Наши уже не придут 3

Глава семнадцатая Союз

*15 августа 1921 года*

— Зачем? — спросил Аркадий. — В смысле уже отправили? Я лишь хотел навести справки, по просьбе одного родственника… Ладно, когда он прибудет? В течение недели? Хорошо, принял к сведению.

Он просто послал запрос в генштаб, чтобы выяснить судьбу Степана Александровича Ванечкина, за которого просил его отец. Но в генштабе решили, что ему очень нужен этот сержант, служащий в 3-м миномётном взводе 4-й роты 1-го батальона 118-го стрелкового полка, прямо в Смольном, в кратчайшие сроки.

До кучи они предложили ещё четырёх кандидатов в «принеси-унеси» из молодых офицеров, но Аркадий, уже знающий, что скоро ходоки перестанут быть его проблемой, отказался.

Он только вчера вернулся из Кокчетава, где прояснил реальную ситуацию на местах и остался удовлетворён увиденным и узнанным.

Железную дорогу достроят раньше запланированного срока, что достигнуто ударными темпами стройки и щедрым снабжением материалами и техникой.

Стратегическая важность альтернативного источника угля не может быть переоценена, поэтому партия полноценно осознаёт необходимость двигаться именно в этом направлении.

Караганда, новый город, уже начинает отстраиваться, в пяти десятках километров от ближайшего выхода угля, а угледобывающий карьер уже размечен и ждёт лишь прибытия армии шахтёров, которые прибудут на первых поездах…

Идея «мегасити» посреди степей никак не желала оставлять Аркадия, поэтому он упорно продавливал её на каждом совещании.

«Впору заканчивать каждую свою речь фразой „тем не менее, я считаю, что Караганда должна быть построена“, ха-ха…» — усмехнулся он своей мысли.

Ради железной дороги в Казахстан не стали замедлять расширение Транссиба, но как только эта двухколейка будет закончена, строительные артели отправят на Дальний Восток, чтобы строить дополнительную колею навстречу той, что строят с запада.

Транссибирская магистраль с двумя колеями — это финал японских амбиций на Дальнем Востоке.

Но одной дополнительной колеёй дело ограничивать не собирались.

Снижать нагрузку на Транссиб будут с помощью «Казанбургской железной дороги», то есть, маршрута Казань-Екатеринбург. Задумали это ещё при царе и даже провели кое-какие подготовительные работы, поэтому ничто не мешает реализовать этот план. 855 километров железной дороги, если сравнивать со всей протяжённостью Транссиба, это ерунда, но тоже требует массы ресурсов. Впрочем, строить её начали ещё в середине 1919 года, как только освободили Казань от корниловцев…

«Вот времена были», — вспомнил Аркадий. — «Война…»

Строительство железных дорог на подъёме, значение ему выделяется не меньше, чем электрификации, поэтому можно рассчитывать, что в ближайшие годы страна обрастёт тысячами километров дорог, некоторые из которых ещё и электрифицируют.

ВЦИК и СНК отчитываются о грандиозных успехах, достигнутых практически во всех отраслях промышленности, в том числе и в области строительства железных дорог, но Аркадий смотрел на это трезво — это всё низкий старт.

Где ни начни активную деятельность, везде можно добиться кратного роста показателей, потому что при Старом режиме, из-за неподъёмной войны и не особо эффективной системе управления, в упадок пришли практически все отрасли промышленности.

«Тяжеловато будет догнать Европу и США», — подумал Аркадий. — «Впрочем, впереди неизбежная Великая депрессия, которая даст нам серьёзную фору…»

Именно для этого Советская Россия сейчас аккумулирует золото. Немиров просто «закинул» Ленину идею, что, согласно Марксу, кризисы перепроизводства неизбежны и следующий наступит в ближайшие десять лет. И чтобы сгладить его последствия, буржуазные режимы будут готовы вести переговоры хоть с Сатаной. А у СССР, к тому моменту, будет очень много золота, которое будет прямо очень нужно абсолютно всем.

Поэтому сейчас идёт усиленная аккумуляция золота в казну — как с внешних рынков, так и от населения.

Внешние рынки — это, естественно, торговля оружием.

Королевство Греция закупило триста тысяч винтовок Мосина, что обошлось ему в 6,5 тонн золота, а патроны оказались не нужны, так как британцы производят 7,62×54 миллиметра R в промышленных количествах. Это английские промышленники присосались к возникшему спросу — винтовки Мосина расползлись по миру и очень часто стреляют…

Турецкая Республика купила у Советской России триста пятьдесят тысяч винтовок, что обошлось ей в 7,6 тонн золота.

Четырнадцать тонн золота почти на ровном месте — винтовок на складах так много, что можно торговать годами. Но их ведь ещё и продолжают производить, поэтому торговля может продолжаться десятилетиями…

Также турки-кемалисты, готовящиеся к войне с греками, закупили пятьсот тринадцать 76,2-миллиметровых полевых пушек образца 1902 года. Это обошлось им в 4,1 тонны золота. Пушки новые, только с завода, поэтому по 5500 долларов за единицу.

Можно было бы и понаглеть с ценой, так как Антанта не продаёт кемалистам ничего, ведь у них конфликт с греками, но Ленин не стал.

Чтобы расплатиться за контракт, Мустафа Кемаль провёл рейды по населённым пунктам и изъял нужное количество золота, но это никого не волновало.

А вот с собственным населением большевики действовали сложнее…

В рамках косвенного обмена золота, придумана схема: предметы роскоши, которые продаются в государственных магазинах, можно купить только за бумажные рубли. Курс обмена ввели в ущерб государству, то есть, один золотой рубль стоит семь бумажных.

Бумажные рубли, вообще-то, обеспечены золотом, но обменять их на золото нельзя, так как в стране до сих пор действует военное положение — до сих пор война с Финляндией. Под это дело запретили обмен бумаги на золото.

Люди с золотом, конечно, всё понимают, но жить-то хочется сейчас, поэтому обменивают своё золотишко на бумажные рубли, что ведёт к неуклонному пополнению казны империалами, долларами, фунтами стерлингов, флоринами, франками и лирами.

Ярчайшим примером политики большевиков служит закупка десяти «Роллс-Ройсов», обошедшихся в десятки тонн поставленных в США меди и олова. Номинальная стоимость их была 15 000 долларов США за единицу, но продаются эти машины по 70 000 рублей.

Один рубль — это 0,51 доллара США, поэтому наценка очень существенная и в иной ситуации никто бы такое покупать не стал, но делалось это под конкретных людей, которые обменяли золото на бумагу и теперь думали, куда бы это потратить. Получалось выгодно.

Подобные акции закупа предметов роскоши за сырьё преследовали цель активизировать обмен золота, и уже видно, что это работает — обмен идёт.

Кое-где, конечно, бывают сбои — артели и коммуны, сколотившие за прошедшие несколько лет огромные общественные состояния, покупают импортную сельхозтехнику у государства, а кое-где даже предметы роскоши для поощрения отличившихся артельщиков. Это не совсем то, чего хотел Ленин, но наступать на горло своей песне он не мог…

В общем-то, к 30-м годам эту практику прекратят, когда удостоверятся, что у населения стало мало золота на руках.

Помимо этого, в сберегательных кассах введены золотые депозиты, дающие определённый процент дохода в рублях — отступление от принципов марксизма, несомненно, но золото нужно прямо очень сильно.

И когда настанет час «Х», всё это золото будет пущено в ход, чтобы скупить всё, что готовы продать буржуазные режимы. А Аркадий хорошо помнил, как именно в СССР происходила индустриализация, и как много золота было на неё потрачено, поэтому небольшие ленинские отступления воспринимал сугубо положительно.

*21 августа 1921 года*

— Алексей? — спросил удивлённый Степан.

— Аркадий, — поправил его Немиров.

Они были знакомы когда-то в детстве, играли вместе, но потом в деревне случилась холера и стало совсем не до игр…

Прошло очень много времени, одиннадцать лет, но появление друга детства вызвало у него положительные эмоции.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — увидел Ванечкин-младший погоны и выполнил воинское приветствие.

— Вольно, — разрешил ему Аркадий, после чего указал на стул перед своим письменным столом. — Садись.

Когда Степан сел, Немиров внимательно его рассмотрел.

Он в повседневной форме РККА, с сержантскими лычками на шевроне, волосы, как и у отца, чёрные, но глаза карие, как у покойной матери, ростом около метра семидесяти, телосложения коренастого. На левой щеке есть тонкий шрам, видимо, от осколка.

— Как служба, товарищ сержант? — поинтересовался Аркадий.

— Не жалуюсь, товарищ генерал-майор, — ответил Степан.

— Отец говорит, что редко пишешь, — произнёс Немиров.

— Как случай выдаётся — пишу, — пожал плечами Ванечкин. — Но случай выдаётся нечасто. Да и что писать-то? Как Варшаву брали?..

— О, так ты участвовал, значит, — улыбнулся Аркадий. — Это хорошо. Домой съездить не хочешь?

— Да что там делать-то? — спросил Степан. — Мне в Маньчжурии интереснее — там я, хотя бы, полезен.

Некоторое количество офицеров и сержантов отправляют в командировку в ряды НОАК, но конкурс очень большой, поэтому попадает туда далеко не каждый желающий. Это значит, что Ванечкин воюет очень неплохо.

— А не думал ли ты пойти дальше? — спросил Аркадий. — В Казани учреждено бронетанковое училище — до сих пор идёт набор курсантов. Есть квоты для перспективных красноармейцев и сержантов и их, насколько я знаю, ещё не заполнили.

— Зачем? — нахмурился Ванечкин. — Отец приходил?

— Приходил, — не стал скрывать Аркадий. — Но моё предложение связано не с его просьбой. Я изучил твоё личное дело и мне очевидно, что ты весьма перспективен в качестве офицера механизированных войск.

— Могу отказаться? — спросил Степан.

— Можешь, — кивнул Аркадий. — Но я бы не стал — это возможность, выпадающая не каждый год. Надеюсь, я не должен объяснять тебе, что такое бронеавтомобили и насколько они важны для Красной Армии.

Его слова заставили сержанта задуматься.

— Объяснять не надо, — вздохнул Ванечкин. — Хорошо, я согласен.

— Вот и отлично, — довольно улыбнулся Немиров. — И отцу чаще пиши — какой ни есть, а, всё-таки, отец. У меня вот даже такого нет.

— Понял, — кивнул Степан.

— Ты когда в последний раз в нашей деревне был? — спросил Аркадий.

— В тот раз, когда отец бросил вас с тётей Марфой, — ответил Ванечкин. — Больше не возвращался.

— Надо съездить на могилы, — вздохнул Аркадий. — Развалились уже, наверное…

— Спасибо тебе, — произнёс Степан.

— За что? — не понял его Аркадий.

— За то, что спас меня, — ответил Степан. — Что отцу сказал соль добавлять в воду. Умер бы я тогда, если бы не это.

— Откуда знаешь? — нахмурился Немиров.

— Отец, когда холера пришла в Фёдоровку, совет дал, чтобы больных солёной водой поили, — объяснил Ванечкин. — Сказал, что от тебя услышал и сына, то есть меня, спас именно так. Немало людей в Фёдоровке живо сейчас из-за тебя — так бы холера забрала.

— Пожалуйста, — улыбнулся Аркадий. — Обращайся.

*1 сентября 1921 года*

— А вот этот бокал я поднимаю в честь покойных родителей молодожёнов! — поднял Сталин бокал вина. — Только благодаря им наша молодая республика получила таких талантливых людей, служащих во благо Революции!

Немиров круглый сирота, а Людмила имеет только отца, с которым не общается — отношения не сложились изначально, а затем Наум Быховский уехал в Германию и о его дальнейшей судьбе ничего не известно.

Все собравшиеся дружно выпили и закусили.

Аркадий, хоть и старался держаться подальше от алкоголя, во избежание, тоже выпил.

Людмила была в белоснежном платье, а Аркадий в парадном мундире. Они уже официально бракосочетались, в Бюро записи актов гражданского состояния, что разместилось на улице Зодчего Росси, в доме № 2, появилась соответствующая запись.

— Я хочу сказать тост! — встал Сергей Киров, изрядно подвыпивший. — Молодожёнам, как полагается, я желаю счастья, благополучия и, само собой, много детей, также я желаю вам, дорогие мои…

Тосты пошли шквалом, Аркадий устал пить вино, которое не любил ещё сильнее, чем водку. Ему давали разбавленное водой, но даже такое, при таком обильном употреблении, наращивает градус в крови.

Пока на мероприятии присутствовал Ленин, всё было очень прилично, но сейчас, когда верховное начальство убыло на очередное неофициальное мероприятие по случаю годовщины Революции, стало больше вольности и присутствующие начали обильно выпивать.

Ближе к десяти вечера атмосфера стала совершенно расслабленной, а присутствующие разделились на группы по интересам. Людмила пересела поближе к Надежде Константиновне Крупской, которая решила остаться на свадьбе до конца, а Аркадия вытянули на беседу Сталин и Свердлов.

Киров уже лежал лицом в салате и его пытался разбудить Микоян, а Зиновьев и Каменев в своём состоянии были опасно близки к Кирову.

Дзержинский уже ушёл домой — для него время было позднее, ведь он строго соблюдает режим не только в работе, но и в отдыхе.

— … почему «вождь»? — спросил Аркадий.

— Что значит «почему»? — не понял его Свердлов.

— Ну, вождь — это ведь о племени, — пояснил Немиров. — Что-то дикое, примитивное… вождизм и так далее…

— Какие альтернативы предлагаешь? — с усмешкой спросил Сталин. — Президент Революции? Князь?

— Зачем эту буржуазную… — отмахнулся Аркадий. — Кормчий — вот это другое дело…

— Кормчий… — с задумчивым видом изрёк Яков. — В этом что-то есть… Звучит…

— Вот-вот! — всплеснул руками Немиров. — СССР — огромный корабль, который ведёт, сквозь океан, полный подводных, и при этом очень буржуазных, хищников, мудрый кормчий…

Сегодняшний день знаменателен не только четвёртой годовщиной Революции и свадьбой Аркадия и Людмилы, но ещё и вступлением в силу договора об образовании СССР.

Советские Россия, Украина, Беларусь, Польша, Пруссия, Молдавия, Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Киргизия, Армения, Грузия, Азербайджан, Латвия, Литва, Эстония, Синьцзян, Маньчжурия и Иран, официально преобразованы в советские социалистические республики и вступили в союз.

Девятнадцать социалистических республик подписывают договор, состоящий из двадцати шести пунктов. По сути, образование СССР было закреплено де-юре, официально утверждая то, что и так уже состоялось де-факто.

За две недели до этого вступил в действие декрет об учреждении Госплана, который де-факто действует аж с 1918 года, в виде ГОЭЛРО, возглавляемого Юрием Лариным. Но этого почти никто не заметил, так как всё внимание было приковано к образованию СССР.

— Кормчий может быть только один, — произнёс Сталин.

— Ленин, — ответил на это Немиров.

— Верно, — улыбнулся Сталин. — Мне нравится это название.

«Девятнадцать республик…» — подумал Аркадий. — «Восточная Пруссия, Маньчжурия, Синьцзян и Иран в СССР точно никогда не входили…»

С Ираном, конечно же, важна оговорка — это лишь четыре иранских остана — Восточный Азербайджан, Западный Азербайджан, Ардебиль и Гилян, а остальной Иран находится под контролем Великобритании, которая заинтересована лишь в его нефтеносных месторождениях.

«Когда придёт время…» — Аркадий тряхнул головой. — «Но время ещё не пришло».

Иран — это не никому не нужный Синьцзян и почти никому не нужная Маньчжурия. За Иран будут очень серьёзно воевать. Поэтому подход нужен иной, более тонкий.

— Лучше бы тебе вернуться к невесте, — предупредил его Сталин. — А то она тебя уже ищет.

— Не скучайте, товарищи, — улыбнулся Аркадий и пошёл к Людмиле.

— Потанцуем? — предложила она.

— Давай, — улыбнулся Аркадий.

*15 сентября 1921 года*

В дверь кабинета постучали.

— Через двадцать минут нужно выезжать — встреча со школьниками, — предупредил его Митрофан.

— Помню, — кивнул Аркадий и поднял со стола запечатанные письма. — Вот эти конверты — фельдъегерям, лично в руки указанным адресатам.

— Понял, товарищ генерал-майор, — принял Русаков корреспонденцию. — Отправим.

Когда секретарь ушёл, Немиров встал из-за стола и открыл бюро, из которого достал бутылку «Марфа-колы».

Старая знакомая и бывшая деловая партнёрша уже давно не в России, но дело её живёт: выработан новый рецепт напитка, с увеличенным содержанием кофеина, в ущерб сахару. Назвали этот напиток «Красный-кола» — Аркадий пробовал, но ему больше нравится собственный рецепт, который и представлен на рынке «Марфа-колой».

Он вспомнил астраханские времена, когда заколачивал серьёзные деньги на рынке прохладительных напитков. Если бы не «честная конкуренция», всё могло пойти несколько иначе…

Марфа и Пахом уже тогда проявили наличие предпринимательской жилки и утвердили Аркадия в мысли, что эти двое точно не пропадут.

«По Марфе, наверное, когда-нибудь снимут байопик, в котором будут напирать на то, что простая русская крестьянка выбилась в калашный ряд богатейших людей», — предположил он. — «А вот о Пахоме никто и не вспомнит — мало ли было русских мужиков, прорвавшихся на чужбине? Одного Курчевского возьми, ха-ха-ха…»

А вот об этом точно снимут фильм и не один.

Авиация, успешный бизнес, военные заказы, напоказ яркая жизнь богатенького Ричи — эталон Американской мечты. А Американскую мечту в Штатах принято экранизировать…

Выпив стакан газировки, которая помогает ему взбодриться, Немиров немного поработал с отчётами, после чего надел парадный мундир, перевешал ордена и вышел во двор.

В Петроградской общественной гимназии у него встреча со следующим поколением, тем самым, которому тащить на себе Великую Отечественную войну. Немиров-то, к тому моменту, будет уже пожившим, а вот им, учащимся, встречать войну молодыми.

Ради них он сейчас работает без выходных, ради них он воевал и убивал в прошлом. Чтобы, когда придёт время, их было много, они были сыты и образованы, а также готовы к бою. Не только физически, но и ментально.

Самый главный враг, к тому моменту, тоже будет готов, и ничто не отвратит его от атаки.

Никто ничего не ждёт, ведь для остальных будущее покрыто непроглядным мраком. А он видит что-то во тьме и чует терпкий запах крови.

Все его действия ведут к тому, чтобы первая в истории страна Советов была сильна и готова дать сокрушительный отпор тем, кто придёт с запада.

Гимназия встречала торжественными ленточками и вывеской с приветствием генерал-майора Немирова, героя Революции.

Аркадий пожал руку директору, Леониду Дмитриевичу Твёрдому.

— Здравствуйте, товарищ генерал-майор, — произнёс тот. — Все уже готовы, ждём только вас.

— Здравствуйте, — улыбнулся ему Немиров. — Тогда не будем затягивать. Какой план?

— Сначала линейка, — ответил директор. — А потом встреча с учениками в актовом зале.

— Сколько у меня времени на речь? — уточнил Аркадий.

— Сколько хотите, — ответил директор.

— Что ж, ведите, — произнёс Немиров.

Детей собрали в актовый зал. Их было очень много, поэтому сбор занял минут двадцать, в течение которых Аркадий беседовал с учительским составом.

— Дорогие мои учащиеся! — заговорил директор, когда все дети были собраны. — Сегодня к нам пришёл генерал-майор Аркадий Петрович Немиров! Человек, который известен каждому из вас! И он бы хотел выступить перед вами!

— Ура! — закричали дети.

Ему предлагали выступить 1 сентября, в день официального начала учебного года, но он был в отпуске, на своей свадьбе и вообще, у него было очень много своих дел.

— Здравствуйте, дорогие мои юные друзья! — приветствовал всех Немиров. — Сегодня я стою перед вами не просто как генерал-майор Красной Армии, не как человек, прошедший войны и революцию, а как ваш товарищ, который когда-то был таким же учеником, как и вы!

Дети слушали его предельно внимательно, ведь он, в их глазах, не абы кто, а живая легенда, воин-освободитель и герой, вместе с Лениным ковавший Революцию.

— Страна переживает не только разрушительные последствия Империалистической войны, но и восстанавливается после Гражданской войны, — продолжил Аркадий. — И именно в такие времена закаляются характеры, именно в такие времена рождаются люди, способные вести за собой массы! Среди вас есть множество будущих героев, не только войны, но и труда!

Его слова были восприняты резко положительно — некоторые мальчики пооткрывали рты в изумлении.

— Сегодня важно помнить, что всё, что было достигнуто на полях сражений, должно быть поддержано и приумножено трудом! — продолжал свою речь Немиров. — Мы выиграли войны, но теперь нужно выиграть мир! Вам, молодым, будущему СССР, предстоит нести этот мир вперед! Каждый ваш учебный день — это вклад в будущее страны! Именно вам предстоит строить новую жизнь, создавать мощную экономику, науку, культуру! Без знания, без науки, без стремления к учению не построить социалистическое государство, которое не только догонит передовые буржуазные державы, но и обгонит их!

Он сделал паузу.

— Я прошел через многие испытания, — вновь заговорил он. — Я видел, как красноармейцы отдавали свои жизни, чтобы враг не прошёл! Я видел, как наш народ поднялся в Революции, чтобы сломить Старый мир! И я знаю, что сила наша — в единстве, в готовности к труду и к борьбе за светлое будущее!

А затем пришёл этап самой важной части.

— Но теперь ваш фронт — это знание, — сказал он. — Ваш долг — быть готовыми к новым вызовам, которые стоят перед нашей Родиной! Многим из вас, возможно, захочется пойти по стопам военных, защитить нашу страну! Но ещё больше важна ваша готовность созидать! Страна нуждается в инженерах, врачах, учёных! Учитесь, товарищи, учитесь не ради себя, а ради всех нас, ради нашего светлого будущего!

Директор довольно кивал, слушая его слова.

— Сейчас наша страна строит новое общество, свободное от гнёта и несправедливости, — начал Аркадий подходить к завершению. — Пусть каждый ваш урок, каждое новое знание приближает нас к этой цели! Помните: будущее принадлежит вам! Каждый день, проведенный в учёбе, — это вклад в то, какой станет наша страна через несколько лет!

Он окинул учащихся суровым взглядом.

— И если вам когда-то станет тяжело, если появятся сомнения, вспомните тех, кто отдал свою жизнь за это новое будущее! — произнёс он. — Вспомните тех, кто сражался против казавшейся необоримой мощи армии кайзера! Вспомните тех, кто бился против корниловских мятежников, поддерживаемых всеми странами Антанты! Вспомните тех, кто низвергал в ничто колониальные амбиции японского императора! Мы прошли через войны, революции, разрушения, чтобы вы могли жить лучше, чтобы вы могли строить светлое будущее! Мы верим в вас, и я уверен, что вы нас не подведёте! Ура, товарищи!

— Ур-р-ра!!! — закричали дети.

— Если есть вопросы — спрашивайте, — улыбнулся Аркадий, когда крики поутихли. — Вот ты, мальчик.

— Пётр Скворцов, шестой «А»! — представился вскочивший мальчик. — А правда, что японцы хотят помешать делу Революции и напасть на наших китайских товарищей?

Об этом пишут в газетах, а газеты сейчас — это совсем не то, что было во времена Немирова. Сейчас газеты — это, пожалуй, единственный источник информации о событиях, происходящих в мире. Через них власти задают текущую повестку и им принято верить, как истине в последней инстанции.

— Есть такие слухи, — кивнул Аркадий. — Но мы не знаем наверняка, решатся ли они на такое. Следующий вопрос…

— Елена Михалёва, седьмой «Б»! — представилась девочка в коричневом ситцевом сарафане. — А как вы относитесь к…

Аркадий отвечал на различные вопросы весь следующий час.

После ответов на вопросы была культурная часть, в ходе которой выступала местная самодеятельность. Особенно ему понравилось хоровое исполнение «Первого дня осени».

Как только все запланированные выступления и заключительная речь директора закончились, Немирова сразу же повели в школьную столовую, где уже был накрыт стол.

Пришлось угощаться, для соблюдения приличий, а вот потом Аркадий откланялся — ему ещё работать минимум шесть часов…

Он был рад, что посетил это мероприятие и, возможно, вдохновил кого-то из детей пойти на трудовую специальность.

«Одно точно — это всё было не зря», — подумал Аркадий, садясь в служебную машину.