Аркан-VI. Огненные стрелы

IV НЕОЖИДАННЫЕ ПОДРОБНОСТИ

Над тарвальским лугом, где гуляли свадьбу Арканы, сгустились сумерки. Загорались один за другим фонари меж шатров, мерцал свет костров. Ристалище у самой границы кварталов небольшого ортодоксального городка было ярко освещено шипящими и брызгающими маслом на землю факелами. Четыре бойца сошлись там в поединке — из собственного удовольствия и на потеху публике…

Децим Аркан Змий ушел в пируэт, отводя в сторону удар Фиданцы, продолжил почти танцевальное движение, оказываясь за спинами у Рошкотта и Эйхена, замер в верхней стойке — той самой, «ля пост ди фальконе», и, оскалившись, весело выкрикнул:

— Никак вы, черти, не научитесь! Квинта так не работает, соображаете? Господи, по тридцать лет мужчинам, а как дети малые!

Офицеры, тяжело дыша, отсалютовали затупленными турнирными мечи, и снова приготовились атаковать своего генерала. Децим явно получал удовольствие: он опустил свой клинок в «позицию дурака» и широко улыбался, глядя змеиным, немигающим взглядом темных глаз на всех сразу.

— Давайте, музыканты, играйте! Мы тут танцуем, а не воюем! Играйте, играйте! — взмахнул он свободной рукой.

Бродячие артисты, которые вместе с остальной публикой наблюдали за неожиданным представлением, ухватились за музыкальные инструменты, переглянулись — и вдарили зажигательную «кесарянку».

Бросился в атаку горячий и яростный Фиданца, следом, с флангов — опытные солдаты Рошкотт и Эйхен. Зазвенела сталь, клинки разве что не искрили, слышались короткие вскрики и тяжелое дыхание поединщиков. Децим Аркан играл со своими офицерами как кот с мышатами — он легко находил бреши в их обороне, и доставал закругленным концом меча до бедра, плеча, макушки, оставляя болючие, но безопасные для жизни ссадины и синяки. Если запыхавшиеся воины были близки к тому, чтобы зажать своего командира, вождя и кумира у ограждения — он уходил в перекат, или бросался на одного из противников, стремительной серией ударов заставляя попятится, и снова оказывался в центре поля, глумясь и издеваясь над подчиненными… Скорость и отточенность движения Змия были непревзойденными!

— А ну-ка, сынки… — раздался хриплый голос и на ристалище выбрался Разор, снимая с себя черный мундир со знаком красного зверобоя на рукаве. — Давай, твое высочество, посмотрим, из какого ты теста!

— О-о-о-о! Маэстру, это будет главный бой всего вечера! — обрадовался Децим. — Перед вами — знаменитый кондотьер и последний командир имперских ауксиллариев Разор Кориолан! Давайте, товарищи мои верные, освобождайте ристалище! Вы, конечно, бойцы хоть куда, но настало время и мне хорошенько получить по голове… Фиданца, будь добр, принеси мне южного виски, хорошую порцию! С таким противником на трезвую голову драться — чистое безумие!

— Но госпожа не любит, когда вы одновременно пьете и деретесь… — потирая ушибленное плечо проговорил названный офицер «змеенышей».

— Значит, я сначала выпью, а потом — подерусь! — заявил Децим, а потом повернулся к Разору. — Давайте договоримся так, маэстру Разор: если первых три касания сделаю я, то вы возглавите полк латной пехоты в моем войске! Скажем — на год!

— А если я, то ты вступишь в Орден зверобоев, твое высочество! — ухмыльнулся Разор и завязал серо-седые волосы в тугой хвост. — И пойдешь со мной в Залив Устриц — охотиться на морских химер! А? До тех пор, пока не убьем всех!

— Ага! — не скрывал искреннего счастья Децим.

Он по примеру седого кондотьера скинул кафтан и, забыв о истребованном у Фиданцы виски, бросился на старого кондотьера. Публика завопила от восторга, музыканты, подстроившись под сумасшедший ритм боя, вместо «кесарянки» завели гномскую быструю «тапатеру»…

Праздник набирал обороты: народ был настроен гулять до полуночи, чтобы в полдень следующего дня присутствовать на венчании. Столы ломились от еды и напитков, на кострах и у походных плит готовили новые кушанья, меж шатров растянули гирлянды из фонарей и флажков… Циркачи, артисты, поединщики и дрессировщики, менестрели и музыканты развлекали гостей. Шумным обычно был первый день. Ортодоксы так и говорили: «первый день — для людей, второй — для новобрачных». После венчания должна была начаться церемония дарения, когда каждый — добрым ли словом, дорогим ли подарком или другим способом поздравляет молодых. А после нее — новую семью должны были благословить родители, и отправить их… Или — в опочивальню, или — как соизволит его высочество герцог Аскеронский. Что на уме у молодого Аркана — предсказывать не брался никто, даже сам Деспот.

— А ты знал что он — Кориолан? — спросил Оливьер у стоявшего рядом легендарного вождя Сверкеров.

Они оба, с объемными кружками пива в руках с удовольствием наблюдали поединок титанов: два величайших воина Деспотии — старый и молодой, прямо сейчас сошлись в клинче, и страшный скрежет скрещенных клинков заставлял особо чувствительных зрителей болезненно морщиться. Сверкер тоже морщился, но по другому поводу. Ему было жалко, что эти дылды-людишки так небрежно относятся к доброй стали…

— Оливьер! Да мне… Да я… — Ёррин явно пребывал в дурном расположении духа и явно хамил. — Я в гробу видал его фамилию, если честно. И твою — тоже. И фамилии Шарля и Луи, и имя Цудечкиса. Если тебе это обидно — можешь пообижаться, даже поплакать, или вызвать меня на ристалище! Только учти: затупленный топор называется «молот» и я с удовольствием размозжу тебе всю голову и некоторые пальцы!

— Меня зовут Башен! — возмутился бывший оптиматский купчина. — А Оливьер — это фамилия!

— Ой, ну и поцелуй меня в задницу, — отмахнулся кхазад. — И ты, и Башен, и кто угодно еще!

— Какая муха тебя укусила, гноме? — двинул его кулаком в плечо Оливьер, внезапно оказавшийся Башеном.

— Такая муха, что у остроухой Черной Птички подарок новобрачным, кажется, лучше чем у меня! — горько вздохнул Ёррин. — И как мне успеть привезти еще полтонны золота, и где его взять — я понятия не имею! Еще и наш монсеньерище черт знает куда запропастился!

— Насколько я знаю Буревестника, он или ходит с сияющим видом меж костров и источает благость, подшучивая, похлопавая по плечам и рассказывая всем вокруг, какие они невероятные молодцы, и как мы с Божьей помощью и по собственному разумению надерем всем задницы и получим при этом хорошие доходы… — задумался Оливьер. — Или — в черной меланхолии сидит где-то под деревом и переживает о том, что не спас детишек Тимьяна. Что у него в башке творится — порой понять очень сложно…

— Надо искать! — кивнул Ёррин. — Или я сяду в выда-перда-ющуюся лужу!

— Буревестника искать? — Оливьер допил пиво и с жалобным выражением лица вытряхнул на траву последние капельки пенного напитка.

— Полтонны золота, Бушель! — посмотрел на него как на идиота гном. — Я тебе о золоте толкую, Башкан! Причем тут наш монсеньерище?

— Башен! — начал потихоньку свирепеть Оливьер. — Меня зовут Башен!

— Ты поможешь мне найти золото или нет, Бульон? — упер руки в боки легендарный вождь.

— Я тебе так скажу… — медленно выдохнул воинственный купец. — Вероятность этого крайне мала!

— Ну почему же — мала? Тут где-то у палатки пекарей я видал одного порядочного маэстру — клюв у него желтый, а перья — черные. Очень правильный мужчина, хоть и птица! Если мы найдем черного дрозда — то шансы наши кратно возрастут! Идем, Башмак, со мной, я покажу тебе, как решаются вопросы… — и гном вразвалочку пошел прочь от ристалища, где вновь кружили друг вокруг друга Разор и Змий.

Вопреки уверенности своих друзей, Рем Тиберий Аркан не страдал от черной меланхолии. И меж костров он ходить тоже закончил. Сейчас скандально известный потомок легендарной семейки крался к шатру своей невесты, пытаясь не привлечь внимания бдительной смарагдской стражи, которую возглавлял Кассий Гальба, ранее бывший претендентом на руку Габриель, а ныне — ставший вассалом Арканов.

Рема просто распирало изнутри! Он, наконец, дочитал до того самого места, ради которого экзарх и вручил ему дневник Мамерка Аркана Пустельги, и теперь Буревестнику срочно нужно было с кем-то поделиться потрясающей в своей невероятности новостью. И лучшей кандидатурой на это была девушка, которая вот-вот должна была стать его женой.

Потому что кто, как не Габи, подарившая жениху чудесную плесень, оценит идею отправиться в качестве свадебного путешествия на поиски следов наследия прежних? Живший двести лет назад предок точно так же, как и его потомки сейчас, столкнулся с Фениксом. И тогда, два века назад, стал искать средство для того, чтобы справится с эгрегором, который тогда только-только набирал свою мощь. И — нашел! Точнее — нашел путь, след из хлебных крошек, а потом — загремел в тюрьму к Аквила из-за дурного арканского нрава и задиристой натуры… А потом сбежал — прямиком в Доль Наяда, и там уже сумасбродному Мамерку Пустельге не до Феникса стало, там своих проблем целая гора!

И Рему стало не до Феникса — мимо прошел смарагдский патруль. Нет, засеки они в густой траве Аркана — позубоскалили бы немного, погрозили бы пальцем, да и всё. Мол, ай-яй-яй, какой нетерпеливый жених! И объясняй им потом, что он не за тем, о чем они подумали, аки уж скользил во мраке к шатру невесты…

Переждав, когда воины в шапелях отойдут подальше, Буревестник заработал локтями и коленями, и быстро-быстро добрался до белого полога. Теплый желтый свет и негромкие девичьи голоса заставили герцога Аскеронского замереть на самой границе тьмы. Девушки пели хорошо, Рем даже заслушался.

— Спустился кто-то с горки невысокой…

Наверно, милый, думаю!

Его дублет из ткани аскеронской

Тревожит душеньку мою!

Рем подумал, что с тканями в Деспотии как раз возникли неожиданные проблемы, да и дублеты носит разве что оптиматская знать, то есть — очень плохая партия для честной ортодоксальной девушки… Но песня звучала очень контрастно с буйным весельем мужчин у костров, слушать девушек было очень приятно! Так и хотелось самому оказаться этим парнем в дублете, и такие мелочи, как дефицит тканей отходили на второй план.

Скорчившись в зарослях из лопуха, Буревестник ждал, пока девушки допоют, дошушукаются и дохихикают, и, взяв с собой фонари, покинут шатер Габориель. Сколько прошло времени — сказать было сложно, но народ от костров начал расходиться: тарвальцы и их многочисленные родственники и друзья шли в город, дальние гости — разбредались по шатрам. Скорее всего — дело шло к полуночи. Аркан присматривался к теням в шатре — Габриель расчесывала волосы. Рем с жутким хрустом суставов распрямился и в два прыжка оказался у стены.

— Зайчишка! Это я! — громко зашептал он.

Внутри что-то упало, девушка пискнула, но сдержалась, а потом приблизилась к тому месту, где прятался Рем и прошептала в ответ:

— Дурак дурной, знаешь как я ужасненько напугалась? Ты чего тут? Соскучился?

— Конечно, соскучился, спрашиваешь, — откликнулся Рем. — Мы только на обручении рядом постояли, и ты была такая красивая-красивая, а потом тебя взяли и увели! Это ведь сплошное расстройство! А еще у меня есть страшно важные новости, тебе срочно нужно это узнать! Впускай меня скорей, пока никого нет!

Он чувствовал сильное нервное возбуждение — от близости к тайне, и от близости к Габи, конечно.

— Ну давай, только быстренько! — полог отдернулся и Аркан нырнул внутрь и зажмурился от желтого света, который исходил из изящного переносного фонаря, стоявшего тут же, на невысоком столике у кровати.

— Ой какой ты грязны-ы-ый! Давай почищу! — Габи тут же взяла власть в свои руки, вооружилась щеткой и принялась уничтожать следы передвижения ползком по сырой траве с одежды жениха. — А ты чего молчишь? Рассказывай, что там за страшно интересные новости?

Рем молчал потому, что смотрел на Габриель широко раскрытыми глазами и чувствовал, как у него начинает гореть лицо: на девушке была одна только летняя ночная сорочка из тончайшего шелка, примерно до колена. И манящие девичьи изгибы она не только не скрывала, а напротив — подчеркивала! Зайчишка то ли забыла по невинности своей о том, как выглядит, то ли увлеклась работой, энергично орудуя щеткой. Так или иначе — впечатление на будущего мужа она произвела ошеломительное.

— Рем? Ты чего? — она прекратила отчищать грязь от колен жениха, замерев в позе весьма пикантной и глянув на него снизу вверх.

— Ну-у-у-у… — он медленно выдохнул, отводя взгляд от выреза ночной сорочки. — Ну… Ну я уже очень жду когда мы уже обвенчаемся, вот что!

— Ой-ей! — тут девушка все поняла, отпрыгнула к аккуратно заправленной постели, схватила покрывало и уже почти решила закутаться от подбородка до пяток, а потом топнула босой ножкой и лукаво стрельнула глазами на Рема:

— Ну и смотри! Бе-бе-бе! И терпи! — а потом добавила, шепотом. — До завтра…

И спрятала лицо в ладонях на секунду. А потом села на постель и сказала:

— Рассказывай уже! И садись сюда, скорей, — и поерзала на простыни.

С тяжким вздохом Аркан достал из кармана кожаную книжечку — дневник Мамерка Тиберия Аркана Пустельги и взмахнул ей перед своим лицом.

— Вот! Это — записи моего предка. Он искал средство против Феникса, представляешь⁈ — постепенно ему удалось перестать так остро реагировать на прелестную Зайчишку и увлечься темой разговора: — Наследие прежних, какой-то то ли клад, то ли хранилище. И он нашел след! Точнее, был уверен, что нашел!

— Ого! — Габи ожидала чего угодно, но не этого, точно. — Дай посмотреть!

Рем на одно мгновение пожалел, что затеял этот разговор: определенно, с невестой стоит говорить о любви, восхищаться ей, дарить цветы и комплименты, но… Это ведь была Зайчишка! И сейчас, увидев в ее глазах искренний интерес, он почувствовал, как расслабляется душевный спазм: он не ошибся!

— Давай, показывай, что там? — ее голос был нетерпеливым. — Но сначала пообещай, что возьмешь меня с собой! Я не хочу ждать тебя у окошка и рыдать в платочек!

Ее прямолинейность иногда была просто восхитительной!

— Габи, знаешь как я тебя люблю? — не выдержал Рем. — Знаешь, как я надеялся, что именно это ты и скажешь?

И он быстро-быстро принялся рассказывать про то, что прочел в дневнике Мамерка Пустельги. Девушка слушала, затаив дыхание.

…Пустельга — авантюрист и кладоискатель, стал свидетелем сражения мятежных орра Южных провинций с войсками императора Генриха Моро. Тогда несгибаемая пехота южан — легендарные «серые кафтаны», зажали рыцарскую императорскую конницу в ущелье, а кавалерия южных аристократов отправилась в обход, чтобы занять склоны и обрушить на неприятеля лавину из камней и стрел. И в этот момент явился Феникс, призванный оптиматскими клириками. Его появление напугало лошадей кавалеристов Юга, скакуны понесли… А потом крылатая тварь обрушилась на пикинеров, сокрушая строй, сводя с ума и калеча людей. Воодушевленные рыцари императора ворвались в пробитую тварью брешь, прорубили себе дорогу к свободе и победе!

Сумасшедших на поле битвы осталось гораздо больше, чем убитых и раненых. Это произвело на Мамерка Аркана неизгладимое и ужасное впечатление, и он решил найти оружие, или любое другое действенное средство против такой напасти. Как настоящий ортодокс он обратился к священным текстам: перерыл библиотеки Кесарии, Тимьяна, Первой Гавани, личные коллекции великих ортодоксальных семей, добрался до Преторианского книгохранилища — и там все-таки нашел свидетельства об артефактах и знаниях древних, которые были предназначены для поражения врага, атакующего с небес! К тому же — что-то из этих чудесных вещей, по мнению Мамерка, могло сохраниться!

— Ой-ей! И что мы будем делать? — Габи придвинулась еще ближе, и Рем не удержался — обнял ее, притянул к себе, нашел губами мягкие горячие губы и…

— Всё-всё-всё! — она отстранилась и принялась бить его кулачками по груди. Глаза девушки сияли, щечки разрумянились. — Маэстру жених, не становитесь банальным! Обсуждать спасение мира от летающего чудища с без-пяти-минут мужем — это самое необычное, что только можно себе представить! А целоваться — это очень здорово, но… Завтра, завтра!

— Скорей бы уже это завтра! — проворчал Аркан, отстраняясь. — Мы обвенчаемся, и после того, как закончится церемония дарения — сбежим!

— Как — сбежим? — удивилась Габи. — Куда? Нет, я согласна, но…

— Так в свадебное путешествие, в Преторию! На Юг! — Рем вскочил и принялся размахивать руками. — Мамерк прямо пишет: искать нужные тексты стоит в Преторианской Библиотеке! Тут даже номера фондов и полки указаны! Конечно, времени прошло немало, всякое могло произойти, но южане очень консервативны и историю свою чтут! Да они молятся на своих предков, особенно аристократы. Так что с чего бы им не сохранить написанные ими тексты? И Преторию за эти двести лет никто не брал штурмом, бумаги не должны были пропасть… Найдем, обязательно найдем кончик путеводной нити — и пойдем дальше!

— И ты так просто бросишь все это? Герцогство, Орден… — она пожала плечами. — Как ты себе это представляешь? Нет, я тебя не отговариваю, идея ужасненько замечательная, но…

— Плох тот лидер, без которого все, что он строил, разрушится, — покачал головой Рем. — Мне есть на кого все оставить. Разор, Ёррин, Эадор, Оливьер, Скавр и многие-многие другие — они талантливые руководители и совершенно точно разделяют мое видение будущего. Нет, мне не страшно оставить Орден и Аскерон — здесь справятся без меня. По крайней мере — какое-то время. Да и к отлучкам моим все привыкли. Мы оставим им записку — прямо в шатре новобрачных, то-то будет хохма!

— Габи, можно я войду? — вдруг раздался женский голос от входа в шатер.

— Мама? — удивилась девушка, широко открытыми глазами глядя на Аркана. — Ты так поздно?

«Теща!» — мелькнуло в голове у Буревестника.

— Я войду? — голос был требовательным.

— Подожди, я приведу себя в порядок! — откликнулась Габи. А потом она зашептала: — Давай, лезь под кровать, тут в пологе расстояние между колышками чуть больше, ты пролезешь!

— Что происходит, Габи? Я вхожу!

Когда госпожа Атерна вошла и потерла глаза, привыкая к свету фонаря, то увидела Габриель, которая сидела на постели, закутавшись в простынь. Лицо юной невесты полыхало румянцем, глаза блестели.

— Доченька, ты не спишь? Ты плакала? Почему у тебя так горит лицо? Бедная моя малышка…

Рем же в это время прятался в лопухах и шарил по карманам, пытаясь понять, где именно внутри шатра оставил дневник Мамерка Аркана.