя на экзамене и волей к учению, посредством многолетнего труда, заслужил возможность войти в число принятых в высшую городскую школу. Поздравляю вас!

Хотя это и казалось невозможным, глаза Ивеса вытаращились ещё сильней.

– Ч… чего?!

– Я остаюсь! – перевела вынырнувшая из-за плеча неизвестного растрёпанная голова, и глаза на ней осветились радостью.

– Ч-т… что за телега?!

[1] При условии, конечно, что у него есть язык. Сложно будет не обученному грамоте селянину объяснить что-то его не имея.

[2] Запел подобно чистой воде и ветру, затрепетал неразличимо под потолком её голос.

[3] Об ином и речи идти не могло, так как даме в столь простом одеянии подобная роскошь была не по карману

[4] Звук был уж больно характерный.