Оракул с Уолл-стрит 7

Глава 11 Антимонопольщики

Кабинет главного прокурора Антимонопольного отдела был обставлен с подчеркнутой скромностью федерального чиновника. Никаких излишеств. Только функциональная мебель из темного дуба, портреты президентов на стенах и книжные полки, заставленные томами законов и судебных прецедентов.

На столе Макрейди лежали стопки документов, перевязанных красными лентами. Дела, которые могли изменить структуру американской экономики.

— Мистер Стерлинг, — начал Макрейди, усаживаясь за стол, — прежде чем мы перейдем к Continental Trust, должен сказать, что ваше дело представляет исключительный интерес для нашего департамента.

Стивенс достал из папки машинописный документ на официальном бланке:

— Мы изучили деятельность Continental Trust в течение последних восемнадцати месяцев. Картина, которая вырисовывается, прямо нарушает Антимонопольный акт Шермана 1890 года.

— Конкретно какие нарушения вы имеете в виду? — спросил я.

Макрейди открыл толстую папку и начал перечислять:

— Раздел первый акта Шермана запрещает любые соглашения, ограничивающие торговлю. Continental Trust заключил тайные соглашения с восемью крупнейшими банками Восточного побережья о разделе сфер влияния.

— Раздел второй, — продолжил Стивенс, — запрещает монополизацию торговли. Continental Trust систематически скупает или разоряет конкурентов с целью установления контроля над банковским сектором.

Я внимательно изучал документы, которые они мне показывали. Качество подготовки было впечатляющим. Федеральные прокуроры знали свое дело и провели серьезное расследование.

— А какие у вас доказательства? — спросил я.

— Показания трех банкиров о принуждении со стороны Continental Trust, — ответил Макрейди. — Документы о подкупе государственных чиновников. Записи телефонных переговоров, полученные через санкционированное прослушивание.

— Но самое главное, — добавил Стивенс, наклоняясь вперед, — нам нужен свидетель изнутри финансовой системы. Кто-то, кто может подтвердить схемы принуждения и незаконного давления на конкурентов.

Я откинулся в кресле:

— Джентльмены, вы понимаете, что я подвергаю себя серьезному риску? Continental Trust не останется в долгу, если узнает о моем сотрудничестве с федеральными органами.

Макрейди встал и подошел к окну, откуда открывался вид на вечерний Манхэттен:

— Мистер Стерлинг, позвольте объяснить правовую базу нашего дела. Continental Trust нарушает не только букву, но и дух антимонопольного законодательства.

Он повернулся и начал перечислять пункты, как опытный лектор:

— Первое. Доказанная монополизация банковского сектора. За последние три года Continental Trust поглотил или разорил семнадцать независимых банков.

— Второе, — подхватил Стивенс, листая документы, — незаконные соглашения о разделе рынков. У нас есть копии договоров между Continental Trust и другими крупными банками о том, кто обслуживает какие отрасли экономики.

— Третье, — продолжил Макрейди, — принуждение конкурентов к продаже активов. Схема всегда одинакова: сначала финансовое давление, потом предложение о «добровольной» продаже по заниженной цене.

Я кивнул:

— А какие санкции предусмотрены за подобные нарушения?

— Уголовная ответственность для руководителей, — ответил Стивенс. — До десяти лет федеральной тюрьмы для каждого участника картеля.

— Штрафы до пятидесяти миллионов долларов, — добавил Макрейди. — Плюс возмещение ущерба пострадавшим в тройном размере.

— И самое главное, — Стивенс посмотрел мне в глаза, — принудительное разделение Continental Trust на отдельные компании. Монополия будет разрушена навсегда.

Цифры впечатляющие. Федеральное правительство готовилось нанести по Continental Trust удар такой силы, какой финансовый мир еще не видел.

— Мистер Макрейди, — сказал я, — какие временные рамки вы рассматриваете?

— При наличии достаточных доказательств мы можем возбудить уголовное дело в течение семидесяти двух часов, — ответил главный прокурор. — Аресты руководителей произойдут одновременно в пятнадцати штатах.

Стивенс достал с полки большую карту США и развернул ее на столе:

— Мистер Стерлинг, позвольте показать вам масштаб предстоящей операции.

На карте красными кружками были отмечены города, где располагались офисы Continental Trust и связанных с ним компаний. Синими — места, где находились основные свидетели и документы.

— Двадцать три города, — объяснил Стивенс, указывая на карту. — Сорок семь руководителей различного уровня подлежат аресту. От председателя совета директоров до региональных управляющих.

Макрейди провел пальцем по карте:

— Операция должна быть абсолютно синхронной. Если кто-то получит предупреждение, документы будут уничтожены, а ключевые фигуры скроются.

— Именно поэтому, — сказал Стивенс, — нам нужна ваша помощь изнутри.

Я изучал карту, мысленно восхищаясь масштабом подготовки:

— А как будет координироваться операция между различными ведомствами?

— Секретная служба отвечает за финансовую экспертизу и арест счетов, — ответил Макрейди. — Мы ведем аресты топ-менеджмента и конфискацию корпоративных активов. Федеральные маршалы обеспечивают физическую безопасность операции.

— Плюс прокуратуры штатов, — добавил Стивенс. — Нью-Йорк, Пенсильвания, Иллинойс, Калифорния. Каждая ведет дела по местным нарушениям.

— А Федеральная торговая комиссия? — спросил я.

— ФТК готовит административные санкции, — объяснил Макрейди. — Запрет на ведение банковского бизнеса, отзыв лицензий, принудительная реструктуризация.

Картина складывалась впечатляющая, против Continental Trust выступала вся мощь федерального правительства.

Макрейди сел обратно за стол и сплел пальцы рук:

— Мистер Стерлинг, теперь о практических деталях. Нам нужно семьдесят две часа для подготовки всех ордеров на арест.

— Операция назначена на шесть утра по восточному времени, — добавил Стивенс. — Кодовое название «Правосудие».

— И самое главное, — Макрейди посмотрел мне в глаза, — после окончания дела вы получите полный иммунитет от всех возможных обвинений. Ваше сотрудничество с правосудием будет отмечено на самом высоком уровне.

Я встал с кресла:

— Джентльмены, остается один вопрос. Какую роль я должен играть в ближайшие дни?

— Продолжайте изображать капитулирующего банкира, — посоветовал Стивенс. — Ведите переговоры с Continental Trust о сдаче. Собирайте документы и записывайте признания.

— Мы особенно заинтересованы в любых заявлениях их руководителей о методах принуждения конкурентов, — добавил Макрейди. — Каждое слово может стать уликой в суде.

В кабинет вошел третий мужчина, высокий, с военной выправкой, в форме федерального маршала. На груди у него красовались знаки различия капитана.

— Мистер Стерлинг, — представил его Макрейди, — капитан Дэвид Хартман, координатор операции «Правосудие».

Хартман протянул мне руку:

— Мистер Стерлинг, мой отдел отвечает за физическое обеспечение арестов. Нам нужно обсудить план доступа в здания Continental Trust.

Он развернул на столе схемы зданий, подробные поэтажные планы главного офиса на Уолл-стрит и региональных представительств.

— В момент начала операции нам нужно обеспечить открытыми следующие входы, — Хартман указал на схеме. — Главный вход, служебный вход со стороны переулка, и, если возможно, вход в подвальное хранилище документов.

— А сколько агентов будет задействовано? — спросил я.

— Двести пятьдесят федеральных маршалов, — ответил Хартман. — Плюс агенты Секретной службы, прокуроры и технические специалисты. Общая численность группы захвата около четырехсот человек.

Макрейди встал и подошел к сейфу, стоявшему в углу кабинета. Открыв его, он достал запечатанный конверт:

— Мистер Стерлинг, здесь детальные инструкции для вашей роли в операции. Изучите их дома, затем сожгите. Никаких письменных следов не должно остаться.

Стивенс добавил:

— Помните, от точности выполнения плана зависит успех самой масштабной антимонопольной операции в истории Америки.

Я спрятал конверт во внутренний карман.

Хартман посмотрел на часы:

— Операция «Правосудие» начинается через сутки. До встречи на поле боя, мистер Стерлинг.

Покидая Федеральное здание, я чувствовал удовлетворение от проделанной работы. У Continental Trust деньги и связи, но у меня теперь вся мощь американского правосудия.

Я вернулся в здание Merchants Farmers Bank через главный вход, демонстративно волоча ноги и сгорбив плечи под тяжестью мнимого поражения.

Мартовский ветер с Ист-Ривер пронизывал до костей, заставляя плотнее запахнуть пальто из темно-серой шерсти. Стоун-стрит почти пуста, лишь редкие прохожие торопились по своим делам, а газовые фонари отбрасывали желтые круги света на мокрый булыжник.

В вестибюле банка горело только несколько электрических ламп, создавая полумрак, характерный для учреждений после окончания рабочего дня.

За мраморной стойкой главного кассира сидела Мэри О’Коннелл из отдела микрокредитования, разбирая дневные документы. Рыжие волосы девушки были аккуратно заколоты, белая блузка безупречно выглажена, но на лице читалась тревога, характерная для всех сотрудников банка в последние дни.

— Добрый вечер, мистер Стерлинг, — поприветствовала она меня, поднимая голову от стопки заявлений на микрокредиты. — Как дела с переговорами? Удалось найти партнеров?

Я остановился у стойки, положив портфель на полированную поверхность красного дерева, и покачал головой с выражением глубокого разочарования:

— Плохо, Мэри. Очень плохо. Никто не хочет помочь банку, находящемуся под федеральным следствием. Канадцы, швейцарцы, даже англичане, все отказались от сотрудничества.

Девушка отложила перо и сочувственно нахмурилась:

— А что будет с нами, мистер Стерлинг? С нашими рабочими местами? Люди очень волнуются.

— Не волнуйтесь, — заверил я, стараясь придать голосу уставшую доброту. — Наши конкуренты обещали сохранить хороших сотрудников. Вы нужны им, у вас отличная репутация среди клиентов.

Поднимаясь по лестнице с чугунными перилами на второй этаж, я встретил двух младших клерков, Томми Флэннигана и Сэма Коэна, которые шептались в углу между этажами. Увидев меня, они замолкли и почтительно поздоровались, сняв шляпы.

По их напряженным лицам было видно, что банковские сплетни работают эффективнее любых газет, разнося новости о надвигающейся катастрофе по всем уровням служебной иерархии.

— Добрый вечер, господа, — кивнул я им, продолжая подниматься. — Не задерживайтесь слишком поздно. Завтра будет трудный день.

В коридоре второго этажа пахло воском для полировки деревянных панелей и легким ароматом табака из кабинетов старших сотрудников.

Мой кабинет встретил привычной тишиной и порядком. Секретарша мисс Томпсон, как всегда, аккуратно разложила корреспонденцию на столе и поставила свежие цветы в хрустальную вазу у окна.

Через несколько минут в кабинет вошли О’Мэлли и Бейкер. Патрик, как обычно, безупречно одет.

Темно-синий костюм сидел на его атлетической фигуре как влитой, белоснежная рубашка контрастировала с загорелым лицом, а золотые запонки поблескивали в свете настольной лампы. Бейкер выглядел более скромно, но не менее аккуратно — серый костюм, очки в стальной оправе, кожаный портфель с медными застежками.

Увидев их серьезные лица, я закрыл дверь на ключ и подошел к окну, убедившись, что тяжелые бордовые шторы плотно задернуты. Только после этого позволил себе расслабиться и впервые за весь день улыбнуться.

— Ну что, босс? — спросил О’Мэлли, располагаясь в кожаном кресле напротив стола. — Какие новости?

Я повернулся к ним, ощущая, как напряжение спадает с плеч:

— Джентльмены, у нас есть союзники.

Бейкер наклонился вперед, положив портфель на колени:

— Кто именно, Уильям?

— Пока что не могу сказать, — ответил я, садясь за стол и открывая хрустальный графин с водой. — Но они уже больше года ведут расследование против Continental Trust. Наша информация недостающее звено в их деле.

О’Мэлли присвистнул, что было для него редкостью:

— Серьезная артиллерия. А что они предлагают взамен?

— Полную защиту от всех федеральных обвинений и скоординированную атаку на Continental Trust по всем фронтам, — объяснил я, наливая воду в стакан.

Я рассказал им только это. Некоторые секреты должны остаться только моими, по крайней мере до окончания всех операций.

— Когда начнется наступление? — спросил Бейкер, доставая из портфеля блокнот в кожаном переплете.

— Послезавтра, ровно в шесть утра по восточному времени, — ответил я. — Одновременно в пятнадцати штатах. А завтра мне предстоит разыграть спектакль капитуляции перед Восвортом.

О’Мэлли потер руки, жест, характерный для него в моменты предвкушения хорошей драки:

— Значит, все наше отчаяние последних дней — игра для публики?

— Именно. И очень важно, чтобы эта игра была убедительной до самого конца. Continental Trust не должен заподозрить подвох даже на секунду.

В этот момент в дверь постучали О’Мэлли встал и отпер замок.

В кабинет вошел Джонатан Прескотт, мой бывший партнер по брокерской фирме.

Все такой же элегантный мужчина лет пятидесяти, с тщательно уложенными седеющими волосами и всегда безупречно подогнанным костюмом от лучших портных Лондона. Золотая цепочка карманных часов пересекала жилет из шелка, а на лацкане красовалась булавка с фамильным гербом семьи Прескотт.

— Уильям, — сказал он, оставаясь стоять у двери и не снимая черного пальто с меховым воротником, — решил зайти попрощаться. Завтра утром подписываю документы о выходе из партнерства.

Я встал из-за стола, демонстрируя уважение к человеку, который когда-то открыл мне дорогу в большой бизнес:

— Джонатан, понимаю ваше решение. В сложившихся обстоятельствах это разумный шаг для защиты репутации семейной фирмы.

— Ничего личного, — пожал он плечами, поправляя белые манжеты рубашки. — Но «Прескотт Бразерс» работает на рынке уже сорок лет. Мы не можем рисковать репутацией ради… — он не закончил фразу, но смысл был предельно ясен.

— Ради тонущего корабля? — с горькой усмешкой подсказал я, наливая себе виски из хрустального графина.

— Уильям, вы талантливый финансист, возможно, один из лучших, кого я знал, — Прескотт поправил пальто в руках. — Но Continental Trust это не те люди, с которыми стоит воевать. Они играют в лиге, где обычные правила честной конкуренции просто не действуют.

За окном проехал автомобиль, фары которого на мгновение осветили лицо Прескотта. В его глазах читались сожаление и что-то похожее на отцовскую заботу о младшем коллеге, совершившем роковую ошибку.

— Знаете, что меня больше всего удивляет? — продолжил он, поворачиваясь ко мне. — Вы действительно думали, что сможете их победить? Молодой банкир, пусть даже очень способный, против империи, которая строилась полвека и имеет связи в самых высоких кругах?

— Наивность молодости, — ответил я, стараясь придать голосу нужную степень горечи и разочарования. — Думал, что таланта и упорства достаточно для победы над любым противником.

— В нашем мире, Уильям, побеждают не самые талантливые, — философски заметил Прескотт, надевая черные кожаные перчатки. — Побеждают те, у кого больше связей, больше денег и меньше моральных ограничений.

Он направился к двери, но остановился на пороге:

— Желаю удачи в завтрашних переговорах с Continental Trust. Постарайтесь сохранить хотя бы что-то от банка и вашей репутации.

Когда тяжелая дубовая дверь закрылась за Прескоттом, О’Мэлли усмехнулся:

— Крысы покидают корабль еще до того, как он начал тонуть.

— Пусть покидают, — ответил я, возвращаясь к столу. — Потом он будет жалеть о поспешности своего решения.

Не прошло и получаса, как дверь снова распахнулась, на этот раз без стука. В кабинет вошел Роберт Харрисон.

Мой бывший босс, человек, у которого я когда-то отобрал контроль над брокерской фирмой. Высокий, грузный мужчина лет шестидесяти, с проседью в тщательно зачесанных волосах и самодовольной улыбкой на полном лице. Его костюм был дорогим, но слегка старомодным, а золотые зубы поблескивали при каждом слове.

— Уильям, — произнес он, бесцеремонно усаживаясь в кресло для посетителей и положив трость с серебряным набалдашником на подлокотник, — слышал, что у вас серьезные проблемы.

Я сжал кулаки над столом, изображая сдерживаемую злость:

— Роберт, что вам нужно в такое время?

— Просто хотел выразить… искренние соболезнования, — его голос сочился ядовитым сочувствием, а маленькие глазки блестели злорадством. — Помните, как вы говорили год назад, что старые методы ведения бизнеса безнадежно устарели? Что молодое поколение финансистов все изменит к лучшему?

О’Мэлли заметно напрягся, готовый вмешаться, но я остановил его едва заметным жестом. Этот разговор мог быть полезен для поддержания легенды о моем поражении.

— Роберт, если вы пришли сюда только для того, чтобы злорадствовать…

— О нет, ни в коем случае, — Харрисон поднял пухлые руки в жесте невинности. — Я пришел с конкретным деловым предложением. Continental Trust нужен опытный управляющий для возрождения фирмы «Харрисон и Партнеры». А кто лучше меня знает специфику этого бизнеса?

Значит, он уже ведет тайные переговоры с нашими врагами. Типично для Харрисона. Он всегда умел определить, на чьей стороне будет победа, и вовремя оказаться там.

— Вы хотите вернуть контроль над фирмой? — спросил я, отпивая виски.

— Не хочу, а верну, — самоуверенно ответил он, поглаживая золотую цепочку часов. — Continental Trust считает, что под моим опытным руководством фирма будет значительно более стабильной и предсказуемой.

Харрисон с усилием поднялся из кресла и подошел к моему столу, положив на него пухлые руки с несколькими золотыми перстнями:

— Знаете, Уильям, есть определенная справедливость в том, что сейчас происходит. Вы отобрали у меня фирму, используя не самые честные методы. Теперь жизнь расставляет все по своим местам.

Я медленно поднялся, глядя ему прямо в маленькие злые глазки:

— Нечестными методами? Я предложил клиентам лучший сервис, более выгодные условия и современные подходы к инвестированию. Я спас их капиталы от краха. Это называется честная рыночная конкуренция.

— Это называется предательство доверия, — холодно ответил Харрисон, тяжело дыша от волнения. — Но ничего, урок получен. Надеюсь, он пойдет вам на пользу в будущей карьере, если таковая еще предвидится.

Он взял трость и направился к двери, но обернулся на пороге с особенно мерзкой улыбкой:

— А, кстати. Continental Trust также заинтересован в приобретении этого здания для своих целей. По справедливой рыночной цене, конечно. Скажем, треть от текущей оценочной стоимости.

Когда тяжелая дверь закрылась за ним, Бейкер покачал головой с отвращением:

— Мерзавец. Получает удовольствие от чужого несчастья.

— Пусть радуется пока может, — спокойно ответил я, наливая себе еще виски. — Потом его торжество превратится в панический ужас.

О’Мэлли встал из кресла и прошелся по кабинету, его шаги приглушал толстым персидским ковром:

— Босс, а что если кто-то из этих предателей случайно узнает о наших настоящих планах? Харрисон может иметь связи в правительственных кругах.

— Никто ничего не узнает, — заверил я его. — Федеральная операция засекречена на самом высоком уровне министерств. Даже если кто-то что-то заподозрит, времени предупредить Continental Trust просто не останется.

Остаток вечера мы провели за тщательной подготовкой документов для завтрашней встречи с Восвортом. Нужно создать абсолютно убедительную картину полной капитуляции. Финансовые отчеты, демонстрирующие катастрофическое положение банка, списки активов для передачи новым владельцам, проекты соглашений о сотрудничестве.

— Чарльз, — сказал я Бейкеру, который склонился над бухгалтерскими книгами, — подготовьте итоговый баланс с учетом всех замороженных федеральными властями активов. Пусть Восворт своими глазами видит полный масштаб нашего поражения.

— Включать ли швейцарские и лондонские счета? — спросил Бейкер, поправляя очки.

— Все без исключения, — ответил я. — Швейцарские депозиты, лондонские резервы, амстердамские операции. Полная картина наших потерь.

Настоящие резервы остаются в канадских банках. Об их существовании Continental Trust узнает только в момент федеральных арестов.

О’Мэлли разложил на столе планы зданий Continental Trust, полученные через архитектурное бюро:

— Босс, федеральные агенты попросили обеспечить им доступ через служебные входы. Вот схема главного офиса на Уолл-стрит.

К полуночи все необходимые приготовления были завершены. Документы для демонстрации противнику аккуратно сложены в кожаные папки, план действий на завтрашний день продуман до мельчайших деталей.

Оставалось только безупречно разыграть последний спектакль. Роль сломленного банкира, умоляющего о снисхождении.

— Джентльмены, — сказал я, когда мы собрали все бумаги, — завтра начинается финальный акт нашей долгой войны с Continental Trust.

О’Мэлли улыбнулся с предвкушением:

— А наши «друзья» Харрисон и Прескотт поймут, что предали и покинули не того человека.

— Справедливость, — задумчиво добавил Бейкер, протирая очки платком, — иногда приходит с опозданием, но рано или поздно она всегда находит дорогу.

Я погасил настольную лампу и закрыл кабинет на ключ.