Наши уже не придут 3

Глава двадцать первая Механизмы власти

*18 июня 1922 года*

Аркадий обошёл раму и внимательно рассмотрел её.

— Выглядит… надёжно, — изрёк он задумчиво.

— Расчётная грузоподъёмность — семь с половиной тонн, — заявил Ципулин Владимир Иванович, директор Владимирского автомобильного завода. — Две оси принимают на себя основную нагрузку, но третья ось, как и было предусмотрено в техзадании, дополнительно усилена. Привод полный, так что с проходимостью проблем не возникнет.

Это абсолютно новая разработка, предназначенная как для военного, так и для гражданского применения.

Разрабатывали этот грузовик аж с января 1919-го года, в КБ ВАЗ.

Разработка шла тяжело, потому что у конструкторов не было необходимого опыта, а ещё и руководство усугубляло всё своим желанием сфокусироваться на совершенствовании грузовика «Нэш Квад», который уже производится в количестве 3000 единиц в месяц.

Этого безумно мало для растущих потребностей СССР, поэтому, помимо Рязанского автомобильного завода, запущенного в середине 1921 года, запланировано открытие автозаводов в Москве, Набережных Челнах, Нижнем Новгороде, Баку, Луганске и Кургане. И это только первая серия заводов.

В Петрограде, ввиду всё ещё существующей уязвимости города, никакой серьёзной промышленности решено не ставить. В жизни случается всякое, поэтому Немиров, на каждом тематическом заседании, упорно ратовал за то, чтобы в Петрограде и Петроградской губернии не ставили ничего крупного и серьёзного, во избежание неприятностей.

— Главное условие техзадания выполнили? — поинтересовался Аркадий.

— Частично — да, — ответил на это Ципулин. — К сожалению, мы не можем создать колёсный грузовик, который сможет выдержать энергию отдачи 107-миллиметровой пушки. Не думаю, что это вообще возможно в ближайшем будущем… Зато мы воспользовались советом товарища Дыренкова, нашего конструктора, который предложил разработать выносные опоры, которые и будут принимать на себя всю нагрузку. В таком виде подвеска грузовика сносно выдерживает энергию отдачи орудия.

— Как долго происходит подготовка орудия к стрельбе? — уточнил Аркадий.

— До восьми минут, — ответил Владимир Иванович. — Зависит от количества человек в орудийном расчёте. Каждую опору необходимо выдвигать вручную, хотя мы уже думаем о разработке гидравлической системы…

— Не особо реалистично, — покачал головой Немиров. — Пусть будет мускульная сила расчёта. Но пару-тройку конструкторов на проработку гидравлической системы, всё же, выделите.

Ему уже давно нужна хотя бы какая-то САУ. Эрзацы на базе «Нэш Квад» не удовлетворяют запросов РККА, так как там полно совершенно неожиданных проблем.

107-миллиметровая пушка, показавшая отличные результаты на поле боя, виделась Немировым как временное решение, пока не будут пущены в серию нормальные гусеничные САУ. То есть, колёсная САУ, оснащённая крупнокалиберной пушкой, прослужит чуть ли не до 30-х годов.

Всего в распоряжении РККА есть примерно 850 таких пушек, но их производство не прекращалось, несмотря ни на что — уже давно было понятно, что 76,2 миллиметровые пушки исчерпали свой потенциал.

Агентура в Европе сообщает, что военная мысль начала двигаться в сторону уменьшения калибров полевой артиллерии, поэтому скоро монстры Первой мировой окончательно вымрут и артиллерия европейских армий уменьшится до 75–105 миллиметровых стволов.

А вот у Красной Армии всегда будут приличные калибры. Они будут нужны всегда, так как укрепрайоны с каждым годом будут становиться всё крупнее и крупнее, всё твёрже и твёрже…

Аркадий долго размышлял над необходимостью сохранения орудий калибра 152 миллиметра.

На складах есть 152-миллиметровые осадные пушки образца 1910 года, совершенно непригодные для использования в манёвренной войне — потому их и окрестили в 1910-м году осадными.

Что-то вроде МЛ-20, ко времени Второй мировой, Немирову очень хотелось, но нужно думать о целесообразности их появления именно сейчас.

В итоге он решил, что 152-миллиметровая пушка-гаубица будет. Осадная пушка образца 1910-го года будет существенно переделана, будет разработан новый лафет, улучшена противооткатная система, а также добавлен дульный тормоз — всё это позволит хоть сколько-нибудь приблизить орудие к современным требованиям.

Применение 152-миллиметровых осколочно-фугасных снарядов приведёт к тому, что потребуется гораздо больше тротила, чем производится сейчас. Поэтому торопить конструкторов Немиров не будет — пусть сначала химическая промышленность «дорастёт» до таких снарядов…

Идея создания самоходки со 152-миллиметровой пушкой отвергнута Аркадием как нереалистичная — сначала нужна танковая платформа, которая будет способна удержать откат орудия.

«Тут со 107-миллиметровой пушкой проблемы такие, что приходится выдвижные опоры сооружать…» — подумал Немиров. — «Повременим — ничего страшного».

— Мы будем продолжать совершенствовать наш грузовик ещё в течение минимум полугода — есть проблемы, которые необходимо устранить, — сообщил Владимир Иванович. — А ближе к двадцать третьему году уже точно запустим в серию. Нас сильно выручают товарищи-артельщики, поэтому мне бы хотелось их как-нибудь премировать, но у завода нет лишних средств…

— Пришлите мне подробности в письменном виде, — попросил Аркадий. — Кто и как помогает, чем помогает и так далее. Каждого причастного поощрим.

Промышленные артельщики Союза — это совершенно уникальное явление, которое невозможно вне плановой экономики.

Это группы рабочих, объединившихся в артели, которые выполняют подряды на что-то, чем, по каким-либо причинам не может или не хочет заниматься завод, возле которого возникла артель.

Различные фары, не слишком ответственные части, мелкие детали и всё, что не требует строгого технического контроля или технический контроль чего осуществить очень легко, передаётся артельщикам, и те занимаются массовым производством на полученных от государства станках и из полученного от государства сырья.

Соответственно, стоимость станков и сырья вычитается из заработка артелей, что понижает рентабельность артели и не позволяет сделать артельный способ производства единственным выгодным.

Но опасения о том, что таким Макаром все рабочие просто уйдут в артели, всё же есть, поэтому правительство внедрило «артельный индекс» — зарплата заводских специалистов не может быть ниже соответствующих зарплат артельных специалистов.

Немирову известно, что ВАЗ производит только крупные и ответственные узлы грузовика «Нэш Квад», а кабины и прочие комплектующие изготавливаются артельщиками. Три тысячи грузовиков в месяц производятся в немалой степени благодаря тому, что армия артельщиков производит в своих мастерских почти 75% деталей, которые было бы сложно производить на заводе.

Ленин с группой специалистов, в числе которых и Юрий Ларин, до сих пор очень заняты вопросом разработки системы сдержек и противовесов, чтобы не возникало незапланированных перекосов от заводов к артелям и обратно, но уже сейчас видно, что схема работает.

Увы, но против исторического процесса не пойдёшь, поэтому бюрократы уже подают робкий голосок, взывающий к ужесточению контроля над артелями, ведь там «пестуются уже почти искоренённые буржуазные пережитки». Это такой тонкий намёк на то, что самых результативных артельщиков нередко награждают предметами роскоши, покупаемыми за счёт артельных бюджетов.

«А выглядит это, по их мнению, как-то не по-христиански… тьфу ты, не по-пролетарски», — подумал Немиров. — «Пока я имею хоть какие-то полномочия, буду душить этих карьеристов, проникших в партию».

Он уже разрабатывает комплексное тестирование для членов партии. По его плану, регламент вступления в партию будет требовать прохождения тестирования, которое займёт минимум две недели — это будет семь тестов, по тесту раз в два дня.

Аркадий очень хорошо понимал принципы того, как составляются все эти тесты, так как неоднократно проходил их после военной реформы 30-го года.

Военная психология со времён Второй мировой не просто шагнула далеко вперёд, а пробежала настоящий марафон, в результате которого психология военнослужащего была досконально разобрана, что дало психологам удобные инструменты для работы не только с военными, но и с гражданскими.

Немиров, когда ещё надеялся на хоть сколько-нибудь благоприятный исход всей той истории с Третьей мировой, очень глубоко погрузился в психологию, потому что хотел избавиться от посттравматического стрессового расстройства, заработанного в ходе боевых действий.

В ходе этого он выяснил, что психически надломило его не тяжёлое ранение, на которое он до этого и валил все свои проблемы, а то, что случилось в первую фазу Третьей мировой, в две тысячи тридцать шестом году, на Сахалине, под Анивой.

«Боевые потери…» — вспомнил он с горечью.

Потеря бойцов, которых ему вверило командование, живых людей, которых он хорошо узнал, которых он начал ценить и уважать — вот что сломало его.

А всё то, что было потом — это уже прямое следствие ПТСР.

И он, в ходе многолетней работы над собой, выработал компенсаторные механизмы, которые больше никогда не позволят ему рухнуть в ту пучину отчаяния, в которой он пребывал годами.

Теперь его многолетние старания начали приносить реальную пользу не только ему, а целой стране.

Подробное тестирование, которое разрабатывается им и коллективом специалистов из Управления психологии, позволит точно установить личные качества всех кандидатов в члены партии и уже действующих членов партии.

100% точности никогда не будет, но даже если удастся добиться хотя бы 60% точности выявления нехороших наклонностей — это будет безусловным успехом.

И Аркадий точно знал, что такое возможно.

Военные психологи его времени очень точно выявляли склонность к насилию, признаки социопатии, с высокой точностью определяли морально-волевые качества исследуемого и прочие нужные им человеческие характеристики.

Использовали они всё это для формирования подразделений прирождённых убийц, (1) специально отобранных многочисленными тестированиями, предназначенными для того, чтобы не пропустить в эти подразделения случайных людей.

В принципе, именно так и формировали штурмовые группы.

— Ах, да, список проблем по трансмиссии тоже передайте в Смольный, — вспомнил Аркадий. — Я постараюсь помочь, в меру своей компетенции.

— Возможно, помогла бы какая-нибудь зарубежная трансмиссия, — произнёс директор завода. — На её основе можно было бы разработать что-то своё…

— Я обсужу этот вопрос с нашими дипломатами, — пообещал Немиров.

*30 июня 1922 года*

— Ну, а дальше ты знаешь, — улыбнулся Леонид Курчевский.

— Знаю, — подтвердил Геннадий Парфёнов.

Пакет с подробными чертежами трансмиссии к броневику K-12 уже доставлен в порт Лос-Анджелеса, где его погрузят на торговое судно.

Он вшит в обшивку одного из сотни роскошных кресел, которые отправляются в СССР. Все меры конспирации были соблюдены, поэтому, даже если схему раскроют, у Леонида уже был крайний рядовой сотрудник, которого скоро пристрелят «грабители».

Курчевский уже смирился с тем, что будут умирать случайные люди, причём возможно, иногда, в больших количествах.

«С этим просто ничего не поделать — такая у нас работа», — в очередной раз подумал он.

Кое-где он уже и сам задействовал ребят Парфёнова и Смутина, чтобы «решить разногласия» с некоторыми особо упёртыми авиаторами. Например, в здании компании «Wright Aeronautical» произошла настоящая утечка газа, в результате чего погибло несколько ключевых функционеров, включая Алана Б. Уитакера, являвшегося ярым противником слияния с «K-Aircraft».

После этого инцидента «Wright Aeronautical» была выкуплена за 18 000 000 долларов США и стала единым целым с «K-Aircraft».

Это было никакое не слияние, а настоящее поглощение, так как никто из совета директоров бывшей компании братьев Райт не получил кресла в совете компании «K-Aircraft»…

В результате Леонид получил очень много подробностей на тему текущих тенденций развития авиации и понял, что если уж его главные конкуренты отставали от него так сильно, то остальные, выражаясь метафорически, ещё даже не вошли в облако пыли, которое после него остаётся. И это было замечательно.

Его К-1 уже принят на вооружение Армии США и Военной Авиации Франции — в Армию США уже поставлено 575 самолётов, а в Военную Авиацию Франции поставлено 400 единиц.

Но французы успели отличиться — им, зачем-то, понадобились складные крылья с K-1S на стандартном К-1. Мотивировали они это тем, что так можно сэкономить много места при хранении самолётов. Курчевский лишь пожал плечами и дал приказ внести изменения в конструкцию.

«Захотели французы увеличить вес самолёта на сотню килограмм — бог им судья…» — подумал он.

— Кстати, когда ты посетишь Техас? — спросил вдруг Парфёнов.

— А мне надо? — уточнил Курчевский.

— Вообще-то, надо, — кивнул «специалист по деликатным делам». — Ты обещал, что посетишь губернатора с официальным визитом и о чём-то с ним договоришься.

— Я обещал? — нахмурился Леонид.

— Не ты, но мы, — усмехнулся Геннадий. — Мы пообещали, от твоего лица, щедрые инвестиции в Хьюстон, а взамен достопочтенный Пэт Моррис Нефф будет способствовать нашим безобидным мероприятиям в пустыне на юге…

— Деньги — это не проблема, — произнёс Курчевский.

— Он настаивал, чтобы ты приехал лично, — покачал головой Парфёнов. — Это такая малость, ведь так?

— Как это поможет нашему делу? — нахмурился Леонид.

Он не любил выезжать куда-то и делал это только в том случае, если иначе никак.

— Если ты сумеешь убедить его, что в Хьюстон потекут какие-то деньги, то он закроет глаза на всё, что мы там устраиваем, — ответил на это Геннадий. — Это практически карманный штат.

— Но в чём подвох? — нахмурился Курчевский.

— У штата дела идут не очень, — ответил Парфёнов. — Вероятно, придётся заплатить очень много и, наверное, открыть несколько заводов в Техасе.

Нефтяная отрасль, неизбежно, пошла на спад — это закономерный результат нефтяного бума, который случился из-за открытия двух крупных месторождений нефти.

— Кому сейчас легко? — задал Леонид риторический вопрос. — А какой-то другой штат вы выбрать не могли? Почему именно Техас?

— Ровно потому, что там сейчас лучшее место для нашего предприятия, — ответил Геннадий. — Смутин уже на месте и ведёт вербовку «охранников». Желающих полно, так что мы можем выбирать.

Вслед за нефтяной отраслью на спад пошло и сельское хозяйство Техаса. Но у этого были другие причины — последствия Великой войны. Рынок больше не нуждался в таком количестве хлопка, поэтому многие фермеры кинулись брать кредиты, а банки начали охотно их выдавать, причём всё это происходило до того, как начался спад нефтяной отрасли.

Сложилась очень депрессивная ситуация — в городах полно безработных нефтяников и крестьян, а экономике штата всё хуже и хуже.

— Я бы не хотел влезать во всё это… — произнёс ни в чём не уверенный Леонид.

— Это лучшее место, Лёня, — покачал головой Геннадий. — Операции в Мексике возможны только оттуда. Ты ведь хочешь сверхприбыли от выхода в Центральную Америку?

— Конечно, — кивнул Курчевский.

Инструкции из Центра прямо диктовали ему, что выход на рынок Мексики нужно обеспечить во что бы то ни стало. Так что он очень хотел выход на Мексику.

— А чтобы что-то получить, надо что сделать? — спросил Парфёнов.

— Не учи меня бизнесу, — вздохнул Леонид. — Ладно, я ввяжусь в это дело.

Мексика — это практически девственный рынок с огромным потенциалом.

Хитрые дельцы уже открыли подпольные производства лапши быстрого приготовления прямо на местах, но это дело поправимое. Как только на мексиканский рынок выйдет Курчевский, они все, постепенно, позакрываются.

У него растущий масштаб производства, что означает низкие цены, а что у них? А у них ничего.

Мексиканский рынок не очень большой — там сейчас примерно четырнадцать миллионов населения, тогда как в США целых сто двадцать.

Его компании ещё очень долго «есть» население Штатов, но лучше заранее позаботиться о том, чтобы перспективная Мексика не ускользнула из-под его «продовольственной опеки».

Люди всегда будут хотеть есть, как можно дешевле и как можно вкуснее. Леонид может накормить миллионы, пусть не так вкусно, как хотелось бы, но зато очень дёшево.

Впрочем, даже со вкусом можно кое-что придумать — в новые типы лапши добавляются кусочки вяленого мяса, сушёные горох и кукуруза, а также особым образом высушенная морковка. Получается гораздо вкуснее, чем просто лапша с солью и перцем. Для Мексики, с её уровнем жизни, это и вовсе пища богов…

Но там не так давно отгремела революция, в ходе которой победили умеренные революционеры.

В стране всё ещё неспокойно, есть незначительный продовольственный кризис — самое время для предприимчивых дельцов…

Первое, что нужно сделать — привести эту страну к соблюдению патентного права. Контрафакторы должны быть найдены и образцово наказаны.

Второе, что обязательно должно реализовать — повышение государственной стабильности. Для этого и нужно это «частное охранное предприятие», создание которого одобрено «людьми сверху», из той самой компании влиятельных лиц, поддерживающих Леонида словом и делом. Больше делом. Не безвозмездно, конечно же.

Ему разрешили применять различные методы, чтобы привести Мексику к стабильности. Только вот он до сих пор не до конца уверен, стоит ли устраивать такое…

— По двигателям — есть новое требование, — тихо произнёс Парфёнов.

— Ну? — посмотрел на него Курчевский.

— Не нукай, не запряг, — поморщился Геннадий.

— Да скажи уже, что надо-то… — раздражённо произнёс Леонид.

— Необходима разработка небольшого универсального двигателя, — произнёс Парфёнов. — Сказали, чтобы был компактным, одноцилиндровым, двухтактным, карбюраторным, воздушного охлаждения. Рабочий объём должен быть не более 100 кубических сантиметров. Разработка под небольшой маломощный мотоцикл. Необходимо предусмотреть возможность установки редуктора для понижения оборотов и повышения крутящего момента.

— Ладно, это мы разработаем, но нахрена редуктор? — озадачился Курчевский.

— Твоя задача — работу работать, — покачал головой Геннадий. — Но, если честно, я и сам не знаю, зачем это. Но раз сказали, что надо, значит — надо. И я не сомневаюсь, что такой хапуга, как ты, точно своего не упустит. Когда ждать линейку мотоциклов? Как ты их назовёшь? K-Moto?

— Может и K-Moto… — не стал спорить Леонид.

Сейчас он начал обдумывать необходимость производства такого маломощного мотоцикла. Зачем это может понадобиться Центру?

— Ах, да, они же даже не сомневались, что тебе придёт в голову идея разработать под этот двигатель мотоцикл, — усмехнулся Парфёнов. — В твоём «секретном» сейфе на втором этаже уже лежит документация.

— М-м-м… — протянул Леонид.

— Мне его, кстати, сдал парень, который его устанавливал — выложил всё, как на духу, за сорок баксов и бутылку пива, — сообщил ему Геннадий. — Лучше не экономь и нанимай фирму. Ты даже не представляешь, сколько домушников мы отгоняем от твоей виллы… Ладно, я пойду, а ты хорошенько подумай о том, что может случиться, если кто-то узнает, что именно ты делаешь…

Он поднялся с шезлонга и направился в дом.

Леонид тоже подорвался с шезлонга у бассейна и быстро забежал в дом с другого входа. Далее он поднялся на второй этаж и ворвался в свою главную спальню, где находился его «секретный» сейф.

Введя комбинацию, он открыл его и обнаружил папку, лежащую поверх толстых стодолларовых пачек. Пачки были как и с Линкольном, то есть, серии 1880 года, так и новые, с профилем Франклина, серии 1914 года.

Но деньги его не волновали, у него их очень много и эти сто двадцать тысяч ни на что не влияют, а вот папка — она его очень интересовала. Он чувствовал, что от неё исходит перспектива заработать ещё больше.

Чем больше он зарабатывает, тем лучше дела у его Родины — уже налажена тайная поставка валюты в СССР, через благотворительный фонд на Кубе. Схема очень простая, но беспрецедентная — Курчевский сливал огромные деньги в благотворительный фонд, который помогал местным жителям только на 50% от поступающих сумм, а остальное исчезало бесследно.

Дальше эти деньги окольными путями уходили в СССР.

«Люди сверху» думают, что понимают его действия — человек от Вудро Вильсона, бывшего президента США, сообщил ему, что Леонид может не прятаться и действовать более открыто, ведь крыша у него надёжная.

Они думают, что он делает это ради налоговых льгот. В США у него есть два десятка приютов, которым он помогает, чтобы вычесть из налогооблагаемого дохода все разрешённые 15%. А по поводу Кубы они думают, что он выводит так из-под налогообложения ещё какую-то часть дохода, чтобы финансировать какие-то свои не совсем законные дела…

Именно через Кубу так ещё никто не делал, он первый.

Только вот 50% от его кубинских пожертвований уходит в СССР, чтобы ему было, чем оплачивать услуги иностранных специалистов и патенты. По сути, часть патентов, выкупаемых советским правительством, куплена на деньги Курчевского.

«Посмотрим…» — открыл он папку.

Внутри были несложные схемы и чертежи. Леонид сел в кресло рядом с «секретным» сейфом и начал изучать их.

Через несколько минут он понял, что речь не о мотоцикле, а о чём-то другом. Это нечто будет небольшого размера, возможно, слегка нелепого вида, но идеально подходящим для быстрого перемещения по городу.

Абсолютно ничего сложного. Неизвестный автор схемы предложил назвать это scooter. Леонид «модернизировал» это название — теперь это будет K-scooter.

Теперь всё это нужно очень грамотно перечертить, будто бы он сам всё это придумал. Все считают его гением инженерии и визионером, поэтому вообще никто не удивится, что «Курчевский опять что-то придумал».

— М-м-м… — принюхался Леонид. — Чую запах денег…

Примечания:

1 — О прирождённых убийцах — в нашем ночном эфире рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь⁈» — есть такая интересная штука, которая называется механизмом ингибирования насилия. Эта штука есть у всех видов живых существ, в том числе и у человеков, которые от животных отличаются только гиперразвитым неокортексом, который и обеспечивает нас высшими когнитивными функциями, но всё остальное — это очень старая прошивка, миллионы лет обновлявшаяся прямо на лету, без приостановки работы. Вот и получается, что механизм ингибирования насилия нам тоже присущ. Что это такое? Учёные начали замечать эту странную фигню ещё в середине XX-го века. Конкретно Конрад Лоренц (был профессором в 40-е, но его призвали в Вермахт, а потом он попал в плен под Витебском, после чего покатался по лагерям в СССР, в качестве военнопленного), обратил внимание, что животные хоть и могут легко убивать друг друга, почему-то этого не делают. Например, в ходе выяснения межличностных отношений, вороны легко бы могли выклёвывать друг другу глаза, а волки грызть друг другу глотки, но их конфликты ограничены лёгким насилием, без членовредительства. Точнее, если и бывает членовредительство, то чисто случайно, а не намеренно. И дальше Лоренц развил мысль, что это что-то вроде встроенного «предохранителя», из-за того, что эти виды животных вооружены от природы, а вот человеки изначально не вооружены (кроме Майка Тайсона — этот точно был вооружён с рождения), поэтому у них этого механизма, якобы, нет. Только вот позже выяснилось, что механизм этот есть и он развит не хуже, чем у воронов или волков. Оказалось, что основная причина ПТСР у солдат — это не страх быть убитым, а страх убить. Встроенный «предохранитель» у нас есть и именно из-за него нам тяжело осознанно пристрелить или зарезать человека, который нам, в принципе, ничего не сделал. А на поле боя это всё именно так и есть — одна группа вооружённых людей стреляет в другую группу вооружённых людей, и вся мякотка в том, что лично друг другу ни один член этих групп ничего не сделал, но всем им надо убивать. Это, можно сказать, врождённая «мораль» в действии. И когда кто-то говорит, что без религии все человеки сразу же похватают колюще-режущее и побегут друг дружку резать, насиловать и грабить, ведь всё резко станет можно — ну, как минимум, неплохо было бы выяснить, с какой целью он это говорит. А ещё неплохо было бы у него спросить: «Тебя и правда сдерживает от всего этого только твоя религия?» В общем, это к вопросу о заповеди «не убий», которую монополизировали некоторые религии. Американские военные, кстати, провели множество исследований, чтобы понять, почему солдаты так плохо стреляют и так мало убивают, ведь их озадачил вопрос: «Мы что, мало денег выделяем на стрелковую подготовку?» Результаты исследований им не понравились. Солдаты не не умеют, это ведь дело нехитрое, а просто не хотят убивать. Без присмотра компетентного командира большая часть солдат на поле боя предпочитает отлежаться где-нибудь бездеятельно, пока всё не пройдёт. После битвы при Геттисберге (Гражданская война в США) было обнаружено 27 тысяч брошенных винтовок, из которых 90% были заряженными — солдаты тупо не смогли заставить себя выстрелить в себе подобных и просто бросили оружие. Кстати, наиболее эффективно большая часть солдат может стрелять на поражение только с большой дистанции или из коллективных средств поражения. Например, пулемётный расчёт или экипаж танка может без особого колебания расстреливать наступающих солдат противника, потому что там совершенно иная психология — сплочённый коллектив. В конечном счёте, намеренно мажущего пулемётчика быстро сдадут командованию и заменят на менее колеблющегося. Ещё лучше дела обстоят на бомбардировщиках и в артиллерии — если ты не видел свою жертву, то, получается, как бы и не убил. В общем, 98% людей изначально вообще никак не пригодны в качестве хладнокровных убийц. Их надо бросать в ожесточённые бои, чтобы их там психически сломало, чтобы они потеряли там свою человечность и тогда, под воздействием невыносимого стресса, ингибитор насилия даст сбой и в распоряжении армии станет больше прирождённых убийц. Только вот есть небольшой процент людей, которым всё это переживать не нужно. 2% населения планеты Земля. На самом деле, 2–2,5%, хотя по некоторым данным цифра доходит до 3%. И кто это? А это психопаты и социопаты. У них в башке изначально нет никаких ограничителей и ингибиторов, поэтому они легко могут сделать ту грязную работу, которую не могут выполнить 98% психически здоровых людей. В случае с психопатами это врождённая тема, психопатом нельзя стать, им можно только родиться, а вот социопатия — это нечто приобретаемое. Просто вот этот психический надлом, из-за которого разрушаются все ограничители, происходит где-то в течение прошлой жизни этого индивида, а не в условиях боевых действий, поэтому, к часу «Х», ему уже глубоко всё равно, кого и как убивать. Ключевая мысль этой сноски: в норме, для психически полноценного человека, ненормально убивать себе подобных без каких-либо очень веских причин, это давно уже научно доказано и заложено самой эволюцией, а не просто высечено когда-то в скрижалях. Состояние аффекта, острая личная неприязнь — это уже другое. А вот так, просто потому что человек человека убивать морально не готов, а если готов, то он относится к оставшимся 2%. И да, уважаемый читатель, если тебе кажется, что вот конкретно ты способен легко отнять жизнь случайного человека, на которого тебе укажут пальцем — с вероятностью 98% это тебе только кажется.