Оракул с Уолл-стрит 9

Глава 23 Ловушка для шпиона

Холодный ветер с Гудзона проникал через щели в заколоченных ставнях, заставляя дрожать пламя свечей в библиотеке. Прошло уже четыре часа после резни на Малберри-стрит, а тело Лаки Лучиано все еще покоилось в морге на Центральной улице. Мейер Лански медленно приходил в себя после покушения, но рана на голове напоминала о том, что чикагские автоматы Thompson стреляют без промаха.

Я сидел за массивным дубовым столом в окружении карт Нью-Йорка, исписанных красными крестиками, местами, где люди Нитти установили наблюдение. Красные линии показывали маршруты патрулей, синие точки обозначали безопасные дома Комиссии. Каша вокруг завалилась серьезная, и территория города превратилась в шахматную доску смерти.

— Патрик, — позвал я О’Мэлли, который чистил автомат Thompson у камина. — Скажи мне честно. Как, по-твоему, чикагцы узнали о местонахождении Лаки и о том, что он частенько любил поужинать в ресторане «Villa Napoli»?

О’Мэлли отложил оружие и потер виски. В его усталых глазах, обведенных большими темными кругами из-за бессонницы, читалась та же тревога, что терзала и меня все это время.

— Босс, я тоже думал об этом. Все его перемещения планировались в строжайшей секретности. Лучиано сообщил о своем местонахождении только четверым членам Комиссии — Лански, Костелло, Дженовезе и Профачи. Плюс его личный адвокат Полакофф.

Я встал и прошелся к окну, выглядывая через узкую щель между досками. На углу Пятой авеню и 67-й стрит стоял черный «кадиллак». Наверняка наблюдатели от чикагцев. Они даже не пытались скрываться, словно хотели показать, что держат под контролем весь район.

— Пять человек знали о встрече, — медленно проговорил я. — Полакофф пропал, возможно, его тоже убили вместе с Лаки. А может быть, он и есть предатель. Мейер в больнице с проломленным черепом. Остаются трое. Костелло, Дженовезе и Профачи.

— А может, прослушка? — предположил О’Мэлли. — Чикагцы могли подслушивать телефонные разговоры.

Я покачал головой:

— Лучиано не доверял телефонам уже много лет. Все важные сообщения передавались только через надежных курьеров или при личных встречах.

Шон Маллоу поднялся с поста у входной двери. Высокий ирландец с шрамом через все лицо, подарком от банды О’Баннона, он выглядел мрачнее обычного.

— Мистер Стерлинг, может быть, чикагцы следили за самим Лучиано? Установили наружное наблюдение, выследили его до места встречи?

— Нет, — ответил я уверенно. — Джейк Гусик кричал «привет от мистера Нитти» и знал точно, где будет Лаки. Это не случайная засада, а спланированная операция с точными данными.

В комнате воцарилась тяжелая тишина. За окном завывал ветер, где-то в доме скрипнула половица, это один из охранников проверял периметр.

Запах оружейного масла смешивался с ароматом кубинских сигар. Последние «Монтекристо» из коллекции, которую я собирал три года.

О’Мэлли первым нарушил молчание:

— Босс, если среди членов Комиссии есть предатель, это означает…

— Это означает, что кто-то решил избавиться от конкурентов чужими руками, — закончил я. — Продать информацию Нитти, позволить ему расправиться с Лучиано и Лански, приструнить всех остальных, а потом остаться единственным боссом Нью-Йорка.

Я вернулся к столу и взял в руки лупу, изучая фотографии с места убийства, которые нам передал детектив Петросино. Тела лежали именно там, где их ожидал Гусик.

У магазинов на углу Малберри и Гранд-стрит. Никто не успел убежать, никто не смог полноценно отстреляться в ответ. Внезапность была полной.

— Нужно проверить всех троих, — решительно сказал я. — Но действовать осторожно. Если подозрения подтвердятся, предатель может попытаться сдать и нас.

О’Мэлли кивнул:

— Какой план, босс?

Я достал из ящика стола записную книжку в кожаном переплете, ту самую, которую использовал уже давно, еще со дней прибытия в это время. Теперь она стала главным инструментом войны.

— Проведем проверку старым способом, — сказал я, открывая книжку на чистой странице. — Дезинформация. Каждому из троих сообщим разную информацию о предстоящей встрече в разных местах. Посмотрим, к какому месту подъедут люди Нитти.

Маллоу одобрительно хмыкнул:

— Хитро. А что, если все трое чисты? Вдруг утечка произошла по другим каналам?

— Тогда мы это тоже выясним, — ответил я, начиная записывать план операции своим шифром. — Но интуиция подсказывает мне, что предатель среди боссов Комиссии. Слишком точная информация, слишком профессиональная засада.

О’Мэлли встал и проверил затвор автомата:

— Когда начинаем?

— Завтра утром. Каждому из троих, Костелло, Дженовезе и Профачи, передадим информацию о том, что я планирую провести экстренное совещание уцелевших боссов. Костелло скажем, что встреча в ресторане «Умберто» в Литл-Итали. Дженовезе — что в складских помещениях на Саут-стрит. Профачи — что в частном клубе «Палермо» в Бруклине.

Я закрыл записную книжку и спрятал ее в потайной сейф, за картиной в стене. План рискованный, но другого способа выявить крысу у нас нет.

— А если чикагцы нападут сразу на все три места? — спросил Маллоу.

— У Нитти в Нью-Йорке не больше тридцати — сорока головорезов, — ответил я. — Он не может одновременно организовать засады в трех местах. Придется выбирать. И его выбор покажет нам, кто именно сливает информацию.

За окном завыли сирены полицейской машины. Наверное, где-то в городе произошла очередная стычка между враждующими группировками.

Нью-Йорк погружался в хаос, и только от нас зависело, удастся ли восстановить порядок или криминальная столица Америки станет вотчиной чикагских бандитов.

— Патрик, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Завтра мы узнаем, кто предал Лаки Лучиано. А к вечеру этот человек либо будет мертв, либо объяснится перед всей Комиссией.

О’Мэлли кивнул с суровой решимостью ирландского бойца, готового идти в последний бой:

— Будет исполнено, босс. Крыса получит по заслугам.

О’Мэлли выехал из особняка на Пятой авеню в половине седьмого утра, когда над Манхэттеном еще висела предрассветная дымка. Черный «форд» Model A без опознавательных знаков, один из трех автомобилей, которые Стерлинг держал для конспиративных поездок. Патрик проверил «кольт».38 в кобуре под мышкой и тронулся в путь.

Первым делом он направился в Гринвич-Виллидж, к дому Фрэнка Костелло на Салливан-стрит. Элегантный четырехэтажный особняк из красного кирпича выделялся среди соседних зданий отполированными медными дверными ручками и ухоженным палисадником. Два охранника в серых пальто прогуливались вдоль тротуара, пристально изучая каждого прохожего.

О’Мэлли припарковался в двух кварталах от дома и пешком дошел до небольшого кафе «Мама Лючия» на углу Салливан и Томпсон-стрит. За мраморной стойкой стоял Карло Бертолуччи, племянник Костелло и его доверенный курьер. Невысокий сицилиец с умными темными глазами и аккуратными усиками протирал эспрессо-машину блестящей тряпкой.

— Карло, — тихо позвал О’Мэлли, подходя к стойке. — У меня послание для твоего дядюшки от мистера Стерлинга.

Бертолуччи кивнул, не прекращая работу:

— Слушаю.

— Экстренное совещание уцелевших членов Комиссии сегодня в восемь вечера. Место — задний зал ресторана «Умберто» на Хестер-стрит. Мистер Стерлинг просит дона Франческо прибыть без лишних людей, чтобы не привлекать внимание чикагцев.

Карло понимающе моргнул:

— Передам дяде немедленно. Что-нибудь еще?

— Скажи ему, что это касается планов реванша за Лаки. Очень важно.

О’Мэлли выпил крепкий эспрессо, оставил на стойке четвертак и вышел на улицу. Первая часть задания выполнена. Теперь в Ист-Харлем, к Вито Дженовезе.

Поездка заняла двадцать минут по забитым утренним пробками улицам. Дженовезе жил в роскошном пентхаусе на 116-й стрит, в доме, который контролировал через подставных лиц.

Охрана здесь жестче. Четверо вооруженных мужчин в вестибюле и еще двое на лестничных площадках.

О’Мэлли знал, что к самому Дженовезе попасть сложно. Дон отличался крайней подозрительностью.

Поэтому ирландец направился в мясную лавку «Братья Тортони» на 118-й стрит, где работал Энтони Строло по кличке «Бендер Тони», старый соратник Дженовезе, который передавал ему все важные сообщения.

Лавка пахла свежим мясом и чесноком. За прилавком, разделывая говяжью тушу огромным ножом, стоял коренастый мужчина лет пятидесяти с мощными руками и шрамом от ножа на левой щеке.

— Тони, — негромко окликнул О’Мэлли. — Минутку.

Строло поднял голову, узнал посетителя и кивнул помощнику:

— Джино, займись прилавком.

Они прошли в подсобку, где на крюках висели туши, а на полках стояли банки с итальянскими специями.

— Что скажешь, ирландец? — спросил Тони, вытирая руки окровавленным фартуком.

— Послание для дона Вито от мистера Стерлинга. Экстренное совещание уцелевших боссов сегодня в восемь вечера. Место — склады Марандола на Саут-стрит, причал номер семнадцать. Максимальная конспирация.

Строло нахмурился:

— На складах? Не слишком ли опасно?

— Именно поэтому чикагцы не будут ожидать встречи там, — пояснил О’Мэлли. — Мистер Стерлинг говорит, что это касается планов большой операции против людей Нитти.

— Передам дону, — кивнул Тони. — Он будет.

Третья поездка оказалась самой длинной, в Бруклин, к Джузеппе Профачи. Дон жил в особняке на Бенсонхерст, в итальянском районе, где каждый второй житель был так или иначе связан с его семьей. О’Мэлли пересек Бруклинский мост, любуясь видом на Манхэттен, окутанный утренним туманом.

Дом Профачи — настоящий замок из светлого камня с коваными воротами и мраморными львами по бокам от входа. Сад вокруг дома разбит в итальянском стиле: самшитовые изгороди, фонтан в центре и беседка увитая виноградной лозой. Охрана патрулировала территорию с немецкими овчарками.

О’Мэлли припарковался у церкви Святого Розария в трех кварталах от дома и пешком дошел до парикмахерской «У Марко» на 86-й авеню. За креслом работал Марко Реина, крестник Профачи и его связной с внешним миром. Пожилой сицилиец с седой бородкой и золотыми зубами брил клиента опасной бритвой, напевая арию из «Кармен».

— Марко, — тихо позвал О’Мэлли, дождавшись, когда клиент уйдет. — Нужно передать дону Джузеппе важное послание.

Парикмахер кивнул, продолжая точить бритву о кожаный ремень:

— Говори.

— Экстренное совещание уцелевших членов Комиссии сегодня в восемь вечера. Место — частный клуб «Палермо» на Восемнадцатой авеню. Мистер Стерлинг просит дона прийти заранее.

— «Палермо»? — Марко удивленно поднял брови. — Там же сейчас ремонт.

— Именно поэтому, — объяснил О’Мэлли. — Никто не подумает искать нас в закрытом заведении. Скажи дону, что речь идет о большой операции против чикагцев.

Марко аккуратно сложил бритву:

— Передам. Дон Джузеппе будет заинтересован.

К полудню О’Мэлли вернулся в особняк на Пятой авеню. Я ждал его в библиотеке, изучая карту города с отмеченными тремя точками.

— Все передано, босс, — доложил ирландец. — Костелло ждет встречи в «Умберто», Дженовезе — на складах Саут-стрит, Профачи — в клубе «Палермо». Теперь посмотрим, куда направятся люди Нитти.

Я кивнул, складывая карту:

— Отличная работа, Патрик. К вечеру мы узнаем, кто из них крыса.

Весь день я занимался реализацией плана по сохранению активов банка и брокерской конторы. Я сумел добиться небольшой передышки в пару дней, за это время, возможно, получится разделаться с чикагцами и сосредоточиться на легальном бизнесе.

К половине седьмого вечера я сидел в своем кабинете, глядя на телефон. Ожидал сообщений, поступающих от связных.

Маллоу с тремя бойцами расположился в переулке за рестораном «Умберто», О’Мэлли со другой группой — в заброшенном складе напротив причала номер семнадцать, а Джонни «Рыжий» Макгрегор наблюдал за клубом «Палермо» из окна соседнего дома. Каждый из них имел связных, приставленных к телефонам, чтобы тут же звонить мне с последними новостями.

Впрочем, связные почти сразу позвонили мне и ежеминутно отчитывались о происходящем. Треск телефонных линий смешивался со звуками вечернего Нью-Йорка: гудками автомобилей, криками разносчиков газет, далекой музыкой из джаз-клубов.

— Альфа, докладывай обстановку, — проговорил я в трубку.

Голос связника прозвучал четко, несмотря на помехи:

— Литл-Итали спокойно. В «Умберто» обычный вечерний наплыв посетителей. Никого подозрительного не вижу.

Я позвонил другой группе:

— Бета, что у тебя?

Человек О’Мэлли ответил с легкой хрипотцой, сказывались годы курения «Лаки страйк»:

— Саут-стрит тихо. Грузчики заканчивают смену, портовые рабочие расходятся по домам. Склады Марандола пусты, как и положено.

Хорошо. Я положил трубку и тут же связался с третьей группой:

— Гамма, как дела?

Макгрегор, молодой шотландец с Бруклина, работавший на меня уже два месяца, доложил бодрым голосом:

— «Палермо» на ремонте, как и ожидалось. Строительные леса, брезент, никого поблизости. Обычный вечер в Бенсонхерсте.

Я положил трубку и сидел, изучая улицы на карте. Время шло медленно, каждая минута тянулась как час.

В кармане жилета тикали золотые часы Patek Philippe. Семь минут восьмого. Если чикагцы собираются атаковать, они должны появиться с минуты на минуту.

Телефон загрохотал в тишине.

— Альфа! — голос связника Маллоу шипел в трубке. — Движение! Два черных «паккарда» подъезжают к «Умберто» с разных сторон. Вижу стволы в окнах.

Сердце забилось быстрее. Костелло! Значит, именно он слил информацию Нитти.

— Сколько их? — спросил я.

— Восемь, возможно десять человек. Высаживаются у главного входа и с черного хода. У них автоматы Thompson, готовятся штурмовать ресторан.

Я попросил передавать все подробности.

Связник доложил, что видит Джейка Гусика. Тот был одет в серое пальто и шляпу-федору и командовал операцией, размахивая руками и указывая направления атаки. Рядом с ним маячил Винни «Пулемет» Шейн, специалист по зачисткам из чикагского Синдиката.

— Маллоу, не вмешивайся, — приказал я. — Пусть войдут в ресторан. Нам нужны живые свидетели.

— Понял, босс.

Я перезвонил другим группам:

— Бета, Гамма, что у вас?

— Саут-стрит чист, — доложил человек О’Мэлли.

— «Палермо» чист, — подтвердил Макгрегор.

Значит, Нитти сосредоточил все силы на одной цели. Костелло действительно оказался предателем.

Я снова позвонил Маллоу.

Как сообщил связник, люди Гусика ворвались в «Умберто». Посетители с криками разбегались по улице, официанты в белых фартуках выскакивали через окна.

Раздались автоматные очереди. Чикагцы расстреливали задний зал, где по их информации должна была происходить встреча боссов Комиссии.

— Альфа, готовься, — скомандовал я. — Как только они поймут, что попали впросак, начнут выходить. Берите Гусика живым, остальных — как получится.

— Готов, босс.

То, что там произошло, потом подробно рассказал сам Маллоу.

Прошло не больше трех минут, когда из ресторана начали выбегать разъяренные чикагцы. Гусик шел последним, размахивая автоматом и что-то яростно выкрикивая на смеси английского и итальянского.

— Сукины дети обманули нас! — кричал он на всю улицу. — Никого там нет!

Именно в этот момент Маллоу со своими людьми блокировал им путь к машинам. Четверо ирландцев с автоматами Thompson появились из переулка, отрезая отступление.

— Стоять! Руки вверх! — крикнул Шон.

Завязалась короткая, но яростная перестрелка. Чикагцы, застигнутые врасплох, пытались прорваться к «паккардам», но попали под перекрестный огонь. Винни Шейн упал первым, пуля пробила ему грудь навылет. Двое его подручных попытались укрыться за фонарным столбом, но автоматы Маллоу работали безжалостно.

Гусик, поняв, что попал в ловушку, бросил оружие и поднял руки:

— Не стреляйте! Сдаюсь!

Еще двое чикагцев последовали его примеру. Остальные лежали на мокром от дождя асфальте Хестер-стрит в лужах крови.

— Альфа, докладывай, — потребовал я.

— Три пленных, шесть убитых, — отрапортовал человек Маллоу. — Гусик жив и относительно здоров. Что делаем дальше?

— Забирайте пленных в безопасное место. Нам нужны ответы на несколько важных вопросов.

Я положил трубку. План сработал идеально.

Костелло оказался предателем, а мы получили в западной правую руку Нитти. Но самое главное впереди, надо заставить Гусика говорить.

Через час я встретился с Маллоу в подвале заброшенного склада на Ист-Ривер. Трое пленных чикагцев сидели привязанными к стульям. Джейк Гусик в центре, по бокам двое его подручных: молодой итальянец с разбитым носом и пожилой ирландец с золотыми зубами.

— Ну что, мистер Гусик, — сказал я, подходя к главарю, — готовы поговорить о ваших планах в Нью-Йорке?

Гусик смотрел на меня с плохо скрываемой яростью. Кровь из разрезанной губы капала ему на белоснежную рубашку.

— Иди к черту, Стерлинг. Нитти найдет способ добраться до тебя.

Маллоу достал из кармана большой армейский нож и точило и начал медленно водить по нему лезвие. Звук металла эхом отражался от бетонных стен подвала.

— Видишь ли, Джейк, — сказал я, присаживаясь на ящик напротив пленного, — я бы и отправился куда подальше, но мне нужно выяснить все подробности. Например, кто именно из боссов Комиссии передавал информацию Нитти?

Гусик сплюнул кровью:

— Узнаешь, когда нас найдут и вас всех вырежут как баранов.

— А еще мне интересно, — продолжил я невозмутимо, — сколько заплатил мистер Морган из Альянса промышленной стабильности за мою голову?

Глаза Гусика удивленно расширились. Он явно не ожидал, что я знаю о связи между Морганом и Синдикатом.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотал он, но в голосе появилась неуверенность.

Младший из пленных, итальянец, нервно заерзал на стуле:

— Джейк, может, скажем им? А то этот псих с ножом выглядит серьезно.

— Заткнись, Винс! — рявкнул Гусик.

Но было поздно. Маллоу подошел к Винсу и приставил лезвие к его горлу:

— Говори быстро, парень. Сколько заплатил Морган?

Винс задрожал:

— Полмиллиона! Полмиллиона долларов за голову Стерлинга! Морган сказал, что этот банкир мешает большим планам!

Гусик выругался по-итальянски и попытался дотянуться до Винса, но веревки держали крепко.

— Какие еще планы? — настаивал я.

— Не знаю! — всхлипнул Винс. — Морган встречался только с мистером Нитти. Говорил что-то про контроль над банками, про новый порядок в стране.

Я встал и прошелся по подвалу. Значит, Морган не только объявил мне войну, но и привлек Синдикат в качестве союзника. Полмиллиона долларов за мою смерть, серьезная сумма, которая объясняла упорство чикагцев.

— Винс, — сказал я мягко, — если будешь говорить правду, останешься жив. Где сейчас мистер Нитти?

— В отеле «Астор», президентский номер на двадцатом этаже, — выпалил итальянец. — Охрана — двадцать человек, все вооружены автоматами.

Отлично. Теперь я знал, где найти главного врага.

— Маллоу, — приказал я, — Винса отпускаем. Пусть передает Нитти, что игра только началась. Остальных в Гудзон.

Гусик побледнел:

— Стерлинг, ты совершаешь ошибку! Нитти не простит смерти своих людей!

— А я не прощу смерть Лучиано, — ответил я, направляясь к выходу. — Война есть война, мистер Гусик.