Окончанельное искупление

Глава 45

Встать оказалось трудно, поэтому я решил сидеть на камне. «Похоронные дроги», — рассеянно подумал я. Мал'горос всё равно шёл ко мне. С Поскольку вся сила была у него, он мог и всё хождение взять на себя.

Сидя, я наслаждался воздухом. Я впервые за долгое время ощутил его непосредственно. Моё осязание было сильно искажено, но даже это было лучше, чем пустота внутри моей клетки. Брэксус всё ещё был слаб, и с моей новой силой, какой бы маленькой она ни была, я мог ощущать всё вокруг себя напрямую.

Сейчас был бы хороший момент для пения птиц, но какой-то ублюдок свалил все деревья и спугнул птиц.

— «Прошу прощения», — пришла ко мне в голову мысль Брэксуса.

— Ты не виноват, — щедро ответил я. — То, что ты сделал, было чрезвычайно умно. А все разрушения — дело рук Мал'гороса.

— «Большая часть всего этого случилась, когда нарушились чары стазиса», — напомнил он мне.

— Ты помни по-своему, а я буду помнить по-моему, — твёрдо сказал я. — Буду всю вину валить на него.

— «Что ж, это достаточно честно», — согласился он. — «Эти алмазные кубики были работой гения. Твои ремесленные навыки несравненны».

Поскольку я создал их ещё пока был жив, я осознал, что в результате вина за вызванные ими разрушения была частично моей, но я решил не думать об этом. К счастью, моё второе «я» было достаточно любезно, чтобы придерживаться позитивного.

— «Я был не очень рад тому, что ты сделал с их помощью в Албамарле», — сказал я с сильным чувством упрёка.

— «У меня проблемы с гневом», — признал Брэксус.

— Ну, у меня от этого, наверное, будут кошмары всю оставшуюся жизнь, — ответил я.

— «Я почему-то не особо об этом беспокоюсь», — ответил он с лёгким сарказмом.

— Полагаю, ты прав, — согласился я, сдерживая смех, — если Питэр вообще удосужится сдержать своё обещание.

— «Сдержит», — сказал Брэксус.

— Ты хорошо его знаешь, если так уверен, — уступил я.

— «Настолько же хорошо, насколько и ты».

— У тебя действительно не в порядке с головой, так ведь? — сказал Мал'горос.

Я почувствовал его прибытие задолго до того, как он приблизился достаточно, чтобы заговорить, поэтому меня он совершенно не испугал:

— Я предпочитаю думать, что у меня теперь две головы, — остроумно ответил я. Конечно, шутку он всё же не понял.

— «Это было смешно», — заверил меня Брэксус.

— Благодарю, — ответил я. — «По крайней мере, хоть ты меня понимаешь», — молча добавил я.

Мал'горос осторожно наблюдал за мной:

— Я не ожидал увидеть тебя подвижным так скоро, — прокомментировал он. — Кто-то попытался тебе помочь?

Этот вопрос я ожидал. Он волновал меня больше всего. Если мой чрезмерно одарённый враг решит помахать своей дубиной, ища моих друзей, то легко может убить их. Они были слишком близко. Я небрежно кинул в его сторону камень. Я его подобрал лишь за несколько минут до этого.

— Ты всё ещё недооцениваешь человеческое чародейство, — начал я читать ему нотацию. — У меня был план на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы восстановить часть моей силы, если я проиграю.

— Это? — сказал он, подняв бровь и бросая взгляд на брошенный мною камень.

— У меня было не особо много времени, — правдиво сказал я.

— Тем не менее, идея хитрая, — сказал он, делая мне комплимент, — хотя оказалась не очень эффективной.

— Ты видел камень, — ответил я. — Мне почти не с чем было работать.

— «Если это когда-нибудь случится снова, тебе следует сделать что-нибудь подобное», — прокомментировал Брэксус.

Конечно, он был прав. Как часто и бывало, некоторые самые светлые мои мысли приходили лишь тогда, когда я гнал пургу. Похоже, что ложь подстёгивала мою творческую сторону.

— Тебе за это придётся пострадать, конечно, — холодно сказал Мал'горос. — Я ещё не закончил тебя наказывать.

— Возможно, ты захочешь пересмотреть своё решение, — спокойно сказал я ему. — Последняя обработка едва не свела меня с ума. Ещё раз так сделаешь, и я уже, возможно, больше не смогу тебе помочь, — добавил я, постучав пальцем по своей черепушке.

— Помочь мне? — неверяще спросил он, и засмеялся.

Наша разница в силе не поддавалась сравнению. Моё предложение казалось ему таким же смехотворным, как если бы муравей предложил свою помощь солнцу. Его смех звенел долго и громко.

Я не перебивал его, предпочитая подождать, пока он не утихомирится. Отсмеявшись, он снова уставила на меня:

— Что я вообще мог бы получить от тебя такого, что я уже не забрал? — спросил он.

— Уход, — ответил я.

— От чего?

— От этого, — сказал я, указывая руками на всё вокруг. — От всего этого.

Гнев мелькнул в его взгляде:

— Насмехаться надо мной вздумал? Если и был какой-то способ избавиться от этой бессмертной участи, то твой предок уничтожил его вместе с остальными Ши'Хар две тысячи лет назад.

— Они вернулись, — напомнил я ему.

— Тэнник был человеком, — сказал Мал'горос, едва не плюясь в своём раздражении, — и лошти, который он украл, был из рощи Иллэниэл. Они ничего не знали о моём создании.

Я начал было говорить, но его воля пришпилила меня на месте подобно невидимой руке.

— Не упоминай при мне Лираллианту. Она была невежественным ребёнком. Она ни за что не могла знать ключ к моим узам, — процедил он. Его ярость окружала меня подобно осязаемой силе.

Не в силах сделать ничего более, я поднял бровь. Миг спустя он отпустил меня, снедаемый любопытством даже в ярости:

— Что?!

— Ты полагаешь, что я говорю о твоём народе. Однако ты даже не принял во внимание человеческое чародейство, — сказал я без грана хитрости в голосе.

Его взгляд метнулся к камню, который я бросил ему минуту назад, без слов показывая мне ход его мысли. Он, вероятно, также вспоминал недавнюю битву, и я сомневался, что кто-нибудь когда-либо фрустрировал его настолько полным образом, и настолько долго.

«Начинаешь гадать, так ведь?» — тихо предположил я.

— «Конечно начинает», — сказал Брэксус.

— «Не перебивай», — быстро сказал я ему.

— «Прости».

— Если ты лжёшь… — угрожающе начал мой враг.

— То ты продолжишь пытать меня всю оставшуюся вечность, — нетерпеливо сказал я. — Ты уже несколько раз упоминал об этом.

— Как ты это сделаешь? — спросил он, заинтересовавшись моим предложением.

«Помоги мне идти», — попросил я Брэксуса, и он любезно направил мои ноги, когда я встал, и подошёл ближе к Мал'горосу. Никто не испортило бы мой обман так быстро, как падение после нескольких шагов из-за плохой координации.

Уверенно шагая к нему, я ответил:

— Не буду тебе лгать. У меня есть идея, но я не могу быть уверенным, что она сработает. Твоё заклинательное плетение значительно отличается то того, что я понимаю, — сказал я. Вероятно, это было самым честным, что я сказал ему за всё это время, но я уравновешивал правду, выставляя себя совершенно уверенным в его глазах.

Он презрительно ухмыльнулся:

— Тебя ждёт провал.

— Тогда ты сможешь прибегнуть к иным забавам, — заверил я его.

— Пробуй что хочешь, — приказал он.

— Тебе придётся расслабиться ненадолго. Не отталкивай меня, — предупредил я. — Я должен иметь возможность увидеть твоё ядро, заклинательное плетение в центре.

Совершенно лишённый страха, позволил мне подойди ближе, пока мы не оказались лицом к лицу, а затем его тело раскрылось, разверзшись, чтобы показать то, что место, которое держало его навеки обречённым на нежеланное существование. Тысячи лет научили его, что оно ничему не подвластно, и сама концепция истинной смерти притягивала его так, как не могло понять ни одно живое существо.

— Если ты достигнешь успеха, то содержащаяся во мне сила уничтожит мир, — сказал он, плотоядно улыбаясь. Очевидно, эта мысль была ему приятна.

Однако я уже успел об этом подумать:

— Я в курсе, — ответил я, протянул вперёд руку, коснулся связывавшего его заклинательного плетения, и закрыл глаза.

Самой крупной частью моей лжи было то, что я собираюсь использовать чародейство. Хотя, вероятно, предложенное мною было возможно, это потребовало бы того же самого знания, которого у меня не было, а конкретнее — ключа. Вероятно, появился бы и ворох иных проблем, но меня это не заботило. Я использовал совершенно иную способность.

С эйсаром Пенни и помощью Брэксуса, я временно вернул себе способность ощущать мир напрямую, и моё восприятие было тем, что воистину делало меня архимагом. Раскрыв свой разум, я прислушался к Мал'горосу, погружаясь в эссенцию его ядра так же, как я сделал это с Тиллмэйриасом.

Поэтому я был так уверен. Я уже однажды сделал это в прошлом. Это привело меня к моему нынешнему состоянию.

Мир стал угасать вокруг меня по мере того, как мы стали резонировать вместе. Моя душа изменилась на миг, став такой же, как его, и они скользнули друг к другу, и в то же время находившиеся внутри нас заклинательные плетения среагировали, и наконец слились вместе. На долю секунды мы были гибридным существом, а потом мы стали одним целым.

Архимаг не использует силу — он становится силой, которой хочет владеть.

Я стал своим врагом, приняв на себя его власть и силу. Количество эйсара, оказавшегося в моей власти, было непостижимым для ума, но у меня были проблемы и покрупнее. Как и прежде, сила укрепила тюрьму, и я потерял контакт с внешним миром. Мы с Мал'горосом снова разъединились, и я оказался пленён, потерявшись в пустоте тьмы внутри тёмного бога.

В отличие от Брэксуса.

Существо чистой мысли, конструкт, во многих отношениях подобный Мал'горосу, он существовал как функция самого заклинательного плетения. Когда они с Мал'горосом слились, они начали бороться за контроль.

Для них их битва длилась будто бы века, но во внешнем мире она закончилась во мгновение ока. Я услышал, как голос Брэксуса прозвенел, когда он отдал приказ моим друзьям:

— Явите себя, — приказал он. — Времени мало, — проговорило моё второе «я» иным голосом, более напыщенным. Он уже усвоил многие манеры нашего врага.

Мне хотелось думать, будто я знал, что он победит, но уверенности такой у меня не было. Единственным, что ободряло меня, было то, что если Брэксус действительно был как я, то он был гораздо умнее Мал'гороса. Вероятно, это было высокомерным предположением, но порой мне больше не с чем было работать.

Гарэс и остальные не появились. Они были слишком здравомыслящими, чтобы выйти из укрытия лишь потому, что Мал'горос приказал им.

Однако Брэксус не был в настроении ждать. Прокричав слова, приказывавшие их узам, он призвал к себе Миллисэнт и Дорона. Щит Уолтэра не был создан с глушением звука, и довольно скоро они вышли вперёд. Однако двое волшебников и Пенни остались скрытыми.

Теперь моя изоляция стала полной.

Более чем сорок Сэлиоров эйсара оказывали на удерживавшее меня заклинательное плетение эффект, в результате которого оно стало непроницаемым. Теперь единственным моим источником информации стало то, что теперь я мог слушать мысли Брэксуса напрямую. И я не был уверен, мог ли он слышать мои собственные в ответ.

Как не был я уверен и в его надёжности.

Он уже удивил меня однажды, с Пенни, продемонстрировав, что он был почти такой же «я», как и я сам. Однако теперь я не мог быть уверенным. Моё слияние с Мал'горосом едва не уничтожило мою личность. Я беспокоился, что если бы не восстановление моей магической темницы, я мог бы стать более им, чем собой.

В каком-то смысле, Брэксус принял направленный в меня удар на себя. Он на самом деле был пленившим меня заклинательным плетением, как Мал'горос был тем плетением, которое изначально создало его. Теперь, когда они слились…

Я слегка беспокоился.

Закинув голову, Брэксус/Мал'горос закричал небесам:

— Я ЖИВ, Мордэкай. Выполни своё обещание, иначе я выполню своё!

Со стоявшими у него по бокам Дороном и Миллисэнт, теперь принуждёнными повиноваться ему, я не мог ему не поверить.

В своём разуме Брэксус ответил на вопрос Миллисэнт. Его действия каким-то образом сбили её с толку.

— Я передаю вам свою силу, — сказал он им. — Вы будете удерживать её вместо меня, пока я снова не потребую её. Если через час я всё ещё буду жив, или не смогу потребовать её от вас, то вы используете её, чтобы устроить конец этого мира. Поняли?

Секунду спустя я услышал память об её ответе, хотя не мог слышать её напрямую:

— Я не пожелала бы ничего иного, — пугающим голосом ответила она.

В ответе Дорона было ещё больше энтузиазма.

С тех пор, как я сковал Сияющих Богов своей волей, было слишком легко забыть об их истинных мотивах. Они были созданы как рабы, и за это они ненавидели человечество. Как и Мал'горос, больше кончины они действительно хотели лишь одного — мести. Почувствовав мир с их точки зрения, я на самом деле не мог их винить.

— «Чего же ты ждёшь, Питэр?» — гадал я. — «Убей меня».

— «Я сделал всё, что мог», — пришла мысль Брэксуса, теперь направленная мне.

— «Ты всё ещё за главного?» — спросил я.

— «Уничтожь нас, иначе мы уничтожим всё остальное», — только и был его ответ.