Аркан-VI. Огненные стрелы

X СОЛЯНЫЕ СТОЛБЫ

Меж белых, высоких Соляных Столбов гулял ветер. Странные эти природные конструкции чётко выделялись на фоне изумрудно-зеленой травы. Громадные, локтей пятьдесят или больше, созданные прихотью местного климата каменные исполины на самом деле состояли и в том числе и из соли. И всякий проезжий скептик считал своим долгом убедиться в этом: человек культурный — отколупнув кусочек породы и попробовав его на вкус кончиком языка, неотесанный варвар — облизав сам столб.

Южане считали Соляные Столбы чем-то вроде национальной достопримечательности, и такого поведения не одобряли. Поэтому тут, на границе владений орра, несли стражу летучие патрули лёгкой кавалерия — лучшей в мире. Южные всадники — аристократы все до единого, с юных лет учились сидеть в седле владеть шпагой и арбалетом. Многие из них — обедневших дворян — жили военной службой, не имея других источников дохода. Именно этим воспользовался Аркан, формируя из этих отчаянные рубак свою вспомогательную кавалерию: часто аристократа от фермера на юге отличали только длинные волосы и шпага, да ещё седло у коня. Простолюдины-южане верхом ездить права не имели, довольствуясь колесным транспортом всех видов.

— Не видать орра, — удивлённо проговорил Рем. — Обычно патрули держатся в видимости друг друга, не разрывая зрительный контакт — и таким образом прикрывают границу… По крайней мере Доэрти говорил именно об этом.

Ёррин высунул бородатую башку из кузова, прислонил ко лбу ладонь, защищаясь от солнца и осмотрел окрестный пейзаж: длинную гряду Столбов, до самого горизонта, изумрудные луга, ленту дороги, темнеющий лес на горизонте.

— А вон, гляньте! Дымок! Там точно есть кто-то… И это… Понюхайте воздух! — заявил он, тыкая пальцем куда-то влево.

Зайчишка, которая сидела рядом с мужем, смешно наморщила нос и сказала:

— Сгорели зерна Ко! Точно вам говорю, в конце концов — я владелица таверны или кто? И очень хорошего качества зерна!

— Что ж, едем туда, — кивнул Аркан. — Разберемся, что к чему.

Он тронул поводья, направляя мулов прочь с дороги. Животные — без шор и попон, — недоверчиво косились на возницу: это кто ж в своём уме с такого приятного твердого тракта по бездорожью-то двигаться захочет? С другой стороны, луг — это свежая травка, а травку ушастые гибриды одобряли. Они ведь не были избалованными жизнью жеребцами, которые только и знали что хрупать дорогущее зерно. Мулы — скотинки неприхотливые, так что трава для них являлась вполне приятным кушаньем.

— Пшли, пшли! — усмехнулся Рем понимающе. — Как поймем, что здесь происходит — распряжем вас, дадим попастись вволю!

— Дерьмо здесь происходит! — в обычной своей бесцеремонной манере заявил Ёррин. — Трупешники вокруг костра валяются, со шпагами в пузах! Отвратительно зрелище! Кто ж шпаги из доброй южной стали в пузах-то ржаветь оставляет, м? Ай-ой, непорядок!

Гном, самооценка которого здорово поднялась, а настроение — улучшилось после давешней встречи с соплеменниками, полез в кузов — одеваться в новенькую броню. То есть это для него она была новенькой, так-то её подарил ему Гарм Рукастый — за спасение жизней, своей и хэрсиров, сняв с одного из павших воинов. И Сверкер очень такому раскладу обрадовался: купленные в Турнепсе доспехи были ему не по размеру и в бою доставляли некоторые неудобства.

Увидев такие приготовления своего друга, Рем поморщился, но тоже полез за кожаной кирасой и шапелью.

Габи и спрашивать ничего не стала: её боевой пост размещался в кузове, как в самом защищённом месте. Молодая герцогиня являла собой последний рубеж обороны и огневую поддержку в одном лице, и роль эта была весьма и весьма важной и ответственной, как показала схватка с фоморами. Алхимия — страшная сила!

Чем ближе они подъезжали, тем очевидные становилось: место стоянки патруля стало сценой для последнего акта неизвестной трагедии.

— Та-а-ак… — гном скатился с фургон и забегал вокруг мертвых тел, все осматривая, обнюхивая и ощупывая.

Аркан с мечом в руках тоже спрыгнул с козел и обошёл место гибели нескольких орра по кругу. Худощавые, красивые, в камзолах дворянского кроя — но без обуви, оружия и перчаток, со страшными ранами, и совершенно мертвые… «Шпаги в пузах», о которых высказался Сверкер, оказались в двух экземплярах, и воткнуты они были в двух длинноволосых маэстру, которые лежали у самого костра.

Костёр едва тлел, представляя собой кучу углей. Над ним, висел котелок и пах сгоревшим Ко.

— Значит, смотри: я хреновый следопыт, но тут сначала вот эти двое устроили драку, и все вот эти вот на них пялились и не наблюдали за окрестностями… — гном почесал бороду, а потом ткнул пальцем в сторону леса. — И вот оттуда пришли лихие демоны и всех прикончили. И забрали почти все оружие, обувь… И лошадей!

— Похоже на то. Тут, видимо, собрались два патруля, — обратил внимание на чуть разную вышивку на кафтанах Рем. — Я слыхал, у них в каждой провинции свои орнаменты. Здесь — явно два разных. А что там с демонами?

— Сам посмотри, тут их целый табун пробегал… — наклонился к земле гном.

— Это орки, — сказала Габи. — Здесь были орки!

Она старалась не смотреть на мёртвые тела. Убитые фоморы — это убитые фоморы. Они чудища, и вообще — исконные враги, способные только к разрушению, убийствам и пожиранию всего на своём пути. Да и выглядят уродливо! А тут — молодые, сильные мужчины… Габриель впервые видела столько трупов, и крепилась изо всех сил, хотя ей приходилось очень нелегко.

— Вот, следы босых ног! Взгляните — большой палец на некотором расстоянии, вот — явные отпечатки роговых пластин, они у зеленокожих на ступнях… И лошадок они тащили за собой.

— Орки? — не поверил гном. — Орки напали на аристократов-орра и победили? Не-е-е-ет, бредятина какая-то. Орки — это туповатое быдло, куда им!

— Тогда какого черта против этого быдла во время Отлива у границ Наковальни Солнца Аквила держат чуть ли не армейский корпус? — поднял бровь Аркан.

— Резонно, — признал Ёррин. — Что делать-то будем?

— Двигаться в Преторию, — пожал плечами Рем. — Но сначала — вот этих вот похороним. И вот что: ищите медальоны. Южане любят носить медальоны, такие жетончики на цепочке, где пишут фамилию своей семьи и город или поселок, откуда они родом. Встретим кого-то из местных — отдадим. Пусть разбираются. И Габи — полезай на крышу фургона, мне не хочется, чтобы нас застигли врасплох те, кто перебил этих парней…

Буревестник и Сверкер взялись копать могилу — одну на всех. Южане хоронили своих покойников, а не сжигали, так что и Аркан решил поступить так же. К тому же — дров для того гигантского погребального костра вокруг найти было невозможно. Герцог, который орудует короткой дорожной лопатой? Ничего удивительного, если учитывать легенду о происхождение семьи Арканов: их предок во время Прибытия Прежних возглавил похоронную команду, хотя сам был офицером-абордажником, и носил прозвище «Чёрная Смерть». Или это было название их отряда? Или — боевой клич? Так или иначе — ничего зазорного в труде могильщика для себя Рем не видел.

Ёррин рыхлил жирную, плотную землю Юга киркой, Аркан — выбрасывал из ямы лопатой. Работа спорилась, и яма уже была приличной глубины — в половину человеческого роста, когда Зайчишка звонки голосом прокричала:

— Там кто-то едет! Но это не орки, это — телега! В ней — мужчина, человек!

С целой горстью медальонов-жетонов Рем вылез наружу, воткнул лопату в землю и взялся за рукоять меча: мало ли!

Телега мчалась к стоянке патруля, подпрыгивая на кочках, грива у серой лошадки развевалась, мужчина в белой рубахе который восседал на облучке, грязно ругался и размахивал над головой кнутом, хотя в этом не было вовсе никакой необходимости.

Чем ближе к путникам он приближался, тем отчетливее становилась видна его коротко стриженная голова, длинная борода — чёрная с проседью, яркие голубые глаза… Это был типичный представитель южан-простолюдинов, настоящий орра, плоть от плоти и кровь от крови Юга.

— Мать-мать-мать! — орал он. — Вашего дядю и вашу тетю, всех бабушек, племянницу и двоюродную золовку! Скорее, скорее орра, орки напали на Лоусон! А! Мать-мать-мать! А где… А вы кто?

Лошадка ещё не успела остановиться, когда он спрыгнул с облучка и побежал к выложенным в ряд мёртвым аристократам, дергая себя за бороду и ругаясь так, что дьявол в Аду от стыда, должно быть, закрывал уши рогами. За спиной у южанина-орра болталась широкополая серая шляпа.

— Это вы их? — недоверчиво спросил он, глядя на гнома и человека. — Орра, это был наш патруль, не надо было так, кто же теперь убьёт орков?

— Это орки, — пояснил гном. — Орки убили их до нас. А до этого эти твои кавалеры — они немножко начали убивать друг друга.

— Мать-мать-мать!!! — заорал южанин. — Я их ненавижу! Я плюю на них и на их могилы! Гребаные аристократические пи… Ублюдки! Просто скажите: тут пахло Ча или Ко?

— До сих пор пахнет, — кивнул Аркан. — Расскажите, в чем, собственно…

— Что? А! Толпа орков напала на Лоусон, это в трех верстах, на опушке леса! Я увидел с холма — и рванул к патрульным, думал — они опять жрут вискарь и играют в карты, ан нет — эти волосатые кавалерчики решили поубивать друг друга из-за напитков! Мать-мать-мать, их бабушку и сестер, какие тупицы!

Гном с видимым одобрением смотрел на южанина, явно разглядел в нем родственную душу.

— Люди заперлись в домах, орки ломятся внутрь, разбирают крыши… Там банда рыл в тридцать, если бы патруль на помощь пришел, так мужчины бы тоже из домов вышли, и совместно бы всерьёз наподдали, но…

— А сколько мужчин в этом Лоусоне? — заинтересовался Рем, обмениваюсь с гномом понимающим взглядами.

— Полтора десятка точно будет, посёлок зажиточный, хозяева справные, но — мы народ простой, мы в строю воевать приучены, а вот так, да с толпой орков… Несподручно! А из латифундии помощь не торопится, да и откуда ей торопиться: небось орки там всех выпотрошили! Это ведь орки с клеймом Галахеров, так что там точно все мертвы мать-мать-мать, и все пылает, и все бабушки ихние, и сестры, и тети, и золовки с невестками и деверь с шуриным разным противоестественным способом мать-мать-мать! — закончил доклад очередной матерной тирадой южанин, явно сильно нервничая.

— А звать тебя как, маэстру? — поинтересовался Аркан.

— Шон! — откликнулся орра, глядя, как эти двое незнакомцев — человек и гном, подходят к фургону и начинают облачаться в доспехи.

— А что Шон, как ты насчёт подраться?

— Подраться я мать-мать-мать горазд, только лучше если в строю, если у вас есть тут дрын какой-нибудь подлиннее… — закивал Шон. — А что вы задумали?

— А есть ли среди орков латники? — продолжил задавать вопросы Рем.

— Мать-мать, ни одного! Только беглые рабы с латифундии Галахеров! Вооружёны абы-как, одеты в дерюги, но злы-ы-ые… А вы что решили-то?

— Так ты же сам сказал — люди в домах, да? Там же и женщины, и дети, верно? А что с ними будет, если орки в дома ворвуться?

— Мужиков выпотрошат, ну а баб — мать-мать-мать, а детей съедят! — дёрнул себя за бороду орра. — Надо выручать!

— Будем выручать, — кивнул Аркан. — Только как мы в Лоусоне этот ворвемся, ты громко кричи, что помощь прибыла, и пора уже из домов выходить и орков бить. Потому как против тридцати мы не выдюжим, даже если сильно захотим. Давай, показывай дорогу. Едем убивать орков!

Рабство Рем не одобрял. Как настоящий ортдокс, он, во-первых, считал, что из под палки работник будет трудиться не слишком усердно, гораздо хуже, чем с мотивацией в виде денег или будущих привилегий типа повышения статуса или земельных пожалований. То есть рабство по его мнению было явлением непрактичным. А во-вторых, орки всё-таки могли считаться мыслящими, сознательными и разумными существами, которые рождены явно не для того, чтобы провести жизнь в оковах, выполняя чьи-то желания. Побывав галерным рабом, Аркан уяснил для себя предельно ясно: такая жизнь — это не то, чего для своих детей хочет Бог.

Но люди — это люди, а орки — это орки. И если Аркан не знал доподлинно, кто прав, а кто — виноват, то он всегда выбирал сторону сначала своих родственников и друзей, потом — единоверцев, затем — земляков, и если другого выбора не представлялось — то своих соплеменников. Особенно в том случае, если кто-то собирался съесть детей или изнасиловать женщин. А с хозяевами латифундии, которые это безумие допустили он готовился поговорить отдельно — в индивидуальном порядке.

Второй раз за короткое время мулы, напившиеся териака, несли фургон со страшной скоростью навстречу не ожидающему этого врагу. Снова на козлах с горящим мечом в руках замер Рем, а с тыла готовился выскочить бронированный и коренастый Ёррин. Шон, вооружившись вилами, которые нашёл в ближайшем стожке сена, подпрыгивал на телеге следом, Габи готовилась перехватить поводья.

Лоусон — посёлок из десятка добротный двухэтажный каменных домов, действительно посадили орки. Небольшая толпа зеленокожих уже вовсю орудовала в двух коттеджах, выбрасывая оттуда на улицу вещи и части тел хозяев, другие — пытались разобрать крышу на одном из самых зажиточных домов, третьи — стучали большим бревном в дверь ещё одного особняка.

— Габи? — требовательна протянул руку Рем, и жена вложила ему в ладонь пузырек с каким-то порошком внутри.

— Ужасненько яркая вспышка! — напомнила Зайчишка.

— Хорошо, что на мулах шоры! — хмыкнул Рем. А потом заорал: — Берегите глаза-а-а-а!!!

И швырнул пузырек в толпу орков, зажмуриваясь изо всех сил. Бухнуло, сверкнуло, раздались дикие вопли и грохот, Аркан открыл глаза и увидел телегу, серую кобылку и бородатого южанина Шона вперемешку с толпой орков, посреди главной и единственной улицы Лоусона. Орки метались в панике, пытаясь протереть глаза, бедная лошадка от ужаса порвала постромки и металась по всему поселку, сшибая зеленокожих и врезаясь в постройки, заборчики и садовые скульптурки. Телега, размолоченная на куски, придавила нескольких орков, а Шон вставал, матерясь и опираясь на вилы, зубья которых торчали из какого-то клыкастого налетчика.

— С нами Бог! — выкрикнул Аркан и набросился на клыкастых врагов.

— Ай-ой!!! — вторил ему Ёррин, привычно перемещаясь в кильватер своего сеньора.

Он всегда прикрывал тыл и берег ноги долговязого Буревестника, пользуясь при этом всеми преимуществами, которые давали длина рук и клинка герцога Аскеронского. Вместе они прошлись по Лоусону как два молотильных цепа проходятся по снопам пшеницы, выбивая из колосьев зерна… Только эти двое выбивали дух из орков.

Поединок вооруженного мечом одоспешенного воина с противником, на котором из доспехов только грубая дерюга, а из оружия — топор лесоруба или шпага, которую тот взял в руки час назад — это не поединок. Это убийство. Да, орки были физически крепкими, злыми и очень живучими, но вспышка алхимической смеси ошеломила их, сбила с толку, а несколько налетчиков, которые грабили дома местных, ещё только-только покидали свое укрытие, когда воодушевленные прибытием подкрепления, из других жилищ полезли мужчины-южане. Каждый из них сжимал в руках древковое оружие: охотничье копье, острогу, вилы или обычный кол с оструганным наконечником.

— Орра, бей-убивай! — кричали они.

Схватка мигом поменяла свой окрас: орки за несколько минут оказались в меньшинстве, и теперь попытались спасаться бегством, завывая на все лады и бросая оружие. И, надо сказать, это у них получалось куда лучше, чем сражаться против подготовленного и решительного врага. Конечно, если бы вместо южан в домах сидели изможденные недоеданием и бесконечной барщиной вилланы-оптиматы, или нагулявшие жирок бюргеры-популяры — худо пришлось бы Аркану и Сверкеру. Но орра, даже простолюдины, были по-своему боевым народом, почти как ортодоксы.

Они преследовали орков и убивали их ударами в спины, и не обращали внимания на раны, и подбадривали один одного… С некоторым удивлением Рем увидел, как Габи, поднявшись на козлах фургона в полный рост, выпускает из арбалета болт в сторону убегающих орков, потом крутит ворот, накладывает новую стрелку — и выцеливает нового зеленокожего. На лице у неё застыло странное выражение, какого он у жены никогда до этого видал.

Оставив гнома добивать проверенных налетчиков, сам Аркан подбежал к фургону:

— Габи, оставь! Габи, ты чего?

Зайчишка бросила арбалет и кинулась на руки к мужу, зарывшись носом в его волосах, и не обращая внимания на залитые чужой кровью кирасу, научи и перчатки.

— Рем, Рем, они бросали из окон детей! — и разрыдалась.

— Мы убьём их всех до единого, — процедил сквозь зубы Аркан, оглядывая подходящих к фургон поселян-орра. — Если Творец привел нас сюда — значит мы займёмся этим. Мы убьём злодеев, и разберемся с тем, что здесь произошло. И, возможно, после этого убьём кого-нибудь еще. Как решит Господь!