Аркан-VI. Огненные стрелы

VII НА ДОРОГЕ

Деятельной натуре Буревестника претило постоянно отсиживаться на козлах, пряча лицо в капюшоне. Однако, другого выхода не было: на портретах ли газетных рисовальщиков, на словах ли, а порой — и просто из-за фамильных аркановских черт лица — но в Аскероне его лицо было знакомо слишком многим. Даже на таких удаленных хуторах, как тот, к которому они прибыли к концу второго дня пути.

— Там висит портрет Деспота и твой портрет, — пояснил Ёррин, вразвалочку возвращаясь к фургону, легко удерживая на плечах несколько объемных мешков, источающих травяные ароматы. — На дверях часовни, возле лампады. Простым ортодоксам по душе правление Арканов, вот что я тебе скажу. Да и баннеретам — тоже. Там один старый черт с флажком на пике, обряженный в кожаную броню и шапель как раз любезничает с герцогиней сердца моего…

— Что-о-о-о? — подкинулся Рем.

— Не кипятись, он слишком старый. Местного баннерета интересует не задница твоей женушки, а его собственная задница. У него почечуй — тобишь эти, геморроидальные шишки! А у Габи — снадобья и рецепты. А еще у него поместье и овощеводческое хозяйство, он цикорий растит — корни. И сушит. Зайчишка там уже договаривается о партии порошка.

— Не очень люблю цикорий, — признался Аркан, успокаиваясь.

— Знаешь, что я слыхал про Юг? — гном скинул с плеча поклажу в кузов, а потом стал обкладывать ими сундук с деньгами. — Что там убивают друг друга из-за напитков.

— Так это когда было? — отмахнулся Рем. — Сто лет наза… Погоди-ка! Сто лет? Что — снова начали?

— Ай-ой! — откликнулся Ёррин. — Мне родственник один рассказывал, мол, сидят благородные джентльмены-орра в пабе, одни заказывают Ча, другие — Ко… Смотрят друг на друга — а потом ка-а-ак начнут костерить друг друга распоследними словами! Ну и за шпаги хватаются, и начинают пырять друг друга почем зря. Там целая философия под это подведена, но, знаешь, я предпочитаю эль и что-нибудь покрепче, а уж бить друг друга потому, что в чашках разное налито — это и вовсе…

Гном повертел пальцем у виска, скосил глаза к переносице и присвистнул, явно намекая на пациентов Дуал-Кульба.

— Безумие… — кивнул Буревестник. — То есть перейти на цикорий, пока мы на Юге — не такая уж и дурацкая идея, если мы решим не выбирать ничью сторону. Или на ромашку.

— Не надо ромашку, — голос Сверкера стал жалобным.

Он ведь выпил не менее ведра ромашкового настоя, когда лечился от последствий употребления кротовухи, и теперь слышать ни о первой, ни о второй не мог и не хотел.

— А вот и Габи с этим пожилым маэстру в нашу сторону идет… — насторожился Рем и надвинул капюшон до самого носа. — Давай, встречай их, а я сделаю вид что сильно занят. Это отец Фиданцы, чтоб меня! Я и понятия не имел, что у них земли под Турнепсом! И вообще — с чего бы им растить цикорий, если живут здесь? Растили бы турнепс. Или городок назвали бы по-другому!

Усадьба старого Фиданцы представляла собой классическое жилье небогатого баннерета: укрепленный двухэтажный особняк и огороженный двор с хозяйственными постройками. В зависимости от наличествующих строительных материалов, для возведения такой эрзац-крепости могли использоваться деревянные бревна, покрытые специальным огнеупорным составом, или — кирпичи, или — тесаный камень. В любом случае, всегда баннереты строили настоящие крепости, способные не только пережить внезапный штурм, но и продержаться в осаде несколько дней — до подхода подкрепления от соседей.

На юге герцогства имелись месторождения отличной глины, и потому завидев кирпичные стены Рем не удивился: печи для обжига тут работали чуть ли не в каждой деревне! Старик в шапели и кожаном доспехе, змахнул флажком на пике (ведь он был баннерет, баннеретам положено иметь знамя!) и тяжелые, почерневшие от времени и непогоды ворота стали отворятся. Те, кто был внутри, узнали хозяина и подчинились!

— Добро пожаловать! Заезжайте! — закричал старик и снова замаха флагом, приглашая путников за собой.

— Нет, нет маэстру Фиданца, просто прикажите вашим людям погрузить цикорий и мы поедем дальше, — звонким голосом откликнулась Габи. А потом пояснила своим спутникам: — Если мы сядем за стол — пиши пропало!

В ее словах был смысл: о хлебосольстве баннеретов ходили легенды, они готовы были последнюю курицу зарезать и остаться без запасов на зиму, только бы произвести впечатление на гостя. Обычная ортодоксальная практичность тут давала сбой: репутация сама себя не заработает! И вряд ли Рему удалось бы проводить все время не снимая капюшона: это как минимум могли бы посчитать невежливым и потребовали бы объяснится. Здесь не оптиматский Запад, где любую дурь можно объяснить рыцарским обетом.

А путешествие герцога, даже инкогнито — дело политическое. Да и наследил Аркан по миру, не даром его прозвали Буревестником! Могли бы начать строить предположения и плести интриги… И именно этого хотелось избежать.

— Ладно, пришлю слуг… — помрачнел Фиданца-старший. — Но зато дам вам с собой на пробу несколько бутылок нашего местного винца, и свиной копченый окорок! И круг сыру! И изюм! И…

Он все перечислял угощения и гостинцы, спешившись и ведя коня в поводу, входил во двор. А Ёррин проговорил как бы в воздух:

— Это какая у тебя жена золотая, а, монсеньерище? Это как она баннеретской жопе угодила, что он целый склад продовольствия готов нам в нагрузку всучить? Признавайся, герцогиня сердца моего, что ты ему такое втюхала?

— Я-а-а? — притворно удивилась Габи. — Так ничего особенного! Довольно мощные безболивающие и противовоспалительные алхимические пилюли, кое-что для улучшения кровообращения, и рецепт свечей на барсучьем жиру… В конце концов — я алхимик, а не медик! Наверное, пилюли помогли.

— А свечи на кой ляд ему? — подозрительно поинтересовался Ёррин. — Для романтической обстановки?

Аркан давился смехом, но потом переглянулся с супругой и не выдержал:

— Нет, я конечно знал что у вас, кхазадов, своеобразные впечатления о романтике, но чтобы насто-о-о-олько!

— Что вы глумитесь? А? — насупленный гном переводил взгляд с Рема на Габи и обратно. — Нет, вы посмотрите на них! Они только позавчера женились — а уже дуют в одну дудку! Сговорились против меня, да? Ну не хотите говорить — не надо. Я сам узнаю, к чему при почечуе свечи! Вот в Турнепсе и узнаю! Там есть нормальный аптекарь, а не эти ваши хиханьки и хаханьки!

В это время из ворот усадьбы Фиданцы появилась вереница носильщиков, которые тащили большие мешки с порошком цикория и съестными припасами. Аркан с некоторым подозрением присматривался к этим приземистым, кривоногим мужичкам, одетым в одни лишь холщовые туники и короткие брэ из такого же грубого материала. Кожа рук и ног у них была покрыта слоем то ли грязи, то ли — тины, и казалась серо-зеленой.

И чем ближе они приближались, тем очевиднее становилось, что…

— Слушайте, так это ведь орки! — искренне удивился Аркан.

— А ты, монсеньерище, никогда орков не видал? Препаскуднейшие существа, скажу я тебе! — мигом принял вид знатока гном. — Знаешь поговорку: сделал гадость — сердцу радость?..

— Нет, — пожал плечами Рем. — То есть — теперь да. И что?

— Вот это про них. Их надо держать в ежовых рукавицах! — сжал кулак гном. — Подлое племя.

— А мне они кажутся безобидными и ужасненько грустными, — вздохнула Зайчишка.

Аркан всматривался в зеленоватого цвета лица с чуть выпирающими нижними челюстями и ярко выраженными надбровными дугами, обратил внимание на крепкие черные ногти, тугие жгуты мышц и сухожилий, бугрящиеся под кожей, угрюмый огонь в глазах… Этот народ был крепким, двужильным — все признаки говорили об этом. И, в отличие от фоморов, в их телах и лицах присутствовала симметрия, как и у прочих детей Божьих — людей, гномов, эльфов. Ни подлыми, ни безобидными орки Аркану не показались.

— Куды? — спросил головной носильщик.

— Туды, морда! — ткнул пальцем в сторону заднего борта фургона Ёррин. — Ща-а-а-ас я сам туда залезу и буду принимать, а вы давайте мне груз прямо в руки, а то накидаете мне тут!

— Ога! — кивнул орк, и работа закипела.

Скоро сундук с золотом оказался завален мешками с порошком цикория, а поперечные дуги под тентом — увешаны съестными припасами. Забрать своих рабочих и попрощаться старый Фиданца прибыл лично — уже в домашней рубахе из тонкого шерстяного полотна, широких шароварах и замшевых башмаках:

— Эх, и сдалось вам на Юг ехать? Там нынче бардак! Пока Арканы с Аквилами не договорятся, и все земли отсюда и до Зеленого моря под деспотскую власть не приведут — так и будет, поверьте мне! Орра — дурной народ, хотя и храбрый, и по-своему правильный, но — больше дурной. В Бога не веруют, против императора постоянно бунтовали… И как им не стыдно — без Бога-то, и без императора? Эхе-хе… — вздыхал пожилой баннерет. — Да и там, за границей герцогства, вокруг залива Устриц нехорошие места начинаются… Ну, вы ежели что, той же дорогой возвращайтесь и у меня ночевать оставайтесь!

Прекратить поток его навязчивого дружелюбия стало непростой задачей, но Ёррин с ней справился по-свойски.

— Прощевайте, папаша! — сказал он. — У нас в Турнепсе вода стынет!

— Какая вода? — удивился Фиданца.

— Известно какая — горячая! — кхазад занял место на козлах, щелкнул поводьями, и мулы потрусили вперед. — Нет, вроде и баннерет, а бестолковый. Какая еще вода может стынуть, м?

Он обернулся, желая выслушать о этому поводу мнения четы Арканов, но молодожены уже дремали в объятиях друг друга, прямо на мешках с цикорием. Поглядев на эту парочку, Ёррин сначала умильно улыбнулся внутри своей бороды, а потом сказал:

— Ну и что бы вы без меня делали? — а потом добавил: — Но прям завидно, а? За-вид-но!

После Турнепса — заурядного ортодоксального городишки, до самой границы Аскеронского герцогства, и, соответственно, Деспотии, путь выдался спокойный. Время от времени фургон на рысях обгонял разъезд воинов — обычно, баннерета с несколькими дружинниками, которые следили за порядком, отгоняли хищных зверей и преследовла разбойников. Дорожное полотно поддерживалось в приличном состоянии, хуторяне становились дружелюбны и приветливы, как только распознавали в путниках единоверцев. Пучки трав теперь заполнили почти весь кузов, а к съестным припаса Фиданцы добавились теплые одеяла, запасная одежда и прочий необходимые дорожный скарб.

Ёррин разменял деньги в городке, так что аскеронских сребреников в кошелях прибавилось, что позволяло без опаски докупать у местных коровье молоко, свежие яйца, парную телятину и прочие сельские деликатесы.

Сверкер который день вел себя крайне предупредительно. На каждом из больших привалов он направлялся в ближайший населенный пункт, если таковой имелся в пешей доступности — искать жену (по крайней мере он свои походы аргументировал именно таким образом, не распространяясь о критериях выбора будущей супруги и конкретных брачных гномских методиках). А если ни городка, ни деревни, ни хутора поблизости не наблюдалось, легендарный вождь шел на «геологоразведку». И действительно, возвращался часа через три-четыре, громко возвещая о своем прибытии жизнерадостным пением или активным разговором с найденными образцами минералов и иных полезных или бесполезны ископаемых. И ставил герцогскую чету в известность: такие и сякие камешки тут водятся, нехрен тут ловить, каменоломню не построишь, рудник не организуешь, дерьмо, стало быть, а не камешки.

За такую тактичность Габи и Рем были ему благодарны — и пользовались ею. Молодость брала свое, они наслаждались друг другом, изучали друг друга, привыкали к новому положению вещей в своей жизни. Каждому из них было странно ощущать себя не только отдельной личностью и частью семьи своих родителей, но и родоначальниками чего-то нового, что принадлежало только им. У них теперь была своя собственная семья!

Но не только в нежностях и ласках проходило время на привалах.

— Научи меня фехтовать, — сказала как-то Габриель. — И стрелять из арбалета. Нет, стрелять я немножко умею… Но хочу прям ужаснентько хорошо уметь!

Рем и не думал отказывать: сам он с большим удовольствием постигал алхимческие премудрости по дороге, впитывая знания о взаимосвязях веществ и способности тех или иных ингредиентов аккумулировать в себе нужные свойства. Зайчишка оказалась отличным педагогом, так что и он не собирался отказывать супруге. Тем более — проводя большую часть времени сидя в фургоне, размяться действительно хотелось. А физические упражнения, как известно каждому ортодоксу, одинаково полезны и мужчинам, и женщинам. Просто характер этих упражнений должен несколько отличаться.

Так что вооружившись двумя крепкими палками, молодые вышли в центр поляны, где был разбит лагерь, и начали первый урок: хват, стойки, перемещения. Как и всякая ортодоксальная молодая мистрисс, Габи была гибкой, выносливой, закаленной, и это стало серьезным подспорьем.

— Эй, монсеньерище! — появляясь на опушке леса замахал рукой Ёррин. — Два предложения!

Положив на плечо палку, Аркан двинулся к нему.

— Ну, что там?

— Давай наденем на Габи популярские шаровары, м? Ей будет удобнее двигаться! В юбке особенно не поскачешь! Уж если ты решил заниматься с ней мечевым боем — дай девушке возможность хоть немного уравнять шансы!

— Где я тебе возьму штаны пузырями, Ёррин? — развел руками Рем.

Он считал себя довольно прогрессивным человеком в этом плане, и если не на людях — то почему бы его женщине не примерить шаровары? В конце концов, так гораздо удобнее ездить верхом, и сражаться, конечно! Нет, видеть каждый день супругу в штанах он бы не хотел, но на тренировке или во время опасности это действительно могло бы подарить ей дополнительные шансы. К тому же, говорят, у прежних штаны не считались чисто мужской одеждой, носили ее и женщины, особенно во время холодов. А еще вроде как некоторые народы — и воинственные, храбрые! — считали какой-то вид юбки деталью мужского гардероба. Все это было занимательно, но вряд ли Сверкер завел бы разговор о шароварах просто так. Поэтому Рем выжидательно уставился на товарища.

— Гребаны штаны пузырями сами придут к нам. Они за нами идут уже день или около того: кажется, сели мне на хвост в Турнепсе. Я тогда не заметил, а потом — заметил, в смысле — сейчас. — Ёррин развел руками. — Гномы — хреновые следопыты, потому я и прозевал их сразу. Но сейчас этих типов заметил бы и ленивый: они расположились по другой стороне дороги, и один из них постоянно торчит на дереве, чтобы не прозевать наш отъезд. Какие-то купеческие сынки или типа того: одеты зажиточно, но на умелых воинов не похожи…

— Странно… — нахмурился Рем. — Хотели бы напасть — была масса возможностей! Сколько их?

— Несколько, — пожал плечами кхазад. — Что делать-то будем? За шароварами к ним пойдем? Давай набьем им морды и обложим данью, а?

— Покинем границы герцогства, найдем подходящее место и устроим засаду, — решил Буревестник. — Не нравится мне идея тащить их на хвосте до самой Претории. Какие-то популяры, ведут себя довольно глупо, но при этом — не нападают… Странно все это! Устроим допрос с пристрастием.

Габи слышала их разговор и выглядела встревоженной.

— Дайте мне арбалет, — сказала она. — Я может и не могу сейчас быть полезной как мечник, но уж болт выпустить сумею. Сяду в фургоне и стану стрелять в каждого, кто захочет забрать груз или зайти с тыла!

— Умница, Зайчишка, — Аркан не удержался и погладил ее по щеке. — Нечего лезть на рожон, а пользу и ты и вправду принести можешь. Собираем лагерь! До границы верст пять, а там будем думать о засаде!

Таинственные популяры заставляли нервничать, потому мешки с цикорием уложили вдоль бортов фургона — все-таки дополнительная защита, а оружие держали под рукой. Уже подъезжая к границе Аскерона, Рем наметанным взглядом тут же оценил разницу между обжитыми ортодоксами землями и чужой территорией. Он видал похожую картину в Лабуа, до воцарения там Змия Аркана: недосмотренные дороги, мусор на обочинах, заросли сорных кустов и терновника, заваленный бурелом непролазный лес…

— Понятия не имею, зачем вам к заливу Устриц, — скорчил рожу стражник у шлагбаума, обозначавшего границу герцогства. — В последний раз тут только южанская кавалерия на подмогу нашему герцогу шла… А теперь туда только зверобои ездят, чудовищ рубать. Вы же не зверобои, да? Вы купцы? Так там торговать не с кем, до самых Соляных Столбов! Нынче все морем на Юг ходят!

— Мы — не все, — буркнул Рем, стараясь не показывать лицо из капюшона. — У нас — разрешение от самого герцога…

— А, так вы по делам Ордена все-таки? — разглядывая подорожную грамоту понимающе проговорил стражник. — Ну, тогда не мне вас учить. С Богом, с Богом.

И поднял шлагбаум. Мулы всхрапнули — и шагнули вперед, пересекая межу Аскеронских пределов. Аркан на козлах распрямился, глубоко вдохнул воздух — уже чужой, не домашний! И понял — вот теперь путешествие началось по-настоящему!