Аркан-VI. Огненные стрелы

XX ПОПОЛНЕНИЕ

Расставаться с Габи было невыносимо. Рем стоял на причале Тулламоры, обнимал жену и не мог поверить, что сейчас она сядет на корабль и уплывет в Аскерон! Теплый южный ветер трепал их волосы: белокурые локоны Габриель и черные пряди Аркана.

Им было грустно — обоим, но необходимость такого шага казалась очевидной. Да, они планировали пройти этот путь вдвоем — до конца, хотели вместе увидеть Первую Гавань, разгадать секреты Мамерка Пустельги, разыскать тайник прежних… Они оба сгорали от «ужасненького» любопытства, и ради утоления этой жажды неизвестного готовы были рисковать всем, даже собственными жизнями. Но — не будущим. Только не будущим.

После прибытия в Тулламору выяснилось, что в молодой семье Арканов ожидается пополнение, Габриель это могла сказать вполне определенно — она ведь была женщиной, а еще — алхимиком. И несмотря на то, что странного в этом ничего не было, а напротив — такой исход свадебного путешествия был вполне предсказуем, и Рем, и Габи оказались удивлены и озадачены. И обрадованы, конечно.

— Мы не можем рисковать ребенком! — это был их общий вердикт.

Если Арканы и любят что-то больше, чем создавать всему миру проблемы, а также спасать его от очередного конца света — так это маленьких аркановских деток. Так что выбор здесь был очевиден, несмотря на всю тяжесть расставания.

За безопасность супруги Буревестник не переживал: в Аскерон отбывал и Ёррин Сверкер вместе с женой — Гудрид Сверкер. Он ведь должен был представить свою избранницу всей своей крохотной семье в почти пять тысяч кхазадов, кхазадок и маленьких кхазадиков. А еще — вез письмо Буревестника отцу и братьям. И завещание — тоже.

Зачем завещание? Рем прекрасно понимал, в какое пекло лезет. И потому посчитал нужным сделать кое-какие распоряжения, например — назначить опекуном и воспитателем своего не рожденного еще ребенка Флавиана, которому должны будут помогать Эадор Нилэндэйл и Ёррин Сверкер. А еще Буревестник не мог не позаботиться о сохранении Ордена, препоручив его заботам брата Мартелла — старого зилота и орденского капеллана, и Разора — величайшего воина. Они точно смогут воспитать новобранцев-зверобоев. Именно поэтому старый боевой священник не прибыл в Тулламору, а остался в Аскероне — чтобы в случае гибели всех без исключения орденцев, подготовить достойную смену.

Но, конечно, каждый из зверобоев, кто останется в живых после похода на Юго-Восток знал, что обязательно вернется в Цитадель, и сделает все, чтобы к началу следующего века тонкие времена было кому встретить. Аркан надеялся, что создал для этого прочный фундамент, на многие поколения вперед. Зверобои будут жить, и передадут свой опыт молодым, а те — дальше и дальше, и когда снова проснуться чудовища, а химеры опять начнут живо откликаться на желания и стремления обитателей этого мира, люди будут готовы…

А пока — пока он обнимал жену, и никак не мог отпустить ее.

— Пойдем, подруга, — сказала Гудрид Рамзай-Сверкер, стоя на трапе. — Пока я жила среди людей, то научилась в них разбираться. Твой муж — не из тех мужчин, которые пропадают. Он не пропадет. Он если уж прицепился один раз, то будет телепаться рядом как репей, его не стряхнешь, даже если сильно захочешь. А ты не захочешь, это я тоже вижу. Так что давай, идем уже, там у капитана график горит, ему отчаливать нужно, а вы тут обнимания устроили. Нет, ну… Будь тут худо-о-о-ожник, он бы запечатлет романтическое полотно. Причал, стало быть, и юная пара расстается, и вазюкается носами друг о друга.

— Фу, Гудрид, какая ты ужасненько противная! — скорчила рожицу герцогиня Аскеронская. — Уже иду, ладно. Так, дорогой мой Рем, обещай что очень подробно мне будешь рассказывать в письмах, что у вас там происходят, причем там Хаямий, тире и точки, что нашлось в тайнике и как ты всех победил! Я договорилась с дроздами, они устроят эстафету от Первой Гавани до Аскерона, и на явочных квартирах людей Коробейника станут передавать наши записки один одному! Так что я тебе буду писать каждый день: про ход работы над производством панацелина, про твоих родственников, дела в Аскероне и… И про то как наш малыш растет и готовится увидеть свет!

— Я напишу нойде Лоухи, в Байарад, и матушке Разора — на плато Семи Ветров, и приглашу их в Цитадель, — проговорил Аркан. — Если кто и понимает в женских вещах вроде вынашивания ребенка и родов — так это они. И вообще — это очень интересные дамы, думаю, тебе понравятся. По твоему профилю тоже много всего рассказать могут!

— Да-а-а? — заинтересовалась Зайчишка и смахнула слезы. — Тогда мне будет, чем заняться, и я почти не заскучаю. В смысле, по тебе я буду скучать, а вот бездельничать — не буду. И вот еще что: пропустишь рождение нашего первенца — я тебе никогда этого не прощу. Нет, то есть прощу, конечно, потому что люблю тебя сильно-сильно, но мучить буду долго-долго, так и знай!

— Это к весне? Я думаю, до наступления зимних штормов все будет понятно, и я прибуду домой: со щитом или на щите, — криво усмехнулся Буревестник.

— Ты не любишь щиты и никогда ими не пользуешься, — улыбнулась Габи. — Так что будь уж любезен прибыть сам, лично, на своих двоих ногах и с двумя целыми руками: тебе еще ребенка качать!

— Всё, всё… — он еще раз притянул к себе жену, поцеловал ее и сказал: — Ты ждешь меня, рядом со мной — мои старые друзья и соратники, весь Аскерон за нас, с нами — Бог! Как я могу не вернуться?

Габриель махнула рукой и поднялась на борт корабля. Сразу же раздался сигнал боцманской дудки, послышался скрип снастей… Медленно громада военной галеры флота Деспотии отчаливала от пирса. Некоторое время Буревестник стоял и смотрел вслед кораблю, а потом развернулся и резко, чеканя шаг, двинулся к воинскому лагерю который раскинулся в окрестностях Тулламоры.

Маршевую колонну возглавлял большой отряд аскеронцев, колонна всадников-зверобоев пылила копытами коней по дороге. В одном строю ехали и бывшие галерные рабы, и дружинники, и ортодоксальные баннереты, и много прочих людей, с затейливыми судьбами, суровыми взглядами и крепкими, жилистыми руками, которые ныне все как один считали себя зверобоями и подчинялись Буревестнику. Их кафтаны были черного цвета, на рукавах алели нашивки с красными побегами и соцветиями. Над головами, защищенными неизменными шапелями, реяли аркановские знамена — черные, с Красным Дэном Беллами. Эта тысяча воителей являлась становым хребтом войска, и Рем подумывал о том, чтобы приставить по несколько зверобоев к каждой сотне южан-орра, чтобы иметь возможность противостоять нечеловеческим врагам, с которыми предстоит столкнуться. Зверобои могли ободрять пикинеров и кавалеристов, передавать им опыт сражений с темными тварями. Но пока аскеронцы двигались в авангарде.

— Всем смолкнуть, шапки снять с голов,

Он молится за нас!

Заткните шумных дураков,

Бог с нами — в добрый час!

Подтянут, строг, всегда один,

Он скачет вдоль колонн.

'Простерт Господень жезл! Аминь!

Враг будет сокрушён!'

— Приказ пришёл — разжечь костры,

Мы лагерем встаём.

Но даже ночью мы бодры,

Мы с герцогом идём!

Он с нами, с бурей за плечом,

И мы до смерти с ним!

Нам все невзгоды нипочём,

Мы знаем — победим!

О дева, Господу молись,

Жена — люби и жди.

Вдова — чти память и гордись!

Мы с герцогом в пути!

«Путь герцога» — песня личных войск Буревестника — звучала над зелеными равнинами Юга, и орра, шагая по дороге следом за своими неожиданными союзниками, слушали ее незамысловатые куплеты и дивились тому, как слова «Бог» и «смерть» естественно и просто звучат от прошедших кровь и огонь мужчин с суровыми лицами.

Орра уже успели оценить легкость и прочность аскеронских доспехов, качество и удобство сапог, вкусовые и питательные качества тушенки и галет, и тонизирующие — териака. Другие бодрящие напитки — в том числе Ко и Ча, были в Экспедиционном Корпусе Ордена Зверобоя (так именовался отныне отряд под флагом Аркана) запрещены под страхом разрыва контракта, дабы никто из без малого двадцати тысяч орра и не думал хвататься за шпаги по пустячным поводам. Южан под черное знамя с Красным Дэном сошлось действительно много, и они продолжали прибывать. И причины этого массового притока новобранцев чаще всего оказывались весьма прозаическими, а точнее — экономическими.

Орочье восстание, которое охватило несколько латифундий создало риски для торговли. Война в Центральных провинциях и окончательный распад Империи лишили Юг большинства рынков сбыта, а обнищание тамошнего населения и разорение дворян — сократило спрос на предметы роскоши, которыми являлись и шелк, и Ко, и специи. В связи с этим ухудшилось положение дел и на Юге. Конечно, плодородные земли Страны Хлопка могли прокормить и в два раза больше людей, чем проживало там сейчас, но одно дело — не голодать, а другое — вести зажиточную, интересную жизнь, идти вперед с высоко поднятой головой!

И потому молодые поселяне-орра, которым не хватило работы и доходов на сократившихся фермерских посевных площадях шафрана, кориандра, горчицы, майорана и других пряностей, подписывали контракт пикинера, рассчитывая отдать полученный аванс многочисленной семье. А самому — обзавестись экипировкой, кормежкой, ежемесячными выплатами, долей в добыче и, кто знает — славой и репутацией, которые, как известно — первый шаг к статусу аристократа!

Настоящих же аристократов кроме приличного жалованья будоражила личность Аркана: они завидовали тем, кто повидал далекие земли, пережил невероятные приключения и теперь мог о них рассказывать в тавернах и кабаках, похваляясь диковинными украшениями, дорогим оружием или — боевыми шрамами. «Там где Аркан — всегда что-нибудь происходит», эту расхожую истину знали все, и потому — торопились поучаствовать в эпохальных событиях. Принципиальным моментом для орра был враг с которым придется скрестить оружие. Буревестник здесь скрывать ничего не собирался: воевать придется с войсками узурпатора Краузе, слугами Синедриона и эльфами Туринн-Таура. Ни к кому из них южане теплых чувств не испытывали, и более того — они мать-мать-мать их всех, их родню, домочадцев и присных.

Маршируя на Восток, Экспедиционный Корпус учился чувствовать себя единым целым. Командиры и солдаты притирались друг к другу, южане учились уважать зверобоев, слушаться непривычных приказов, поддерживать порядок и чистоту в лагере, использовать странную боевую тактику. Орденцы доходчиво объясняли: дело придется иметь не только с орками и людьми, а Лоусоны, Дэниэлсы и прочие, уже видавшие злое колдовство в асиенде Галахеров кивали и рассказывали соратникам о том, что пережили в ту страшную ночь…

На третий день войско Аркана покинуло южные пределы, оставив за спиной зеленые луга и тенистые рощи. Начались плоскогорья и лесостепи Юго-Востока. Перед Экспедиционным корпусом предстала страна Первого Ковчега, колыбель Империи, земля ортодоксов!

Наверное, Буревестник с гораздо большим трепетом воспринял бы свое прибытие на эту священную для каждого настоящего имперца землю, если бы не удивительное событие, случившееся на привале, за сутки до пересечения Экспедиционным Корпусом земель княжества Альбакастра, владений Великой Семьи Корнелиев, родового домена младшей ветви этой знаменитой династии.

Аркан как раз вспоминал свою первую встречу с Луцием Корнелием Гастой — в Кесарии. Тогда этот знаменитый копейщик произвел на него вполне благоприятное впечатление, показался умным человеком… Почему же он позволил втянуть себя в идиотскую затею с этим военным походом в Центральные провинции? Почему они все позволили?

Рем по своей квартирмейстерской привычке обходил и инспектировал обоз, убеждаясь в сохранности припасов и соблюдении правил хранения продовольствия. Задумавшись о Корнелиях, он остановился у одного из фургонов, и вдруг — из под колес к нему кинулась странная, грузная темная фигура, так быстро, что он и среагировать не успел. Крепкие лопатообразные зеленые лапищи ухватили Аркана за ладони, покатый лоб прижался к костяшкам пальцев — незнакомец стоял на одном колене.

— Я ваш человек! — прорычал он. — Я ваш орк, ваше высочество!

Шарль и Луи — вечные сержанты-телохранители — уже обнажили мечи и приставили острия клинков к горлу внезапного верноподданного, но Рем только цыкнул зубом:

— Если бы он хотел причинить мне вред — то уже попытался бы. Плохо у нас поставлена охрана, маэстру, если какой-то орк сумел подобраться ко мне так близко… — Буревестник протянул руку — и поднял зеленокожего с земли. — Дайте ему шаперон, иначе наши вспыльчивые южные друзья могут совершить что-то необдуманное. И пойдемте ко мне в палатку — там говорить будет сподручнее.

Желтые глаза орка сверкали в отблесках факелов, клыки, чуть выпирающие над нижней губой и характерный цвет кожи действительно могли послужить причиной для лишних вопросов, так что спряатать их под капюшоном оказалось хорошей идеей. А вот мощная коренастая фигура, неожиданное для рабского сословия круглое пузо и чуть прихрамывающая походка для Аркана стали поводом для определенных догадок, которые он и озвучил после того, как откинул полог палатки и прошел внутрь, приглашая нежданного гостя за собой.

— Ты — Хромой, маэстру орк, — констатировал Рем, присаживаясь на деревянное кресло, эдакий эрзац-трон.

Он бы и не подумал возить его с собой, но этот предмет мебели, как и один из герцогских обручей-корон, и копию скипетра прислал ему отец из Аскерона. Мол, не позорься, сынок! Имей уважение к себе и титулу! Если уж собрался дальние страны на рога ставить — делай это как подобает герцогу: на троне, со скипетром и в короне, а не глупости все эти… Так что теперь Рем имел возможность расположиться с комфортом, а занявшие позиции справа и слева от своего господина Шарль и Луи создавали впечатление чего-то вроде почетного караула.

— Я — Хромой, бывший сиропщик Галахеров, а до этого — смотритель книгохранилища Флэнаганов, — очень внятно, с толком и расстановкой, весьма непривычными для зеленокожего, проговорил орк. — После — внезапный вождь восстания… Нынче — беглец, которого хотят убить и свои, и чужие.

— Вот как? Чего же ты хочешь от меня, маэстру Хромой? — закинул ногу на ногу Аркан, тяжело, по-фамильному глядя на собеседника. — Зачем назвал себя моим человеком? Ладно — пусть орком. Все мы — дети Божьи, или, как говорит один мой друг из-за моря — эрухин! Странно видеть тебя здесь, среди боевых порядков твоих врагов, присягающим тому, кто убил почти все твое войско.

— Войско? — неожиданно умный, но при этом ожесточенный взгляд Хромого стал злым. — Это не войско, это стадо кровожадных дикарей! Вы думаете, я не знаю своих соплеменников? Или питаю иллюзии на их счет?

— Питаю иллюзии? — поднял бровь Аркан. — Не очень-то подходящий оборот речи для кровожадного дикаря. Вы сложнее чем кажетесь на первый взгляд, маэстру Хромой.

— Я уже сказал, что работал в книгохранилище, когда был мальчишкой. Не знаю, зачем старая леди Флэнаган взяла себе орчонка в услужение, наверное я был для нее кем-то вроде дрессированой зверюшки. Но она научила меня, как вести себя в обществе, выучила меня читать и писать… И я читал, ваше высочество. Я очень много читал, — Хромой внезапно пошатнулся, а желудок его издал весьма неуместный звук, подобный стону раненого буйвола.

Рем сообразил быстро:

— Принесите ему еды и питья, — кивнул он своим людям, а потом спросил: — Ты ведь не ел несколько дней, верно?

— Когда висишь под днищем фургона — сложно раздобыть съестное, — пояснил орк. — А я висел от самой Тулламоры, где догнал вас. Я бы хотел ответить на ваш вопрос о причинах, которые заставили меня прийти к вам и проситься под вашу руку. Позволите?

— Слушаю, — пожал плечами Аркан.

— Только вы можете сделать из банды кровожадных дикарей — войско, из бывших рабов — аристократов, из изгнанников — могущественных и богатых мужчин и женщин! — орк снова преклонил колено. — Я не прошу за взрослых. Я прошу за детей. Заберите их под свою руку, научите жить достойную, самостоятельную жизнь! Мы — сильный и храбрый народ, и не глупее прочих, но…

— … социальная среда и геополитические факторы, — вздохнул Аркан. — Это я прекрасно понимаю… Вы не могли быть другими. Для этого вам пришлось бы родиться в другом месте или в другое время… Но что ты имеешь в виду, когда говоришь о детях? Ваши дети погибли в усадьбе Флэнаганов, насколько я знаю.

Хромой нахмурился, но потом совладал с собой и ответил:

— Мои дети погибли, да. Однако… Все дети, которых мы освободили в латифундиях по всему Югу — живы. И ждут вашего решения, монсеньор!

Аркан вытаращил глаза и откинулся на спинку стула.

— Ах вот оно что! — хлопнул себя по ляжкам он. — Вот в чем причина хаотичности ваших действий! Вы не жалели жизней взрослых орков, потому, что их жизни для вас ничего значат… Не было никакой хаотичности, да? Вы спасали детей! Ну надо же!

В этот момент один из воинов-зверобоев внес блюдо с едой: копченым мясом, галетами, сухофруктами, и с удивлением уставился на Хромого, который теперь не скрывал лицо под капюшоном. Рем повернулся к вошедшему и сказал:

— До поры не стоит об этом распространяться… И да, поставьте еду здесь, этот маэстру должен поесть.

Зверобой кивнул и вышел. Каждый из орденцев привык к тому, что Аркан порой делает странные дела и ведет странные беседы, да и союзы заключает странные. Чего стоит, например, голосование на имперских выборах за Антуана дю Массакра? Но обычно оказывалось что все это служит на пользу людям Аскерона и к вящей славе Господа, так что ортодоксы были совсем не против такого поведения Буревестника. На то он и герцог, на то он и Командор!

Пока Хромой довольно аккуратно и сдержанно ел, сидя у походного раскладного стола на табурете, Рем размышлял вслух:

— Так значит, вы где-то спрятали детей. Тех, кого захватили во время последнего Отлива, верно? Три, четыре года назад? На самом деле у меня есть специалист по… Хм! По экстракции нелюдей-невольников с чужой территории. И, пожалуй, я знаю, кто мог бы взяться за обучение и воспитание твоих маленьких соплеменников…

Аркан не мог не уважать этого мощного, зеленокожего мужчину, который всю жизнь положил ради будущего своего народа, и добровольно отдался в руки вчерашнего врага, рискнув всем ради призрачного шанса для, по большому счету, чужих для него детей. Этот необычный орк всем своим существованием доказывал: тысячу раз прав был Буревестник, когда утверждал, что орки — это не фоморы и не темные твари, а такие же Божьи дети, как люди, гномы или эльфы. То есть существа, обладающие разумом, совестью и душой. А учитывая их физическую силу, упорство и выносливость, от таких подданных отказываться было бы по меньшей мере непрактично. Одному Господу было известно, как дальше будет развиваться история Деспотии и Империи, и не настанет ли момент, когда возрожденные легионы зашагают по Наковальне Солнца, или восточным степям — родине орков? Иметь на своей стороне цивилизованных зеленокожих в таком случае было бы не лишним!

— Мы могли бы это сделать, — задумчиво кивнул Буревестник. — Да, могли бы. Есть ресурсы, есть люди… А к тебе лично у меня имеется два вопроса, один из них — принципиальный, а второй — практического характера.

Орк даже жевать перестал, отставил блюдо в сторону и вскочил со своего места:

— Я не убивал женщин и детей, монсеньор, клянусь! Но я не мог остановить своих соплеменников! Да и как я смог бы сделать это во всех местах одновременно? Я шел к своей цели, не глядя по сторонам, и не добился ее — мои дети мертвы… Виновен ли я во всех злодеяниях, учиненных моими товарищами по несчастью? Решать вам. Если вы считаете что я повинен смерти — убейте меня, но спасите будущее нашего племени… — он понурил голову.

Аркан с интересом смотрел на него, удивляясь и радуясь такому порыву. Герцог Аскеронский неплохо разбирался в людях — и в нелюдях тоже. В тот момент, когда Хромой назвал своих соплеменников «кровожадными дикарями», Рем уже засомневался в его причастности к изуверствам и бессмысленному кровопролитию, теперь же — его сомнения развеялись. Клятва в этом мире кое-что значила, и даже орк не стал бы шутить с такими вещами.

— Принципиальный вопрос звучит так: готов ли ты со всем старанием изучить ортодоксальное вероучение и Священное Писание? Готов ли ты следовать Уставу Надлежащему каждый день твоей жизни? Знаком ли ты с этой Книгой? — Буревестник на самом деле считал этот момент наиважнейшим.

— Да, я… Я читал Устав Надлежащий, — признал орк и медленно проговорил: — Я далеко не все понял и осознал, и не со всем согласен, но признаю — многое и многое из написанного там — весьма логично и имеет глубокий смысл! И я читал Слово Сына Человеческого… И готов изучать ортодоксальное вероучение и дальше, если это необходимо для спасения детей!

— Что ж, дело можно считать решенным… — прищурился Рем. — Скажи только: если для того, чтобы переправить твоих соплеменников в Аскерон, тебе придется работать вместе с эльфами — проблем не возникнет?

Конечно, он имел в виду Эадора и его полуэльфов — Черных Птиц, которые и сами хлебнули лиха, являясь, по сути, такими же рабами, какими были орки на Юге.

— Если это ВАШИ эльфы, монсеньор… — решительно кивнул Хромой. — То я готов! Мы готовы.