Наши уже не придут 3

Глава четвертая Снежная степь

*23 февраля 1920 года*

— Вы считаете, что это хорошая практика — выдёргивать меня с фронта во время наступления? — спросил Аркадий.

— Там генерал-полковник Алексеев, — усмехнулся Сталин. — Там твой штаб — они, как нам известно, отлично воюют и без твоего личного контроля.

— Тем не менее, общий план наступления разработан лично мною и… — начал Немиров.

— … не случится ничего страшного, если твой план наступления исполнят твои подчинённые, — прервал его Ленин. — Аркадий Петрович, мы уверены в успехе этого наступления. Хотя бы потому, что в его успехе абсолютно уверены в Антанте. Но не только поэтому, конечно же. Только вот есть более важные дела, в которых необходимо твоё личное участие.

— Вновь комендантом не стану — можете хоть расстреливать, — заявил Немиров.

— Тебя расстреливать — проще сразу себе в сердце стрелять, — усмехнулся Сталин.

Ленин подошёл к своему столу и поднял с него толстую папку.

— Ты уже давно говорил мне, что необходимо учредить отдельный орган, который занимается оборонной промышленность, — произнёс он. — Народный Комиссариат Оборонной Промышленности официально учреждён. Наркомом назначен компетентный человек — товарищ Сталин.

Немиров лишь кивнул.

— Тебя же мы назначаем начальником главного управления химической промышленности, — продолжил Ленин. — Одновременно с этим, ты будешь начальником главного управления промышленности вооружений и боеприпасов. Считай, что отныне — ты заместитель наркома по указанным отраслям.

— Готов к шокирующей новости? — улыбнулся Иосиф Виссарионович.

— Меньше взвода не дадут, дальше фронта не пошлют, — пожал плечами Аркадий.

— Хм… — Сталин задумчиво покрутил трубку. — Ты едешь в, с твоей лёгкой руки, Казахстан.

Аркадий и сам не заметил, как ввёл в обиход новое название для Киргиз-кайсацкой автономной республики. На съездах он упоминал Казахстан, потому что искренне заблуждался, что этот термин уже давно употребляют. Оказалось, что ещё не употребляют, хотя казахи уже давно есть, примерно с середины XV века.

Правда, они казаки, а не казахи, но Немиров привык в своей прошлой жизни называть их казахами, а партии понравилось, что не надо в постановлениях и указах длинно расписывать киргиз-кайсацкая автономная и так далее.

Сейчас это государственное образование называется Советский Казахстан, который, в скором будущем, когда закончатся идущие войны, станет Казахской Советской Социалистической Республикой.

В дела Ленина Аркадий не лез, но всегда был в курсе, чем он сейчас занимается. А занимаются они, помимо обороны от агрессии Польши и Финляндии, формированием будущего Советского Союза.

Уже есть идея назвать новое государство Союз Советских Социалистических Республик, но ведутся споры о том, как будут делиться республики.

Царь такими вопросами себе голову не заморачивал, у него деление регионов происходило по административному принципу, а Ленин хочет сделать деление по национальному признаку.

Туркестанское генерал-губернаторство, которое рухнуло почти сразу же после Февраля, решено разделить на Туркменскую, Узбекскую, Таджикскую и Киргизскую Советские Республики.

Но есть вопрос неоднородности расселения национальностей по административным единицам Туркестанского генерал-губернаторства.

Этими национальными вопросами раньше занимался Сталин, но теперь его перевели в оборонку, а на его место поставили Свердлова — вот он и должен заниматься, в том числе, нормальным размежеванием границ республик и решением национальных вопросов.

Работа эта неблагодарная, но кто-то должен это сделать.

— Ты говорил, что важнейший для нас металл — алюминий, — произнёс Ленин. — А ещё ты говорил, что нам нужна химическая промышленность, в первую очередь, производство гексогена.

Благодаря стараниям Аркадия, о взрывчатом потенциале гексогена узнали ещё в 1918 году — он лишь попросил химическое отделение Петроградского государственного университета провести несколько испытаний…

Информация, естественно, просочилась на Запад, но там быстро разочаровались в гексогене, так как он, в чистом виде, практически не применим в военном деле. Любое неосторожное движение — мощный взрыв.

Только вот они не знают… А Немиров знает.

— Говорил, — подтвердил он.

— Вот и отправишься в Кустанай, — улыбнулся Владимир Ильич. — Скоро будет начато строительство Туркестано-Сибирской железной дороги — вот, пока ещё идёт разведка, сможешь поездить по степям и приблизительно представить, как будет выглядеть будущая алюминиевая промышленность.

С алюминием вопрос очень сложный. Для получения тонны алюминия нужно две тонны глинозёма, какое-то количество электролита и углеродных катодов, а также, самое шикарное — минимум 17–18 тысяч киловатт/час электроэнергии. С поправкой на современные технологии, можно добавлять ещё 5–6 тысяч киловатт/час сверху. Где взять всё это посреди голой степи?

Нужно строить электростанцию. А чтобы построить электростанцию, нужна железная дорога. Железная дорога будет, но нужно позаботиться о том, чтобы она проходила как можно более выгодно для электростанции.

А выгодно для электростанции — это чтобы была река для охлаждения, что самое главное в электростанции, а также был близкий источник топлива.

Немиров видел будущую электростанцию где-то недалеко от Караганды, а тут ещё нет никакой Караганды, он уже навёл справки, но об угле там уже известно.

Карагандинский угольный бассейн — это нечто, чего хватит на следующие полторы сотни лет. Уголь нужен не только для КЭС, (1) которую обязательно надо поставить, но и для металлургической промышленности.

Всё это выглядело как страшная работа, хуже, чем дела национальностей, но Аркадий точно знал, что справится. Если будет надо, он разведёт драконовские порядки, будет «душить» Ленина и Сталина эпистолярным методом и по телефону, но добьётся цели.

«Вот ради такого точно стоит жизнь положить», — подумал он.

Алюминий сейчас никто и нигде всерьёз не рассматривает. Есть энтузиасты, которые всё прекрасно понимают, но на государственном уровне считается, что цельнометаллические самолёты не нужны. Зачем, если ещё не до конца понятны перспективы их военного применения? Да и древесина ещё не сказала своего последнего слова…

У Аркадия мнение однозначное — в авиацию можно даже не лезть, если в ней ещё нет «крылатого металла».

Уже к 30-м годам возможности обычной древесины будут исчерпаны практически полностью, а затем будет изобретена дельта-древесина, то есть, композит на основе формальдегидной смолы, но это будет лебединая песня дерева.

Ничего не мешает разработать дельта-древесину пораньше, но Немиров считал, что лучше пусть к 30-м годам будет мощная алюминиевая промышленность, которая позволит производить цельнометаллические самолёты из дюралюминия. Внедрение суррогатов в качестве постоянных решений он считал порочной практикой.

Так или иначе, но материалы по дельта-древесине он как-то и кому-то передаст — возможно, конструкторам удастся добиться каких-то знаковых рекордов и попиариться на международной арене.

«А ведь это можно использовать, как способ замедления прогресса у потенциальных противников…» — пришла ему в голову мысль. — «На алюминий все начали переходить не от хорошей жизни, ведь он дорогой и всегда будет оставаться таковым. Дерево дешевле. И если будет альтернатива…»

Возможно, следует передать технологию Курчевскому — он, как раз, сорвал джекпот и выкупил «Кёртисс» у Кёртисса. Это был мощный плацдарм для ведения подрывной деятельности. И, возможно, придётся незначительно скорректировать план — изначально Леонид должен был начать грязно поглощать конкурирующие авиаконструкторские компании, а теперь можно сделать так, что он просто оставит их без еды.

«Честная» конкуренция, в лучших традициях США — увести все военные контракты за счёт технологического преимущества.

— О чём задумался, дорогой? — поинтересовался Сталин.

— Обдумываю, с чего начать, — вздохнул Немиров.

— Начни с железных дорог, — улыбнулся Ленин. — Товарищ Немиров, партия на вас рассчитывает…

*26 марта 1920 года*

— Охренеть… — окинул он взглядом весеннюю степь.

Тут нет ничего. И не могло быть. Местным вполне нормально жить посреди такой степи, ведь она даёт им всё, что нужно для жизни.

«В гробу они видали все эти КЭС, уголь, алюминий…» — подумал Немиров.

Прибыв в Оренбург, он сразу же начал включаться в работу.

Турксиб официально строят уже почти четыре месяца — на самом деле, никто ещё не заложил ни одной шпалы, но идёт активная геологическая разведка местности.

У Немирова есть план. Первое — он должен поездить по всему Северному Казахстану, чтобы попытаться вспомнить хоть что-то. В прошлой жизни это была для него соседняя страна, поэтому он не знал ничего, кроме примерного расположения города Токаева, незадолго до Третьей мировой снова переименованного в Астану, Қараганды и Алма-Аты.

Караганда — это общеизвестный источник угля. Астана — это столица. А что такое Алма-Ата — он не знал. Просто крупный город на самом юге Казахстана. Ещё он знал, что Виктор Цой снимался там в «Игле». Также, если он верно помнил, из Алма-Аты родом Сергей Лукьяненко, классик мировой фантастики.

С подачи Аркадия десятки геологических экспедиций ринулись в этот регион, чтобы поскорее разведать местные полезные ископаемые.

Ещё в Петрограде он утряс все вопросы по теме строительства железной дороги из Кустаная в Кокчетав. Добывать в Кокчетаве нечего, но это лишь начало длинного пути — оттуда железная дорога будет протянута до Акмолинска, а оттуда до будущей Караганды.

В пути он сверялся с картами и вынужден был признать, что без строительства полноценного города не обойтись. Новый город будет, но вот где?

«Где-где, в Караганде…» — подумал Аркадий, продолжая ошеломлённо рассматривать окружающую степь.

Когда будет налажена добыча угля, здесь постепенно вырастут высокие терриконы и возникнет неизбежное загрязнение, поэтому непосредственно здесь, рядом с выходами угля, город лучше не строить.

«Километров сорок-пятьдесят к северу», — подумал Аркадий. — «Для железнодорожной транспортировки угля и руды вообще не расстояние».

Идея моногородов (2) ему никогда не нравилась, ведь это создание на ровном месте целого города, со всей инфраструктурой, коммуникациями и прочим.

Если предположить, что город строится рядом с производством на двадцать тысяч работников, то город нужно строить примерно на семьдесят-сто тысяч человек. Только с членов семьи работников будет шестьдесят-восемьдесят тысяч, а ведь нужно закладывать учителей, врачей, коммунальщиков, продавцов и так далее — суммарно и выходит, что ради двадцати тысяч сотрудников нужно городить город на сто тысяч жителей.

Немиров видел альтернативу — вахтовый метод.

«Нужен один большой мегасити в центре всего…» — подумал он. — «И оттуда вахтовики будут разъезжаться на производства или добычу, с графиком пятнадцать на пятнадцать».

Может показаться, что это всё дорого, ведь транспорт, логистика и так далее, но это на порядки дешевле, чем возле каждого месторождения ставить целый город. А если грамотно настроить графики перевозок пассажиров, что вполне реалистично, то удастся сократить или вовсе ликвидировать простой оборудования между сменами.

Эту концепцию он собирался тщательно продумать, ведь это более эффективное расходование государственных ресурсов.

На местах нужно будет построить полноценные многоквартирники, где будут временно жить рабочие предприятий, но это будут многоквартирники, рассчитанные исключительно на рабочих, то есть, их будет гораздо меньше.

А на малых месторождениях можно соорудить контейнерные дома, что тоже вопрос, которым собирался заняться Аркадий.

— Поедем? — спросил водитель.

— Поехали, — кивнул Немиров.

Грузовик был заведён, после чего они поехали непосредственно к месторождению угля.

Тут всё ещё добывают сущую ерунду, которой не хватит ни на что, но в будущем, с организацией полноценной добычи, уголь будут возить по всему будущему Союзу.

По дороге Немиров поразмышлял на тему контейнеров.

Морские контейнеры в его прошлой жизни измерялись в совершенно идиотской имперской системе мер. 20-футовые, 40-футовые и 45-футовые контейнеры — это сколько вообще?

Оказывается, 20-футовый контейнер имеет длину в 6,058 метров, 40-футовый контейнер в 12,192 метров, а 45-футовый контейнер — в 13,716 метров.

У него был амбициозный план организовать полноценный торговый флот, вместо всего этого цветущего многообразия заложенных линейных крейсеров, линкоров и прочего.

И в ходе этого заранее продумать размеры морских контейнеров, чтобы они были в метрической системе, ровные. Например: пятиметровый, десятиметровый и пятнадцатиметровый контейнеры, с шириной и высотой по два с половиной метра.

Параллельно с налаживанием производства стандартных контейнеров, нужно построить первые контейнеровозы и начать фрахтоваться в международной торговле.

«Всё это может приносить безумные деньги, если оседлать эту лошадку первыми», — подумал Аркадий, глядя на бескрайнюю степь за окном. — «Вполне реально завладеть хотя бы частью рынка, чтобы потом было, чем бодаться с американцами».

Но нужно, чтобы на рынок выходили сразу сотни морских контейнеровозов с десятками тысяч бесперебойно производимых морских контейнеров. Это всё эффект масштаба, (3) который можно и нужно использовать, пока все спят.

— Вон там озеро, о котором вы спрашивали, — указал водитель.

Аркадий посмотрел в ту сторону.

— Белым бело, ничего не видно, — произнёс он. — Чуть позже съездим.

Для электростанции нужно много воды, обязательно пресной.

Спустя час и двадцать минут они были у шахтёрского посёлка, который поставили прямо у угольного карьера.

Со времён царя тут ничего не изменилось, даже несмотря на то, что уже год, как сюда пришла Советская власть: дома утлые, чёрные от угольной пыли, люди одеты очень бедно и все грязные — дело не в низкой гигиене, а в том, что угольная пыль здесь повсюду.

«Зато на работу недалеко», — подумал Немиров и прошёл к местным артельщикам.

Это не артель современного типа, а нечто стихийно возникшее, на устном договоре работников, которые избрали себе голову, который и директор их предприятия, и директор их профсоюза.

Раньше они нанимались к французу, Жану Карно, владевшему местными угольными копями, но француз ушёл, не пожелав связываться с большевиками, поэтому копи национализированы.

Национализирован также и Спасский медеплавильный завод, расположенный в селе Спасск, на нужды которого и уходит весь уголь.

Потребность в меди и бронзе в регионе есть, поэтому предприятие продолжает работу.

Ничего не мешает расширить добычу местной меди. Но всё упирается в железную дорогу.

— Здравия желаю, товарищ гвардии генерал-майор! — приветствовал Аркадия председатель Акмолинского Совета рабочих и крестьянских депутатов, Тимофей Осипович Истомин.

— Здравствуйте, товарищ Истомин, — пожал ему руку Немиров.

— Как добрались? — осведомился председатель.

Тут были и другие депутаты, приехавшие аж из Акмолинска, чтобы посмотреть, как живут рабочие шахтёрского посёлка. Видно, что депутаты под впечатлением.

Между городом и деревней существует широкая и глубокая пропасть. Даже в уездных городах, где не самый высокий уровень жизни, жить гораздо лучше, чем во многих подобных сёлах.

— Без проблем, — ответил Аркадий. — Дорога была спокойной.

— Пройдёмте внутрь, — указал Истомин на самый приличного вида дом. — Тут живёт голова шахтёрской артели, Кирилл Алексеевич Щербак — он будет рад, если вы погостите у него.

Немиров кивнул, после чего они прошли в дом, где, как положено, есть веранда, затем прихожая, а после уже и гостиная. Видно, что жилище не простого рабочего.

— Здравствуйте, товарищ генерал! — встретил его коренастый мужик в почерневшей рубахе.

— Здравствуйте, — пожал ему руку Немиров. — Мы же не стесняем вас?

— Да как можно? — мотнул головой Кирилл Алексеевич. — Я только рад! Проходите — хлеб и соль!

Аркадий кивнул ему и прошёл в гостиную. Красный угол полон икон и представляет собой самую ухоженную и аккуратную часть дома.

Жена Щербака, худая женщина в сером сарафане и сером же платке, подала на стол. Чай был британский, что свидетельствует о контрабанде с юга — официально Советская Россия с Британией не торгует…

— Какие у вас планы на эту область? — заговорил председатель Истомин.

— Грандиозные, — улыбнулся Аркадий, отставляя чашку. — Я уже похлопотал о том, чтобы сюда протянули железную дорогу. Как только начнётся строительство Туркестано-Сибирской магистрали, здесь тоже появится новая дорога. Добычу угля будем существенно расширять.

Он не стал озвучивать это, но основная задача — снижение зависимости от Донбасса. Немиров хорошо знает, как уязвима Украина, поэтому считает, что необходимо провести «диверсификацию яиц».

В его прошлой жизни в Казахстане начали добычу всего только во время войны. Здесь же ничего не мешает начать пораньше и существенно всё упростить.

— Также мы будем развивать добычу меди, — продолжил Аркадий. — Партия считает эту область очень перспективной, поэтому мы можем рассчитывать на существенную поддержку из Центра. Будут рабочие, будут стройматериалы и будет техника — мы возведём здесь целый концерн по добыче угля и цветных металлов…

— Концерн… — произнёс Истомин задумчиво.

Слово здесь малоизвестное, хоть и заимствовано из немецкого ещё в прошлом веке.

То, что запланировал тут Немиров, будет не просто предприятиями тяжёлой промышленности, а полноценным концерном, который будет обладать длинными производственными цепочками и отправлять в Советскую Россию качественное сырьё для дальнейшей обработки.

Алюминий, сталь, чугун, медь, бронза — всё, что тут есть.

Единственное, с рабочими будут проблемы. Но для этого запланирован цементный завод, который даст материал для строительства зданий — можно будет быстро соорудить хотя бы бараки, а затем и полноценные дома.

— И я хотел бы съездить посмотреть на озеро, — сказал Аркадий. — Ботакара или как-то так?

— Да, Ботакара, — кивнул Щербак. — Я с вами сына отправлю — он всё покажет.

Немиров уже знал, что это пресное озеро, но необходимо лично рассмотреть берег, чтобы удостовериться, что это отличное место для будущей электростанции.

Эта станция будет питать не только будущий электролизный завод, который ещё непонятно, как строить, но и город. Очень большой город, в котором будут жить, в перспективе, миллионы людей.

— Есть место, где я могу переночевать? — спросил Аркадий.

— Да здесь прямо, товарищ генерал, — ответил голова артели. — Я завсегда рад гостям.

— Хорошо, — кивнул Аркадий. — Я тут ненадолго — всего на несколько дней.

На следующее утро он отправился к озеру, на котором рыбачили местные жители. Подлёдная рыбалка была рискованным занятием, если помнить, что уже конец марта, но, видимо, рыбаки считают риски приемлемыми.

Самое главное, что уже понял Аркадий — местные уже давно нашли подходящее место для поселения. Тут стоит село Санниковское, в котором обитает восемь семей переселенцев из Украины.

Они выбрали берег реки Нуры, расположенный в трёх с половиной километрах от озера, что можно считать самым выгодным расположением.

На другом берегу находится большое равнинное пространство с парой незначительных холмиков. Это место отлично подходит для строительства нового города.

Немиров достал из планшета записную книжку и сделал запись о своих впечатлениях. Со всем этим можно было работать, но, будучи реалистом, он понимал, что работать предстоит нескоро.

Дорогу придётся строить года два-три, а затем ещё три-четыре года нужно будет ставить электростанцию, параллельно с этим строя город.

Можно было использовать рабочий посёлок Экибастуз, расположенный сравнительно недалеко, чтобы из него сформировать полноценный город, но Немирову такая идея не понравилась. Город располагался очень неудачно — на залежах угля, размер которых ещё не установлен. Если окажется, что там огромные залежи, а такое вполне может быть, то придётся либо забыть о них, либо переселять и сносить город.

Последнее — безумие.

«А вот здесь, где точно ничего нет и быть не может — в самый раз», — подумал Немиров, глядя на покрытое льдом озеро. — «На этих равнинах можно построить ничем не ограниченный город, способный разрастаться во всех направлениях. Но нужно сразу же продумать геометрию города, чтобы не заложить неразрешимые проблемы для будущих поколений».

— Чёрный верблюжонок, — произнёс Иван, сын артельного головы.

— Что? — обернулся к нему Аркадий.

— Название озера так переводится, — ответил тот.

— И с чего бы его так назвали? — спросил Немиров.

— По форме похоже, — пожал плечами Иван. — Но это летом надо смотреть.

— М-хм, — кивнул Аркадий и продолжил созерцать озеро.

Он уже всё решил.

Теперь ему нужно побывать в Акмолинске, где выступить перед местным Советом с планом преобразования области, потом съездить в Павлодар, Кустанай, а уже затем возвращаться в Советскую Россию, где есть вагон и маленький прицеп дел.

Примечания:

Предупреждение: далее следует длинная рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь⁈» — будь осторожен, уважаемый читатель.

1 — КЭС — конденсационная электростанция, работающая на принципе испарения воды и подачи пара под высоким давлением в паровую турбину, которая и вырабатывает энергию. Чтобы этот процесс не был одноразовым, в электростанции предусмотрен конденсатор, но у него там двойная функция — он одновременно конденсирует отработавший своё пар и создаёт расширение пара в турбине, что превращает потенциальную энергию пара в механическую работу. Там сложная схема работы, но надёжная, как швейцарские часы — можно забирать с турбин очень много энергии. КПД паровых турбин до 1950-х годов — 20–30%, а дальше человечество начало выжимать из них всё больше и больше. В настоящий момент, по состоянию на конец 2024 года, КПД паровых турбин, в тандеме с парогазовыми установками, составляет 55–60%.

2 — Моногород — населённый пункт, основанный при крупном предприятии, чтобы обеспечить это предприятие трудовыми ресурсами. В СССР очень любили это дело, но не только в СССР. В США, например, тоже строили целые города посреди ничего, лишь бы обеспечить стратегические предприятия живой силой. Главный недостаток моногорода — если добываемый ресурс исчерпается или производство целевого продукта станет нерентабельным, то делать в этом городе будет совершенно нечего. В СССР эту проблему решали расселением жителей в другие города, но в постсоветском пространстве их, как правило, оставляли догнивать самостоятельно. Денег нет, но вы держитесь и всё такое. В общем, в условиях плановой экономики такое вполне окей, но при рыночной экономике это большой риск. Кризисы, войны и прочие катаклизмы, первым делом шарахнут именно по моногородам, потому что они слишком сильно зависимы от внешних поставок, ведь естественных условий для их возникновения не было, инфраструктура исторически не развивалась, а это всегда проблемы.

3 — Эффект масштаба — когда-то, давным-давно, я поднимал эту тему в одном из своих произведений, но этого уже никто не помнит, поэтому пришло время повторить. С тех пор ничего не изменилось, так как это фундаментальная штука, существующая в любой экономической формации, где есть такой процесс, как производство. Эффект масштаба — это экономическое явление, проявляющееся в виде сокращения средних затрат при производстве товара или услуги, при увеличении масштаба производства. Чтобы не пудрить тебе мозги всей этой теорией, уважаемый читатель, объясню на примере. Возьмём Илона Маска и его знаменитую «Теслу». Илюха начал выпускать свой Tesla Roadster в 2008 году, причём малой серией, потому что у бизнесмена-филантропа-плейбоя было слишком мало денег, чтобы сразу начинать что-то прямо-таки взрослое. Стоимость базовой модели, без понтов, составляла 109 000 долларов США. Инфляция доллара была 2,5% в год, поэтому на 2024 год это 161 811 долларов. Реально, в 2008 году можно было докинуть к 109 000 ещё одиннадцать штук и купить Мазерати Кватропорт или Астон Мартин Вэнтейдж. А если найти где-то двадцать одну штуку, то хватит и на Порше 911 Турбо. Зачем брать этот сомнительный продукт с туманными перспективами⁈ И думаешь, Илон Маск этого не понимал? Всё он прекрасно понимал, но снизить стоимость машины он тупо физически не мог. Потому что на стоимость конечного продукта наложилась стоимость завода, зарплаты персонала, а также весь проект от эскиза до серийной модели. И чем больше машин производится, тем дешевле каждая отдельная машина, так как весь этот багаж размазывается по каждому произведённому автомобилю. Но Илюха не унывал и проводил стремительную адаптацию. Тойота похерила свой завод в Калифорнии — Илюха тут как тут, появился с предложением — «ребята, дайте 50 мегабаксов инвестиций, а я на них ваш завод куплю?» И японцы согласились. Родстер, в общем и целом, не стрельнул — поставили 2500 единиц и свернули производство. За сто девять штук баксов покупателей было мало. Но Илюха продолжал активное шуршание. Он выпустил Tesla Model S, которую позиционировал как оптимизированный вариант, вах-вах, дёшево, вах-вах, покупай. Важно знать, что он договорился с правительством США, которое застращал китайцами, чтобы власти выплачивали ему дотации, которые позволят снизить стоимость каждой единицы до приемлемых 57,400 долларов, что тоже дороговато, вообще-то, но уже не 109 килобаксов. И то, как всегда, есть нюансы — это была базовая модель для бичей, а если хочешь, чтобы всё по-взрослому, то будь готов отвалить около 80 килобаксов за тачку. Игра в «buy american» не задалась, поэтому следующие модели Илюха продавал по 120–140 килобаксов, как ту же Tesla Model X — не потому что он жадный гомосексуалист (хотя он жадный гомосексуалист), а потому что эффект масштаба. Разработка новых моделей — это бешеные бабки, которые надо как-то отбивать, чтобы не уходить в минус. А вот потом Илюха замучил своих работяг, устроил им систематические переработки (ну, потому что они одна большая семья и всё такое), оптимизировал всё, что только можно, после чего стартовал выпуск Tesla Model 3, базовая версия которой стартовала с ценника в 35 килобаксов. Продажи начались в 2017 году, а к концу 2018 года было продано 200 000 единиц. Wow, incredible! В 2018 году Dongfeng продавала по 100 тысяч единиц в месяц, а Тойота по 600 тысяч в месяц. Конечно, движки на бензе, но тогда люди только догадывались, что электродвижки — это тренд. Поэтому Илюха — новатор и визионер, а не хер моржовый. Если бы в той же Тойоте у руля сидели адекватные люди, они бы давно уже выпустили десяток моделей электричек ценой вдвое ниже, чем у Илюхи, чтобы прикончить его побыстрее, пока он ещё чайник. Но, видимо, японцам запретили такое делать, ведь это же американский бизнес. А вот кому нельзя было этого запретить? Да китайцам. Пользуясь естественными преимуществами, в виде потрясающей дешевизны редкозёмов и электроэнергии, китайцы начали ставить заводы по производству электромобилей и крыть продукцию Илюхи по цене, как бог черепаху. Илюха, в своих интервью, неоднократно жаловался, что это эффект масштаба и поэтому его электротачанки были и будут дороже, чем китайские. Другое дело, что китайские электротачанки — это то ещё говно, но зато дёшево. А люди, несмотря на неистовую любовь к искусству, ищут, где подешевле. И последнее предложение — это мой бесплатный совет для всех маминых и папиных бизнесменов.