Наши уже не придут 3

Глава пятая Верный ленинец

*15 мая 1920 года*

— Вести с фронта, — сообщил товарищ Андреев и положил на стол папку.

— Интересно, — кивнул Немиров и раскрыл папку.

Сообщалось, что 2-я конная армия взяла Черновицы и закрыла окружение 1-й литовско-белорусской дивизии. Увы, но Румыния нарушила нейтралитет и пропустила истерзанную дивизию на свою территорию, в Сучаву.

«А мы ведь брали Сучаву и Черновицы», — подумал Аркадий. — «Точнее, брал Брусилов».

Также докладывают, что поляки вцепились во Львов, который очень не хотят отдавать. Там серьёзно укрепились 1-я и 2-я армии Войска польского, поэтому силы РККА замедлились и готовятся к штурму.

Аркадий внимательно следил за ходом этой войны и отчётливо видел, что поляки отчаянно пытаются навязать позиционный характер боевых действий, так как этот тупик позволит удержать за собой хоть какие-то занятые территории, а генерал Алексеев всяческими ухищрениями избегает такого исхода.

Николай Николаевич демонстрирует, что компетентен в манёвренной войне, благодаря чему достигаются полноценные «котлы», в которых принуждаются к сдаче целые полки.

В целом, ввиду того, что поляки утратили инициативу, им приходится просто терпеть, пока наступательный ресурс РККА не истратится.

Готовить быстрые и решительные контратаки они ещё не умеют, так что на резкий перехват инициативы они могут даже не рассчитывать.

Потери РККА, с начала кампании, составляют семьдесят шесть тысяч пятьсот. Польские потери оцениваются в сто двадцать или сто тридцать тысяч.

Опыта войны у поляков практически нет, ведь офицеров, воевавших в польских легионах на стороне Германии и Австро-Венгрии, очень мало, а основная масса населения сидела под оккупацией.

Аркадий был уверен, что можно не переживать за Польскую кампанию, к которой можно и нужно будет присоединиться, когда боевые действия перейдут на вражескую территорию.

«Я Варшаву так и не взял в прошлый раз…» — подумал он с горькой усмешкой.

Алексеев уже «распробовал» механизированные дивизии, поэтому активно применяет их для систематического заглубления во вражеский фронт. Впрочем, больше надежд у него на кавалерию, которая, благодаря долгожданному насыщению пулемётами системы Мадсена, стала кошмаром для вражеской пехоты и тыловых частей.

Это та самая война, которой жаждали Центральные державы и страны Антанты с 1914 по 1918 годы, чтобы «закончить до Рождества».

— Ладно, товарищ Андреев, — закрыл Аркадий папку. — Вечером ознакомлюсь подробнее.

— Теперь вопрос по тому человеку, которого вы вызывали в Петроград в конце марта, — продолжил секретарь. — Он уже в городе, точнее, в коридоре, на скамье.

— И ты молчал? — привстал Немиров. — Зови его сюда.

Секретарь вышел и почти сразу же вернулся с вызванным человеком.

Аркадий пристально уставился на визитёра и отметил, что узнать его было несложно. Шевелюра ещё на месте, но выражение лица характерное, выдающее этого человека даже в молодости.

— Здравия желаю, товарищ гвардии генерал-майор! — вытянулся Лаврентий Павлович Берия.

— Здравствуйте, — кивнул ему Аркадий. — Как добрались?

— Не могу жаловаться, — ответил Берия.

— Это хорошо, что не можете, — улыбнулся Аркадий. — Садитесь.

В Грузии найти Берию не удалось, потому что он был в Азербайджане — продвигался по партийной линии и отвечал за контрразведку азербайджанского ЦИК, под руководством Мирджафара Багирова.

— Кофе? Чай? — поинтересовался Аркадий.

— Воздержусь, — покачал головой чем-то напряжённый Берия.

— Товарищ Андреев — два чая! — попросил Немиров.

Пока секретарь ходил в буфет, Аркадий внимательно рассматривал Берию, а тот ещё больше нервничал. Видно, что старается держать себя в руках, но он слишком молод — ему всего двадцать один год.

— В чём дело, товарищ Берия? — спросил Немиров.

— Не знаю, товарищ гвардии генерал-майор, — ответил тот.

Товарищ Андреев принёс поднос с чаем и десертом в виде ячменного печенья.

— Я читал ваше личное дело, — заговорил Аркадий, передавая Лаврентию пиалу. — И чувствую, что вы перспективный молодой человек.

Лаврентий 1899 года рождения и сейчас ему лишь двадцать один год. Он ещё не успел отметиться ничем, поэтому внимание к нему Немирова выглядит слегка странным.

Впрочем, все уже давно знают, что Аркадий ищет молодых и перспективных, но раньше это касалось сугубо военного дела.

— Какого рода вопросам? — уточнил Берия.

— Они будут касаться организации производств и технологий, — ответил Немиров. — Как вы уже знаете, я назначен начальником сразу двух управлений, поэтому остро нуждаюсь в компетентных кадрах. Вас, Лаврентий Павлович, я вижу своим первым заместителем. Вы согласны?

— Да, — без раздумий ответил Лаврентий.

Такие шансы выпадают один раз в жизни. И он из тех людей, которые способны распознать их.

— Только вот придётся распрощаться со всеми предыдущими контактами в партии, — предупредил его Аркадий. — Микоян, Багиров — эти люди должны остаться в прошлом. Как только до меня дойдёт информация о том, что вы поддерживаете старые связи — наше сотрудничество будет прекращено. Вы, Лаврентий Павлович, должны стать моим человеком, своевременно и точно выполняющим поставленные задачи.

— Я вас понял, — кивнул Берия. — Но почему я?

— Потому что я так решил, — улыбнулся Немиров. — Считайте, что вы пришлый варяг, который не связан ни с кем и в этом ваша ценность. А теперь ознакомьтесь с этим документом и поставьте свою подпись.

Он подвинул по столу папку с подпиской о неразглашении.

Берия внимательно прочитал содержимое папки, после чего без лишних колебаний поставил свои подписи в нужных местах.

— А теперь поговорим предметно, — произнёс Аркадий. — Перед нами стоит амбициозная задача по наращиванию производства тротила. Нынешние объёмы производства тротила выглядят жалко, даже если сравнивать их с полуразрушенной Германией. По моим данным, сейчас производится две тысячи тонн тротила в год. И это полная ерунда, недостаточная ни для чего.

При царе производили до пяти тысяч тонн тротила в год, но это были данные за 1916 год, а потом началась разруха, Февраль, много где производство остановилось, поэтому то, что удалось сохранить, производит сейчас около двух тысяч тонн тротила.

— Я далёк от таких сугубо химических материй, товарищ Немиров… — признался Берия.

— Это значит лишь то, что вам придётся приближаться и разбираться, — улыбнулся Аркадий. — Пока что, нам далеко до расширения производства тротила. Сначала нужно наладить добычу угля в Казахстане и расширить её на Донбассе. После этого нам необходимо поставить высокомощные коксохимические заводы, чтобы начать получение толуола из угля.

В прошлой его жизни история пошла по пути пиролиза керосина, что позволяло получать из тонны керосина двадцать пять или тридцать килограмм толуола. К началу Великой Отечественной войны почти половину тротила получали из нефти, что было очень малопродуктивно, ведь после извлечения толуола задействованное сырьё практически никак не используешь — получаются газ и тяжёлые масла.

Всё получилось так по очень простой причине: стране критически нужно было очень много кокса для металлургии, поэтому был разработан высокотемпературный режим коксования угля, что увеличило выработку кокса вдвое, но в те же вдвое сократило выход толуола — с двух с половиной килограмм до полутора килограмм.

От двукратного увеличения выхода кокса никто отказываться не хотел, потому что без него бы заглохла металлургия, но и толуол был нужен, поэтому проблему временно решили с помощью керосина.

Немиров же собирался приложить все силы, чтобы металлургия всегда получала нужное количество кокса, чтобы её развитие происходило более гладко. И, в таком случае, можно будет наращивать производство толуола, из которого и производить тринитротолуол, более известный общественности как тол, тротил или ТНТ.

— Ставить мы эти заводы будем рядом с металлургическими комбинатами, — продолжил Аркадий. — Ваша задача будет в организации. Все необходимые полномочия я вам выделю, но за успех будете отвечать головой. А вот документация к ознакомлению.

Он извлёк из выдвижного ящика стола толстую папку.

В этой папке содержались разведданные о положении вещей в промышленности Великобритании, Франции и Германии.

Великобритания сейчас лидирует по производству тротила — она выдаёт около тридцати тысяч тонн в год. Но это только сейчас, а во время войны они выпускали чуть больше.

На втором месте Франция, производящая около двадцати пяти тысяч тонн тротила в год. Аналогично, во время войны, ближе к концу, они производили несколько больше тротила.

Германия занимает третье место и производит сейчас около пятнадцати-восемнадцати тысяч тонн тротила, но сейчас далеко не самые лучшие её годы. Во время войны, на пике своих возможностей, она производила до семидесяти тысяч тонн тротила в год.

«Если бы Германия воевала с каждой страной Антанты по отдельности, она бы решительно победила», — подумал Немиров, наблюдая за тем, как Берия читает документ. — «Не силой и выучкой солдат, а более мощной экономикой. Она производила тротила почти эквивалентно Британии и Франции — это уже многое значит».

Но у него есть намерение не только по тротилу. Ему нужен гексоген, производство которого уже активно отрабатывают в Петроградском государственном институте.

Как только будет готов внятный технологический процесс, Аркадий сразу же запросит нужные ресурсы, чтобы начать промышленное производство.

И гексоген покажет себя сразу же. Смесь гексогена с тротилом, известный Аркадию как «ТГА» — это великолепная взрывчатка для горного дела, что сильно ускорит добычу полезных ископаемых.

Сейчас в горном деле применяют пикраты, конкретно пикрат аммония, но эта взрывчатка слабее тротила, а, например, ТГА 50/50, имеющий в составе 50% гексогена, на 30% мощнее чистого тротила.

Пропорции ТГА можно менять, в сторону уменьшения доли тротила, что будет увеличивать мощность взрывчатки, но также это будет увеличивать её чувствительность к удару и трению.

Тут тротил выступает в роли флегматизатора, то есть, вещества, понижающего чувствительность взрывчатки к внешним воздействиям.

Но в будущем будут применять парафин или воск, которые справляются с флегматизацией гораздо лучше. И фантастического ничего во флегматизаторах нет, только вот нужен технологический процесс…

— Я не уверен, что справлюсь со столь объёмной задачей, — осторожно произнёс Берия.

Принесли чай и беседа ненадолго прервалась.

— А я уверен, что вы справитесь, товарищ Берия, — покачал головой Аркадий, подвигая к нему пиалу. — К тому же, вы не будете работать в одиночестве. На Донбассе вас очень сильно поддержит товарищ Артём. Вы ведь знаете Артёма?

— Разумеется, — кивнул Лаврентий.

— Я уже наладил с ним контакт и он ждёт вас, — сообщил ему Аркадий. — Прошу не поддерживать его идею Донецко-Криворожской Советской Республики — мы не вмешиваемся в политику и держимся от неё на приличном расстоянии. Но если вмешательство неизбежно, то мы строго придерживаемся позиции товарища Ленина — вы меня правильно поняли?

— Да, товарищ Немиров, — кивнул Берия, отпив из пиалы.

Это была самая надёжная тактика — по всем политическим вопросам придерживаться позиции Ленина.

Ленин хочет начать коренизацию (1) — Немиров «за» всеми конечностями.

Ленин считает, что надо развивать коммуны — Немиров первым же составом едет расширять и углублять.

Ленин говорит, что неплохо было бы рассадить везде полезащитные лесополосы — Немиров бежит, роняя на бегу лопату и мотыгу, исполнять.

Позиция Ленина по любому вопросу, на данный момент, непререкаемая, потому что Вождь Революции и её главный организатор. И Немиров всегда будет на его стороне, что бы ни случилось — это надёжно и полностью отвечает его интересам.

— Я и сам полностью придерживаюсь… — начал заверять его Берия.

— Разумеется, — улыбнулся Аркадий. — Теперь о Казахстане. Там есть два партийца, на которых вы можете положиться — Амангельды Иманов и Алиби Джангильдин.

— Мне что-то нужно знать о них? — уточнил Лаврентий.

Эти двое установили власть Советов по всем областям Казахстана, поэтому авторитет их среди местных, как у Ленина среди большевиков. Что-то очень близкое к непререкаемости.

— Это видные большевики, обладающие очень большим политическим весом в степях, — сообщил ему Аркадий. — Ваша задача будет состоять в ускорении строительства намеченной железной дороги и основание коксохимического завода недалеко от угольного бассейна. Иманов и Джангильдин помогут вам всеми доступными силами — я уже связывался с ними. И вот вам мои мысли по теме.

Он вытащил из стола другую папку.

— Надеюсь, мне не нужно предупреждать вас о том, что информация тут совершенно секретна? — уточнил он.

— Не нужно, товарищ Немиров, — ответил Берия. — Но у меня есть вопросы.

— Задавайте, товарищ Берия, — кивнул Аркадий.

— Целевые показатели по производству толуола на Донбассе к 1940-му году составляют шестьдесят тысяч тонн в год, — произнёс Лаврентий Павлович. — Зачем так много?

— Это ещё мало! — усмехнулся Немиров. — Известно, что для производства одного килограмма тротила необходимо 0,72 килограмм толуола. Итого, из шестидесяти тысяч тонн толуола мы получим восемьдесят три тысячи тонн тротила. И это будет, по моим оценкам, минимально необходимое количество.

— Для чего? — поинтересовался Берия.

— Для будущей войны, конечно же, — ответил Аркадий. — Поэтому я и рассчитываю, что вы добьётесь успеха в Казахстане — там производство толуола, к 1940-му году, должно достигнуть тех же шестидесяти тысяч тонн толуола в год.

— Почему вы считаете, что будет такая большая потребность? — спросил Берия. — У Антанты и Германии производство гораздо ниже…

— А потому, что я лично буду ратовать за увеличение калибров полевой артиллерии, — улыбнулся Аркадий. — Снаряды калибра 76,2 миллиметров, как показал опыт поздней Империалистической войны и уже показывает опыт Польского вторжения, изжил себя практически полностью. Нам нужны орудия калибра 122 и 152 миллиметра. Их ещё предстоит разработать — мы с вами обязательно грубо вмешаемся в дела артиллерийского управления. По моим оценкам, в снаряде 122-миллиметрового орудия будет минимум 3,5 килограмм тротила, а в снаряде 152-миллиметрового орудия будет минимум 6 килограмм тротила. Для сравнения, в снаряде 76,2-миллиметровой полевой пушки содержится 600–700 грамм, но зачастую не тротила, а миленита, также известного, как тринитрофенол.

Миленит — это та самая японская «шимозе», производство которой наладили в Российской империи во время Первой мировой войны. Аркадий вспомнил тот день, когда делал развёрнутый доклад о перспективах боевых действий в грядущей войне — его послушал только тогда ещё подполковник Алексеев…

И где сейчас те офицеры, а где Алексеев?

Николай Николаевич сейчас активно воюет с поляками, навязывая им бескомпромиссную манёвренную войну — но это исключительно его желание, тогда как поляки не хотят в манёвры, им сейчас очень хочется в позиционную войну.

Аркадия же от войны отлучили, поэтому он сразу же начал готовить страну к следующей.

Он знал, что с такой РККА Польскую кампанию проиграть не удастся, как и Финскую — Маннергейм допустил роковую ошибку и полез слишком рано…

«Надо было дождаться немецких дружков — вместе и батьку бить легче», — усмехнулся своей мысли Аркадий.

— Тогда мне всё понятно, — хмыкнул Берия. — Но подразумевается, что мы будем производить ещё больше толуола, ведь так?

— Да, — подтвердил Аркадий. — Канско-Ачинский угольный бассейн — там тоже будет налажено производство кокса. На Кузнецком угольном бассейне тоже будем ставить коксохимический завод, недалеко от добычи. Я ещё не собирал информацию и не считал, но можно ожидать примерно по пятьдесят тысяч тонн толуола в год с каждого. Если сумеем провести эти планы в жизнь, то у нашей армии никогда не закончатся снаряды…

Он не упоминал ещё об артиллерийских минах и авиационных бомбах — на них тоже будет тратиться очень и очень много тротила.

А вот противотанковые и танковые орудия тротил не получат. Немиров собирался начинять эти снаряды неким аналогом А-IX-2, то есть составом на основе гексогена и флегматизаторов. Это нечто будет в 1,6 раз мощнее тротила, поэтому помещать в снаряды его можно будет чуть меньше — и тротил уйдёт на что-то более полезное или, хотя бы, интересное…

Он отчётливо помнил, что Ледин разработал составы А-IX-1 и А-IX-2 в 41-м году, в самый разгар Великой Отечественной войны.

Немиров же позаботится о том, чтобы к началу войны у РККА уже были противотанковые снаряды с новой высокомощной взрывчаткой.

Также у Аркадия есть планы на аналог А-IX-1, который разработают в ближайшие годы — стране очень нужны кумулятивные снаряды.

«Страна даже ещё не знает, что они ей очень нужны», — подумал Аркадий. — «Но когда испытает острую потребность, они уже будут».

Кумулятивные снаряды — это то, что может на долгие годы поставить жирную точку с запятой в противостоянии танковой брони и противотанковых снарядов.

«Оптимизировать форму кумулятивной воронки — это вопрос техники», — подумал Немиров. — «А вот сделать так, чтобы снаряд не вращался в полёте — тут уже конструкторское искусство…»

На самом деле, сделать снаряд невращающимся можно с помощью хвостовых стабилизаторов, на чём, собственно, и остановились современные ему технологии, но оперёнными снарядами нужно стрелять из гладкоствольных орудий.

Тут ему пришёл на ум любопытный послевоенный снаряд французов — OCC 105 F1.

Это выдающийся образчик изворотливости человеческого разума. Аркадий считал, что человек, придумавший это, был гением.

Особенность снаряда в том, что он был спрятан внутри металлической оболочки, с которой сообщался посредством встроенных подшипников. При выстреле внешняя оболочка вращалась, как и положено снаряду, выпущенному из нарезного ствола, а внутренний кумулятивный снаряд вращался на подшипниках, совершая 20–30 оборотов в минуту, причём его вращение полностью компенсировалось миниатюрной турбиной, вращающейся под действием набегающего воздушного потока.

Вот и получалось, что формально снаряд вращается, а на деле — нет. В итоге, бронепробитие этого кумулятивного снаряда составляло 380–400 миллиметров гомогенной стали, что, по тем временам, было просто потрясающе. Если бы снаряд был вращающимся, то, несмотря на всю продвинутую геометрию воронки, бронепробитие было бы не выше 120–150 миллиметров, по причине «расплёскивания» кумулятивной струи по броне из-за вращения воронки.

Но OCC 105 F1 стоил неприемлемо дорого, а французы производили его больше из принципа, потому что аналогов нет, а когда пришла пора бронебойных оперённых подкалиберных снарядов, они нехотя от них отказались — время кумулятивных снарядов ушло.

— Я буду рад поучаствовать в этом, — Берия позволил себе улыбку.

— Я рассчитываю на вас, товарищ, — произнёс Аркадий. — Даю вам максимум три месяца, чтобы проработать теорию.

— Этого более чем достаточно, — кивнул Лаврентий Павлович. — Я вас не подведу, товарищ Немиров.

— Только голову разбивать себе не надо, — попросил его тот. — Если что-то не получается, не справляетесь — пишите или даже звоните. Я соратников не бью, но могу поругать — ничего смертельного. Взамен я требую осознанности. Не стесняйтесь спрашивать и уточнять — нам надо работу сделать, а не вашу квалификацию проверить…

*29 мая 1920 года*

— Нужны какие-то прицельные приспособления, — поморщился Аркадий. — Я чувствую, что у этого миномёта есть потенциал.

— Уже занимаемся, товарищ Немиров, — кивнул Рдултовский. — Идея с дополнительными метательными зарядами для увеличения дальности уже себя успешно подтвердила. И это сразу навело нас на мысль, что нужно что-то для прицельной стрельбы на два-три километра. Также я вижу потенциал дальнейшего усовершенствования мины, с целью увеличения дальности её полёта.

— Не думаю, что нужно особо упорствовать в этом направлении, — произнёс Немиров. — Три километра — это оптимум.

Дальше трёх километров 82-миллиметровый миномёт стрелять не будет, не с нынешними технологиями. А даже с новыми технологиями, выжать удастся максимум четыре километра с небольшим лишком. Точных цифр Аркадий не помнил, но имел стойкое убеждение, что дело обстоит именно так.

— Лучше бы постараться снизить массу изделия, а также поработать над удобством развёртывания, — посоветовал он. — Мне нравится этот миномёт, но хотелось бы, чтобы его можно было легко установить на подвижную платформу — возможно ли будет разработать специальные крепления?

Он держал в уме немецкие «Ганомаги», оснащённые миномётами и ощутимым количеством артиллерийских мин. Это очень ценно, когда есть возможность оперативно подкатить на ответственный участок пару самоходных миномётов, которые способны изменить очень многое.

Да и РККА в ходе Великой Отечественной тоже применяло суррогатные решения в виде миномётов, установленных на тягачи.

— Можно, наверное, — пожал плечами Рдултовский. — Не понимаю, правда, зачем?

— Надо, — улыбнулся Аркадий.

— Если надо, то мы сделаем, — улыбнулся Владимир Иосифович в ответ.

— Кстати, какова судьба моего технического задания на «Проект № 14/1»? — поинтересовался Аркадий.

— Занимаются наши молодые специалисты — товарищи Юловский и Лангемак, — ответил Рдултовский. — О прогрессе, успехах и неудачах я справлюсь сегодня же — пришлю ответ в письменной форме.

Немирову как-то пришла в голову идея реализации стандартного пиропатрона. Пиропатроны нужны много где, от сухопутных войск, до авиации, поэтому важно разработать их как можно раньше и без промедлений наладить их производство.

Одно потянуло за собой другое, поэтому Аркадию сразу же захотелось строительно-монтажный пистолет, работающий на порохе. Монтажные патроны позволят сделать инструмент автономным, независимым от сжатого воздуха или электричества.

Осознав, какую штуку упускал всё это время, Немиров сразу же начал работу — по памяти описав принципы работы поршневого строительно-монтажного пистолета, он передал техническое задание в Тулу, на оружейный завод, непосредственно в руки Фёдору Васильевичу Токареву.

Теперь Тула ждёт патрон и разрабатывает детали пистолета, не привязанные к калибру.

— И по «Проекту № 14/2» тоже справлюсь, — улыбнулся Рдултовский. — Не переживайте, товарищ Немиров. Ребята буквально горят этими проектами — полезность этих изобретений переоценить очень сложно…

Строительно-монтажный пистолет ускорит некоторые строительные процессы, а также уменьшит требуемое для них количество строителей. Даже если ускорение будет 15–20%, в масштабах грядущих строек это будет значить колоссальную экономию времени…

— Ладно, не буду стоять над душой, — вздохнул Аркадий. — Но если потребуется что-то — сразу же звоните или отправляйте человека. Я выбью всё, что необходимо. Красной Армии нужен этот миномёт. Очень нужен.

Примечания:

1 — Коренизация — и снова в эфире рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь⁈» — это политическая и культурная политика Советской власти, направленная на развитие остальных национальностей в СССР, помимо русской. Кто-то пишет, что «политика коренизации была нацелено на сглаживание противоречий между Центром и коренным населением национальных республик», но от этой формулировки сразу веет имперскостью и какой-то тоталитарной направленностью, а самое главное — неполнотой. Неполнота заключается в том, что тут опущена главная цель коренизации… Сейчас объясню. Если выкопать Российскую Империю хотя бы на полштыка, то сразу станет видно, что её не зря называли «тюрьмой народов». Царское правительство проводило жёсткую политику русификации белороссов, малороссов, поляков и всех остальных, так как государственным языком был великоросский, на котором все и должны были говорить, а все остальные, в перспективе, должны были стать великороссами, хотят они того или нет — что было в качестве реакции? Белороссы и малороссы сидели тихо, а вот поляки начали систематически восставать. Сначала они восставали с целью восстановить аж Речь Посполитую, а затем хотя бы Польшу, но всё это неизбежно приводило лишь к кровавому подавлению восстаний, усилению репрессий, а затем и вовсе к «гениальному» плану насильственной русификации Польши. Восстание 1905 года, которое сейчас принято называть революцией в Польше 1905–1907 годов, изначально требовало даже не восстановления независимости Польши, а лишь прекращения политики насильственной русификации, но потом, конечно, аппетиты возросли и полякам захотелось независимости. Так что, когда кто-то вспоминает, а чего это пан Пилсудский вдруг разработал политический проект «прометеизма», заключающийся в том, что Россия, с любым политическим режимом в ней, всегда должна быть ослабленной, желательно, в раздробленном состоянии — то вот чего. «Прометеизмом» это называли потому, что тут метафора — польский орёл должен постоянно выклёвывать печень «Прометею», то бишь, России. Потому что уже тогда всем было понятно, что «Сильная Россия = Слабая Польша». Но вариант «Слабая Россия = Сильная Польша», к несчастью для Польши, не был предусмотрен, по причине Германии и других соседних стран… Впрочем, это я отвлёкся. Главная мысль в том, что Российская империя была именно что империей, поэтому проводила политику ассимиляции покорённых народов, что неизбежно создавало точки напряжения в будто бы несокрушимом корпусе этой державы. К излёту империи даже малороссы и белороссы, читай, украинцы и белорусы, начали ощущать у себя точки бифуркации и национальное самосознание, хотя их, к тому моменту, уже очень давно и долго прессовали русификацией. То есть, когда это происходит насильственно, это, вдруг, почему-то, работает неэффективно (белороссы и малороссы) или не работает вовсе (поляки). Ленин и большевики прекрасно видели всё это безобразие, поэтому у них уже был заготовлен план действий. Была разработана концепция коренизации, которая включала в себя развитие языков этносов на местах, сохранение и продвижение их культуры, назначение этнического руководства на местах в национальных республиках и прочее, прочее, прочее. Тут важно понимать одну вещь. Может, это кому-то будет неприятно слышать, а кому-то, напротив, очень приятно, но русский народ в те времена был гораздо развитие в социокультурном отношении, чем остальные народы бывшей Российской империи. Например, ту же самую Среднюю Азию (которая Туркестан и киргиз-кайсацкие области) царь держал в махровом феодализме, ведь его интересовали там только опиум, шерсть и шёлк, а белороссы и малороссы подвергались неформальному ущемлению, если не владели русским, не говоря уже о поляках. В целом, это тормозило развитие этих народов, поэтому они отставали и были признаны большевиками «отстающими». Средняя Азия отставала в особенности, потому что там реально был феодализм с мракобесием, забиванием женщин камнями и прочими атрибутами мракобесного феодализма. Царю было на это плевать — шпайш машт флоу. И вот, чтобы преодолеть этот разрыв, в 20-е годы была начата политика коренизации. Некоторые члены партии выступали резко против неё, даже пытались её саботировать, так как искренне или неискренне считали, что националистические тенденции, всё же, пересилят и неизбежно развалят молодую страну на ненавидящие друг друга куски (увы, история показала, что да, развалят, но потом и именно потому, что не довели процесс коренизации до конца). Основная идея коренизации была в том, чтобы поднять все народы бывшей Российской империи до уровня русского народа, во всех отношениях, ведь партнёрство возможно только между равными. Невозможно равноправное партнёрство между выпускником вуза и неграмотным чабаном из глухого кишлака — не думаю, что ты, уважаемый читатель, будешь спорить с этим утверждением. И идея была именно в том, чтобы создать равноправное партнёрство между национальными республиками, чтобы не было ни культурного, ни социального, ни любого иного разрыва и была осознанность. Ленин хотел, чтобы остальные народы прошли путь русского народа, но не за столетия, а за десятилетия — в этом и заключалась идея коренизации. Это был своеобразный курс прививок от кучи «детских болезней», который, увы, не был пройден до конца. Резонов проводить коренизацию у большевиков было выше крыши. Один из немаловажных — если ты не будешь этого делать и, де-факто, продолжишь политику царя, это будет делать кто-то другой. Ярким примером могут послужить басмачи, которые, не проводи большевики коренизацию в Средней Азии, пользовались бы куда большей поддержкой населения. Но коренизация выбила из-под басмачей почву и все эти объёмные британские вливания оказались тщетны — басмачей не поддержали местные, которым очень не хотелось возвращаться в былое мракобесие. А вот если бы большевики вручили в руки британской агентуре оружие в виде национальной карты… Помимо этого, большевики с самого начала топили за самоопределение народов и не могли так резко наступать на горло своей песне — именно это, в комплексе, дало СССР его межнациональное единство. Когда добровольно, это уже совсем не то, что под штыками — мотивация совершенно иная. СССР позиционировал себя как братство народов и коренизация — это зримое доказательство того, что он им и был. Потом, в предвоенные годы, политику коренизации резко свернули и это было ключевой ошибкой советского руководства. Проводись она хотя бы до 70-х годов, СССР был бы совершенно другим. Союзные республики нельзя было бы купить дешёвым национализмом, которым начали пичкать население на излёте Союза — это было бы невозможно, так как у граждан национальных республик был бы совершенно иной уровень национального самосознания и не было одной штуки, которая всё резко усугубила. Штука эта — национальная политика СССР с конца 30-х до самого 1991 года. На коренизацию тогда забили большой пролетарский болт, всё начали делать на русском языке, что, сразу скажу, не хорошо и не плохо, но это была та самая «национальная карта», которой воспользовались переродившиеся национальные элиты. В учебниках бывших союзных стран сейчас нередко можно увидеть, дескать, «насаждали русский язык, убивали национальную культуру, голодомор, турьма наротов, ко-ко-ко». А это обычная националистическая риторика, нацеленная на то, чтобы нидайбох не попробовали снова СССР, а то ведь там было так плохо, что вот сейчас прямо самый ништяк, несмотря на слишком часто встречающиеся несостыковки… Короче говоря, эта националистическая риторика очень удобно наложилась на то, что видели люди в национальных республиках — подавляющее большинство школ на русском, документооборот на русском, на ведущих должностях русские: дальше ты сам всё понимаешь, уважаемый читатель. Только вот всем этим голосистым пришлось отчаянно замалчивать тот факт, что практически вся их национальная культура — это то, что скрупулёзно сохраняли и отчаянно продвигали в 20-е и 30-е годы, а сами они нихрена за прошедшие десятилетия не создали и создать не могли, потому что они здесь не за этим. Нет, говорят-то они о богоизбранности своих народов, об уникальной судьбе и так далее, но по факту ничего для развития национальной культуры не делается — нигде. Ни в Средней Азии, ни на Украине, ни в Беларуси, ни в России. Нигде. Везде фикция и обман. И даже факт проведения такой политики они тоже замалчивают — в учебниках бывших советских республик об этом ни слова, впрочем, как и в российских. Нельзя такое детям, а то они же, нидайбох, начнут задавать неудобные вопросы. Мы не можем знать, к чему бы привело полноценное доведение политики коренизации до логического конца, но предполагать можем. И я предполагаю, что все мы, жители СНГ, выиграли бы от этого. Теперь я считаю важным рассказать тебе, глубоко уважаемый мною читатель, о своих взглядах на национальный вопрос. Я — интернационалист, я слишком взрослый, чтобы меня можно было увлечь национализмом (от которого, как известно, один маленький шажок до…), поэтому смотрю я на национальный вопрос вполне однозначно. Пролетарии, как выяснилось, везде одинаковые и я сейчас даже не об СНГ, а о мире в целом. У тебя, уважаемый читатель, если у тебя нет собственного завода и штата наёмных рабочих, гораздо больше общего с таким же как ты работягой из Штатов, Германии, Франции и даже Японии, но почти ничего общего с географически более близким барыгой, который говорит тебе о ваших общих «национальных интересах». Но пролетариев, как показала история, вполне можно увлечь очень гнилыми идеями, ради которых они будут готовы класть свои и чужие жизни — это я о Третьем Рейхе. Эта история учит нас, что грамотно поставленная пропаганда может обратить рабочих конкретного народа против остальных, причём сделать это настолько качественно, что эта гидра теперь всегда будет с нами. Поэтому не надо увлекаться этой ерундой — она ничего тебе не даёт и, в перспективе, губительна. Нет никаких национальных интересов, а есть очень давний непрерывный процесс, в ходе которого работяг с оттяжечкой жарят во все щели. Вот это по-настоящему важно. Я даже не рассчитываю, что ты поймёшь меня сейчас, и даже не надеюсь, что ты не воспримешь мои слова как нападки на твою национальную гордость и прочее. Но придёт время, когда ты меня поймёшь.