На грани прошлого мира

Эпоха крена, день 14

На следующее условное утро, проснувшись раньше всех остальных, я спешно занялся рутинным техобслуживанием бункера. Упаковка твердых и жидких отходов на выброс, подготовка бутылок для роли дополнительных тепловых аккумуляторов, наконец проверка, что же такого Оливия напаяла за вчера, с целью исправить огрехи до того, как дочь проснется.

Проверка показала пару холодных соединений. Ну и проблемы с эстетикой, но их я исправлять и не собирался. Вместо этого я оделся, экипировался и, умудрившись не разбудить домочадцев, выскользнул через шлюз с парой маяков, свисающих с мотка сильноточного кабеля у меня на шее, и мусорным мешком за спиной.

Я рассуждал так. Какая бы зверушка ни грызла провод, просто статистически наиболее вероятно, что это окажется какая-нибудь мелочь вроде крота. Или может быть, озверевший от постоянной темноты снегирь. Даже если не рассматривать трудности выживания чего-то крупного в таких условиях, мелкой живности - тупо больше количественно. А если так, более толстый провод окажется ей не по зубам. Ну и два маяка обеспечат какой-никакой запас надежности. Надо только протянуть к ним от щитка отдельные кабели, и так, чтобы самому их не порвать неловким движением снегоступа.

Действовать предстояло быстро. Первым делом я размотал кабель и согнул его примерно в нужную форму. Один отрезок - к прежней мачте, другой - к палатке с теплообменником. Изоляция дубела прямо на глазах, и я опасался, что излишняя формовка в холодную погоду приведет к растрескиванию. Ну а от растрескивания и до короткого замыкания недолго.

Затем наступила очередь маяков. Старый - красный. Новый - скорее лиловый, потому что Оливия подключила три универсальных модуля, но двумя балластами на каждый, запитав одновременно красный и синий каналы. Ничего страшного, дополнительный расход энергии, скорее всего, ни на что не успеет повлиять. Всё равно в бункере заметно похолодало, я в любом случае собирался увеличивать нагрузку на генератор.

Подключив наконец питание, я секунд десять полюбовался на порозовевший снег, и принялся нарезать поисковую спираль. Искал следы.

Потратил минут десять, и не нашел ровным счетом ничего. Но этого и следовало ожидать. Свежего снега не было, а вокруг бункера мы натоптали до превращения снега в фирн. Для очистки совести оглядел примерно вдоль периметра протоптанной зоны, там, где моего роста хватало на то, чтобы разглядеть нетронутый свежий покров. Ничего. Ан нет, нашлось что-то. Не следы.

Чуть выше бункера выпирал из снега острый скальный обломок. Я его заметил только потому, что когда-то между вчера и сегодня с него соскользнула снежная шапка. Подошел, подозревая, что если снег смахнуло животное, рядом могли остаться его следы. Ничего. Либо никого с самого начала не было, либо эта зверушка - на самом деле птичка.

Осколок известняка в форме тупого, наклоненного клина, был покрыт изморосью. Но стоило подойти поближе, как белый налёт начал исчезать прямо у меня перед глазами. Что?

Чем больше я старался рассмотреть скалу, тем быстрее она превращалась просто в камень. Я едва успел заметить, что изморось состояла будто из крошечных четырёхлучевых снежинок, как её последние остатки пропали.

Ненормальности множатся. Нормальные снежинки вообще-то шестилучевые, и не норовят испариться от луча не слишком мощного фонаря. Может, из-за атмосферных аномалий водяной пар застыл в какоё-то экзотической аллотропной форме? Кто знает. Надо будет спросить Элен. Хотя она больше разбирается в биологии, чем в физике.

Я, всё ещё в состоянии тягостного недоумения, поковылял обратно в шлюз, машинально отметив, что показания газоанализаторов снова изменились. Шестьдесят девять углекислоты, пять точка семь - кислорода. Это улучшение или предвестник больших проблем? Даже гадать не хочется.

Когда я добрался до шлюза, Элен уже встала. По крайней мере, её голос из-за ширмы звучал без обычных с утра сонных пауз.

- Кто там? - И что-то острое уперлось в стенку шлюза, натягивая тонкий пластик.

- Это я. Твой Георгий. Элен, ты что, всерьёз собралась делать дырку в шлюзе?

- Гео, ты дурак! Ты совсем свихнулся! Что ещё я могла сделать? Проснулась от звука реверса теплообменника, тебя нет, а из воздуховода - вдруг звуки шагов целой толпы. Я орала в воздуховоды, ты не отзывался!

- Эхо, наверное. Я действительно много ходил вокруг, искал следы зверушки, которая вчера разгрызла провода.

- Нашел? - Наконец-то острие "копья" перестало упираться в пластик. Похоже, Элен мне поверила.

- Ни малейших признаков. Но по крайней мере выбросил мусор и установил заново оба маяка. На самый толстый кабель, теперь его никто не разгрызёт.

- Да я в общем поняла. Все улики так и выглядели. Но больше так не делай! Я думала, у меня сейчас инсульт случится! Эти шаги! Ты что там, устроил эскимосские танцы?

- Какие танцы? - Похоже, Элен в моё отсутствие словила полноценный приступ паники. Искажения восприятия налицо.

- Ну такие, ты сам показывал. Быстро-быстро топаешь ногами об снег, чтобы согреться.

- А, это. Было дело, извини.

Я сказал неправду. Ничем подобным эскимосским пляскам я не занимался. Так что тут одно из двух. Или у меня селективная амнезия, либо у Элен на почве сенсорной депривации начались не просто искажения восприятия, а полноценные слуховые галлюцинации. Процентов на девяносто уверен во второй версии. Ну, вариант со стеснительным и вдобавок невидимым эскимосом можно вообще не рассматривать.

- Сегодня на завтрак бутерброды с бобами. - Элен, похоже, совсем успокоилась. - У нас консервированный хлеб перележал, надо его быстро съесть, пока совсем не испортился. Да и бобы какие-то подозрительные.

- Бомбажные? - Я внутренне напрягся.

- Нет, я же не свихнулась. Но уже начали превращаться в бобовое пюре.

- Наверное, это из-за тряски. Всё в порядке.

Я ответил вежливо, но мысленно сделал заметку, хорошенько принюхаться к стряпне Элен. Так-то она утверждает, что не свихнулась, но галлюцинации уже начались.

Прежде чем я закончил цикл шлюзования, проснулись дети, явно разбуженные нашим с Элен разговором.

- Доброе утро, Оливия! - Я шагнул в комнату.

Молчание и мрачый взгляд в ответ. Это нормально.

- Доброе утро, Лиам!

- А? Что? Папа! - Лиам оторвался от планшета. - Папа, а почему ты так воняешь?

- Правда? Тебе показалось... - Но тут я освободился от маски, и мой нос начал немедленно сигнализировать, что дело нечисто.

- Папа, у тебя вся спина обосрана! Скорее, выметайся из бункера! - Взвизгнула Оливия.

- Гео, отвернись от меня. - В голосе Элен зазвучал металл. - В самом деле. Вас, мужчин, нельзя оставлять без присмотра. Сразу вляпываетесь.

- Элен, в чём дело?

- Гео, ты же нёс мешок для жидких отходов на спине?

- Да... - Страшное предчувствие начало взбираться вдоль моего позвоночниа, постучало в голову.

- Поздравляю, в мешке была протечка. Немедленно отправляйся наружу, только баллон смени! Покатайся в снегу, это минимум!

- Но радиация...

- Да хоть фосген! Но чтобы все какашки с пончо отодрал!

Ох. Чувствую, от внепланового выхода наружу не отвертеться...

Штора шлюза задернулась у меня перед носом. А ведь так хорошо утро начиналось...

Снаружи ничего не изменилось. Сугробы, призрачный розовый свет маяков. Номинально зелёный купол над теплообменником казался в этом освещении почти черным.

Чтож, если изменений нет, придётся их создавать. Я стянул пончо через голову, стараясь не прикладывать излишнего давления на шланги дыхательного аппарата. Немедленно в тело вонзились невидимые, но причиняющие вполне реальную боль ледяные клыки, проникающие сквозь лыжную куртку.

Я выбрал участок снега посвежее, и принялся валять в нём снятую одежку, уделяя особое внимание загрязненным участкам. Сначала дела шли хорошо, но вскоре ткань замерзла, и оставшиеся экскременты образовали с тканью неразделимый монолит. Пришлось встать на колени и взять в руки ножик для подрезки изоляции. Сначала я раскалывал известную субстанцию, затем скреб ткань, осторожничая, чтобы не наделать дыр. Снег вокруг постепенно принял коричневый оттенок в свете налобного фонарика.

Наконец, я мысленно приготовил оправдательную речь для Элен, переступил подальше от загрязнённой зоны, ещё раз повалял пончо в снегу. Не то, чтобы это помогло. Но я старался. А радиация... надеюсь прошло уже достаточно времени с катастрофы, чтобы самые опасные нуклиды вроде йода успели распасться. Кстати, наш запас йодида калия уже кончился. Дорогой был медикамент. Самодельных капсул берлинской лазури хватит ещё на три месяца.

Впрочем, если до сих пор симптомы лучевой болезни не проявились, скорее всего они уже и не проявятся. Через эту опасность мы, похоже, проскочили. Две недели и толстый снег - превратили надежду в уверенность, что мы умрём от более очевидных причин. Несмотря на то, то так глупо потеряли дозиметр.

На этот раз вернуться в бункер удалось без ссор и проблем. Элен была слишком занята присмотром за Оливией, пытающейся приделать ступеньки для сидения на южной стене. Да, эта стена накренена почти под таким же углом, что и пол. Решение для расширения жилого пространства просто напрашивалось. А ещё под ступеньками можно запихивать припасы и просто твёрдый мусор.

Поскольку доски и фанера уже почти кончились, в ход пошла арматура, сплющенные консервные банки сомнительной чистоты, канистры из-под топлива, даже одноразовая посуда.

Лиам же, поглощенный очередной игрушкой на планшете, со стальным копьём под левой ладонью - был отсажен на самый дальний угол кровати от тружениц.

Когда-то стерильно чистый бункер, распланированный до последнего сантиметра прямо на глазах приобретал пост-апокалиптический колорит.

Я, проголодавшись после сдвоенного выхода на мороз, умял приготовленный Элен креативный сэндвич и, воровато оглянувшись, вскрыл ещё одну банку с куриными грудками. Холод снаружи сжигал калории быстрее, чем самая тяжёлая тренировка.

На всякий случай я попытался предложить свою помощь жене и дочери, и был послан "не лезть под руку". Ещё немного посидел с Лиамом, поболев за его персонажа, выслушав его фантазии по применению копья в следующий выход наружу, и устроив контактную игровую потасовку прямо на кровати. Но сегодня настоение Лиама было стабильнее обычного, так что его умиротворение заняло немноим более часа. И я наконец сумел наконец найти личное время для подробного обследования аномального камня, принесенного с горного гребня.

Поиск рабочих очков. Поиск достаточно чистой тряпки, чтобы протереть очки. Наконец, поиск камня. Проклятие, этот объект не менее десяти литров в объёме, как он в принципе мог затеряться на пяти квадратных метрах единственного жилого помещения? Впрочем, вопрос был риторическим. В процессе поисков камня я нашел даже две ещё более объёмистые, наполовину полные канистры с биодизелем, явно потерянные Элен в интервалах времени между заправками генератора. Я слил топливо в одну, вернул её в топливную яму, а пустую канистру отдал жене на благоустройство южной стены.

К тому моменту, когда я обнаружил, что камень, обернутый одеялом, использовался Лиамом в качестве подставки под планшет, по моим ощущениям время уже близилось к обеду. Но, по крайней мере, я немножко прибрался, и обнаружил кошачьи часы Оливии. С чувством исполненного долга я повесил оба устройства для соблюдения режима дня в самых высоких углах комнаты.

Всё, больше никаких сломанных циркадных ритмов. Даже если обед сегодня будет... по часам планшета, в десять часов вечера. А может, просто плюнуть на все режимы? Ведь уже две недели ни малейших намёков на солнечный свет.

Я всё-таки подвёл вяло дергающие пластмассовыми хвостами настенные часы до правильных показаний и принялся за готовку.

На этот раз я постарался пожарить остатки спешно засоленного мяса. А то свинина уже начала подозрительно пованивать. Получалось плохо. Несмотря на толстый слой виноградного масла на сковородке, жаркое постянно норовило подгореть. Ах да, атмосферное давение же повышено. Точка кипения масла повысилась.

И даже силу нагрева самодельной электоплитки не отрегулировать. Регулятор в конструкции попросту отсутствует. Хорошо, хоть выключатель есть.

Обед удался лишь частично. Дети капризничали, отказываясь от местами слишком жесткого, а местами чересчур жирного мяса. Элен давила авторитетом, стараясь не допустить азбазаривания ресурсов. В результате, у Оливии едва не случилась рвота. Или, как мне показалось, мастерски исполненная симуляция приступа тошноты.

Ну, подозрения к обвинительному заклчению не подошьёшь. Поэтому Элен отправилась доделывать ступеньки в одиночку, а дочь - уставилаь в угол, изображая обиду на весь мир. Исследование камня осталось на меня с Лиамом.

Я наконец застегнул налобный обруч рабочих очков, отщелкнул второй слой линз в рабочее положение, и поднёс осколок к самым глазам. Чем порадуешь?

Под увеличительными стёклами, камень уже не казался таким идеальным. Чётко разделялись три вида поверхности. Первая - закопчёная, сильно оплавленная, с множеством разноцветных, но преимущественно черных зёрен мусора, торчащих из стеклянной корочки. Понятно, это была бывшая земная поверхность.

Второй вид поверхностей - разломы. Причём четко видно, что до середины длины камня идут старые, выветренные и почерневшие трещины, но на поверхности, противоположной оплавлению - свежий скол. Явно датирующийся уже периодом после катастрофы. Скорее всего - камень отломился сразу же, как замерз лёд в старых трещинах.

А вот последняя поверхность интереснее всего. Почти идеальное зеркало. Кристаллические зерна кварцита срезаны, но не оплавлены. Сохранилась мелкая и крайне хрупкая структура серых примесей между зернами. Но при увеличении видно, что эта грань всё же не совсем плоская. Блики очерчивают мелкую, в доли миллиметра глубиной рябь с шагом в пару сантиметров. Гребни ряби идут ровно по бывшей горизонтали.

А в одном гребне - глубокая, вертикальная царапина, тянущаяся снизу вверх, и постепенно углубляющаяся. И крохотная черная песчинка, застрявшая в зеркальной поверхности на конце царапины.

Ох. Понятно, что ничего не понятно.