Наши уже не придут 3

Глава восемнадцатая Пламя мировой революции

*23 сентября 1921 года*

«Да что он несёт…» — подумал Аркадий, слушая речь Троцкого.

Троцкий вернулся из Германии и почти сразу же начал баламутить партию — он часто заводит речь о необходимости революции в Европе и сетует, что в Германии не хватило совсем чуть-чуть…

Немиров же, полноценно осознающий опасность, исходящую от Льва Давидовича, попросил передавать ему подробные стенограммы речей Троцкого. Он даже выделил восьмерых специалистов, чтобы они записывали не только слова, но и жестикуляцию, которую применяет Троцкий, во время произнесения своих речей.

Пока что, данных слишком мало, чтобы делать какие-то далекоидущие выводы, но уже понятно, к чему ведёт Троцкий.

Сбор данных выявил, что Лев Давидович в восьми своих речах применил словосочетание «революция в Европе» — 27 раз, словосочетание «провал в Германии» — 14 раз, словосочетание «революционные настроения в Европе» — 19 раз, слово «партия» — 42 раза, словосочетание «марш на Восточную Европу» — 11 раз.

Данные собираются, в ГУ вооружений, с разрешения Ленина, учреждён новый отдел, занимающийся сравнительным анализом речей различного партактива, с целью выявления определённых закономерностей.

Фракции в ВКП (б) запрещены, поэтому открыто заявлять о своей приверженности ко взглядам отдельных партийных активистов, типа Троцкого, нельзя, чего никто и не делает, но вот общность речей — это способ пролить свет на истинное положение вещей.

Так можно узнать, кто и каких взглядов придерживается, причём реально, а не на словах.

Также Аркадий предложил ввести систему анонимного партийного тестирования. Пока что, это блок из 150 вопросов, каждый вопрос имеет 5 вариантов ответа.

Это тестирование разрабатывал лично Аркадий, хорошо знающий такое явление, как психологическое тестирование — вопросы не в лоб, как сделал бы кто-то менее компетентный, а косвенные, со своей шкалой лжи, о которой ещё никто не знает, и предназначено оно для прояснения общих настроений в партии.

Владимир Ильич, когда понял, что именно предлагает Немиров, всячески одобрил его начинание и выделил необходимые средства на его реализацию.

Будут и другие тесты, более тонкие, предназначенные для выявления менее очевидных факторов, влияющих на партийную жизнь.

Максимальная анонимность — это главное, на что напирал Немиров. Цель этих тестов состоит именно в определении реального положения вещей, а не в репрессиях против недовольных.

Первые тесты среди сотрудников ВЦИК показали, что среди них есть некоторое недоумение по вопросу методов «деаурелизации» населения, то есть, поощрения к добровольной сдаче золота.

Кредит доверия к партии ещё очень велик, но для многих непонятно, что значит это временное отступление от идеалов марксизма…

И Ленин отреагировал. Была проведена серия лекций, причём не только для ВЦИКа, но и для аппарата СНК. На этих лекциях было подробно разъяснено, что всё это значит, а также, почему именно молодой СССР вынужден поступать именно так, а не иначе.

Таким нехитрым образом Аркадий организовал обратную связь, которая очень важна в любой структуре.

А потом вмешался Сталин, который захотел, чтобы Немиров разработал целую серию углубленных тестов для различных ведомств, с перспективой разработки аналогов для артелей и производств.

В одно лицо Аркадий бы делал это до начала 30-х годов, поэтому им, с разрешения Ленина, было учреждено Управление психологии, в котором были собраны психиатры, психологи и психотерапевты. Это управление при Главном управлении промышленности вооружений и боеприпасов, занимается разработкой тестов, а также проведением их на местах — итоги попадают на стол к Ленину.

Вопрос с добровольной сдачей золота, который беспокоит общественность, остаётся актуальным, но его максимальная острота, которую партия увидела только после анализа проведённых тестов, уже миновала — предпринятых мер оказалось достаточно. Люди просто не понимали, а теперь, когда всё подробно разъяснено, отношение изменилось с недоуменно-негативного на сугубо положительное.

А по самому вопросу с золотом у Аркадия были хорошие предчувствия. В прошлом месяце золотой запас вышел на довоенный уровень и даже слегка превысил его — сейчас в хранилищах находится 1744 тонны золота. Но аккумуляция золота ещё не закончилась, поэтому, если тенденция сохранится, к концу года запасы превысят отметку 1800 тонн.

Правда, основная масса золота приходит от международных оружейных сделок, которые случаются не регулярно и имеют свойство срываться по совершенно неочевидным причинам.

Чичерин опасается, что его начнут обвинять в неэффективности, ведь его статистика показывает, что у него успешна только 1 сделка из 7, а остальные неизбежно срываются по причине того, что-либо не договорились, либо передумали.

— … мировой Революции — это жизненно необходимый шаг! — вещал Троцкий. — Если мировая Революция не восторжествует в Европе, то нас сомнут, рано или поздно!

Специальные люди, сидящие среди членов партии, сделали в своих блокнотах пометки.

У Аркадия был разговор с Чичериным, в ходе которого он его успокоил. Он объяснил ему, что 1 из 7 — это потрясающий результат, показывающий, что Наркомат иностранных дел СССР отлично справляется со своей работой, а Георгий Васильевич — легендарный торговец пушками…

Скоро, как только будет налажено адекватное серийное производство, в ассортименте появится АФ-18–5, экспортная версия автомата Фёдорова, способная вести только полуавтоматический огонь, а также ППД-18–5, также экспортный, с чуть укороченным стволом и также возможностью вести только полуавтоматический огонь.

АФ-18–5 будет продаваться не за жалкие 15, как винтовка Мосина, а за целые 85 долларов США, а ППД-18–5 — за 50 долларов США.

Расширение ассортимента уже анонсировано среди всех заинтересованных, поэтому уже принимаются предзаказы.

Армия США, например, хочет приобрести 500 АФ-18–5, чтобы распробовать эту, де-факто, самозарядную винтовку.

Идея автоматического огня, слишком сильно бьющего по запасам патронов, не нравится никому, поэтому АФ-18–5 нравится мировому рынку оружия сильнее, чем АФ-18–3, стоящий на вооружении РККА.

Если сделка со Штатами завершится успехом, то можно сказать, что золото потечёт рекой. Да, новый Автомат Фёдорова будет обходиться Армии США вдвое дороже, чем Springfield M1903, которая стоит сейчас 41,5 доллар США, но у всех современных армий мира есть потребность в вооружении своих штурмовых подразделений чем-то скорострельным. Причём не прямо скорострельным, а лишь чуть более скорострельным, чем вражеские винтовки с продольно-скользящим затвором.

И американцы не хотят отставать от остальных, ведь война может полыхнуть где угодно и когда угодно, поэтому лучше заранее озаботиться чем-то хорошим, а не ждать неопределённо долго, пока отечественные фирмы разработают аналог. Фёдоров, в этом отношении, очень сильно обогнал конкурентов, минимум лет на пять-шесть…

АФ-18–5 должен занять нишу между винтовками с продольно-скользящим затвором и пулемётом — так это видится из-за рубежа, тогда как Фёдоров с Немировым прекрасно понимают, что у них на руках принципиально новый класс вооружения. И этот новый класс вооружения не просто «займёт нишу», а грубо растолкает конкурентов в стороны и займёт их место.

— Так что, дорогие товарищи, я вижу жизненную необходимость в продолжении натиска на буржуазные страны, ведь… — продолжал Троцкий.

Материалы копятся — скоро, на основании сравнительного анализа сотен речей различных ораторов от партии, будет выявлена истинная группировка Троцкого. Знание того, кто именно вовлечён в то, что в будущем может стать внутрипартийным заговором, бесценно.

Немиров сидел, слушал разглагольствования Троцкого, и размышлял на отвлечённые темы, а речь лилась и лилась…

Наконец, спустя ещё полчаса, Лев Давидович иссяк и уступил место наркому юстиции СССР, Дмитрию Ивановичу Курскому.

«О беспризорниках опять, наверное…» — подумал Аркадий и, как стало ясно спустя пару минут, не ошибся.

Беспризорники — это не сказать, чтобы прямо острая проблема, но она есть. Эти осиротевшие или бежавшие из семей дети стали очень удобным источником кадров для различных бандформирований, которых, несмотря на усилия Урицкого и Дзержинского, всё ещё много на просторах Союза…

Курский докладывает о росте криминогенной обстановки в детской среде, требует срочных мер социального характера, так как тенденция выглядит очень нездорово.

Этим вопросом занимаются Антон Семёнович Макаренко, идеи которого разделял Аркадий, а также Надежда Константиновна Крупская, председатель Главполитпросвета, идеи которой Аркадий тоже разделял, но не в полной мере.

С Антоном Семёновичем Аркадий знаком лично, всячески его поддерживает административно — как минимум, колония для проблемных подростков, учреждённая Макаренко в середине прошлого года, не испытывает материальных трудностей.

Но Крупская уже чинит препятствия Макаренко, так как видит в нём своего конкурента.

У Немирова уже был разговор с Лениным на эту тему: Аркадий напирал на то, что коллективизм в воспитании — это ключевое зерно для формирования будущего социалистического человека, которому будет чужд буржуазный индивидуализм.

Владимир Ильич не хотел лезть во всё это, у него и без того хватает проблем, но когда Аркадий грамотно процитировал Энгельса и привёл железобетонный аргумент, что вся история человечества — это чистый коллективизм, а индивидуализм появился только в условиях формирования собственничества, Ленин очень заинтересовался его мыслями.

В итоге, Ленин влез в это дело и попросил Надежду Константиновну не мешать Макаренко делать его работу. И пообещал учредить комиссию, которая беспристрастно рассмотрит результаты и выдаст заключение по эффективности методов Макаренко.

Поэтому сейчас Антон Семёнович работает на результат — от качества его работы зависит дальнейшая судьба его педагогических методов.

А Немиров, чтобы тщательно зафиксировать ход работы Макаренко, отправил в колонию четверых специалистов от Управления психологии, в качестве молчаливых наблюдателей и фиксаторов. Они будут просто наблюдать и записывать, чтобы ничего не было упущено.

Аркадий мог быть слишком предвзят к Макаренко, так как неоднократно читал его «Педагогическую поэму» и разделял его взгляды по вопросу воспитания коллективом, но он уже знал, что у Крупской, в его прошлой жизни, было полно непоследовательных решений и она топила Макаренко из личностных соображений.

В этот раз, благодаря внушениям Владимира Ильича, Надежда Константиновна, на какое-то время, отстанет от Антона Семёновича и позволит ему реализоваться.

После Курского выступил Валериан Владимирович Куйбышев, нарком Рабоче-крестьянской инспекции СССР. Он выразил возмущение позицией Троцкого и его призывами к срочной профсоюзной реформе.

История с профсоюзами вентилируется уже давно, но она странным образом утихла сразу же после отъезда Троцкого в Германию…

Но стоило ему вернуться, как тема вновь стала актуальной и вновь вышла на свет «рабочая оппозиция», которая, на время, утратила своего главного оппонента, с которым можно долго ругаться: с Лениным ругаться никто не хотел, а с Троцким — запросто.

Ленин же придерживался нейтральной позиции и призывал обе стороны успокоиться, так как спор по теме профсоюзов ещё недостаточно актуален и проблему решать не нужно, так как её нет.

«Рабочая оппозиция», за прошедшее время, накопила аргументов и окончательно сформулировала свою позицию: Совнарком должен постепенно передать все свои полномочия профсоюзам, в лице Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов, потому что, видимо, профсоюзники знают лучше, как обстоят реальные дела на местах.

Фактически, Александр Гаврилович Шляпников предлагал передать управление и планирование профсоюзам, что никак не устраивало практически никого. Не было понятно, во что это может вылиться, но было понятно, что Шляпников хочет плавно отвести Ленина и наркомов от власти, чтобы потом управлять страной через совет профсоюзов, в котором он очень силён и влиятелен.

А вот Троцкий, с самого начала дискуссии, предлагал милитаризацию профессиональных союзов, чтобы они превратились в военизированную организацию, которая поддержит армию квалифицированными кадрами и, в конечном счёте, сделает то, чего больше всего боялся Немиров — сформирует в СССР очень глубокую милитократию.

И эта милитократия будет очень сильно отличаться от той, которую может невольно создать сам Аркадий, поставь его кто во главе страны, потому что исходить она будет снизу, от профсоюзов, которые будут насквозь пронизаны милитаризацией.

Этот тип милитократии совершенно не одно и то же, что «милитократия сверху», так как масштаб милитаризации общества совершенно другой.

Даже такой не разбирающийся в политике человек, как Аркадий, понимал, во что это может вылиться. Если планомерно провести эту инициативу в жизнь, то милитаризация общества Японской империи или даже Третьего Рейха покажется утренником в детском саду…

Цель Троцкого вполне понятна, ведь он её даже не скрывает. Чтобы совершить мировую революцию, ему нужна точка опоры. В этом качестве ему может отлично послужить СССР. (1)

Лев Давидович почти добился успеха в Германии, силами трёх дивизий, которые получали всестороннюю народную поддержку, ведь они были своими и сражались за свободу своего народа.

Оснований считать, что второй раз такой фокус не сработает, у него нет, поэтому неудивительно, что он сейчас яро выступает за срочнейшую мобилизацию всех этнических немцев, проживающих в СССР, для формирования новой Народной Армии Германии.

«Очень сомнительно…» — подумал Аркадий.

Собрание партии было официально закончено, поэтому он покинул своё место и направился обратно в кабинет — есть подвижки с коксохимическим заводом на Донбассе, поэтому скоро ему снова выезжать.

*1 октября 1921 года*

— И что прикажете предпринять? — спросил Жуков.

— Полковник-агза, — изрёк Исмаил Турсун. — Мы не посмеем приказывать тебе — мы пришли, чтобы ты разрешил наш спор.

— А вы не пробовали спросить мнение похищенной? — нахмурился Георгий.

— А зачем? — удивился аксакал.

— Действительно, зачем… — вздохнул Жуков. — Приведите сюда похищенную и её «жениха».

Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, конечно же, давно уже учреждён, но Жуков, для местных, выступает наместником и проводником воли великого Ленина, которого они, несмотря на все объяснения, воспринимают как нового императора.

Чтобы разубедить их, потребуется много времени, ведь в их понимании чужаки могут прийти в Синьцзян только для одного — покорить его…

Местная интеллигенция, весьма малочисленная, всё прекрасно понимает, но просвещать массы не спешит — она ещё не выработала своего отношения к происходящему.

Раньше тут было много бывших алашордынцев, бежавших из Советского Казахстана, когда там победила Революция. Затем они бежали и отсюда, вглубь Китая, подальше от красных.

Жукову не давали инструкций по поводу всех этих беженцев, но у него есть инструкции по корниловцам, которые уже определились со стороной…

В зал заседаний привели парня лет шестнадцати, судя по одежде, из дунган, а за ним завели молодую девицу примерно того же возраста.

Если верить аксакалу, эта девица, Ильхамия, была обещана одному пожилому беку, который недавно был застрелен в ходе налёта новосибирских конных егерей, но незадолго до этого её похитил вот этот парень, Мирас.

Неделю назад их нашли в горах родственники Ильхамии, которые сначала хотели прикончить Мираса, который до сих пор в синяках, но потом вспомнили, что тут, вообще-то, Советская власть, а ещё глашатаи на площадях говорили что-то о том, что самосуд отныне запрещён.

Преступников привели к аксакалам, которые, в результате эффективных действий конных егерей, обрели доселе неслыханную власть над обществом, но те отказались принимать какое-либо решение без санкции полковника-агзы.

«И никто, никто, не пошёл в милицию…» — подумал Георгий.

Мирас смотрел на него насуплено, будто не ждал ничего хорошего.

— Батбаяр, — обратился Жуков к толмачу. — Переведи мне на дунганский: Ильхамия, этот человек тебя похитил?

Батбаяр — это переводчик из 1-й дивизии НОАК, но родом он из монголов и решительно непонятно, как его записали в китайцы…

— Она же из уйгур, товарищ полковник, — покачал головой толмач. — Надо на уйгурском.

— Тебе лучше знать, — вздохнул Георгий.

Батбаяр перевёл слова полковника. Девица ответила что-то утвердительное.

— Говорит, что да, — перевёл толмач.

— Переведи: ты не хочешь быть с ним? — попросил Жуков.

— Хочу, — ответила Ильхамия, в интерпретации Батбаяра.

— Та-а-ак… — нахмурил брови Жуков. — Как это понимать?

— Я могу сказать, что думаю, товарищ полковник? — спросил толмач.

— Говори, — разрешил Георгий.

— У неё положение не из завидных — обещана была одному, украл другой, неизвестно, что они там творили в горах, поэтому она считается порченой, — озвучил свои мысли Батбаяр. — После такого её никто замуж не возьмёт, поэтому она проходит незамужней до конца дней своих. Этот молодой — её единственный шанс. Так что, это понятно, чего она хочет остаться с ним.

— Всё не так! — выкрикнул Мирас на русском.

— А-а-а, так ты на нашем говоришь, — заулыбался Георгий. — Ну, расскажи, как оно было, на самом деле…

— Я её не крал! — возмущённо заявил парень. — Мы сбежали вместе, потому что она была обещана мне ещё в день моего рождения! Её дед договорился с моим отцом, что мы с ней будем вместе, но потом её дед умер, а затем и мой отец, поэтому её отец решил, что вправе попрать договор мёртвых. Это не по закону!

— Ох… — приложил Георгий руку к лицу. — Ильхамия точно не против?

— Не против! — воскликнул Мирас.

— Я не тебя спрашиваю, — посуровел Жуков взглядом, из-за чего парень резко осёкся. — Батбаяр, будь добр, опроси эту барышню — действительно ли она желает быть с этим юношей.

— Я не юноша — я мужчина! — заявил Мирас.

— Не доводи до греха, умоляю, — попросил его Георгий. — Не забывай, с кем разговариваешь. Закрой рот и стой, иначе… Лучше тебе не знать, что иначе.

Парень покладисто умолк, а Батбаяр начал спокойный опрос девицы.

— Утверждает, будто бы не против, — пришёл толмач к заключению. — Вроде бы, точно.

Нужно было принимать решение.

— Ладно, — вздохнул Георгий. — Раз вы считаете меня наместником Ленина на этой земле, то вот вам моё решение: помолвку Ильхамии с тем покойным беком, как его…

— Алымжаном, — подсказал Батбаяр.

— Да, с Алымжаном, считать недействительной, по воле Ленина, — кивнул Жуков. — А Ильхамия и Мирас, с благословения Ленина, заключат официальный брак и с тех пор будут жить вместе. Если родственники или иные «доброхоты» посмеют как-то препятствовать их счастью и насильственно увести Ильхамию из семьи или причинить вред Мирасу, то на них обрушится гнев самого Ленина — вся мощь Народно-освободительной Армии Китая. Это моё последнее слово по этому вопросу.

— Мы лишь покорно примем твою волю, полковник-агза… — склонился аксакал Исмаил.

— Всё, аудиенция закончена, — вздохнул уже сильно уставший Жуков.

Ему скоро предстоит покинуть Синьцзян — его работа почти закончена.

Офицеры НОАК, из этнических китайцев, дунган и уйгур, уже приняли полноценное командование, так как теперь у них достаточно опыта, чтобы управлять этой махиной в виде двух механизированных дивизий.

Жуков до сих пор не чувствовал, что вот здесь, в Синьцзянской ССР, находится в своей стране. А это было именно так — Синьцзян, в результате референдума, проведённого местным Советом в крупных городах и деревнях, с 89% голосов «за», проголосовал за вступление в СССР.

Теперь НОАК укрепляет перевалы, чтобы было где и как встретить возможную агрессию от клики Ма, которой не понравилась такая резкая смена соседей…

Но это не будет проблемой Жукова, ведь скоро ему, вместе с Малиновским и Георгули, отправляться в Иранскую ССР, тоже часть страны, где предстоит заниматься подготовкой местных офицеров.

Одно было по-своему приятно — Василевский, Толбухин и Буланов, которых отправили брать Маньчжурию, до сих пор возятся там, а он с Малиновским и Георгули уже отлично справился со своей задачей, пусть и не без проблем. Генерал-майор Немиров возлагал на него определённые надежды и Жуков посчитал, что оправдал их полностью — Синьцзян стал советским…

Но против Василевского выступают куда более серьёзные силы, чем против Жукова — там организованные армии, которые могут наступать и организованного отступать. А против Жукова были бандиты, мятежники и… пустыня. И ему до сих пор не понятно, кому пришлось сложнее.

«Может, по пути в Иран, удастся заглянуть к родителям?» — подумал Георгий. — «Дадут же мне отдохнуть хоть не много?»

Примечания:

1 — О возможных намерениях Троцкого, через призму «дискуссии о профсоюзах» — и снова в нашем спокойном ночном эфире рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь⁈» — он никогда не говорил об этом напрямую, но его действия говорят лучше тысячи слов. В нашей с тобой истории, уважаемый читатель (да-да, я никогда не дам тебе забыть, что я тебя уважаю), с конца 1920-го года происходила «дискуссия о профсоюзах», в ходе которой Шляпников, Медведев, Коллонтай и другие требовали передать все дела СНК в ВЦСПС. Мотивировалось это тем, что профсоюзы — это, буквально, вся страна. Все рабочие и крестьяне, так или иначе, предполагались в профсоюзах, которые сами должны были вырабатывать планы и осуществлять управление страной, во всех аспектах. Ленин же топил за централизацию, так как понимал, что профсоюзы всегда будут за свою местность, то есть, неизбежно было бы перетягивание одеяла то в одну, то в другую сторону. Потом в эту дискуссию ворвался Троцкий, который опубликовал тезисы «О мобилизации индустриального пролетариата, трудовой повинности, милитаризации хозяйства и применении воинских частей для хозяйственных нужд», в которых предлагал всеобщую трудовую повинность и милитаризацию общества. Эту позицию назвали «платформой Троцкого» и она включала в себя милитаризацию рабочих, которую должны будут проводить профсоюзы. Тут нужно добавить немного контекста. В тот период Гражданская война ещё не была завершена и, чтобы победить в ней, Ленин и без всяких советчиков был вынужден прибегнуть к введению трудовой повинности (тут с края экрана выглядывает Ларин и звонко выкрикивает Toasty!), причём сделал это он задолго (10 декабря 1918 года) до этой дискуссии, в рамках военного коммунизма, о которым ты уже читал. То есть, решительно непонятно, зачем бы это было нужно, раз СНК РСФСР и так проводит радикальную политику, которая не нравится вообще никому. Так зачем эта тотальная милитаризация рабочего класса? А затем, что мировая революция. Максимально милитаризованное общество, с самого низа, то есть, от рабочих, очень удобно для формирования плацдарма для наступления на Европу. Представь себе, уважаемый читатель, общество войны и для войны. Японская империя + Третий Рейх × 2 = то, что задумал Лев Давидович для Советской России. И если бы у него получилось, мировая война началась бы гораздо раньше, чем все думают и в ней бы весь мир воевал против СССР. Троцкий, в эмиграции, старался не вспоминать обо всём этом, потому что тогда бы его новые товарищи задались вопросом: «А против кого он всё планировал?» А в 1920-м году он открыто призывал к этому, потому что с помощью России он мог бы попытаться устроить мировую Революцию, сначала в Европе, а затем и в остальном мире. Но тогда бы пришлось принести в жертву Россию, которая и послужила бы топливом для мировой революции. То, в чём у либералов принято обвинять Ленина и большевиков, вполне могло быть идеей Троцкого и ему сочувствующих, тогда как марксизм-ленинизм предполагает строительство коммунизма в отдельно взятой стране и не предполагает боевых действий против всего мира. Так что то, из-за чего Немиров боится себя у штурвала, покажется невинной ерундой, по сравнению с тем, к чему стремился Троцкий. И это, на секундочку, не в лайт-версии СССР, которая состоялась в романе, а в ходе кровавой Гражданской войны, разрушившей промышленность и сельское хозяйство страны. Но Троцкому, судя по всему, было всё равно. И это не помешало ему потом, когда он эмигрировал за рубеж, сетовать в духе Гинденбурга: «такую страну просрали, мы были в шаге от победы, нам был нанесён удар в спину» и так далее. Так что, когда мне говорят с серьёзным лицом, дескать, «партия пошла не тем путём, а Троцкий бы вот…» мне сразу становится смешно. Наверное, ему надо было дать немного порулить, чтобы стало понятно, что с этим субъектом СССР не по пути. Ещё один очень важный момент. В нашей с тобой истории получилось так, что РККА было создано в том числе при непосредственном участии Троцкого, который был председателем Реввоенсовета, который им и оставался по состоянию на 1920-й год. И тут он предлагает милитаризовать профсоюзы, то есть, поставить в их главе рабочих, служащих в РККА. Получается, людей, которые как-то связаны с органом, в котором он председательствует. Трудно ли было бы, возникни такое желание, захватить власть, при таком-то раскладе? Но, ладно, вся эта сноска — это лишь моё мнение. Я бы советовал тебе, уважаемый читатель, перепроверить всю информацию и поступать так каждый раз, когда RedDetonator смеет раскрывать свой рот и излагать какие-то свои мысли в сносках. Ведь может оказаться, что всё это лишь стечение обстоятельств, что Троцкий продвигал идею, ведущую к радикальному усилению его политических позиций (профсоюзы — это, буквально всё и если бы ребята Троцкого сидели в каждом профсоюзе — Троцкий бы получил власть, которая и не снилась его отцу) в Советской России, и ничего плохого или неоднозначного потом он делать не собирался. И идея мировой революции, наверное, была бы им задвинута на второй план, ведь, подумаешь, что он топил за неё всю свою жизнь… А милитаризация рабочего класса ему нужна была лишь для того, чтобы побыстрее восстановить страну из руин Гражданской войны и больше ни для чего. Правда, теперь мы этого уже не узнаем, так как Ленин не принял идеи ни Троцкого, ни Шляпникова, а сделал по-своему. В итоге страна восстановилась весьма стремительными темпами, а затем, уже при других людях, но на базе предпринятых Лениным и СНК действий, начала экономическое чудо 30-х годов. Главная мысль — эта сноска является лишь моим мнением и интерпретацией того, что мне известно о «дискуссии о профсоюзах», а что там и как, какую пищу для размышлений из всего этого извлекать или не извлекать — это твоё личное дело, уважаемый читатель. И это касается КАЖДОЙ сноски в КАЖДОМ томе этого цикла. Вотака… это самое, малята.