Окончанельное искупление

Глава 43

Гарэс снова был вынужден служить ездовым животным, неся на своей спине двух людей и трёх богов. Боги могли бы и сами полететь, но Уолтэр настоял на том, чтобы они оставались вместе — иначе было бы труднее поддерживать его заклинание невидимости.

Огромное количество используемого эйсара, а также хаос сражения, позволили Уолтэру несколько изменить заклинание невидимости. Полагая, что бойцы были сосредоточены на сражении, он дал щиту лёгкую проницаемость для света и эйсара, чтобы они могли видеть и ощущать бой. Изнутри мир выглядел подёрнутым тёмной дымкой, в то время как снаружи они казались призрачными и эфемерными для остроглазого наблюдателя.

Миновав ворота, легко было определить, куда двигаться. Лишь в примерно полумиле от них появлялись частые вспышки света и глубокие, глухие взрывы характерных железных бомб Мордэкая.

«Зачем он их использует?» — задумался Гарэс. Они наверняка были почти бесполезны против существа с могуществом пауко-бога.

— Что происходит? — спросила Пенни. Дымка, в сочетании с тем, что она была ограничена лишь обычным зрением, не позволяла ей легко определить что-то, происходившее далеко.

— О использует свои железные бомбы, в большом количестве, — ответил Уолтэр, силясь почувствовать что-то более конкретное. Они уже были менее чем в четверти мили, но щит мешал его магическому взору.

— Он побеждает? — с надеждой спросила она.

— Несомненно, он победит, — сказал Гарэс. — Его сила минимум вдвое превышает силу паука, но сражается он странно.

— Ему следует пытаться закончить бой побыстрее, если приближается Мал'горос, — указал Уолтэр.

Они оба замолчали на миг, дивясь тому, что воспринимали. Отсутствие коммуникации весьма раздражало Пенни:

— Что?!

Уолтэр казался сбитым с толку:

— Я не понимаю. Что это?

Но дракон в точности знал, что он видел. «Глупец!» — мысленно воскликнул он. Резко развернувшись, он начал мощно хлопать крыльями, чтобы набрать высоту.

— Ты летишь не туда! — возмутилась Пенни.

— Нам следовало остаться в замке, — ответил Гарэс, — а ещё лучше — вообще быть в вашем скрытом убежище.

Уолтэр будто был заворожён, глядя назад, пока дракон поспешно уносил их всё дальше:

— Он каким-то образом поймал его, — передал он. — Похоже на какой-то огромный золой ящик. Я думаю, твой муж только что объявил себя победителем, — сказал он полным радости голосом.

Дракон продолжил летать прочь.

— Нам нужен щит, — громко сказал он.

— Мы уже окружены щитом, — сказал Уолтэр.

Гарэс выпустил язык пламени от фрустрации, не обращая внимания на то, что ветер отбросил пламя назад, подвергая его пассажиров опасности:

— Нет! Нам нужен щит посильнее. Вроде того, что окружает замок.

— Я его сделаю, — объявил Дорон.

— Объединяйтесь, — подал мысль дракон. — Я думаю, один ты не справишься.

— Не справлюсь один?! — с сомнением ответил Дорон.

— Мы все вместе можем не справиться, — сказал Гарэс.

Наконец заткнуться Дорона заставила Миллисэнт, убедив его действовать совместно с ней и с Карэнтом. Вместе они создали мощный щит вокруг летящего дракона. Уолтэр тоже помог, но его сила была едва заметна по сравнению с их собственной.

— Теперь я ничего не чувствую, — забеспокоился Уолтэр. Щит полностью перекрывал его магический взор.

Тут их ослепила яркая вспышка, хотя они и летели прочь от неё. Через долю секунды мир будто перевернулся вверх дном. Щит исчез, испарился, совершенно и полностью, и они обнаружили, что кувыркаются в воздухе, вцепившись в спину дракона, который безнадёжно потерял контроль под действием ураганного ветра.

Во время кувыркания в небе Пенни отбросило прочь, и она полетела сама по себе, как какая-то странная бескрылая птица. События двигались настолько стремительно, что страх едва успевал укрепиться в ней, но она знала со странной отстранённостью, что падает навстречу смерти. «Какой глупый способ умереть», — подумала она. Ей не приходило в голову кричать, хотя она и не смогла бы набрать много воздуха в грудь. Ветер яростно бил ей в лицо.

Миллисэнт каким-то образом отыскала её, подлетев к ней через стремительную турбулентность подобно сияющему белому лебедю. Пенни не могла вспомнить, чтобы она когда-либо прежде радовалось, увидя богиню, но в этот момент она была рада.

Пойманная сильными руками Леди Вечерней Звезды, она была опущена на землю. Стремительность потока воздуха, похоже, пошла на убыль, но тот всё ещё был достаточно сильным, чтобы делать нормальный полёт затруднительным.

Когда они приземлились, у Пенни возник ряд вопросов. Первый из них был:

— Что это было, чёрт побери?

— Что бы твой муж там не делал, оно распалось, — сказала богиня.

— На миг я подумала, что миру пришёл конец, — проворчала графиня.

— Возможно, конец был близок, — уступила богиня, — по крайней мере — в этой его части. Однако он, похоже, этот исход предотвратил.

Тут появился Карэнт летя низко над землёй, и неся Уолтэра Прэйсиана.

— Вы в порядке? — спросил Уолтэр, когда они подлетели достаточно близко, чтобы их можно было услышать.

— Я думаю… наверное, — крикнула через разделявшее их расстояние Пенни.

— Где дракон?

То был хороший вопрос. Им пришлось потратить несколько минут на тщательные поиски, чтобы найти Гарэса. Сперва они нашли Дорона, в четверти мили, но Гарэс был ещё почти в полумиле дальше него. Его крылья позволили ветру отбросить его гораздо дальше, чем остальных. Он зацепился за вершину большого дуба, но не выглядел раненным.

Остальные собрались у основания дерева, и Гарэс начал медленно спускаться. Он использовал свою более человечную форму.

— Разве не было бы проще слететь вниз? — предложил стоявший внизу Уолтэр.

Гарэс упал последние несколько футов, приземлившись рядом с ним. Что-то в его внешности было странно не к месту.

Все долгую минуту пялились на него. Пенни первой нарушила тишину:

— У тебя рыжие волосы.

— Совсем как у моей матери, — сказал стоявший перед ними мужчина. Он рассеянно гладил пышную рыжую бороду ладонью, как если бы обнаружил старого друга.

— Ты… человек, так ведь? — неуверенно спросил Уолтэр.

Гарэс Гэйлин кивнул:

— Похоже, что это так, — сказал он, протянув руку, и разжал кулак, позволив мелкой белой пыли стечь между пальцев.

— Это была твоя эйстрайлин? — осторожно осведомился Уолтэр.

Архимаг одарил его гладким взглядом, но промолчал.

— Взрыв?

Гарэс вздохнул:

— Нет, хотя я думал, что мне настал конец. Кувыркаясь в воздухе, я решил окончить свои дни так, как я их начал. Я сам сделал для себя выбор.

— Почему? — с любопытством сказала Пенни. Она слышала его историю несколько раз от Мордэкая и Мойры Сэнтир, но там никогда не было никаких намёков на его желание восстановить свою человечность.

— Я уже какое-то время тихо подумывал об этом, — признался он.

— И ты не подумал ни с кем об этом поговорить? — спросила она.

Гарэс одарил её бесстрастным взглядом. Несмотря на то, что он снова стал полностью человеком, его характер всё ещё оставался довольно отчуждённым.

— Я сам себе на уме, женщина, — раздражённо ответил он.

Она воспротивилась внезапному порыву схватить его за бороду. Сделав глубокий вдох, она сосредоточилась на более непосредственных вещах:

— Как мы теперь туда доберёмся? Ты ещё можешь трансформироваться?

Архимаг мгновенно ответил:

— Мог бы, но это было бы… немудро, особенно сейчас, когда моя эйстрайлин была использована. Вероятно, будет безопаснее, если этим займётся один из божков.

После короткого совещания Карэнт изменил свои очертания. Его плоть потекла подобно странной жидкости, из неё проклюнулись перья, и одновременно она стала расширяться. Закончив, о принял вид гигантского орла. Он удобно включил в этот облик седло с тремя местами для седоков.

— Я часто вот о чём думал, — внезапно выдал Уолтэр с задумчивым видом, обращаясь к Гарэсу. — Почему боги могут свободно трансформироваться? Похоже, что даже для тебя, одного из рода Гэйлин, трансформация сопряжена со многими опасностями, — сказал Уолтэр.

— Они меняются не так, как мы, — ответил рыжеголовый маг. — Их природа навсегда определена чарами, которые их сковывают.

— Разве ты не мог сам сделать с собой что-то подобное?

— Нет! — быстро ответил Гарэс. — Это было бы очень близко к тому, что случилось с твоим Графом. Мой род был одним из немногих, кто использовал физические трансформации, частично из-за нашего дара, и частично — из-за рисков. Мы придерживались форм живых существ, чтобы снизить эти риски.

— Орёл — живое существо, — сказал Уолтэр, указывая на Карэнта.

— Орлы — да, — согласился Гарэс, — но это — не орёл, да и живым его не назовёшь.

— А вот теперь я совсем запутался, — сказал Уолтэр, почёсывая затылок.

— Карэнт создал тело в форме орла, но у него нет сердца, нет крови. Разрежь его, и ты найдёшь внутри лишь ещё больше его затвердевшей эссенции, — объяснил Гарэс.

— Но он живой… — сказал Уолтэр.

— Не хотелось бы прерывать вашу эрудированную беседу, джентльмены, но я думаю, что нам пора, — подала мысль Пенни.

Гарэс забрался вверх, сев на среднее место. Пенелопа поехала впереди него, а Уолтэр — сзади.

— Позже спроси у Мойры, — сказал он Уолтэру. — У неё может получится объяснить это лучше, чем у меня.

Миллисэнт и Дорон быстро уменьшились в размерах, пока их тела не стали размером не больше детских кукол. Леди Вечерней Звезды поднялась вверх, и приземлилась перед Пенни, устроившись так, будто она действительно была детской игрушкой. Дорог решил усесться сразу позади покрытой перьями головы Карэнта.

Захлопав крыльями, Карэнт поднялся в воздух.

— Куда? — спросил он.

— Назад, — сказала Пенелопа, указывая в направлении, откуда они прилетели. — Мне всё ещё нужно его найти.

— А что, если это случится снова, — спросил Уолтэр.

Тут заговорил Гарэс:

— Не случится. Взрыв был вызван разрушением его чар. Он не сможет легко их воссоздать.

— А он может быть…? — спросила Пенни, не желая завершать фразу.

— Мёртв? — прямо сказал Гарэс. — Он умер уже какое-то время назад, но если ты имеешь ввиду «его не стало», то боюсь, что нет.

Графиня поддерживала собранное выражение лица, но внутри она чувствовала щемящую боль в груди. Однако её решимость не изменилась:

— Лети, чёрт бы тебя побрал, — подтолкнула она Карэнта.

Летя обратно, они покрыли потерянную ими милю, и скоро были в полумиле от того места, где был Мордэкай. Уолтэр вернул на место их полуневидимый щит, но ещё сильнее уменьшил количество света и эйсара, которые они могли ощущать. Он не хотел рисковать.

Затем он совсем закрыл щит, оставив их лететь будто в бесконечной чёрной пустоте.

— Я не могу определить, куда я лечу, — пожаловался Карэнт.

— Развернись, и лети к земле, — сказал Уолтэр. — Я дам тебе достаточно, чтобы немного видеть во время спуска. В том направлении нам двигаться больше нельзя.

— Я ничего не почувствовала, — сказала Миллисэнт.

Тут заговорил Гарэс:

— Прибыл Мал'горос.

— Я бы это почувствовала, — настаивала богиня.

— Мой магический взор на этом расстоянии гораздо лучше твоего, Леди, — сказал ей архимаг. — Особенно когда мы укрыты его щитом.

Богиня не ответила ему.

Карэнт осторожно спустился на землю, и как только он коснулся когтями земли, Уолтэр вернул полною невидимость, полностью скрывая их от зрения и магии.

— Насколько мы близко? — спросила Пенни.

— Слишком близко, — сказал Уолтэр, — менее чем в полумиле, наверное.

— Мы не можем ему помочь, если не можем видеть, — указала она.

Гарэс перебил её:

— Вот именно. Мы ничего не можем сделать.

— Я не за этим сюда летела, — возразила она.

— Тогда ты обманываешь себя, Графиня, — сурово сказал архимаг. — Что ты не смогла почувствовать, пока щит Уолтэра был слегка приоткрыт, так это то, что находящееся за ним сущность может раздавить нас одной лишь мыслью. Ты сейчас даже дышать можешь лишь благодаря поразительному дару, которым обладает вот этот твой волшебник. Никакой человек не мог бы создать нормальный щит, силы которого бы хватило, чтобы не дать одному лишь давлению эйсара сокрушить твою волю.

Пенни стала жевать свою губу. Она не уловила даже намёка на то давление, которое она когда-то ощущала, когда сталкивалась с одним из богов. Это заставило её по-новому зауважать особый дар Уолтэра, но в то же время она была фрустрированна из-за их беспомощности.

— И что мы теперь будет делать, Графиня? — спокойно спросила Миллисэнт.

— Будем ждать.

Внезапный рокочущий грохот эхом разошёлся по долине, вибрацией отдаваясь в земле.

— Наверное, нам стоит слегка закопаться, — подал своевременную мысль Карэнт. — Возможно, будет лучше находиться слегка ниже уровня земли.

Они согласились, поэтому бог правосудия использовал свою силу в пределах купола невидимости Уолтэра, сделав в земле шестифутовую вмятину.

Грохот стал доноситься снова и снова, заставляя их вслепую гадать, что там могло происходить.

— Всё уже должно было закончиться, — озадаченно объявил Дорон.

— Почему? — спросил Уолтэр.

Карэнт ответил на его вопрос:

— Из-за их относительной силы. Мал'горос должен был закончить бой за секунды.

— Он играет со своей едой, — подала мысль Леди Вечерней Звезды.

— Нет, — сказал Гарэс, — они всё ещё сражаются. В противном случае не было бы так много шума.

Пенни уселась на землю. Она поднесла ладонь к своему лицу, но тьма была абсолютной, и она вообще не могла видеть. Слушая шедший вокруг неё разговор, она силилась удержать себя в руках. «Думай о чём-нибудь другом», — сказала она себе, но это было безнадёжно. Сидя на чёрной земле, она ощутила, как по её щекам потекли слёзы, и она впервые порадовалась темноте.

Прокатился очередной грохот, встряхнув их в их скрытой яме.

— Как он это делает?! — сказал Дорон, всё ещё отказываясь верить.

— Этот человек обладает поразительной склонностью к неожиданностям, — сделал сухое наблюдение Гарэс.

Внутрь начал пробиваться розовый свет, и они увидели, как лицо Уолтэра исказилось от боли.

— Что ты делаешь?! — крикнул Гарэс. — Он найдёт нас!

— Туман, — сказал со стекающим со лба потом Уолтэр. — Помоги мне.

Снова сумев ощутить внешний мир, Гарэс почувствовал красный туман из заклинательных плетений, призванный Мал'горосом. Туман накрыл их убежище, и начал разъедать щит Уолтэра подобно какой-то странной кислоте. Тело Гарэса расслабилось, а глаза расфокусировались, когда рыжеволосый архимаг потянулся, слушая голос земли. Миг спустя земля потекла поверх их ямы, создавая землистый потолок. Они оказались полностью погребены.

Лицо Уолтэра расслабилось, когда он восстановил щит.

— Это сработало, — сказал он секундой позже. — Но находясь полностью под землёй, мы будем заметны. То, что мы невидимы, не будет иметь значения, когда Мал'горос заметит под землёй странный пузырь пустоты.

Голос Гарэса ответил ему в темноте:

— Пустоту он не найдёт. Земля полагает, что здесь нет пустоты. Она не предаст нас.

— Хотелось бы мне понимать, как это работает, — с завистью сказал Уолтэр.

— Мне тоже, — честно сказал Гарэс.

Земля продолжила трястись, пока, наконец, будто не скакнула у них под ногами, грозя обрушить их самодельный потолок.

— Вот теперь наверняка всё, — сказал Дорон с намёком на что-то вроде скрытой радости.

Мир утих, а затем их сотряс ещё больший удар. Прошли минуты, и ничего не происходило. Пенни думала о своих детях, и начала жалеть о своём решении. «Я дура. Мы умрём, и я ничего не добьюсь».

В своих воспоминаниях она услышала любимую поговорку Морта: «Дурость бессмертна». Внутри она была так взведена, что эта фраза, о которой она раньше почти не думала, едва не заставила её рассмеяться.

Тут-то и начались крики.

Первый был впечатляющим — мучительный вопль человека, которого пытают, но второй, донёсшийся полминуты спустя, был настолько громким, что казалось, будто умирает сам мир. Пенни сжимала уши ладонями, но это едва ослабляло звук. Что хуже, она узнала голос. К счастью, Уолтэр подправил свой щит, чтобы тот и звуки тоже глушил.

Тишина не принесла ей облегчения.

Время текло медленно, поскольку ничто не отмечало его течение. В их тёмном и беззвучном чреве мир перестал существовать. Лишённый внешних раздражителей, разум Пенни начал создавать образы и звуки, чтобы наполнить пустоту. Сперва они были маленькими — воображаемые шумы, или полууслышанные фразы, иногда сопровождаемые внезапным образом или мерцанием света, но с течением времени они стали всё более реальными.

— Всё кончено, — сказал Мордэкай, сидя рядом с ней.

Она проигнорировала эту иллюзию, ибо знала, что то обман её собственного разума.

— Прости, — добавил он.

— «За что? Ты не сделал ничего плохого», — мысленно возразила она.

— За всё, — сказал он, отвечая на её мысль, — за то, что многое скрывал от тебя в прошлом; за то, что не сумел тебя защитить; за всё. Я пытался сам со всем управиться, а теперь всё полетело к чёрту.

— Ты всегда был идиотом, но я не думаю, что это — твоя вина, — сказала она тогда. — Не ты же создал Мал'гороса.

Это вывело Уолтэра из его собственной задумчивости:

— Что?

— Ничего, — быстро сказала она ему.

— Но я ведь таки создал Мал'гороса, — сказал Мордэкай, продолжая. — Или, по крайней мере, дал ему силу, с которой всё и началось.

— «Ты говоришь о войне с Гододдином?» — безмолвно спросила она.

— Ты была там, со мной, ты помнишь, — печально сказал он.

— «У тебя не было выбора».

— Выбор всегда есть, Пенни, — тихо сказал он. — Просто мы иногда его не видим.

— «Что бы ты выбрал сейчас, если бы мог всё это изменить?»

— Быть дома, с тобой, наблюдая за тем, как ты причёсываешь волосы, слушая детей, болтающих в кроватях в надежде на то, что мы подумаем, что они уже спят.

Последняя ремарка была для неё уже слишком, и она замотала головой:

— Пожалуйста, Уолтэр, впусти сюда немного света. Думаю, я схожу с ума.

Гарэс тоже согласился:

— Я тоже устал смотреть в лицо своим фантомам. Просто дай нам посмотреть одним глазком.

Сперва Уолтэр вернул внешние звуки, ожидая, чтобы удостоверится в том, что наверху всё было тихо. Гарэс сдвинул их земляную крышу в сторону, и затем Уолтэр начал впускать к ним немного света и, что важнее, небольшое количество эйсара.

— Мал'горос переместился. Я чувствую, что его присутствием теперь разит от замка. Их щит, похоже, тоже разрушен, — сказал Гарэс. — Он довольно далеко — вероятно, ты можешь снять невидимость.

— Я всё ещё ничего не чувствую, — сказал другой волшебник.

Убеждать его долго не пришлось, хотя Уолтэр всё равно снимал их сокрытие постепенно. Они выбрались из своей тёмной ямы в мир, выглядевший так, будто его скребла гигантская рука.

— Есть какие-нибудь следы Мордэкая? — нервно спросила Пенни.

— Нет, — сказал Гарэс тоном, не терпящим сомнений. Рыжеволосый архимаг был уверен в своих чувствах.

Осторожно ступая по истерзанной земле и перевёрнутым камням, они начали двигаться в том направлении, где произошла битва. Они прошли несколько сотен ярдов, когда Гарэс снова заговорил:

— Я что-то вижу.

— Что? — спросила Графиня.

— Тело, — ответил он. — Наверное, это он. Там так мало эйсара, что издалека я ошибочно принял его за землю.

Сузив глаза, Уолтэр вставил:

— Я чувствую тело, но эйсара там нет.

Рыжеволосый архимаг уже шагал вперёд:

— Он есть — только та маленькая капля, из которой состоит заклинательное плетение внутри него. Ты почувствуешь её когда мы приблизимся.

Они нашли его лежащим на гладком камне, вывернутым из земли во время боя. Его тело лежало навзничь, глаза без всякого выражения смотрели в небо, и хотя тело было в целости, оно было истерзанным и рваным. Кожа и плоть выглядели так, будто их кусал какой-то дикий зверь, но крови не было. Это была сухая и повреждённая оболочка человека, который умер уже более года тому назад.