Оракул с Уолл-стрит 7

Глава 12 Театр одного актера

Утром я проснулся с тем же чувством, что и опытный актер перед премьерой сложного спектакля.

Сегодня мне предстояло сыграть главную роль в пьесе под названием «Капитуляция банкира». Зрители, Восворт и Форбс, должны поверить каждому жесту, каждому слову, каждому вздоху поверженного противника.

Они отказались отсрочить дату своей победы. Пришлось играть сегодня.

Я специально выбрал для встречи не самый дорогой костюм из гардероба, серый твид, который носил в первые месяцы работы на Уолл-стрит.

Рубашка чистая, но воротник слегка потрепан. Галстук темно-синий, без золотых запонок. Даже ботинки коричневые оксфорды, которые видели лучшие дни. Образ человека, чье финансовое положение стремительно ухудшается.

В половине девятого утра я поднялся в свой кабинет в Merchants Farmers Bank. Через час мне предстояло отправиться в логово врага. Главный офис Continental Trust на Уолл-стрит, сорок семь. Время для последних приготовлений к спектаклю.

Бейкер уже ждал меня с толстой папкой документов. Чарльз выглядел подавленным, и это было не игрой. Он искренне переживал за судьбу банка, не зная о моих скрытых резервах.

— Уильям, — сказал он, поправляя очки, — все документы готовы. Балансовые отчеты, списки активов, реестры клиентов. Полная картина наших потерь.

Я взял папку и пролистал страницы. Цифры действительно выглядели катастрофически. Активы на миллионы долларов, практически все заморожены федеральными властями. Золотые резервы в швейцарских банках, свыше десяти миллионов, недоступны. Кредитные линии от союзников отозваны. На бумаге Merchants Farmers Bank находился на грани банкротства.

— Превосходная работа, Чарльз, — похвалил я, закрывая папку. — Continental Trust увидит именно то, что должен увидеть.

О’Мэлли вошел в кабинет со свежими новостями:

— Босс, только что звонили из офиса Восворта. Встреча подтверждена на десять утра. Они ждут вас в конференц-зале на пятом этаже.

— Хорошо, Патрик. Джентльмены, — обратился я к соратникам, — через несколько часов эта война закончится. Либо мы одержим полную победу, либо Continental Trust окончательно уничтожит нас.

Маккарти, который до сих пор молчал, впервые заговорил:

— Мистер Стерлинг, а что если они заподозрят подвох? Восворт не дурак. Он может почуять ловушку.

— Тим, — ответил я, поворачиваясь к нему, — именно поэтому я должен играть роль идеально. Восворт увидит именно то, что ожидает увидеть, сломленного банкира, умоляющего о снисхождении.

В четверть десятого я покинул банк через главный вход, нарочно медленно, с поникшими плечами. Несколько журналистов уже караулили у входа, они наслышаны о предстоящей встрече.

— Мистер Стерлинг! — крикнул один из них. — Правда ли, что вы сегодня подпишете соглашение с Continental Trust?

Я остановился и обернулся, старательно изображая усталость и обреченность:

— Господа, прошу не мешать. У меня трудный день.

Несколько фотографов успели сделать снимки, именно те, которые завтра появятся в газетах рядом с заголовками о капитуляции молодого банкира.

Путь до Continental Trust занял менее пяти минут. Я специально шел пешком, не вызывая автомобиль. Еще одна деталь образа человека, чье финансовое положение не позволяет лишних расходов.

Мраморный холл Continental Trust поражал роскошью. Потолки высотой тридцать футов, колонны из каррарского мрамора, люстры из хрусталя. За стойками из красного дерева работали клерки в безупречных костюмах. Все здесь говорило о могуществе и стабильности.

— Мистер Стерлинг? — обратился ко мне молодой человек в полосатом костюме. — Мистер Восворт ожидает вас в конференц-зале на пятом этаже. Прошу следовать за мной.

Лифт поднимал нас в сердце финансовой империи. Я смотрел на цифры этажей и мысленно отсчитывал время. Через час все будет кончено.

Конференц-зал на пятом этаже соответствовал статусу одной из крупнейших финансовых холдингов страны. Стол из черного дерева на двадцать персон, кресла из кожи буйвола, картины в золоченых рамах. У панорамных окон открывался вид на Южный Манхэттен и Нью-Йоркскую гавань.

Джеральд Восворт уже ждал меня в компании Генри Форбса. Председатель совета директоров Continental Trust выглядел как римский сенатор — седые виски, аристократическое лицо, безупречный темно-синий костюм с золотой цепочкой карманных часов. Рядом с ним Форбс казался молодым генералом — выправка, холодные серые глаза, военная точность движений.

— Мистер Стерлинг, — Восворт поднялся и протянул руку, — благодарю за то, что нашли время для встречи. Полагаю, последние дни выдались непростыми.

— Мистер Восворт, мистер Форбс, — я пожал протянутую руку, стараясь, чтобы рукопожатие было не слишком крепким. — Спасибо за возможность обсудить ситуацию.

Мы заняли места за столом. Восворт указал на кресло напротив себя. Психологический прием, ставящий меня в позицию просителя. Форбс сел справа от председателя, образуя единый фронт.

— Мистер Стерлинг, — начал Восворт, — давайте говорить откровенно. События последних недель показали, что конфронтация не в интересах никого. Continental Trust готов предложить разумное решение сложившейся ситуации.

— Я готов выслушать ваши предложения, — ответил я, достав папку с документами. — Как видите, финансовое положение Merchants Farmers Bank оставляет желать лучшего.

Форбс взял мои документы и начал внимательно изучать цифры. Его лицо выражало профессиональное удовлетворение. Все выглядело именно так, как они ожидали.

— Действительно, мистер Стерлинг, — заметил он, — ваши активы практически заморожены федеральными властями. Европейские резервы недоступны. Кредитные линии отозваны. Положение критическое.

— К сожалению, это так, — согласился я, изображая смирение. — Возможно, я слишком переоценил свои возможности в противостоянии с Continental Trust.

Восворт наклонился вперед, его глаза блеснули триумфом:

— Мистер Стерлинг, молодость часто связана с излишней самоуверенностью. Но мудрость приходит с опытом. Continental Trust не питает к вам личной неприязни. Мы готовы предложить достойный выход из ситуации. В целом, мы его уже обсуждали ранее. Надеюсь, у вас хватит благоразумия.

— Какой именно выход? — спросил я, стараясь, чтобы в голосе звучала надежда.

Форбс достал из портфеля новую папку и положил передо мной. Документы были уже подготовлены. Соглашение о передаче активов, списки имущества, проекты новых контрактов.

— Первое, — сказал Восворт, перечисляя по пальцам, — Continental Trust покупает Merchants Farmers Bank за символическую сумму в один доллар. Это позволит избежать процедуры банкротства и сохранить репутацию.

— Второе, — продолжил Форбс, — все активы, включая клиентскую базу, недвижимость и корреспондентские отношения, переходят под управление Continental Trust. Ваши клиенты получат более качественное обслуживание.

— Третье, — добавил Восворт, — вы публично признаете финансовые ошибки в управлении банком и приносите извинения клиентам. Это поможет восстановить доверие к банковской системе.

Я внимательно изучал документы, делая вид, что обдумываю каждое условие. В действительности мне было все равно. Эти бумаги впоследствии превратятся в пустые листы.

— А что касается моих сотрудников? — спросил я. — Многие из них работают со мной уже несколько лет.

— Как я уже говорил, лучшие получат предложения о работе в наших подразделениях, — ответил Форбс. — Мистер Бейкер, например, может возглавить департамент корпоративного кредитования. Остальные пусть ищут новые места самостоятельно.

— А что касается меня лично?

Восворт сплел пальцы и посмотрел мне в глаза:

— Вы покидаете банковский бизнес навсегда. Подписываете соглашение о неконкуренции сроком на десять лет. Это справедливая цена за мирное урегулирование.

Условия были унизительными, но именно такими я их и ожидал. Восворт и Форбс хотели не просто победить, они хотели навсегда уничтожить меня как конкурента.

— Джентльмены, — сказал я после долгой паузы, — ваши условия суровы, но справедливы. Я согласен подписать соглашение.

Восворт едва скрыл улыбку торжества. Форбс придвинул документы ближе и протянул мне дорогую перьевую ручку.

— Мистер Стерлинг, — сказал Восворт, — я рад, что мы смогли найти разумное решение. Подпишите здесь, пожалуйста.

Я взял ручку и подписался под каждым документом. Нарочно писал размашистыми буквами, выражая смирение и покорность. Каждая подпись приближала меня к моменту, когда маска будет сброшена.

— Превосходно, — сказал Форбс, собирая подписанные документы. — Официальное оформление займет несколько дней, но юридически Continental Trust уже контролирует активы Merchants Farmers Bank.

Восворт поднялся из-за стола и протянул руку:

— Мистер Стерлинг, позвольте выразить уважение вашей мудрости. Не каждый молодой человек способен признать поражение с таким достоинством.

— Спасибо, мистер Восворт, — ответил я, пожимая его руку. — Я многому научился за эти месяцы.

— Уверен, что так, — улыбнулся Восворт. — Теперь позвольте предложить слегка отпраздновать наше соглашение. У нас есть превосходный бурбон «Old Forester» 1923 года.

Он подошел к резному буфету и достал бутылку с тремя хрустальными стаканами. Янтарная жидкость переливалась в утреннем свете.

— За завершение финансовой войны, — произнес Восворт, поднимая стакан, — и за новое начало в банковском деле Нью-Йорка.

— За Continental Trust, — добавил Форбс, — и за устранение всех препятствий на пути к процветанию.

Я поднял свой стакан, но промолчал и сделал вид, что пью. Затем поставил стакан на поднос, слегка поклонился, сказал: «Господа!» и вышел.

Покинув офис Continental Trust, я медленно шел по Уолл-стрит к своему банку. Каждый шаг был частью представления. Поникшие плечи, опущенная голова, походка человека, несущего тяжелейший груз. Несколько знакомых финансистов встретились мне по пути, и я старательно избегал их взглядов, делая вид, что стыжусь своего поражения.

У входа в Merchants Farmers Bank меня поджидал Маккарти. Мой начальник разведки выглядел встревоженным.

— Мистер Стерлинг, — тихо сказал он, снимая шляпу, — нужно поговорить. Срочно.

— Не здесь, — ответил я устало. — Поднимайтесь в мой кабинет через десять минут. Через служебный вход.

В главном зале банка царила атмосфера похорон. Сотрудники говорили шепотом, клиенты нервно поглядывали на меня, словно ожидая объявления о банкротстве. Именно такую картину я и хотел создать.

— Мистер Стерлинг, — ко мне подошел Томас Эллиотт, управляющий банком. Его обычно безмятежное лицо выражало тревогу. — Как прошла встреча с Continental Trust?

— Плохо, Томас, — ответил я, тяжело вздохнув. — Очень плохо. Боюсь, нам придется принимать их условия.

Эллиотт побледнел:

— Вы имеете в виду продажу банка? Все-таки этого не избежать?

— Возможно, — я изобразил отчаяние. — Пока рано говорить окончательно, но варианты ограничены. Соберите всех начальников на совещание в два часа. Нужно обсудить возможные изменения.

Поднявшись в свой кабинет, я заперся и включил настольную лампу. За окнами уже начинались мартовские сумерки, хотя было всего половина первого дня. Мрачная погода идеально подходила моему театральному образу.

Маккарти появился через несколько минут, войдя через секретный ход, который знали лишь самые доверенные люди.

— Босс, — сказал он, усаживаясь в кресло напротив моего стола, — в офисе Continental Trust что-то происходит. Мои люди видели, как туда весь день заходят какие-то типы в дорогих костюмах. Не банкиры, а больше похожи на правительственных.

— Федералы? — спросил я, не показывая, что уже знаю об этом.

— Возможно. И еще одно. Сегодня утром к Лучиано приходили посланцы от Марранцано. Передали, что «сицилийские друзья хотят встретиться и обсудить будущие отношения».

Это неожиданно. Сальваторе Марранцано, амбициозный босс, претендующий на роль «capo di tutti capi», главы всех глав американской мафии. Если он лично заинтересовался моими делами, ситуация становится еще сложнее.

— Что ответил Лучиано?

— Сказал, что подумает. Но он просил передать вам, чтобы мы удвоили меры предосторожности. Марранцано не тот человек, с которым стоит играть. Он может ударить в течение недели.

Я кивнул:

— Передайте Лучиано, что я помню о Марранцано. И скажите, что я помню о наших договоренностях. Если он попытается действовать, мы ответим тем же. У меня есть для него несколько сюрпризов.

После ухода Винни я вызвал О’Мэлли и Бейкера. Нужно продолжать спектакль, но теперь уже для моих ближайших соратников.

— Патрик, Чарльз, — сказал я, когда они вошли, — боюсь, у меня плохие новости. Continental Trust не оставил нам выбора.

О’Мэлли нахмурился:

— Босс, вы не собираетесь сдаваться?

— Не собираюсь, — ответил я, понизив голос до шепота. — Но они должны думать, что собираюсь. Патрик, завтра вечером нужно провести «случайную» встречу с одним из клерков Continental Trust. В баре «Золотая подкова» на Перл-стрит. Напейтесь вместе с ним и расскажите, как я сегодня рыдал в кабинете после встречи с Восвортом.

— Понял, — кивнул О’Мэлли. — А что насчет наших настоящих планов?

Я подошел к окну и задернул тяжелые портьеры. Затем достал из потайного отделения сейфа несколько документов.

— Чарльз, завтра утром вы поедете в Филадельфию. В Bank of Pennsylvania есть человек, который работает на нас, Джеймс Холлоуэй. Передайте ему эти бумаги и скажите, что операция начинается в условленный срок.

Бейкер взял документы, не глядя в них:

— А что это за операция?

— Скоро узнаете. Пока важно только одно. Continental Trust должен считать нас побежденными. Каждый жест, каждое слово должны подтверждать их победу.

В два часа я спустился в главный зал для совещания с сотрудниками. Собралось человек сорок. Заведующие отделами, старшие клерки, ключевые специалисты. Лица у всех мрачные.

— Дамы и господа, — начал я, стоя перед ними, — не буду скрывать, положение банка критическое. Федеральные власти заморозили большую часть наших активов. Европейские партнеры отзывают кредитные линии. Continental Trust предлагает условия, которые…

Я сделал паузу, изобразив внутреннюю борьбу.

— Которые практически означают поглощение нашего банка.

По залу прокатился вздох разочарования. Несколько женщин-клерков вытерли слезы платками.

— Однако, — продолжил я, — я еще не принял окончательного решения. Мы подписали предварительное соглашение, в нем есть оговорки. Возможно, есть альтернативы. Но в любом случае, прошу вас продолжать работать как обычно. Клиенты не должны чувствовать нашей неуверенности.

После совещания ко мне подошла Мэри Коннолли, секретарша, работающая в банке уже пять лет.

— Мистер Стерлинг, — сказала она дрожащим голосом, — скажите честно, нам искать новую работу?

Я посмотрел ей в глаза и увидел искреннее беспокойство. Мэри была хорошим человеком, и мне не хотелось, чтобы она страдала из-за моего спектакля.

— Мэри, — тихо ответил я, — что бы ни случилось, я позабочусь о всех сотрудниках банка. Обещаю.

Вечером, когда банк опустел, я остался в кабинете для самой важной части дня. Нужно связаться с людьми, которые помогут в реальной подготовке контрудара.

Первый звонок в Лондон, банкиру Реджинальду Честертону.

— Реджинальд, скоро начинается финальная фаза. Приготовьте документы по всем долгам Continental Trust перед европейскими банками.

— Все готово, старина. Восемь миллионов фунтов стерлингов. Купим долги со скидкой и предъявим к немедленному взысканию.

Затем звонок профессору Норрису в Колумбийский университет.

— Профессор, статья для Economic Review готова?

— Конечно, Уильям. «Угроза финансовых монополий американской демократии». Как только вы дадите сигнал, отправлю в печать.

К половине одиннадцатого вечера все необходимые приготовления были завершены. Финансовые ресурсы мобилизованы, информационная кампания подготовлена, союзники уведомлены.

Оставалось продолжать играть роль побежденного банкира еще несколько дней. До тех пор, пока Continental Trust окончательно не поверит в свою победу.

Погасив свет в кабинете, я покинул банк через черный ход. Осталось совсем немного играть этот спектакль. Роль сломленного банкира, которую я играю для всего мира.

Но за кулисами готовится контрудар, который Continental Trust запомнит навсегда.