Наши уже не придут 3

Глава двадцатая Трудноусвояемый мир

*2 декабря 1921 года*

— Ох, Олег, что же ты делаешь со своей жизнью… — Ленин опустил журнал «Красная новь». — И вправду, «Проклятый и забытый»…

Опубликовано лишь две главы, в которых Немиров вводил читателя в курс дела и освещал окружающую реальность, в которой происходит действие романа.

С художественной точки зрения, на взгляд Владимира Ильича, произведение было шероховато, красоты слога тут нет и в помине, но именно этим и цепляло — простое повествование, где нет места для подробного описания деревьев, цветов, окружения, где очень мало анализа переживаний и характеров персонажей — именно это заставляло этот текст выглядеть «по-пролетарски».

Если бы эти главы были написаны с соблюдением дореформенной орфографии, Ленин бы не усомнился, что писал талантливый писатель из крестьянства. А так, он знает, что Немиров окончил военное училище, самосовершенствовался чтением книг и перепиской с различными людьми — очевидно, что он больше не просто талантливый писатель от крестьянства…

— Что думаешь об этом, Коба? — спросил Владимир Ильич.

— Отчаяние нагнетать он умеет, — вздохнул Иосиф Виссарионович. — Ужасная картина будущего.

— Но, это его дело, что писать, — улыбнулся Ленин. — Что там за история с генералами?

— Некоторые генералы пытаются влезть в его проекты, — сообщил ему Сталин. — Генерал-майор Чижевский считает, что направление, взятое конструкторским бюро Царицынского орудийного завода, «ошибочно, ввиду полной несостоятельности, а прожекты генерала Немирова требуют тщательного предварительного анализа, а не бездумного соглашательства».

— В чём причина? — нахмурился Ленин.

— Чижевский утверждает, будто Красной Армии не нужно предложенное динамо-реактивное орудие, стреляющее надкалиберными осколочными гранатами, — начал объяснять Сталин. — По расчётам генерал-майора, это изделие пусть и будет пригодно для индивидуального ношения одним красноармейцем, но заменить миномёт не сможет. Генерал Чижевский говорит, что возможную нишу этого орудия уже давно занимает винтовочная граната.

— В его словах есть доля истины? — уточнил Ленин.

— Конечно же, есть, — кивнул Сталин. — Только вот Немиров никогда не делает ничего просто так.

— Что же он предлагает в качестве контраргумента? — улыбнулся Владимир Ильич.

— Он говорит, что в КБ № 17 разрабатывается спецбоеприпас, который многократно повысит эффективность разрабатываемого динамо-реактивного орудия, — ответил на это Иосиф Виссарионович. — Естественно, сообщить об этом генерал-майору Чижевскому и общественности он не может, но я внимательно слежу за этой драмой и не позволяю ей развиться во что-то большее. Орудие разрабатывается и будет разработано.

КБ № 17 — это секретное конструкторское бюро в глубинах Сибири, местоположение которого будет меняться раз в два года. Даже если кто-то узнает его локацию, все процессы по внедрению займут слишком много времени, а потом вся проделанная работа окажется бессмысленной, так как КБ переедет на другой секретный адрес, который придётся устанавливать заново.

— А что за спецбоеприпас? — уточнил Ленин.

— В нём применяются совершенно новые принципы бронепробития, — ответил на это Сталин. — И если динамо-реактивное орудие будет способно прицельно доставить этот спецбоеприпас до танка, хотя бы с сотни метров, то это будет безусловный успех и новое слово в противотанковой обороне. Только вот спецбоеприпас будет разрабатываться ещё долго — оценочно, не менее шести-восьми лет, поэтому Немиров нашёл другое применение для орудия — средство доставки надкалиберной осколочной, химической или дымовой гранаты.

— Как можно быть уверенным, что спецбоеприпас вообще будет работать? — снова нахмурился Владимир Ильич.

— Испытания показали, что сам принцип, применяемый в этом боеприпасе, работает, — ответил на это Иосиф Виссарионович. — Эксперименты проводились двумя отдельными конструкторскими бюро, тоже из «номерных», в разных условиях — принцип есть и он работает. Армия заинтересовалась, так как уже известно, что принцип можно использовать не только на низкоскоростных гранатах, но и на артиллерийских снарядах.

— А кто открыл этот «принцип»? — спросил Ленин.

— Владимир Иосифович Рдултовский, — ответил Сталин.

— Без Немирова, конечно же, не обошлось? — улыбнулся Владимир Ильич.

— Не обошлось, конечно же, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Рдултовский говорит, что после того, как заинтересовался теорией направленных взрывов, которые могли бы как-то помочь с проблемой бурения твёрдых пород в горном деле, он связался с Немировым, который и подкинул ему несколько идей, как бы это могло работать… Собственно, на идее направлять взрыв с помощью металлической воронки, Рдултовского и озарило. Он разработал первый прототип и испытал его на броневой стали — ему удалось добиться пробития двенадцати миллиметров, а второй прототип, изготовленный через две недели, сумел углубиться в сталь на целых двадцать миллиметров.

— Слишком много совпадений, — покачал головой Ленин.

— Возможно, — не стал спорить Сталин. — Но я бы, на твоём месте, не стал выводить Немирова на серьёзный разговор.

— Ты что-то знаешь? — нахмурился Владимир Ильич.

— Догадываюсь, — ответил Иосиф Виссарионович. — Он уже показал себя очень полезным — пусть так и будет.

— Вот этот его «Проклятый и забытый»… — начал Ленин.

— Возможно, — улыбнулся Сталин. — Но я считаю, что нужно оставить всё так, как есть. Он отлично справляется.

— Да, отлично… — вздохнул Ленин. — И архиважно, чтобы это так и оставалось. А не может быть, что это его зарубежная агентура добывает все эти сведения?

— Маловероятно, — покачал головой Иосиф Виссарионович. — По линии ОГПУ уже проведена осторожная проверка — аналогов нет. Кстати, можешь посодействовать мне в одном деле?

— Смотря в каком, — улыбнулся Владимир Ильич.

— Есть у него один заместитель, звать его Лаврентием Берией… — заговорил Сталин.

— Ты будешь смеяться, — ещё шире заулыбался Ленин. — Он предвидел, поэтому попросил не удовлетворять твою просьбу.

— Ах, так… — нахмурился Сталин.

— Зачем тебе этот Берия? — спросил Ленин.

— Я вижу в нём огромный потенциал, — ответил на это Сталин. — Не знаю, почему, но мне видится, что у Немирова Берия растрачивает его зазря.

— Договоритесь до того, что я сам заберу его в СНК, — усмехнулся Ленин. — Но не может быть специалист настолько уникальным, чтобы за него шла такая борьба. Человек — может, специалист — не может.

— Немиров же есть… — резонно возразил Сталин.

— Немиров — это другое… — вздохнул Владимир Ильич. — Так значит, этот новый принцип, действительно, рабочий?

— Абсолютно точно, — подтвердил Иосиф Виссарионович. — И Немиров уверен, что это изменит характер будущей войны, если правильно и вовремя реализовать это новое оружие.

— Увидим, — ответил на это Ленин.

*14 декабря 1921 года*

— Горит, сука!!! — заорал наводчик, гвардии лейтенант Фейнберг.

— Танк, одиннадцать часов! — выкрикнул гвардии полковник Удальский. — Стреляй по нему, стреляй!

Башня медленно повернулась, после чего заработал «пом-пом».

Вражеский Рено ФТ 21, суть, почти тот же ФТ 17, но оснащённый новой башней и удлинённой пушкой, успел сделать два выстрела, но затем в него прилетел бронебойный снаряд из 107-миллиметровой пушки.

Бой получился встречным, обе стороны знали, что так и будет, поэтому готовились именно к этому.

Таммерфорс — последний крупный город, который осталось взять для окончательной победы над армией Маннергейма.

Командование, почему-то, считало, что для победы будет достаточно взять Хельсинки, но Маннергейм лишь отступил на тыловую линию полевых укреплений, возведённую в очень короткие сроки.

Увы, но скорость возведения не обещала качества, поэтому оборона была без особых затруднений пробита, а затем части РККА двинулись дальше на запад.

Таммерфорс, знаменательный тем, что именно в нём была проведена первая конференция РСДРП, был очевидной целью, поэтому противник решил навязать РККА встречный бой, который должен был осложнить логистику и ослабить артиллерийскую поддержку.

Дополнительно, чтобы действовать наверняка, противник применил новые танки — французский Рено ФТ 21, а также британский Марк XIII.

Последний был самым опасным, так как оснащался двумя 40-миллиметровыми пушками Виккерс Марк II, стреляющими сплошными бронебойными снарядами.

Сплошные бронебойные снаряды к этой пушке представляют собой стальную болванку с наконечником из закалённой стали, способную пробить 25–30 миллиметров броневой стали на дистанции в 1000 метров, а на дистанции 100 метров она способна пробить все 35–40 миллиметров.

То есть, советские броневики уязвимы для этого орудия, а это означало, что нужна была новая тактика. И её уже выработали — броневики поехали с флангов, а в лоб противника атаковали трофейные танки с дополнительными экранами.

К тому же, было решено, что необходимо усилить противотанковую артиллерию, поэтому на артиллерийских тягачах привезли 107-миллиметровые пушки образца 1910 года, в количестве двадцати штук. К ним уже давно разработали бронебойные снаряды, которые пробивают 98 миллиметров на дистанции 100 метров, 86 миллиметров на дистанции 500 метров, 63 миллиметра на дистанции 1000 метров и 31 миллиметр стали на дистанции 2000 метров. То есть, сплошной стальной снаряд гарантированно пробивает любой существующий танк даже на дистанции 2000 метров.

Только вот реальная прицельная стрельба из нового прицела возможна на дистанции до 1000 метров, а там надёжно пробивается и уничтожается любой вражеский танк и броневик.

Увы, но 107-миллиметровые пушки очень неповоротливы и не предназначены для решения противотанковых задач, поэтому применение их ограничено.

«Эх, если бы кто-то заранее догадался сделать орудийную платформу на базе грузовика, как это было с Гарфордом-Путиловым…» — подумал Удальский, наблюдая за тем, как с чадом разгорается Марк XIII.

Об этом думали уже давно, и на Путиловском, и на Обуховском, но говорят, ничего не получается — отдача пушки настолько сильна, что ломает любую подвеску. Поэтому они буксируют орудие и разворачивают стационарно, но это вообще не то, чего бы хотелось Удальскому.

76-миллиметровое орудие, пусть и укороченное, сумели установить аж в башню броневика, пусть и разросшуюся и удлинившуюся, но 107-миллиметровку не получается даже просто на платформу.

«Да за такое бронепробитие…» — перевёл Бронислав стереотрубу на пылающий Рено ФТ 21.

Даже отсюда было видно, что крупнокалиберный бронебойный снаряд попал под погон башни и своротил её в сторону, попутно пробив танк насквозь. А потом танк и вовсе взорвался.

В принципе, на уничтожении Марк XIII бой закончился — пехота противника, залёгшая посреди снежного поля, начала поспешное отступление. Было понятно, что против такой концентрации бронетехники им не выстоять.

Броневики, в точном соответствии с планом наступления, поехали дальше, чтобы достичь вражеской линии обороны, развёрнутой в пригороде.

Атаки с наскока уже давно не проводятся, после нескольких неудачных эпизодов, поэтому, как и прежде, по заветам Немирова, каждое наступление начинается с тщательной артиллерийской подготовки…

Впереди тяжёлый бой за город, а потом, после его взятия, Финляндия окончательно падёт.

«Будут, как всегда, переговоры, а затем — а чёрт его знает, что затем…» — подумал Удальский, по привычке внимательно рассматривающий окрестности в стереотрубу.

*26 декабря 1921 года*

— Мы вынуждены подписать навязанный вами мирный договор, — произнёс президент Карл Густав Маннергейм.

— Подписывайте, — нейтральным тоном призвал его Чичерин, подвигая папку с документом.

Немиров сидел слева от советского дипломата и внимательно наблюдал за реакцией финской делегации.

Дипломаты пока ещё вражеской стороны смотрели на советских дипломатов с недовольством, а некоторые ещё и с отчаянием вперемешку с печалью — условия мирного договора очень неприятные и, наверное, неприемлемые.

Только вот альтернативой служит полная аннексия Финляндии и установление в ней власти Советов.

Этот сценарий был наиболее желанным для СССР, но мешают «западные партнёры». Они согласны на расчленение Финляндии и то, это максимум, а аннексия — это уже повод для полной блокады СССР, экономической и политической.

Ленин решил не обострять, но добавил также демилитаризацию Финляндии, а также запрет на вступление в любые военно-политические блоки.

Конечно, серьёзных наступлений из Финляндии не организовать, но пусть она остаётся нейтральной во всех смыслах.

Маннергейм принял папку, прочёл текст договора, после чего взял ручку. Он колебался секунд десять, после чего собрал всю свою решительность и подписал договор. Другого выхода у него не было — это было неоспоримое поражение в войне. И только деятельное участие Антанты спасло Финляндию от безоговорочной капитуляции.

Никаких репараций мирный договор не предусматривал, но оружие и технику расформировываемой финской армии придётся отдать — у советского руководства есть большие планы на всё это…

— На этом заканчиваем, — встал Маннергейм из-за стола. — Я больше не хочу вас видеть.

— Ну, заплачь… — тихо сказал Немиров, позволив себе усмешку.

— Что? — резко развернулся к нему президент Финляндии.

— Я сказал, что ты можешь ещё и заплакать, предатель, — пояснил ему Аркадий.

— Это я предатель⁈ — разъярился Маннергейм.

— Да, — подтвердил Немиров. — Предал Родину, пошёл на неё войной, а теперь, из-за поражения, очень расстроен. Заплачь ещё, иуда…

— Подобное недопустимо на мирных переговорах! — хлопнул по столу папкой Чичерин. — Немедленно прекратите!

— Вы, большевики, разрушили мою Родину, — процедил Маннергейм. — Уничтожили её, низвергли, унизили… Вы унизили Его Императорское Величество… Я буду бороться против вас до конца своей жизни.

— Уже поборолся, — недобро усмехнулся Аркадий. — Смотри, к чему тебя это привело — твоя «уничтоженная, низвергнутая и униженная» Родина выбила тебе клыки, но оставила в живых — цени это.

Он посчитал, что сегодня его последний разговор с Маннергеймом — после такого поражения его точно больше не изберут президентом и его политическая карьера подошла к неизбежному финалу.

— Это ещё не конец, — убеждённо произнёс финский президент.

— Если так, то это будет твоя последняя глупость, — без какой-либо улыбки или усмешки пообещал ему Аркадий.

*30 декабря 1921 года*

— Это было слишком легкомысленно, — недовольным тоном произнёс Ленин. — Не надо было позволять себе такое, товарищ Немиров.

— Что поделать? — развёл руками тот. — Не сдержался.

— Что у тебя к Маннергейму? — спросил Владимир Ильич.

— Ничего, кроме того, что терпеть не могу двуличных мразей и предателей, — пожал плечами Аркадий.

— Чем он принципиально отличается от Корнилова? — усмехнулся Ленин. — А ему ты разрешил почётный расстрел.

— Тем, что Корнилов выступил против Временного правительства и его борьба против нас стала естественным продолжением этого выступления, — пояснил Аркадий. — Маннергейму же вполне нравилось Временное правительство, со всей этой его клоунадой, а вот когда к власти пришли мы, он сразу же вспомнил о том, что царя свергли, Россию предали и так далее. Двуличный подонок — вот кто такой Маннергейм. Он мог сидеть в своей Финляндии сколько хотел — нам ведь всё равно на неё. Но нет, как только он счёл, что время для подлого удара идеально — он ударил. Повёлся на лживые посулы Антанты, а в результате погибли десятки тысяч. И больше всего меня взбесило то, что он начал разыгрывать обиженку, которая пострадала ни за что.

— Хорошо, я тебя понял, — вздохнул Владимир Ильич. — Но впредь, если доведётся участвовать на международных переговорах, прошу тебя держать себя в руках. Ты очень многое изменил своим поступком. Теперь на Западе не сомневаются, что ты — «ястреб». Моя игра в преемника теперь должна быть изменена, так как если они будут уверены, что следующий председатель СНК — это ты, то они будут готовиться к войне с утроенной силой.

— Они и так будут, — усмехнулся Аркадий. — Мы присоединили территории, которые вообще никогда не были в Российской империи. Мы попрали их зоны влияния, ворвавшись в их колониальные владения, как слон в посудную лавку. Сейчас война не к месту, но они уверены, что она неизбежна. И она неизбежна. Советую, Владимир Ильич, воспринимать её как факт, который гарантированно состоится. Как восход или закат.

— Война против кого? — поинтересовался Ленин.

— Против Европы, — ответил Аркадий. — Вероятнее всего, что против Германии. Но я допускаю различные сценарии.

— Не будем загадывать слишком далеко, — произнёс Ленин. — Но будем готовиться к худшему сценарию.

— Эх, пора мне… — вздохнул Аркадий, после того, как посмотрел на часы. — Нужно посетить утренник, а потом снова в Смольный…

— Новый год где будешь встречать? — поинтересовался Владимир Ильич.

— Дома, — пожал плечами Аркадий. — У меня будут Сталин, Свердлов и Дзержинский с семьями.

— Отдохните хорошо, — пожелал ему Ленин с улыбкой. — Новый год грозит нам новыми испытаниями и вызовами.

*5 февраля 1922 года*

— Наше нахождение здесь считается секретом, — произнёс Воронов.

— Но я думаю, что они уже всё знают… — вздохнул Удальский.

— Агентуры вражеских разведок уже зачищены, — покачал головой Василевский. — Да и даже если они будут знать — то что? Каких-то два механизированных полка — это ерунда, по сравнению с тем, что Антанта позволяла себе в Польше и Финляндии. Я слышал, что там против нас сражались «добровольческие соединения» из французов и англичан…

— Было дело, — кивнул Бронислав. — Итак, какова диспозиция?

— Сейчас мы находимся в городе Фэнтянь, — заговорил Александр Михайлович Василевский. — Наша стратегическая цель — додавить отступающие войска милитаристов до Ляньшаня. Это позволит изолировать Ляодунский полуостров, с находящимися там соединениями противника, от снабжения с востока. После этого будет нетрудно принудить их к сдаче.

— Как обстоят дела с боевым духом вражеской армии? — поинтересовался гвардии полковник Воронов.

— Плохо, — улыбнулся полковник Василевский. — Нередки случаи сдачи в плен целыми батальонами — у Фэнтяньской клики, уже около двух месяцев, наблюдаются перебои с поставками провианта. Дела у неё идут откровенно погано, поэтому она дерёт с крестьян три шкуры, а те уже начали оказывать сопротивление. После того, как Чжан Цзолинь утратил свою столицу, уверенность в его падении укрепилась окончательно — Чжилийская клика уже начала оккупировать южные пределы Фэнтяньской клики и сейчас находится на подступах к Пекину.

— Вместо того, чтобы консолидироваться и бить общего врага, они начали собачью грызню между собой, — нарушил возникшую паузу Чэнь Дусю.

Это коммунист из местных, примкнувший к НОАК почти сразу после того, как началось вторжение в Маньчжурию.

— И это нам на руку, — кивнул гвардии полковник Удальский. — Так в чём будет состоять наша задача?

— Ваша задача — нанести, силами своих полков, два глубоких удара сквозь недавно сооружённую линию обороны противника, — произнёс Александр Михайлович. — Бетонных укреплений там нет, а противотанковая артиллерия присутствует в незначительных количествах. Нужно будет прорваться до Ляньшаня и занять возле него оборону.

Согласно карте, которую начал внимательно рассматривать Бронислав, тут, кроме как по побережью, особо и не пройти, поэтому Ляньшань, стоящий почти на берегу, служит искусственным препятствием любому противнику.

Городских боёв здесь не избежать, как бы сильно этого ни хотелось, поэтому они обязательно будут.

Враг может похвастаться числом солдат, но, увы для него, не их качеством. Милитаристы не имеют большого боевого опыта и их офицеры плохо подготовлены, поэтому они часто допускают гибель личного состава там, где этого можно было легко избежать — Удальский прочитал об этом из докладной записки полковника Толбухина, который уже основательно тут повоевал.

— А теперь к подробностям, — произнёс Василевский. — Вот эта высота, условно названная «высотой 64», расположена прямо позади линии обороны противника и служит отличным местом для корректировки его артиллерии. С некоторых пор, они перестали размещать свою артиллерию на высотах, так как заметили, что у таких батарей очень плохая статистика выживаемости.

Василевский открыл одну из папок и показал кадры аэрофотосъёмки.

— Как видите, на высоте будто бы никого нет, но это не так, — произнёс он. — Там находится минимум два расчёта корректировщиков, снабжающих оперативной информацией все четырнадцать артиллерийских батарей. Здесь нужно будет проскочить форсированным маршем, чтобы не попасть под губительный огонь. Линия обороны же построена по европейскому образцу, то есть, включает в себя…