Оракул с Уолл-стрит 7

Глава 16 Возрождение империи

Здание федерального суда на Перл-стрит встретило меня знакомым запахом старого дерева, пропитанного десятилетиями юридических баталий. Массивные мраморные колонны поддерживали потолок, украшенный лепниной времен президента Гранта, а широкие ступени лестницы были отполированы тысячами подошв адвокатов, истцов и свидетелей.

Сегодня в зале номер семнадцать должна завершиться самая громкая финансовая битва в истории американского правосудия. Дело «Соединенные Штаты против Continental Trust Corporation» привлекло внимание прессы, правительства и финансовых кругов всей страны.

Я поднимался по ступеням в сопровождении Самуэля Розенберга, моего адвоката, чей портфель из коричневой кожи был набит документами, доказывающими ущерб, нанесенный Continental Trust моему банку и лично мне. Позади нас шли О’Мэлли и Маккарти, они должны присутствовать как свидетели преступлений треста.

— Уильям, — сказал Розенберг, поправляя очки в золотой оправе, — судья Холден известен своей принципиальностью в вопросах монополий. Но Continental Trust наверняка постарается до последнего момента найти лазейки.

Я кивнул, держа в руках папку с финансовыми документами, которые должны подтвердить размер компенсации. Пока федеральные прокуроры готовили дело, я скрупулезно подсчитывал убытки: замороженные активы, потерянные клиенты, репутационный ущерб от клеветнической кампании в прессе.

Коридор третьего этажа уже заполнился журналистами, адвокатами и представителями финансовых компаний. Вспышки фотоаппаратов озаряли мрачные стены, а репортеры выкрикивали вопросы каждому, кто напоминал важную фигуру процесса.

— Мистер Стерлинг! — крикнул корреспондент «New York Herald». — Какую компенсацию вы ожидаете получить от Continental Trust?

Я остановился и повернулся к группе журналистов, понимая важность этого момента для общественного мнения:

— Джентльмены, — сказал я, стараясь говорить достаточно громко, чтобы меня услышали все, — речь идет не о моей личной выгоде. Continental Trust систематически разрушал американскую банковскую систему, и сегодня правосудие восторжествует.

Другой репортер, узкий молодой человек с блокнотом, выкрикнул:

— А правда ли, что федеральные власти конфискуют активы на четыреста миллионов долларов?

— Решение принимает суд, — ответил я дипломатично. — Но думаю, американский народ увидит, что никто не стоит выше закона, даже самые богатые банкиры.

Розенберг осторожно потянул меня за рукав:

— Уильям, пора заходить. Судья не любит опозданий.

Зал судебных заседаний оказался переполненным. Деревянные скамьи для публики были забиты представителями прессы, чиновниками различных ведомств и финансистами, чьи интересы так или иначе затрагивало это дело. Воздух был густым от табачного дыма и нервного напряжения.

За столом обвинения сидел Томас Макрейди, главный федеральный прокурор по антимонопольным делам. Его темно-синий костюм был безупречно отглажен, серебряные волосы аккуратно зачесаны назад, а перед ним лежали стопки документов, которые в течение последних недель собирали агенты ФБР, Секретной службы и Антимонопольного отдела.

Рядом с Макрейди расположился агент Харрис Айвс из Секретной службы, тот самый человек, который координировал операцию «Правосудие», одновременные аресты руководства Continental Trust в пятнадцати штатах.

За столом защиты сидел пожилой адвокат Чарльз Кравен из фирмы «Кравен, Шульте и Партнеры», одной из самых дорогих юридических контор Нью-Йорка. Рядом с ним устроился его помощник, молодой человек в дорогом костюме, который лихорадочно перелистывал документы, видимо, пытаясь найти последние возможности для защиты.

Но главных фигур процесса, Джеральда Восворта и Генри Форбса, в зале не было. Они находились в федеральной тюрьме на острове Риверс, ожидая отдельного судебного процесса по уголовным обвинениям.

Ровно в десять утра в зал вошел судья Эдвард Холден, высокий мужчина лет шестидесяти с проседью в волосах и стальным взглядом. Его мантия развевалась при ходьбе, а выражение лица не предвещало снисхождения к нарушителям закона.

— Встать! — провозгласил клерк суда. — Заседает Окружной суд Южного округа Нью-Йорка под председательством достопочтенного судьи Холдена!

Весь зал поднялся как один человек. Я почувствовал, что сердце бьется быстрее, сейчас должна решиться судьба финансовой империи, которая убила Элизабет и едва не уничтожила мой банк.

Судья Холден занял место за высокой кафедрой из темного дуба и внимательно осмотрел зал. Его взгляд задержался на столе обвинения, потом переместился к защите, затем к секции для публики, где сидел я.

— Прошу садиться, — сказал он низким, четким голосом. — Сегодня выносится решение по делу «Соединенные Штаты Америки против Continental Trust Corporation» по обвинениям в нарушении Антимонопольного акта Шермана, банковского законодательства и федерального валютного регулирования.

Клерк суда, седоватый мужчина в очках, встал и начал зачитывать формальную часть решения:

— Дело номер 2847−1930, обвиняемая сторона Continental Trust Corporation, штат Нью-Йорк. Обвинения предъявлены Антимонопольным отделом Министерства юстиции США и Федеральной торговой комиссией.

Я сжал руки в кулаки, стараясь сохранить спокойный вид. Розенберг рядом со мной делал пометки в блокноте, но я видел по его лицу, что он тоже нервничает.

Судья Холден взял в руки толстую папку с решением и начал читать:

— Изучив все представленные доказательства, заслушав показания свидетелей и ознакомившись с финансовыми документами, суд приходит к следующим выводам.

Его голос звучал в абсолютной тишине. Даже журналисты перестали шуршать блокнотами, ожидая ключевых слов.

— Первое. Continental Trust Corporation виновна в создании банковского картеля с целью монополизации финансового сектора, что прямо нарушает раздел второй Антимонопольного акта Шермана.

Макрейди едва заметно кивнул. Это обвинение влекло за собой самые серьезные санкции.

— Второе. Доказаны факты принуждения конкурентов к продаже активов путем экономического давления и скоординированных атак на их финансовое положение.

Я вспомнил те страшные дни, когда Continental Trust едва не разрушил Merchants Farmers Bank. Теперь правосудие признавало эти действия преступными.

— Третье. Установлены незаконные переводы капитала в европейские банки с целью укрытия от американского налогообложения на общую сумму тридцать семь миллионов долларов.

Адвокат Кравен попытался встать, но судья остановил его жестом:

— Мистер Кравен, оглашение еще не окончено.

— Четвертое, — продолжил Холден. — Суд признает доказанными факты подкупа федеральных банковских инспекторов и других государственных служащих.

Теперь пришел черед санкций. Я наклонился вперед, не желая пропустить ни слова.

— В связи с вышеизложенным, — судья говорил медленно и внятно, — суд выносит следующее решение. Continental Trust Corporation подлежит немедленной ликвидации как монополистическая организация. Все активы корпорации переходят в собственность Соединенных Штатов Америки и подлежат конфискации.

В зале раздался глухой гул. Журналисты начали что-то записывать, а адвокат Кравен побледнел как полотно.

— Общая сумма конфискованных активов, — продолжил судья, сверяясь с документами, — составляет четыреста два миллиона долларов США, включая недвижимость, ценные бумаги, банковские депозиты и золотые резервы.

Четыреста миллионов! Сумма превышала годовой бюджет некоторых штатов. Это полная победа.

Но судья Холден еще не закончил:

— Кроме того, суд рассматривает иски пострадавших сторон о возмещении ущерба. Merchants Farmers Bank, возглавляемый мистером Уильямом Стерлингом, подал иск о компенсации ущерба, нанесенного незаконными действиями Continental Trust.

Розенберг сжал мою руку, это был тот момент, ради которого мы боролись.

— Суд признает обоснованными требования Merchants Farmers Bank о возмещении прямого экономического ущерба, репутационных потерь и морального вреда. Размер компенсации составляет пятьдесят миллионов долларов США, которые должны быть выплачены из конфискованных активов Continental Trust.

Пятьдесят миллионов долларов! Эта сумма не только покрывала все мои потери, но и превращала меня в одного из самых состоятельных банкиров Америки. Вместе с моими сохраненными активами, мое состояние достигло двухсот пятидесяти миллионов долларов.

— Кроме того, — голос судьи стал еще более торжественным, — суд постановляет восстановить все лицензии и операционные права Merchants Farmers Bank, которые были приостановлены по результатам сфабрикованных обвинений.

Это означало, что мой банк снова мог работать в полном объеме, обслуживать клиентов и расширять деятельность.

Адвокат Кравен поднялся со своего места:

— Ваша честь, защита просит разрешения подать апелляцию…

— Мистер Кравен, — судья посмотрел на него с холодным презрением, — ваши клиенты могут обжаловать это решение в Верховном суде США. Но до тех пор постановление суда вступает в силу немедленно.

Холден ударил молотком по деревянной подставке:

— Заседание объявляется закрытым. Федеральные маршалы приступают к исполнению решения.

Зал взорвался шумом. Журналисты кинулись к выходу, чтобы передать сенсационные новости в редакции. Вспышки фотоаппаратов озарили меня, когда я поднялся со своего места.

Макрейди подошел ко мне с широкой улыбкой:

— Мистер Стерлинг, поздравляю с победой. Правосудие восторжествовало.

— Спасибо, мистер Макрейди, — ответил я, пожимая ему руку. — Но настоящая победа в том, что больше никто не сможет безнаказанно терроризировать честных банкиров.

Агент Айвс присоединился к нашему разговору:

— Уильям, операция «Правосудие» завершена полностью. Через два часа федеральные маршалы опечатают все офисы Continental Trust, а их активы поступят под контроль казначейства.

О’Мэлли и Маккарти подошли ко мне, их лица светились торжеством:

— Босс, — сказал Патрик, — теперь мы можем вернуться к нормальной работе. Банк снова наш.

— Не только наш, — ответил я, глядя на документы о компенсации, которые вручил мне клерк суда. — Теперь у нас есть ресурсы для создания самой мощной банковской империи на Восточном побережье.

Выходя из здания суда, я думал о том, что за несколько месяцев моя жизнь совершила полный оборот. Continental Trust, который еще недавно казался непобедимым, лежал в руинах. Его руководители сидели в тюрьме, активы конфискованы, а само название стало синонимом коррупции и злоупотреблений.

А я получил не только справедливое возмездие за смерть Элизабет и попытку уничтожить мой банк, но и возможность построить новую финансовую империю, на этот раз основанную на честных принципах и служении американской экономике.

Пятьдесят миллионов долларов компенсации плюс мои сохраненные двести миллионов означали новое начало. Merchants Farmers Bank мог стать основой для создания банковской сети, которая будет защищать интересы простых американцев и противостоять финансовым монополиям.

Ветер с Гудзона нес запах близящейся весны. Впереди меня ждала большая работа по восстановлению и развитию банка. Но сегодня я мог позволить себе несколько мгновений удовлетворения от одержанной победы.

Правосудие действительно восторжествовало.

Через три дня после вынесения судебного решения мой кабинет в здании Merchants Farmers Bank на Стоун-стрит снова стал центром деловой активности. Секретарша мисс Томпсон едва успевала принимать звонки и назначать встречи.

Весь финансовый мир Нью-Йорка стремился восстановить отношения с человеком, который одержал победу над Continental Trust. Утреннее солнце лилось через высокие окна, освещая отполированную поверхность стола из красного дерева, на котором лежали десятки писем с поздравлениями и предложениями о сотрудничестве.

В половине десятого утра О’Мэлли доложил о прибытии первого важного визитера:

— Босс, мистер Корнелиус Вандербильт-младший просит аудиенции. Говорит, что дело срочное и касается восстановления деловых отношений.

Я кивнул, поправляя темно-синий галстук. Вандербильт был одним из тех, кто испугался обвинений в связях с мафией и временно прекратил сотрудничество с моим банком. Теперь, когда моя невиновность была доказана в суде, старые союзники возвращались.

Корнелиус Вандербильт-младший вошел в кабинет с видом человека, которому предстоит произнести речь покаяния. Его безупречный серый костюм от лондонского портного, золотые запонки с фамильным гербом и платиновая цепочка карманных часов свидетельствовали о неизменном богатстве железнодорожной династии, но выражение лица выдавало неловкость.

— Уильям, — начал он, протягивая руку для рукопожатия, — позвольте поздравить вас с блестящей победой. Вы доказали, что честность и принципиальность побеждают даже самые циничные интриги.

— Корнелиус, — ответил я, указывая на кресло напротив стола, — благодарю за поздравления. Надеюсь, теперь вы убедились, что мой банк никогда не имел связей с организованной преступностью.

Вандербильт сел, положив цилиндр на колени, и его лицо приняло выражение искреннего раскаяния:

— Уильям, должен признать, что повел себя малодушно. Когда Continental Trust начал распространять слухи о ваших связях с мафией, я испугался за репутацию своей семьи и прекратил финансовые отношения с Merchants Farmers.

— Понимаю ваши мотивы, — сказал я дипломатично. — В бизнесе репутация дороже золота.

— Именно поэтому, — Вандербильт наклонился вперед, — я хочу не только восстановить наше партнерство, но и расширить его. Железнодорожная компания готова разместить в вашем банке депозиты на сумму пятнадцать миллионов долларов под льготный процент.

Пятнадцать миллионов! Эта сумма значительно укрепила бы ликвидность банка и позволила расширить кредитование.

— Кроме того, — продолжил Вандербильт, — мы хотели бы воспользоваться вашими международными связями для финансирования железнодорожного проекта в Канаде. Планируемый объем инвестиций двадцать пять миллионов долларов.

Канадский проект открывал интересные перспективы. После победы над Continental Trust мой банк мог претендовать на самые амбициозные международные сделки.

— Корнелиус, — сказал я, — ваше предложение заслуживает серьезного рассмотрения. Мой банк всегда готов финансировать проекты, способствующие развитию американской экономики.

Через полчаса Вандербильт покинул мой кабинет с предварительной договоренностью о восстановлении партнерства. Но он был лишь первым в череде раскаявшихся союзников.

В одиннадцать утра прибыл Милнер-младший, наследник шинной империи. Молодой человек лет тридцати, с аккуратными усиками и энергичными манерами, представлял новое поколение американских промышленников.

— Мистер Стерлинг, — начал он без предисловий, — я хочу принести извинения и предложение о расширении сотрудничества. Milner Rubber Company готова стать эксклюзивным клиентом вашего банка в сфере промышленного кредитования.

— Каковы масштабы предполагаемого сотрудничества? — спросил я, доставая блокнот для записей.

— Кредитная линия на тридцать миллионов долларов для модернизации заводов в Акроне, — ответил Милнер-младший. — Плюс продолжение приостановленного финансирования исследований синтетического каучука. Мы считаем, что за этой технологией будущее автомобильной промышленности.

Синтетический каучук действительно обещал революцию в химической индустрии. Но еще важнее было то, что семья Милнеров признавала мой банк достойным партнером для самых стратегических проектов.

— Кроме того, — добавил молодой Милнер, — мы хотели бы, чтобы ваш банк стал финансовым агентом нашей компании в Европе. Планируем открыть заводы в Германии и Франции.

Европейская экспансия американских компаний открывала огромные возможности для международного банкинга. Merchants Farmers мог стать мостом между американской промышленностью и европейскими рынками.

После ухода Милнера-младшего О’Мэлли сообщил о прибытии делегации из Chase National Bank, одного из крупнейших финансовых институтов страны.

— Босс, — сказал он с едва скрываемым восхищением, — к вам прибыл сам Альберт Уигген с двумя вице-президентами. Говорят, у них предложение о слиянии.

Альберт Уигген, президент Chase National Bank, был легендой американского банкинга. Его приезд означал, что финансовая элита страны рассматривает меня как равного партнера.

Делегация Chase выглядела внушительно. Уигген, мужчина лет шестидесяти с седыми висками и проницательным взглядом, был одет в безупречный черный костюм-тройку. Его сопровождали Чарльз Хопкинс, вице-президент по корпоративному банкингу, и Роберт Фостер, директор международного отдела.

— Мистер Стерлинг, — начал Уигген, усаживаясь в кресло, — ваша победа над Continental Trust произвела глубокое впечатление на банковское сообщество. Вы доказали, что принципиальность и профессионализм побеждают коррупцию и монополистические злоупотребления.

— Благодарю за высокую оценку, — ответил я. — Но это была не личная победа, а торжество американского правосудия.

— Именно поэтому, — продолжил Уигген, — Chase National заинтересован в стратегическом партнерстве с Merchants Farmers. Мы предлагаем создание совместного банковского консорциума для финансирования крупнейших промышленных проектов.

Хопкинс достал из портфеля толстую папку с документами:

— Мистер Стерлинг, мы проанализировали ваши международные операции и были впечатлены их эффективностью. Особенно швейцарским направлением и связями с канадскими банками.

— Наше предложение, — вмешался Фостер, — заключается в создании объединенного фонда для международных инвестиций. Начальный капитал сто миллионов долларов, половину вносит Chase, половину ваш банк.

Сто миллионов долларов! Это сумма, сопоставимая с бюджетом небольшого государства. Такой консорциум мог финансировать железные дороги, нефтяные месторождения, крупные промышленные предприятия по всему миру.

— Джентльмены, — сказал я, стараясь не показать своего волнения, — ваше предложение чрезвычайно интересно. Но мне нужно время для изучения деталей.

— Конечно, — согласился Уигген. — Мы не торопим с решением. Но хочу подчеркнуть, Chase рассматривает партнерство с вами как стратегический приоритет.

После ухода делегации Chase я остался один в кабинете, обдумывая масштаб открывающихся возможностей. За одно утро мой банк получил предложения о сотрудничестве на общую сумму свыше ста пятидесяти миллионов долларов.

В это время зазвонил телефон. Голос в трубке принадлежал Джону Роквуду:

— Уильям, поздравляю с триумфальной победой! Хочу подтвердить, что наше партнерство по нефтяному консорциуму остается в силе. Более того, готов расширить его.

Роквуд, в отличие от других, хоть и призадумался, но не прекращал окончательно сотрудничества даже в самые темные дни войны с Continental Trust. Его поддержка была особенно ценной.

— Дэвид, — ответил я, — благодарю за ваше предложение. С удовольствием обсужу детали, — ответил я. — Когда вам удобно встретиться?

— Завтра вечером в моем клубе. У меня будет еще один интересный собеседник, представитель Банка Англии. Они заинтересованы в американском партнере для финансирования колониальных проектов.

Банк Англии! Это означало возможность войти в самые престижные финансовые круги мира.

К концу дня О’Мэлли принес сводку заявок и предложений:

— Босс, — сказал он, кладя на стол стопку документов, — за сегодня поступило двадцать три официальных предложения о сотрудничестве. От банков, промышленных компаний, даже от европейских инвесторов.

Я просмотрел список. Там были имена, составлявшие цвет американской экономики: Ford Motor Company интересовалась кредитованием расширения производства, General Electric предлагала финансирование исследований, даже правительство Канады выражало готовность обсуждать займы для развития инфраструктуры.

— Патрик, — сказал я, откладывая документы, — думаю, пришло время всерьез подумать о международной экспансии. Merchants Farmers может стать первым американским банком с глобальной сетью.

— А как же планы по внутреннему развитию? — спросил О’Мэлли. — Микрокредитование, региональные филиалы?

— Все это останется, — заверил я. — Но теперь у нас есть ресурсы для одновременного развития по всем направлениям. Пятьдесят миллионов компенсации плюс новые партнерства дают нам возможности, о которых год назад можно было только мечтать.

Вечером я остался в кабинете, составляя планы дальнейшего развития. На листе бумаги я записал основные направления:

Первое. Укрепление позиций в Нью-Йорке и расширение по Восточному побережью. Открытие филиалов в Бостоне, Филадельфии, Вашингтоне.

Второе. Международная экспансия. Офисы в Лондоне, Париже, Цюрихе для обслуживания американских компаний в Европе.

Третье. Специализированные направления. Инвестиционный банкинг, управление активами богатых семей, финансирование технологических инноваций.

Четвертое. Социальная ответственность. Развитие микрокредитования, поддержка малого бизнеса, инвестиции в образование и здравоохранение.

За окном зажигались первые вечерние огни Нью-Йорка. Город, который еще недавно казался враждебным, теперь лежал у моих ног, полный возможностей.