Наши уже не придут 3

Глава шестнадцатая Люди, умеющие решать проблемы

*30 июля 1921 года*

— Говорят, что Троцкий приготовил длинную речь в честь своего возвращения, — произнёс Сталин. — Как ты думаешь, какие последствия могут быть от его возвращения в Россию?

— Совершенно разные, — пожал плечами Аркадий. — Он же теперь, выходит, герой войны… Слышал истории о том, что он вступал в перестрелки с фрайкоровцами, был несколько раз ранен, лично штурмовал здания — это всё как-то характеризует его.

— Решительный воин Революции, — слабо улыбнулся Сталин. — Возможно, отправлять его туда было ошибкой.

— Возможно, — вздохнул Немиров. — Но какая разница? Хотя бы на некоторое время он перестал баламутить партию…

В дверь кабинета постучали.

— Да? — громко спросил Сталин.

— Собрание СНК через пятнадцать минут, — сообщил секретарь.

— Пора закругляться, — встал Иосиф Виссарионович из-за письменного стола. — У тебя, кстати, приёмные часы через это же время.

— Эх, помню… — вздохнул также вставший Немиров. — Что ж, тогда до встречи.

— До встречи, Аркадий Петрович, — кивнул ему Сталин.

Немиров покинул его кабинет и направился к своему. А прямо в коридоре увидел свою «основную аудиторию». Ходоки уже были тут как тут…

— Здравствуйте, товарищи! — приветствовал он их. — Приём начнётся через десять минут, мой секретарь начнёт вызывать вас в порядке очерёдности.

— Здравствуй, благодетель наш! — заулыбался представительного вида дед, судя по виду, из крестьян.

— И тебе здоровья крепкого, товарищ генерал-майор.

— Здравствуй, Аркадий Петрович!

Немиров вошёл в приёмную.

— Запускай по одному, — предупредил он секретаря. — И вызвони Темирбулатова с Наумовым — чувствую, будет для них работа…

Ильмир Махмудович Темирбулатов — татарин, выпускник Казанского военного училища, причём из нового выпуска. Закончил учёбу он в прошлом году, получил звание лейтенанта, и даже успел немного повоевать в Польше, но потом был переведён в штаб, а оттуда его закинули в Смольный, сразу после запроса Немирова. Это не целенаправленный выбор конкретного человека — Аркадию просто были нужны смышлёные офицеры для выполнения некоторых поручений.

Иван Константинович Наумов — русский, выпускник Александровского военного училища, тоже прошлогодний, аналогично, повоевал немного в Польше, а затем был выдернут в штаб, где, похоже, было без разницы, кого именно отправлять в Смольный.

В общем-то, присланными офицерами Аркадий был доволен — мозги у них ещё не успели переформатироваться под военно-полевое квадратно-гнездовое мышление, поэтому можно ждать творческого подхода в решении поставленных задач.

А задача у них, на данный момент, одна — решение проблем ходоков…

— Зови! — сказал Аркадий секретарю.

Первым ходоком оказался мужик лет сорока, одетый, как обычный петроградский работяга.

— Здравствуйте, — приветствовал его Аркадий. — Какие жалобы на военно-химическую отрасль и главное управление по вооружениям?

— Здравствуйте, эм… — мужик растерялся. — Никаких жалоб на эти самые… Меня Максимом зовут.

— А по батюшке?

— Ивановичем, — ответил Максим Иванович. — Из Смельчаковых я.

— Рад знакомству, — улыбнулся ему Аркадий. — Какие жалобы?

Он заметил, что вне зависимости от качества отработки запросов, количество ходоков не убывает. Они даже между собой договариваются, чтобы зазря не сидеть — есть очерёдность. И это деморализует.

— По земле вопрос, — собрался Смельчаков. — Я в Разбегаево хочу поселиться, надоело в городе так, что аж не могу. Но в тамошнюю артель меня не берут — не знаю, куда обратиться. Вот о тебе, товарищ генерал-майор, говорят, что ты ежели взялся, то проблему решаешь — реши, пожалуйста, а?

— Почему именно Разбегаево? — уточнил Немиров.

— Родная земля, — пожал плечами мужик. — Отец оттудова, царствие ему небесное…

— А не берут почему? — задал Аркадий следующий вопрос.

— Дык, я в городе вырос — говорят, у них высокие показатели, а я землю не умею пахать, — ответил Максим Иванович. — Вот…

— А в городе кем работал? — спросил Немиров.

— На Обуховском, — вздохнул Смельчаков горестно. — Но заменили там меня и ещё сотню мужиков — поставили новые станки, мериканские. Сказали, езжай во Владимир, там работы валом, но не хочу я во Владимир… Вот и подумал, что лучше на родную землю, где пращуров кости лежат…

— Так зачем именно в артель-то? — спросил Аркадий. — Не сомневаюсь даже, что в Разбегаево есть механизация и ремонтная мастерская — почему туда не подался?

— Да я ж, думаешь, не пошёл туда сразу? — вздохнул Смельчаков. — Пошёл, но там свои мастера есть и новых им не надо.

— Эх, задача… — произнёс Аркадий.

В кабинет постучали.

— Войдите! — отреагировал Немиров.

— Звали, товарищ генерал-майор? — заглянул Наумов.

— Звал, — кивнул ему Аркадий. — Вот, знакомься — товарищ Смельчаков, Максим Иванович. Теперь его проблема — твоя проблема. Забирай его и разберись, что да как. К костям предков быть поближе — это хорошо и правильно, Максим Иванович. Товарищ Наумов что-нибудь придумает.

На самом деле, можно было отправить Смельчакова в правильный отдел ВЦИКа, по делам артелей, но правильнее было решить проблему человека напрямую, чтобы быстро и качественно — для того и ввели эту дурную систему обработки жалоб ходоков…

«А потом удивляемся, чего это до полуночи некоторые в кабинетах…» — подумал Немиров, провожая взглядом лейтенанта и рабочего.

— Следующего звать? — спросил Митрофан Русаков, секретарь.

— Зови.

Почти сразу в кабинет вошёл тот самый дед, которого Аркадий увидел самым первым.

— Сразу имя-фамилия-отчество и цель визита, — потребовал Немиров.

— Борис Климович Шурыгин, — ответил дед. — Просить пришёл, не за себя, а за крестьян… Кулак у нас засел, клоп паршивый… Кровушку пьёт, мочи нет терпеть.

— Милиция вам на что? — нахмурился Аркадий.

— Так нету у нас милиционера! — ответил Шурыгин.

— Вы откуда приехали? — спросил Аркадий.

— Из Орловской губернии… — ответил дед. — Кулак всё Михайловское держит, душит…

— Та-а-ак… — Аркадий посмотрел на дверь. — Митрофан! Где Темирбулатов⁈

— Ожидает, товарищ генерал-майор! — ответил секретарь.

— Пусть заходит!

Лейтенант вошёл в кабинет, сделал три строевых шага и выполнил воинское приветствие.

— Лейтенант Темирбулатов по вашему приказанию прибыл!

— Отставить официоз! — потребовал Аркадий. — Вольно!

Дед был впечатлён произошедшим спектаклем.

— Это Борис Климович Шурыгин, — представил его Немиров. — Берёшь его и идёшь в ОГПУ и помогаешь подать заявление. Пусть ребята поработают по этому гипотетическому кулаку.

— Не гипотетическому, а настоящему! — заверил его дед. — Клушин Захар Захарович — настоящий кулак! У него даже подкулачники есть, целых восемь! Куда смотрит Советская власть⁈

— Скоро узнаете, — пообещал ему Аркадий. — Лейтенант Темирбулатов — работай оперативно и чётко.

— Слушаюсь, товарищ генерал-майор, — козырнул тот и повёл деда на выход.

Аркадий остался в кабинете один. Он слегка нервно постучал пальцами по столу.

«Мало попросил», — подумал он. — «Надо было целое отделение порученцев требовать, а лучше сразу взвод».

— Звать? — спросил Митрофан.

— Ещё нет, — ответил Аркадий. — Я скажу.

Он поднял телефонную трубку.

— Со Свердловым соедините, — потребовал он. — Алло, Яков Михайлович?

— Да, это я, — ответил Свердлов.

— Я только что ещё двоих ходоков обслужил, — сообщил ему Немиров. — Одного в артель не берут, а второй мне на кулака жалуется — как быть?

— Ох… — вздохнул тот. — Я занимаюсь формированием человеческой службы обработки прямых жалоб, ты это прекрасно знаешь… Потерпи ещё пару недель и весь этот поток будет направлен от тебя и таких как ты к этой службе.

— А работать мне когда⁈ — возмутился Аркадий. — Думаешь, ходоки исчезают, как только заканчиваются приёмные часы? Фигушки! А мне работать надо! Куда смотрит Советская власть⁈

— Товарищ Немиров, терпи, — усмехнулся Яков. — Две недели и всё закончится.

— Обещаешь? — спросил его Аркадий.

— Эх, обещаю, — вздохнул он.

— Я верю тебе, товарищ Свердлов, — произнёс Немиров. — На обед выходишь сегодня?

— Ну… Да, сегодня выхожу, — ответил тот.

— Тогда встречаемся у столовой, в тринадцать ноль-ноль, — сказал Аркадий. — Конец связи.

— Ага, — ответил Свердлов. — Конец связи.

Положив трубку, Немиров выкрикнул:

— Зови следующего!

В таком порядке он принял ещё шесть человек, а вот седьмой человек был особый.

— Ну, здравствуй, Лёксей… — вошёл человек, которого Немиров даже не сразу узнал.

— Александр, — наконец, узнал он визитёра. — Александр Ванечкин, собственной персоной, живой и здоровый. Проходи, садись.

— Большим начальником стал, смотрю, — усмехнулся Ванечкин.

Он сильно постарел с момента их последней встречи — сильно поседел, а лицо покрылось морщинами. Он и тогда был не особо молодой, а теперь, спустя годы…

— Степан как? — поинтересовался Аркадий.

— Не знаю, — пожал плечами Александр. — Он в Красной Армии давно, пишет редко.

— Это хорошо, что выжил, — произнёс Немиров.

— Хорошо, — согласился Ванечкин. — А чего ты имя и фамилию поменял? Зачем?

— Воспоминания вызывали неприятные, — вздохнул Аркадий. — Вот и поменял.

— Не осуждаю, — произнёс Александр. — Хотя на могилы отца и матери мог бы съездить.

— Когда будет время, — ответил на это Немиров. — Сейчас времени нет.

— Ну, да, ты же занятой — большой начальник… — покивал Ванечкин.

— Ты это с иронией сейчас? — криво усмехнулся Аркадий. — На конфликт меня хочешь спровоцировать? Зачем?

— Нет-нет, я без всех этих вумных слов сейчас, — улыбнулся Александр. — Просто помню тебя сопляком обсыкающимся, а вижу генерала, большого начальника — не стыкуется никак.

— А я помню тебя обосравшимся от страха, боящимся и шаг из хаты ступить, — ответил на это Аркадий. — Сейчас же я вижу перед собой старого и усталого человека, который хочет от меня непонятно чего. С чем пришёл-то?

— Да ни с чем, — пожал плечами Ванечкин. — Давно за тобой слежу, ещё с тех времён, когда тебе Орден Святого Георгия первый дали. На фотокарточку в газете смотрю — ты. Но зовут тебя иначе. Думал, ошибка какая-то. Но теперь всё понятно.

— М-м-м, — протянул Аркадий. — Это всё или есть что-то по существу?

Отношение к Ванечкину у него однозначное: не товарищ ни разу. Спокойно оставил Марфу и Аркадия, односельчан, соседей, на произвол судьбы, проявив необычайно высокую степень «хатаскрайности». Приязни и доброй ностальгии у Немирова это не вызывало.

— Ты как к чужому ко мне, Лёксей, — нахмурился Александр.

— Так ты и есть мне чужой, Лёксандр, — недобро усмехнулся Аркадий, после чего раскрыл папку перед собой и начал изучать какой-то документ. — Знаешь, где дверь.

Ванечкин посидел ещё секунд десять, после чего вышел из кабинета.

— Следующего зови!

Когда приёмные часы закончились, Аркадий, наконец-то, сумел взяться за свою основную работу.

Флот, несмотря на то, что у всех сложилось впечатление, будто он находится у Немирова в чёрном теле, его, всё же, беспокоил.

Да, все эти линкоры, линейные крейсеры и прочие устаревшие в момент закладки корабли, были пущены на распил, чтобы дать стране высококачественного металла.

Даже если бы они не устарели, а являли собой что-то очень современное и сногсшибательное, их бы всё равно сдали на распил, потому что все эти линкоры и линейные крейсеры были не по карману даже самой Российской империи, не говоря уже о Советской России.

Поэтому Аркадий выступал перед партией с длинными речами, объяснял, почему именно всё это слишком дорого и является роскошью, совершенно ненужной сейчас и даже в следующие десятилетия.

Особый упор он делал на то, что у Советской России нет колониальных интересов, поэтому ей не нужны линкоры и прочие атрибуты геополитической силы, чтобы проводить с их помощью экспансию на внешние рынки. А если это не нужно, то зачем платить деньги?

Британии это нужно, Франции это нужно, Германии, если она хочет участвовать в разграблении колоний, это тоже нужно, поэтому пусть строят себе на здоровье любое количество линкоров и прочего, а СССР ограничится эсминцами, торпедными катерами, сторожевыми корветами и фрегатами, подводными лодками и минными заградителями.

Но главная ударная сила, конечно же, самолёты. И Аркадий планировал приложить немалые усилия для разработки ультимативного оружия, которое сведёт на нет все преимущества линейных кораблей. Для этого придётся очень много поработать, но затея вполне реализуемая, так как отдалённый аналог разрабатывали в 40-е годы.

«Итак, флот», — вернулся Аркадий к папке с отчётом.

Эсминцы, корветы и фрегаты, вполне посильные для бюджета будущего СССР, и не слишком обременительные в содержании, нужно как-то вооружать, чтобы при этом была достигнута максимальная стандартизация. И зенитную артиллерию на кораблях количественно нужно увеличить вдесятеро, потому что немцы точно будут пытаться уничтожать советские корабли авиацией.

Сейчас этого ещё никто не понял, хотя все это смутно подозревают, что авиационные бомбы способны эффективно топить боевые корабли. И кое-кому уже очевидно, что если твой флот будет поддерживать авиация, то в бою с вражеским флотом, он, с высокой долей вероятности, победит.

Зенитные орудия, хоть полностью заставь ими всю палубу, не будут эффективны, если не будет радарного зенитного директора, (1) который наведёт эти орудия на вражеские самолёты с беспрецедентной точностью. Много зенитных пушек на корабле — это хорошо, как ни посмотри, конечно, но нужны средства управления, о чём и думал сейчас Аркадий.

Для флота разрабатывается скорострельная пушка, заряжаемая не с обойм, а с звенчатой ленты. Геометрию металлической ленты уже продумали — Немиров закинул идею звенчатой ленты, производство которой будет включать лишь вырезание металла по трафарету, а затем несложную ручную работу по выгибанию выступов под нужным углом, по шаблону.

Ручной работы в этом направлении, пока что, не избежать, поэтому потребуется очень строгий технический контроль, но радует то, что бракованные изделия легко поддаются исправлению.

30-миллиметровый снаряд и пушка к нему будут позиционироваться как противоторпедные средства для малых и средних судов, но реальное их назначение будет зенитным.

Орудие ещё не готово, так как ещё нет снаряда, но технологию изготовления стволов уже отрабатывают, поэтому, к нужному моменту, будут готовы хотя бы нарезные стволы с достаточным ресурсом.

Техническое задание на 30-миллиметровую автоматическую пушку включает в себя скорострельность не менее 500 выстрелов в минуту, ресурс ствола не менее 2500 выстрелов, возможность смены ствола в полевых условиях, а также возможность боепитания как с ленты, так и с обоймы. Последнее нужно сугубо на всякий случай.

От винтовочных калибров в зенитном деле, пока что, не отказываются, но все ждут пулемёт от Дегтярёва или от Токарева — идёт неофициальная конкуренция между целыми десятью конструкторами-оружейниками, но явными фаворитами выступают лишь эти двое.

Пулемёт этот будет единым, (2) поэтому использовать его предполагается в том числе и на море.

«Мореманы меня уже давно и крепко проклинают, но они ещё потом спасибо мне скажут, и за пулемёт, и за автоматическую пушку», — подумал Аркадий. — «А когда будет реализован проект „Спираль“, они будут благодарить Посейдона и Ньёрда, что у нас давно уже нет никаких огромных кораблей…»

Он внимательно изучил отчёты о ходе работ и напомнил себе, что после возвращения из Казахстана нужно будет посетить конструкторское бюро Тульского оружейного завода, после чего вернуться в Петроград и наведаться на Путиловский завод.

Потом состоялся обед, на котором он недолго поговорил со Свердловым и Кировым, явившимся в столовую, строго по распорядку, за борщом, двумя кусками хлеба, котлетой с картофельным пюре и стаканом киселя.

Пятнадцать минут на обед, после чего Аркадий вернулся в свой кабинет и завалился на диван. Он отключился сразу же, потому что знал, что в следующий раз поспать удастся только поздней ночью.

«Если бы царские чиновники работали так, как работают все люди в этом здании…» — подумал он.

Кто-то предлагал, «до лучших времён», ввести для Смольного четырнадцатичасовой рабочий день, но Ленин был против и инициатива не прошла.

Тем не менее, многие работали почти круглосуточно, хотя Аркадий не до конца понимал смысл этого действа. Человек работает гораздо продуктивнее, если не живёт на работе.

«Я почти живу на работе, а некоторые прямо живут», — подумал Немиров, перед тем как отключиться. — «Когда-нибудь это закончится, но не сейчас. Сейчас слишком много бардака, который нужно было разгрести ещё в конце прошлого столетия».

Сработал механический будильник, после которого уже бодрый Немиров вернулся к своей работе.

Несколько часов он вносил корректировки в план задач на неделю, после чего провёл совещание со своими заместителями. Совещания он очень не любил, поэтому проводил их редко, ровно тогда, когда без них было никак не обойтись.

А ближе к шести вечера у него состоялся выезд на Обуховский завод.

— Аркадий! — окликнул Немирова Ванечкин.

— Ты ещё здесь? — увидел его тот. — Что-то забыл?

— На пару минут разговор, — сказал Александр. — Я быстро.

— Говори, — вздохнул Аркадий.

— Я за сына хочу попросить… — заговорил Ванечкин. — Если сможешь или захочешь — подсоби ему. Он за вас в Польше кровь лил, а теперь на Восток поехал. Домой хотя бы на недельку-две его — век буду благодарен.

— Если будет за что, — пожал плечами Аркадий. — Ничего не обещаю, но постараюсь.

*9 августа 1921 года*

— … так новости читать надо! — усмехнулся Аркадий и взял со стола газету. — Ознакамливайся.

— Парад Победы? — нахмурил брови Берия. — В честь победы над Польшей и Финляндией?

— Финляндия ещё не закончилась, — покачал головой Немиров. — Я, к сожалению, поучаствовать в параде не смог.

— Да, жаль, — вздохнул Лаврентий, опуская газету.

Парад проходил в Петрограде, на Марсовом поле, со всей надлежащей помпой и освещением во всех СМИ. Пригласили даже иностранных журналистов, которые особый акцент сделали на фотографировании новейших броневиков «НН-1».

«НН-1» — это «Нэш-Немиров, модель 1», пушечно-пулемётный броневик, оснащённый пулемётом системы Максима и 76,2-мм пушкой М-1.

Последняя — это переделанная под башенную установку 76,2-мм полевая скорострельная пушка образца 1902 года. Ствол ей укоротили до 25 калибров, усовершенствовали противооткатную систему и оборудовали оптическим прицелом. Бронепробитие у М-1 — 21 миллиметр гомогенной стали на дистанции в 500 метров.

Бронирование «НН-1» разнесённое, со лба представляет собой 10+10 миллиметров броневой стали, с 10-сантиметровым буфером из воздуха, а по бортам — бронеплита 5+10 миллиметров, с 5-сантиметровым буфером из воздуха.

Этот броневик неуязвим для бронебойных пуль 13,25×92 мм HR, в том числе и для стреловидного варианта 8×92 мм HR. Противотанковые пушки его, конечно же, пробивают, поэтому надежда у экипажа есть только на тактическую манёвренность.

Критически важные места, такие как место механика-водителя и лобовая часть капота, забронированы дополнительными 10-миллиметровыми стальными плитами, поэтому вывести из строя броневик будет не так просто, но в остальных местах лобовой части он остаётся уязвимым. Сделать с этим ничего нельзя, так как носовая часть и без того перетяжелена.

«Уже нужен новый броневик, потому что этот нас решительно не устраивает», — подумал Аркадий с усмешкой.

В общем-то, среди журналистов было немало шпионов, о чём было заведомо известно ОГПУ, поэтому можно не сомневаться, что фотографии новой техники и вооружения уже отправились на нужные адреса.

Пистолеты-пулемёты, противотанковые ружья, броневики — обо всём этом противнику всё прекрасно известно, поэтому особого смысла прятать образцы уже давно нет. Прятать технику и технологии нужно будет в будущем, в Танкограде, за Уралом…

На параде проходили колонны красноармейцев, ещё прошла колонна солдат НОАК, а за ней парадная колонна Народной Армии Германии.

Закрывала парад колонна из рабочих оборонных заводов и колонна крестьян-артельщиков — Ленин посчитал уместным обозначить ключевой вклад тыла.

— Так что, Лаврентий Павлович, вся жизнь проходит мимо нас, — вздохнул Аркадий. — Кстати о жизни. В годовщину Революции, первого сентября, приглашаю тебя на свою свадьбу — бракосочетаюсь с Людмилой Мокиевской-Зубок.

— Поздравляю, — сдержанно улыбнулся Берия. — Обязательно прибуду.

Летом у них ничего не получилось, так как была тотальная загруженность на работе, поэтому они решили приурочить брак к знаменательной дате.

Будет четверг, но день выходной, поэтому проблем с организацией свадьбы возникнуть не должно. В честь такого события у Аркадия и Людмилы запланированы отпуска, поэтому будет время, чтобы приготовиться.

— Как тут обстановка? — спросил Аркадий.

— На севере — спокойная, — ответил Берия. — А вот на юге… Басмачи не дают покоя. Часто случаются вооружённые столкновения между народной милицией и бандами басмачей.

Народная милиция — это военизированные отряды из местных коммунистов и сочувствующих.

Никто не хочет возвращаться в то ослепительное средневековье, в котором держал этот край царь, поэтому местные жители готовы с оружием в руках защищать достигнутые свободы.

У басмачей нет народной поддержки, но им и не надо — Британия щедро поддерживает их и оружием, и деньгами.

Набеги происходят с территории Синьцзяна, с чем уже давно пытается разобраться Жуков, а также из Афганистана. Пограничники стараются не допускать прорывов, но получается у них не всегда…

«Доиграются ведь в свою Большую игру», — подумал Немиров. — «Как только разберёмся с основными проблемами, нужно будет подумать, как отравить жизнь англичанам. Большая игра предполагает двоих участников…»

— До конца года закончим дорогу до угольного бассейна, — сказал Берия. — А вот дальше у нас будет расширение добычи полезных ископаемых и строительство электростанций. Предполагаю, что это будет знаменовать лишь начало моей работы.

— Да, будет непросто, — кивнул Аркадий. — Но работа эта очень благодарная — это идеальная возможность проявить себя. Я-то уже вижу в тебе потенциал, иначе бы не взял на эту должность, но остальные — они ещё ничего не видят. Не подведёшь меня — уверенно рассчитывай на блистательную карьеру в будущем. Партия любит людей, умеющих решать проблемы.

— Я… — начал Берия, но запнулся. — Я не подведу ни вас, ни партию.

— Я знаю, — улыбнулся Немиров.

Примечания:

1 — Зенитный директор — снова в нашем ночном эфире рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь⁈» — также известен как ПУАЗО (прибор управления артиллерийским зенитным огнём) или ПУЗО (прибор управления зенитным огнём). Это счётно-решающий прибор, в который нужно лишь внести данные о высоте, примерном положении и скорости цели, после чего эта девайсина сама всё посчитает и скажет, куда надо стрелять. Ввиду того, что высоту и скорость, например, только-только подлетающих бомбардировщиков, оперативно установить непросто, первые ПУАЗО не стрельнули. Но всё изменилось, когда в этот, без шуток, триумф человеческого гения включили ещё и радар, который точно определял высоту, направление и скорость цели. Это изменило всё — в 1944 году американцы применили свои радарные ПУЗО, во время высадки в Нормандии — до кораблей немецкие пилоты на пикирующих бомберах тупо не долетели. Но реально имбалансной штукой во время «Оверлорда» стали снаряды с радиовзрывателями, о которых я расскажу как-нибудь потом, а то не хочу раздувать эту сноску на несколько страниц. А я могу, ты это знаешь не хуже меня, уважаемый читатель.

2 — Единый пулемёт — концепция универсального пулемёта, предполагающая его применение в виде ручного, на сошках, в виде станкового, зенитного и танкового. Что это даёт? Во-первых, это красиво… Ручной — ПК, станковый — ПКС, в танке, спаренный с орудием или в шаровой установке — ПКТ, на бронетранспортёре — ПКБ. Это всё ещё один и тот же Пулемёт Калашникова, поэтому если ты являешься уверенным пользователем ПК, то можешь столь же уверенно пользоваться ПКС, ПКТ и ПКБ. С ПКТ, конечно, нюанс — есть электроспуск, но в остальном это тот же пулемёт, оборудованный утолщённым стволом и специфическим прикладом, которого почти нет. Во-вторых, это упрощённая логистика боеприпасов и запасных частей, ведь даже ПК или ПКМ ломаются… В принципе, только эти два аргумента уже делают затею с единым пулемётом очень правильной и актуальной. Первыми до этого додумались, как обычно, немцы. Они разработали MG 34, ответственной за который стала контора Rheinmetall-Borsig AG по заказу ещё Рейхсвера, конструктор — Луис Штанге. Заказал Рейхсвер, а на вооружение принял уже Вермахт — вот как бывает иногда. Это первый в истории единый пулемёт, принятый на вооружение армией. Потом его пытался потеснить другой единый пулемёт, MG 42, но так и не смог, потому что MG 34 владел одним полезным фокусом — мог питаться лентой и слева, и справа, а MG 42 мог только справа, что очень неудобно при установке пулемёта в бронетехнику. В целом, пулемёт MG 42 — это мобилизационное оружие, разработанное в тяжёлых условиях и предназначенное для массового применения, поэтому довоенный пулемёт MG 34 был качественнее и лучше. Впрочем, MG 42 пережил своего идеологического прародителя и даже успешно дожил до наших дней — его модификация MG 3 до сих пор стоит на вооружении ряда стран. А сами немцы уже давно и упорно переходят на MG 5, который прямой наследственной связи с MG 42 не имеет — там произошла весьма неправославная история с принятием на вооружение MG4, который стал использовать совершенно неправоверный отвод пороховых газов, вместо богоугодной и давно намоленной отдачи ствола с роликовым запиранием. MG5 — это дальнейшее развитие неправедных идей MG 4, не имеющих к MG 3 никакого отношения. Короче, случился досадный харам, из-за которого солдаты Бундесвера ещё не один раз проклянут по мамке и по папке фирму Heckler Koch.