Оракул с Уолл-стрит 7

Глава 3 Ложное перемирие

Ресторан «Delmonico’s» на Бивер-стрит в час дня представлял собой средоточие финансовой элиты Нью-Йорка.

Под высокими потолками с лепниной и хрустальными люстрами за столами из красного дерева обедали банкиры, брокеры и промышленники, чьи решения определяли судьбы миллионов американцев. Официанты в белых фраках бесшумно разносили блюда на серебряных подносах, а сомелье предлагали вина из погребов, которые пережили даже Сухой закон.

Я прибыл точно в назначенное время и занял столик в центральной части зала, откуда хорошо просматривались все входы. Мой темно-синий костюм от Brooks Brothers и белая рубашка с запонками из золота создавали образ успешного, но не вызывающего банкира.

В кармане пиджака лежала визитка журналиста Филипа Марлоу из «Wall Street Journal», которого я попросил «случайно» оказаться поблизости.

Восворт появился в сопровождении Форбса ровно в тринадцать пятнадцать, достаточно поздно, чтобы продемонстрировать значимость, но не настолько, чтобы это выглядело неуважением. Председатель совета директоров Continental Trust в свои шестьдесят лет сохранял аристократическую выправку. Седые виски, усы в стиле президента Тафта, золотая цепочка от карманных часов поперек жилета.

Форбс выглядел моложе, около сорока пяти, с холодными серыми глазами и военной выправкой.

— Мистер Стерлинг, — Восворт протянул руку в кожаной перчатке, — благодарю за приглашение. Надеюсь, мы сможем найти взаимопонимание.

— Мистер Восворт, мистер Форбс, — я поднялся из-за стола, — добро пожаловать. Прошу садиться.

Официант принес меню, отпечатанное на плотной бумаге с золотым тиснением. Восворт заказал бифштекс с кровью и бутылку бордо 1924 года, Форбс предпочел телячьи котлеты и виски «Old Forester». Я ограничился жареной форелью и стаканом содовой воды, нужно сохранять ясность мышления.

— Джентльмены, — начал Восворт, когда официант удалился, — наша вчерашняя беседа показала, что мы можем найти общий язык. Continental Trust высоко ценит предпринимательский талант и готов к сотрудничеству с перспективными финансистами.

— Я тоже считаю, что конфронтация не в наших интересах, — ответил я, старательно изображая смирение. — Возможно, я действовал слишком импульсивно с Manhattan Commercial Bank.

Форбс отпил виски и внимательно посмотрел на меня:

— Мистер Стерлинг, вы нас очень удивили. За два дня разрушить банк с капиталом в три миллиона долларов — это требует незаурядных способностей.

— И определенной решимости, — добавил Восворт с едва заметной усмешкой. — Надеюсь, эти качества можно направить в конструктивное русло.

Официант принес вино. Восворт попробовал, одобрительно кивнул, и бокалы наполнились темно-красной жидкостью. В соседних столиках узнаваемые лица финансового мира переглядывались, гадая о предмете нашего разговора.

— Мистер Восворт, — сказал я, поднимая бокал с содовой, — какое разделение сфер влияния вы предлагаете?

— Merchants Farmers Bank сохраняет контроль над портовым банковским обслуживанием, мелким коммерческим кредитованием и частными депозитами до ста тысяч долларов, — ответил Восворт, разрезая бифштекс. — Continental Trust концентрируется на корпоративном финансировании, крупных инвестиционных проектах и международных операциях.

Условия звучали разумно, даже выгодно. Но я понимал, что это временная уступка. Как только Continental Trust укрепит позиции, они найдут предлог для поглощения моего банка.

— А что касается европейских партнеров? — спросил я.

— Остаются в совместном управлении, — ответил Форбс. — Доходы делятся пропорционально вложенным средствам. Вы получаете тридцать процентов, мы — семьдесят.

Я сделал вид, что обдумываю предложение, хотя уже давно решил принять любые условия ради создания видимости перемирия.

— Джентльмены, — произнес я после паузы, — ваше предложение справедливо. Я согласен на сотрудничество.

Восворт и Форбс обменялись довольными взглядами. В этот момент к нашему столику подошел Филип Марлоу, журналист с «Wall Street Journal».

— Мистер Стерлинг, мистер Восворт, — улыбнулся он, — какая приятная встреча! Надеюсь, не помешаю деловой беседе?

— Наоборот, мистер Марлоу, — Восворт поднялся из-за стола, — мы как раз завершили обсуждение взаимовыгодного соглашения между Continental Trust и Merchants Farmers Bank.

— Превосходно! — воскликнул журналист, доставая блокнот. — Могу ли рассчитывать на краткий комментарий для газеты?

— Разумеется, — кивнул я. — Continental Trust и Merchants Farmers Bank достигли понимания о разделении сфер деятельности в интересах стабильности финансового рынка.

Восворт добавил:

— Молодое поколение банкиров, представителем которого является мистер Стерлинг, демонстрирует разумный подход к ведению бизнеса. Мы рады сотрудничеству.

Марлоу записывал каждое слово. Завтра утром вся финансовая Америка прочитает о «деловом сотрудничестве» между Continental Trust и моими компаниями.

Официант принес счет. Восворт расплатился, демонстрируя финансовую мощь. Мы обменялись рукопожатиями, долгими, крепкими, с прямыми взглядами в глаза.

— Мистер Стерлинг, — сказал Восворт, надевая черное пальто с меховым воротником, — рад, что мы поняли друг друга. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

— Взаимно, мистер Восворт, — ответил я. — До свидания, джентльмены.

Когда представители Continental Trust покинули ресторан, я остался допивать кофе и наблюдать за реакцией других посетителей. За несколькими столиками уже перешептывались, обсуждая увиденное. К вечеру новости о нашем разговоре разойдутся по всему финансовому району.

Марлоу подошел ко мне:

— Мистер Стерлинг, какая интересная встреча только что произошла на моих глазах.

Следующая неделя превратилась в марафон тайных встреч, телефонных переговоров и поездок по восточному побережью. Каждое утро я просыпался в половине шестого, просматривал телеграммы, пришедшие за ночь, и отправлялся по делам, которых не должен знать никто из Continental Trust.

Первая подставная компания родилась во вторник в Уилмингтоне, штат Делавэр. Небольшой офис на Маркет-стрит, арендованный на имя «Delaware Shipping Holdings», стал юридическим адресом для операций на два миллиона долларов. Номинальным директором согласился стать Джеймс Макдональд, отставной капитан торгового флота, которого мне рекомендовал О’Мэлли. За тысячу долларов в год и обещание, что «никаких вопросов задавать не придется», седобородый шотландец подписал все необходимые документы.

— Мистер Макдональд, — объяснил я, сидя в его скромной гостиной, где пахло табаком и морской солью, — ваша задача предельно проста. Раз в неделю вы получаете телеграмму с инструкциями о покупке или продаже акций. Передаете указания брокеру, подписываете документы. Все операции законны, прибыль остается на счетах компании.

Макдональд затянулся трубкой:

— А если спросят, откуда деньги?

— Скажете, что представляете консорциум европейских инвесторов, — ответил я. — Документы подтверждают поступление средств из Bank of England через корреспондентский счет в Morgan Guaranty Trust.

Во вторую поездку я отправился в Филадельфию, где в четырехэтажном здании на Честнат-стрит зарегистрировал «Pennsylvania Mining Consortium». Номинальным директором стал Роберт Кеннеди, младший партнер юридической фирмы «Patterson Associates», специализирующейся на горнодобывающих компаниях.

— Мистер Стерлинг, — Кеннеди внимательно изучал устав компании, — насколько я понимаю, ваша компания будет скупать долговые обязательства других предприятий?

— Совершенно верно, — кивнул я. — В основном европейские кредиты американских компаний. Покупаем со скидкой, получаем право требования, при необходимости обращаем взыскание на активы должников.

— А капитал?

— Полтора миллиона долларов уже переведены на счет компании в Philadelphia National Bank, — я показал банковскую справку. — Еще миллион поступит в течение месяца.

Кеннеди подписал документы без лишних вопросов. За три тысячи долларов гонорара плюс ежемесячные выплаты он готов представлять интересы «европейских партнеров» в любых сделках.

Четверг я провел в Чикаго, где на Ла-Салль-стрит открыл офис «Chicago Commodity Exchange». Город переживал строительный бум несмотря на общее экономическое замедление, и новые финансовые компании не вызывали подозрений. Номинальным директором согласился стать Патрик О’Лири, бывший сотрудник Chicago Board of Trade, которого уволили за «излишнюю самостоятельность» в операциях с пшеничными фьючерсами.

— Мистер О’Лири, — объяснял я в его новом офисе, где еще пахло свежей краской, — ваша компания будет специализироваться на операциях с фьючерсами и опционами. Основные активы — акции промышленных компаний и сырьевые контракты.

— А кто реальные владельцы? — спросил рыжеволосый ирландец, листая учредительные документы.

— Группа инвесторов с Восточного побережья, предпочитающих анонимность, — уклончиво ответил я. — Ваша задача — выполнять распоряжения и не задавать лишних вопросов.

О’Лири усмехнулся:

— За такие деньги я готов представлять хоть самого дьявола.

К пятнице сеть включала уже шесть компаний. «Boston Financial Services» разместилась в старинном здании на Стейт-стрит под управлением Эдварда Кабота, потомка одной из старейших семей Новой Англии. За связи с консервативными инвесторами Бостона я заплатил ему пять тысяч долларов первоначального взноса.

«Texas Oil Ventures» в Далласе возглавил Сэм Хьюстон (тезка знаменитого генерала), бывший геолог нефтяной компании «Texaco». Его задачей стало создание видимости сотрудничества с нефтедобывающими компаниями для прикрытия финансовых операций.

«California Investment Group» в Сан-Франциско получила офис в небоскребе на Монтгомери-стрит. Номинальным директором согласился стать Чарльз Кроккер, внук железнодорожного магната, которому требовались деньги для покрытия игорных долгов.

Каждая компания получала начальный капитал от двухсот пятидесяти тысяч до пятисот тысяч долларов. Банковские счета открывались в разных банках, First National, Chemical Bank, Manufacturers Trust, чтобы избежать внимания регуляторов. Система переводов между компаниями создавала запутанную сеть, в которой невозможно проследить источник средств.

Но самой сложной задачей стала мобилизация союзников.

В субботу утром я встретился с Роквудом в его особняке на Пятой авеню. Нефтяной магнат принял меня в библиотеке, где за стеклом красного дерева хранились первые издания американской классики. Камин потрескивал поленьями, создавая атмосферу уюта и достатка.

— Уильям, — Роквуд налил коньяк в хрустальные бокалы, — ваша телеграмма заинтриговала меня. «Крупная финансовая операция, требующая поддержки надежных партнеров». О чем речь?

Я достал папку с документами:

— Дэвид, Continental Trust готовит поглощение нескольких независимых банков Восточного побережья. Если не остановить их сейчас, через год они будут контролировать половину банковской системы страны.

— И что вы предлагаете?

— Координированную атаку на их финансовые позиции, — ответил я. — Одновременное давление на европейских кредиторов, скупка их долговых обязательств, информационная кампания о связях с сомнительными операциями.

Роквуд задумчиво вертел бокал:

— Какие гарантии успеха?

— У меня есть информация об их реальном финансовом состоянии, — солгал я. — Continental Trust выглядит мощным, но большая часть активов заморожена в долгосрочных проектах. При массированной атаке они не выдержат.

— А ваша роль?

— Координация операций, обеспечение разведывательной информации, юридическое сопровождение, — перечислил я. — Плюс финансирование половины операции из собственных средств.

Роквуд встал и подошел к окну, откуда открывался вид на Центральный парк:

— Сколько денег потребуется?

— Пять миллионов долларов от каждого участника консорциума, — ответил я. — Всего планируется привлечь двадцать пять миллионов.

— Серьезная сумма, — заметил нефтяной магнат. — А участники?

— Вы, семья Вандербильт, Генри Милнер, возможно, Эндрю Меллон, — назвал я имена. — Люди, которые понимают опасность монополизации банковской системы.

Роквуд вернулся к креслу и допил коньяк:

— Уильям, я согласен участвовать. Но при одном условии, операция должна выглядеть абсолютно законной. Никаких сомнительных методов, которые могут навредить репутации.

— Разумеется, — заверил я. — Только рыночные механизмы и открытая конкуренция.

Мы обменялись рукопожатием, скрепляющим соглашение на пять миллионов долларов.

Воскресным вечером я встретился с Уильямом Вандербильтом III в его поместье в Лонг-Айленде. Особняк в стиле французского замка поражал роскошью: мраморные лестницы, гобелены работы фламандских мастеров, коллекция живописи, которая стоила больше, чем бюджет небольшого штата.

— Мистер Стерлинг, — Вандербильт принял меня в кабинете, отделанном панелями из черного ореха, — Роквуд передал общие детали вашего предложения. Интересный план, но я хотел бы услышать подробности из первых рук.

Следующий час я излагал схему операции, показывал финансовые расчеты, объяснял механизмы координации между участниками. Вандербильт слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.

— А ваши европейские партнеры? — спросил он. — Швейцарские и английские банки поддержат операцию?

— Credit Suisse и Barclays уже выразили готовность к сотрудничеству, — ответил я, надеясь, что блеф не раскроется. — Европейцы тоже заинтересованы в ослаблении американских финансовых монополий.

— Тогда считайте меня участником, — решил Вандербильт. — Пять миллионов к вашим услугам.

К концу недели консорциум включал четыре крупнейшие финансовые группы, способные выставить двадцать миллионов долларов для атаки на Continental Trust. Милнер подключил промышленные связи, обещав давление на корпоративных клиентов треста. Профессор Норрис из Колумбийского университета согласился подготовить экономическое обоснование «оздоровительных мер» для финансового сектора.

Когда в понедельник утром я вернулся в свой кабинет, на столе лежала стопка телеграмм от номинальных директоров подставных компаний. Все двенадцать структур получили первоначальное финансирование и были готовы к операциям. Банковские счета открыты, корреспондентские отношения налажены, система связи отработана.

О’Мэлли доложил о завершении технической подготовки:

— Босс, сеть готова. Двенадцать компаний в восьми штатах, совокупный капитал двадцать два миллиона долларов, плюс наш собственный почти столько же, возможность одновременных операций на всех крупных биржах страны.

Я смотрел на карту Соединенных Штатов, где красными булавками были отмечены офисы подставных компаний. От Бостона до Сан-Франциско, от Чикаго до Далласа, сеть покрывала всю страну.

— Джентльмены, — сказал я Маккарти и Бейкеру, — через неделю Continental Trust узнает, что такое настоящая финансовая война.

Маккарти оказался прав, когда предупреждал о необходимости изучить врага. В течение двух недель после подписания «мирного соглашения» я понял, что Continental Trust не собирается соблюдать достигнутые договоренности.

Первые тревожные сигналы поступили от Винни Коротышки во вторник вечером. Мой связной появился в кабинете через черный ход, когда основные сотрудники банка уже разошлись домой.

— Мистер Стерлинг, — сказал он, снимая котелок и поправляя черный галстук, — за вами ведется наблюдение. Два человека в сером «Ford» паркуются напротив банка каждое утро в половине седьмого.

— Профессионалы? — спросил я, наливая ему виски из личного запаса.

— Скорее всего частные детективы, — Винни отпил и поморщился. — Один из них, высокий блондин с шрамом на левой щеке, работал на агентство Пинкертона. Второй неизвестен, но ведет себя как бывший полицейский.

Я подошел к окну и осторожно выглянул через тяжелые портьеры. Серый автомобиль действительно стоял напротив, а в кабине виднелись силуэты двух мужчин.

— Что еще удалось выяснить?

— Они сменяются каждые восемь часов, — продолжил Винни. — Ночная смена состоит из других людей. Записывают время вашего прибытия и отъезда, фотографируют посетителей, следят за курьерами.

Значит, Continental Trust не доверяет мне и готовится к чему-то. Хорошо, что я предусмотрел такую возможность.

В среду Маккарти принес более серьезные новости.