Оракул с Уолл-стрит 9

Глава 28 Медвежий капкан

Утро встретило меня не в постели, а в кабинете особняка на Пятой авеню. Я не спал всю ночь, готовясь к тому, что должно стать финальным актом долгой партии против Джонатана Рид Моргана. За окном ветер гнал по тротуарам листья с платанов и кленов, а в душе у меня царило холодное спокойствие перед решающим ударом.

На письменном столе из красного дерева лежали три предмета, которые определяли мою судьбу. Серебряный револьвер «Смит-Вессон» калибра.38, рукоять была украшена гравировкой с монограммой моими инициалами.

Рядом покоился толстый конверт из слоновой кости с печатью Альянса промышленной стабильности, ультиматум Моргана, который уже давно истек. И наконец, новая записная книжка в коричневом кожаном переплете, изготовленная по моему заказу мастерами с Литл-Итали.

Настоящая записная книжка, с подлинными секретами моих операций, та самая, которую я вел с того момента, когда попал в это время, покоилась в сейфе швейцарского банка в Цюрихе.

Та, что украл дворецкий Фаулер по заданию Моргана, была тщательно сфабрикованной ловушкой, каждая страница которой готовилась месяцами. А эта, третья, тоже искусная подделка, содержала «правду», которую я сегодня представлю миру. Историю о том, как банкир Уильям Стерлинг внедрился в преступные организации, чтобы уничтожить их изнутри.

С того момента, когда я впервые заметил странное поведение Фаулера, его интерес к документам, неожиданные отлучки из дома, нервозность при упоминании определенных тем, я начал готовить многоуровневую игру. В поддельную книжку, предназначенную для кражи, я заложил несколько смертельных капканов, которые должны захлопнуться, как только Морган попытается использовать украденную информацию. Он это сделал и уже попался. Крепко попался.

В семь утра к особняку подъехал черный «кадиллак» модели 452 с бронированными дверями и пуленепробиваемыми стеклами. За рулем сидел Мартинс, мой личный водитель, ирландец с каменным лицом и быстрыми руками, которые никогда не дрожали при стрельбе. Рядом с ним расположился О’Мэлли с автоматом Thompson калибра.45, готовый к отражению любой атаки.

— Готовы, босс? — спросил О’Мэлли, когда я спускался по мраморной лестнице в вестибюль.

— Более чем готов, Патрик, — ответил я, застегивая пуговицы темно-серого шерстяного пальто от портного из Сэвил-Роу. — Сегодня мистер Морган узнает цену доверия краденой информации.

Маллоу выскочил из второй машины, темно-синего «бьюика» 1930 года, и доложил обстановку:

— Периметр чист. Два поста наблюдения на крышах зданий напротив, снайперы Джеральд и Коннор. Люди Нитти пока не показывались, но мы готовы к любым неожиданностям.

— Отлично. Поехали.

Путь до отеля «Плаза» занял двенадцать минут. Наш кортеж двигался через осенние улицы Манхэттена мимо магазинов Тиффани, мимо Центрального парка, где золотые кроны дубов и кленов шуршали под порывами сильного ветра.

В отеле нас ждала толпа журналистов, более сорока человек с блокнотами, камерами и вспышками магния. Я видел знакомые лица: Краун из «Herald Tribune», Дженкинс из «New York Times», миссис Алистер из «World». Недавние публикации о моих связях с мафией и коррупции всколыхнули весь город, и теперь пресса жаждала продолжения скандала.

— Мистер Стерлинг! — закричал Краун, протискиваясь вперед. — Прокомментируйте обвинения в связях с организованной преступностью!

— Правда ли, что вы контролируете нью-йоркскую мафию? — выкрикнула миссис Алистер, размахивая блокнотом.

— Мистер Стерлинг! — Дженкинс направил на меня карандаш. — Федеральная прокуратура готовит против вас обвинение в рэкете!

Я остановился на ступенях отеля и поднял руку, призывая к тишине. Вспышки магния освещали мое лицо, но я сохранял невозмутимое спокойствие человека, который держит в руках все карты.

— Дамы и господа, — сказал я громко, чтобы все слышали, — я созвал эту пресс-конференцию, чтобы раскрыть истину о самой дерзкой провокации в истории американских финансов.

Толпа журналистов притихла в ожидании сенсации.

— Вчерашние публикации основаны на документах, украденных из моего дома по заказу картеля европейских банков, — продолжил я, делая паузу для эффекта. — Документах, которые представляют собой тщательно сфабрикованную дезинформацию, предназначенную для проверки лояльности моих сотрудников.

Шум взорвался с новой силой. Вспышки магния полыхали как артиллерийская канонада. Репортеры выкрикивали вопросы, перебивая друг друга.

— Тишина! — крикнул я. — Позвольте мне рассказать, как Альянс промышленной стабильности сам попался в ловушку!

Когда гул стих, я достал из внутреннего кармана пальто еще одну записную книжку, ту, что должна представить меня героем:

— Вот подлинная записная книжка, которую Альянс пытался украсть. Она содержит не планы преступлений, а планы по уничтожению организованной преступности изнутри.

Я открыл книжку на заранее отмеченной странице:

— Цитирую запись от пятнадцатого марта прошлого года: «Операция по ликвидации Continental Trust завершена успешно. Использование инсайдерской информации от Лучиано позволило выявить коррупционные связи банка с американскими картелями. Активы конфискованы, руководство арестовано».

Краун протянул руку:

— Мистер Стерлинг, вы утверждаете, что сотрудничали с мафией для борьбы с преступностью?

— Именно так, мистер Краун. Но Джонатан Рид Морган из Альянса промышленной стабильности получил не эту книжку, а специально подготовленную подделку, каждая страница которой была ловушкой.

Я достал из другого кармана стопку телеграмм и банковских справок:

— Вот, например. Поддельные швейцарские банковские счета.

Джонатан Рид Морган сидел за массивным столом из орехового дерева в своем кабинете на сорок втором этаже. Перед ним лежала украденная записная книжка Стерлинга, открытая на странице с банковскими счетами. Его помощник стоял рядом с блокнотом.

— Немедленно свяжитесь с Цюрихом, — приказал Морган, указывая на номера счетов. — Этот ублюдок Стерлинг спрятал там миллионы. Если мы заморозим его активы сегодня, завтра он будет умолять о пощаде.

— Сэр, может быть, стоит сначала проверить подлинность информации? — осторожно предложил помощник.

— Проверить? — Морган хлопнул ладонью по столу. — Как ты это сделаешь? Швейцарцы скорее дадут откусить себе руку, чем позволят заглянуть в свои счета. У нас есть его личная записная книжка! Его собственный почерк! Его собственный шифр! Что еще проверять?

Помощник покорно кивнул и потянулся к телефону.

Морган нервно расхаживал по кабинету, попыхивая гаванской сигарой. На столе лежали три телеграммы швейцарским банкам, готовые к отправке.

— Сэр, — сказал помощник, положив трубку, — секретарь Циммермана сообщила, что управляющий освободится только через час.

— Час? — спросил Морган. — У нас нет часа! Каждая минута промедления дает Стерлингу время скрыть деньги!

Он схватил трубку прямого международного телефона:

— Соедините меня с Цюрихом, немедленно! Это чрезвычайная ситуация!

Гюнтер Циммерман, управляющий банком, сидел в кабинете, обитом темно-зеленой кожей. На стенах висели портреты основателей банка и виды швейцарских Альп. Он просматривал утренние финансовые сводки, когда зазвонил красный телефон международной линии.

— Kredit-Anstalt, Циммерман слушает, — произнес он на безупречном английском с легким немецким акцентом.

— Говорит Джонатан Рид Морган из Альянса промышленной стабильности, Нью-Йорк! — прозвучал вкрадчивый голос. — Мне нужно немедленно заморозить три счета! У меня украли сведения о них.

Циммерман нахмурился. За тридцать лет работы он научился распознавать фальшь в голосах клиентов, а это всегда означало проблемы.

— Мистер Морган, — спокойно произнес Циммерман, доставая картотеку, — прежде чем обсуждать заморозку счетов, мне необходимо убедиться в вашей правомочности. Вы являетесь владельцем этих счетов?

— Конечно — ответил Морган. — Но они готовы к использованию по востребованию, по моему поручению. Я готов назвать код.

Циммерман поднял бровь. Швейцарские банкиры ценили секретность превыше всего, а этот американец открыто лез, куда не следовало.

— Понимаю. И какими полномочиями вы располагаете для заморозки счетов, мистер Морган? Вы точно получили эти полномочия законным путем?

Морган замолчал на мгновение, понимая, что зашел слишком далеко. Но затем он продолжил:

— Слушайте, мне наплевать на ваши формальности! Я же говорю, у меня украдены сведения об этих счетах. Мне нужно срочно их заблокировать. Счет 7743-Swiss-KA содержит два миллиона долларов! Счет 9912-ZUR-B — еще полтора миллиона! Счет 4455-Geneva-C — миллион! Заморозьте их немедленно!

Циммерман быстро проверил счета, больше того, он знал их наизусть.

— Мистер Морган, я должен сообщить вам, что ни один из названных счетов не существует в нашем банке.

— Что? — голос Моргана стал хриплым.

— Повторяю, такие счета у нас никогда не регистрировались. Здесь какая-то ошибка. Кроме того, я предлагаю вам явиться лично, чтобы мы могли проверить ваши полномочия.

Тишина длилась долго. Банкир хотел положить трубку.

— Но… но это невозможно! — пролепетал Морган. — У меня точная информация!

— Сэр, — холодно произнес Циммерман, — боюсь, кто-то предоставил вам недостоверные сведения. Более того, ваша попытка заморозить несуществующие счета на основании якобы украденных документов будет зафиксирована в отчете о подозрительных операциях.

— Какой еще отчет?

— Согласно международному банковскому соглашению от этого года, все попытки несанкционированного доступа к счетам докладываются властям страны происхождения запроса. Копия записи нашего разговора будет передана в Бюро расследований США.

Щелчок отбоя. Морган остался сидеть с трубкой в руке, понимая, что попал в идеально выстроенную ловушку.

Помощник осторожно спросил:

— Сэр? Как прошел разговор?

Морган медленно положил трубку, его лицо было белым как мел:

— Кажется, мы совершили очень большую ошибку.

Я поднял телеграмму перед журналистами:

— В краденой книжке указаны номера 7743-Swiss-KA, 9912-ZUR-B, 4455-Geneva-C с якобы миллионами «грязных денег». Вчера утром мистер Морган лично связался с банком Kredit-Anstalt в Цюрихе и потребовал заморозить эти счета. Ответ швейцарских банкиров однозначен: таких счетов никогда не существовало. Попытка доступа к несуществующим счетам зафиксирована как подозрительная активность и передана американским властям.

Дженкинс опустил карандаш:

— Это все, мистер Стерлинг?

Я продолжал улыбаться.

— Нет, конечно. Те даты встреч с политиками, которые с подачи Моргана опубликованы в газетах, на самом деле фальшивые. В книжке записано, что я давал взятку сенатору О’Райли двадцать третьего июня, судье Эпштейну — пятого июля, конгрессмену Фицджеральду — двенадцатого августа.

Журналист Киллиган сидел за своим столом, заваленным рукописями и окурками. Когда зазвонил телефон, он нехотя поднял трубку:

— Слушаю.

— Говорит помощник мистера Джонатана Рид Моргана. У нас есть сенсационный материал о коррупции сенатора О’Райли, судьи Эпштейна и конгрессмена Фицджеральда.

Киллиган выпрямился, политические скандалы всегда хорошо продавались:

— Слушаю.

— Вот только самый первый пример. Двадцать третьего июня 1929 года сенатор получил взятку в двадцать тысяч долларов от банкира Стерлинга. Встреча проходила в подвале китайского ресторана «Золотой дракон» на Мотт-стрит.

— У вас есть доказательства?

— Записи из личного дневника Стерлинга. Точное время, место, сумма. Теперь судья. Пятого июля 1928 года он встречался со Стерлингом в частном клубе «Метрополитен», получая пятнадцать тысяч долларов за «нужный приговор» в деле мафии. Конгрессмен Фицджеральд…

Киллиган быстро записывал:

— Отлично. Завтра выйдет на первой полосе.

Двадцать третьего июня 1929 года сенатор Патрик О’Райли, седовласый ирландец с громким голосом и страстным темпераментом, стоял за трибуной. Зал Сената был переполнен, банковская реформа волновала всю страну.

— Господа сенаторы! — гремел он, ударяя кулаком по трибуне. — Пока мы медлим, спекулянты и ростовщики грабят честных американцев! Банковская система нуждается в железной руке закона!

Радиомикрофоны NBC и CBS передавали каждое слово на всю Америку. В галерее для прессы сверкали вспышки камер, речь О’Райли была главным событием дня.

В это время сенатор никак не мог сидеть в подвале ресторана «Золотой дракон», пересчитывая двадцать тысяч долларов несуществующей взятки.

Судья Морис Эпштейн в черной мантии сидел за высоким помостом в переполненном зале суда. Перед ним лежали толстые тома громкого дела о банкротстве строительной компании. Журналисты заполнили галерею для прессы.

— Рассмотрев все обстоятельства дела, — произнес судья торжественно, — суд признает подсудимого виновным в мошенничестве первой степени и приговаривает к пяти годам тюремного заключения.

Удар молотка прогремел по залу. Время на часах показывало 11:15 утра, пятого июля 1928 года. В тот же момент, согласно фальшивый книжке, судья якобы встречался со Стерлингом в частном клубе «Метрополитен».

Конгрессмен Джеймс Фицджеральд сидел в роскошном номере отеля «Савой», попивая чай и просматривая лондонскую «Таймс». За окном виднелась Темза и здание Парламента.

Его жена Элеанор сидела у окна.

— Джеймс, дорогой, когда ты пойдешь на заседание Парламента? У меня есть время, чтобы купить новое платье? Я не хочу появляться перед прессой в старом.

Фицджеральд улыбнулся.

— Дорогая, у нас уйма времени.

В то же время, по фальшивым записям Стерлинга, переданным в газеты, конгрессмен якобы получал от него десять тысяч долларов в нью-йоркском ресторане «Астор» за поддержку выгодного законопроекта.

Я развернул газетные вырезки:

— Проверьте архивы «Times». Двадцать третьего июня 1929 года сенатор О’Райли выступал в Сенате с речью о банковской реформе, прямая трансляция по радио. Пятого июля 1928 года судья Эпштейн вел открытый процесс в федеральном суде. Двенадцатого августа прошлого года конгрессмен Фицджеральд находился в отпуске в Лондоне, есть фотографии в «Herald Tribune».

Миссис Алистер подняла руку:

— То есть обвинения изначально были абсурдными?

— Любой журналист мог проверить факты за час работы в архиве, — ответил я с усмешкой. — Но Морган торопился и предпочел действовать на основе краденой информации, не проверяя ее достоверность.

Я достал третий комплект документов:

— Вот еще доказательства его преступления. Несуществующие склады с контрабандой. В подделке указаны адреса якобы тайных складов с алкоголем: Весть-стрит, 47 — методистская церковь Святого Иоанна. Саут-стрит, 123 — начальная школа имени Джефферсона. Ист-Ривер, пирс 15 — офис портовой администрации.

Краун рассмеялся:

— Контрабанда в церкви и школе?

Методистская церковь Святого Иоанна, Вест-стрит 47, 3:20 дня

Массивные дубовые двери церкви с грохотом распахнулись. Восемь федеральных агентов с автоматами Thompson ворвались внутрь, ожидая найти склад с контрабандным виски.

Вместо этого они увидели хор из двенадцати детей в белых робах, репетировавших «Silent Night» под аккомпанемент органа.

Пастор Уильямс уронил ноты.

— Что происходит? — пролепетал он.

— Федеральные агенты! Где спрятан алкоголь?

Дети заплакали. Миссис Джонсон, руководитель хора, гневно вскинула руки:

— Какой алкоголь? Вы в своем уме? Это дом Божий!

Начальная школа имени Джефферсона, Саут-стрит 123, 4:45 дня

Агенты ворвались в класс третьеклассников прямо во время урока арифметики. Учительница мисс Андерсон едва не упала в обморок, когда вооруженные люди окружили доску с примерами на сложение.

— Где контрабанда?

Тридцать восьмилетних детей подняли крошечные ручки, глядя на агентов огромными испуганными глазами.

Я тоже улыбался:

— Когда федеральные агенты, получившие «наводку» от Моргана, ворвались в церковь Святого Иоанна, они прервали детский хор, репетировавший рождественские песнопения. Директор школы имени Джефферсона подал жалобу на незаконное вторжение. А в офисе портовой администрации агенты едва не арестовали самих себя.

Толпа журналистов рассмеялась, но я поднял руку, призывая к серьезности:

— Но это еще не все. Самое сладкое я припас напоследок. В краденой книжке содержались якобы «секретные коды» для связи с мафией. Телефонные номера: MUrray Hill 4–7739, BEekman 2–1156, TRafalgar 9–3344.

Я сделал паузу для эффекта:

— Первый номер — прямая линия в кабинет директора Бюро расследований. Второй — редакция «New York Times». Третий офис федерального прокурора.

Дженкинс присвистнул:

— То есть люди Моргана…

— Люди Альянса, пытаясь связаться с мафией по «секретным кодам», случайно сами рассказали федеральным агентам о своих планах заказать мое убийство, — закончил я с торжествующей улыбкой.

В толпе журналистов воцарилась тишина, нарушаемая только шепотом стенографисток, записывающих каждое слово.

Я поднял последний документ:

— А вот банковский перевод, сделан совсем недавно. Пятьсот тысяч долларов с личного счета Джонатана Рид Моргана в «Metropolitan Banking Group» на счет некоего Винченцо Мангано в чикагском банке «First National». Плата за заказное убийство.

Краун поднял голову от записей:

— Мистер Стерлинг, если все это правда…

— Это не только правда, мистер Краун. Сегодня после полудня я передам все документы генеральному прокурору США. Морган и Альянс промышленной стабильности будет обвинен в заговоре с целью убийства, отмывании денег и промышленном шпионаже.

Я посмотрел прямо в глаза журналистов:

— Господа, вы стали свидетелями того, как картель европейских банков попытался уничтожить американского предпринимателя, но вместо этого сам оказался в ловушке. Джонатан Рид Морган думал, что играет против банкира-любителя, но играл против человека, который знает все его ходы.

Я закрыл записную книжку и убрал ее во внутренний карман:

— А теперь позвольте мне отправиться в федеральную прокуратуру, чтобы официально передать материалы дела. Думаю, завтрашние заголовки будут весьма интересными.

Развернувшись, я направился к машине, где меня ждали О’Мэлли и Маллоу с довольными улыбками на лицах. За спиной взорвался хор голосов — журналисты выкрикивали последние вопросы, но я уже не отвечал.

Ловушка захлопнулась идеально. Морган думал, что получил компромат на меня, но вместо этого сам стал преступником, действующим на основе краденой дезинформации. Каждая его попытка использовать «секретную информацию» только сильнее затягивала петлю вокруг его собственной шеи.

В салоне я взял серебряную фляжку с шотландским виски «Макаллан» 1895 года, поданную О’Мэлли и сделал небольшой глоток, празднуя первую победу в финальной битве.

— Босс, — сказал О’Мэлли, — а что если Морган попытается опровергнуть ваши обвинения?

Я усмехнулся, глядя на улицы Нью-Йорка:

— Чтобы опровергнуть мои обвинения, ему придется признать, что у него действительно есть краденая записная книжка. А любое использование этой книжки автоматически подтверждает мои свидетельства о его преступных действиях. Он загнал себя в безвыходное положение.

Машина остановилась у моего особняка на Пятой авеню. Первый ход в финальной партии против Моргана и Альянса промышленной стабильности оказался неплохим. Но это только первый ход.

Следующий ход против чикагского Синдиката.