Мстислав Дерзкий часть 2

Глава 25

Мы замерли на своем суку, словно два хищных ястреба, высматривающих добычу с высоты. Морок, окутавший нас, колыхался легкой дымкой, искажая очертания, но не скрывая сути происходящего внизу. С каждой минутой картина открывалась все более пугающая и отвратительная.

Первое, что бросалось в глаза — это адская дисциплина. Мертвяки не просто сновали туда-сюда. Их движения, хоть и механические, были подчинены четкому ритму, который задавал невидимый дирижер. Они работали. Та самая толпа скелетов, гулей и прочей пакости, что копошилась на дне карьера, была разделена на отряды. Одни, с кривыми кирками и ломами, долбили черную породу, откалывая куски блестящего, отдающего мертвенным сиянием минерала. Другие грузили эти куски на допотопные, скрипящие телеги, влекомые упырями, больше похожими на вьючных животных, чем на разумных существ. Третьи, облаченные в истлевшие кольчуги и ржавые шлемы с закрытыми забралами, несли охрану — их черепа с пустыми глазницами медленно поворачивались из стороны в сторону, следя за периметром, а костлявые пальцы сжимали древковое оружие.

Я всматривался в них, пытаясь классифицировать, понять иерархию. Обычные скелеты были пехотой, расходным материалом. Их было большинство. Гули — более живучие, с синей обвисшей кожей и когтями, способными разорвать плоть, — казались надсмотрщиками или штурмовыми отрядами. Время от времени мимо проходили более массивные твари — что-то среднее между горгульей и обезьяной, с кожей, как у ящера, и мощными клешнями. Злыдни. Они таскали самые тяжелые грузы. А по краям, в тенях скал, скользили призрачные, полупрозрачные фигуры — духи, шепчущие что-то на непонятном языке. Их присутствие вызывало леденящую тоску у любого живого.

Но самым жутким зрелищем был сам разрыв. Он висел в воздухе прямо у входа в главную штольню, над которым стоял некромант. Это была не просто черная дыра. Она пульсировала, как гнойный нарыв, и из нее сочился тот самый фиолетовый свет, что я видел раньше. И мертвяки… Они входили в него и выходили. Входили — пустыми, а выходили — с оружием, с телегами, а иногда и вовсе другими. Я видел, как скелет в лохмотьях шагнул в разрыв, а через несколько минут оттуда вышел тот же скелет, уже в изрядно поржавевших, но целых латах, с простеньким мечом и щитом. Разрыв был не просто воротами. Он был кузницей, арсеналом, пополняющим ряды этой адской армии.

«Чертополох… — прошептала Вега, и в ее голосе отразилось оцепенение, охватившее девушку при осознании масштаба творимого здесь зла. — Они не просто заражают землю… Они строят плацдарм. Армию для вторжения».

Я лишь кивнул, сжимая рукоять меча так, что пальцы побелели. Да, грандиозность замысла поражала. Это была не случайная аномалия. Перед нами был хорошо организованный плацдарм, форпост тьмы, растущий с каждым часом.

И вот тогда мы увидели самое отвратительное.

Среди серо-синей массы мертвецов мелькнули другие фигуры. Не бледные, не разлагающиеся. Живые. Люди.

Их было немного, всего человек пять, может, шесть. Они были одеты не в лохмотья, что ожидаешь увидеть на пленниках, а в добротные, хоть и походного кроя, одежды темных цветов. Они разговаривали с одним из Высших — с той самой Тенью, что выпорхнула из штольни. И разговаривали на равных.

Один из них, высокий, сухощавый мужчина с бородкой, что-то оживленно доказывал, то и дело тыча пальцем в свиток, который он держал в руках. Тень склонила свою уродливую голову, внимательно его слушая, и ее зеленые глаза холодно сверкали.

Да, они однозначно не были пленниками. Им не угрожали, не запугивали, не принуждали. Они вели себя как… партнеры. Союзники.

У меня похолодела кровь. Предательство всегда было отвратительнее открытого врага. Эти люди, наши же сородичи, добровольно встали под знамена тьмы, что собиралась уничтожить их же дом.

Я услышал, как дыхание Веги резко участилось. Она вся напряглась, как струна. Я повернул голову и увидел ее лицо. Оно было искажено гримасой чистой, нефильтрованной ненависти. В ее глазах пылал огонь, который мог спалить все дотла. Ее пальцы с такой силой впились в кору дерева, что из-под ногтей выступила кровь.

— Твари… — вырвалось у нее хриплым шепотом. — Мертвячьи подстилки…

Она сделала движение, будто собираясь спрыгнуть вниз, прямо в эту адскую толпу. Клинки девушки уже начинали проявляться в ее руках, окутываясь сиянием.

Но я был быстрее. Моя рука легла ей на запястье — не грубо, но твердо. Я сжал его, заставляя ее остановиться.

— Нет, — произнес я тихо, но с нажимом, чтобы каждое слово врезалось в сознание. — Не сейчас. Пока не время.

Она попыталась вырваться, ее глаза полыхали яростью.

— Они… они же с ними! Ты видел⁈ Они продались! Пока мы тут сидим, они…

— Я все видел и вижу, — перебил я Вегу, не отпуская запястья. Мой взгляд был жестким, не допускающим возражений. — И я убью их. Каждого. Но позже. Сейчас мы сидим тихо. Мы должны увидеть ВСЁ. Понять, КОМУ они служат. Кто эти люди? Откуда? Может, на них есть какие-то бумаги, печати? Может, они ведут журнал? Если мы кинемся сейчас, мы убьем десяток, может, даже сотню тварей. Но мы не узнаем главного. Мы не вырвем корень.

Она смотрела на меня, и я видел, как ярость в ее глазах борется с разумом. Дыхание ее все еще было частым, грудь высоко вздымалась.

— Они не уйдут, Вега, — продолжил я, смягчая голос. — Мы заблокируем разрыв. Мы убьем Высших. Мы уничтожим этот плацдарм. И мы возьмем этих ублюдков живьем. Или найдем их тела. Но чтобы сделать это наверняка, нам нужен план. А не слепая ярость.

Она закрыла глаза, словно пытаясь взять себя в руки. Когда снова открыла, пламя в них не погасло, но стало контролируемым. Холодным, как лезвие кинжала.

— Хорошо, — выдохнула она, и ее рука под моей ладонью перестала дрожать. — Смотрим. Запоминаем.

Я кивнул и отпустил ее. Мы снова уставились вниз, но теперь наши взгляды были не просто наблюдающими, а изучающими, аналитическими. Я запоминал маршруты патрулей, расположение Высших, точки, где стояли живые предатели. Я искал слабые места в этой адской организации.

А внутри меня кипело. Не только от ярости к мертвецам, но и от жгучего презрения к тем, кто добровольно надел на себя ошейник раба тьмы. Они будут первыми, кого я найду, когда начнется бойня. Они ответят за свое предательство. Но не сейчас.

Сейчас нужно было терпение. Терпение охотника, который видит добычу, но ждет идеального момента для броска. И этот момент обязательно настанет. И тогда ад, что они устроили на земле, покажется им цветочками по сравнению с тем возмездием, что принесу им я.

— Спускаемся, — сказал я, показав Веге на небольшой отряд людей в компании двух десятков мертвяков, что вышли из рудника и направились в лес. — Поговорим с ними, спросим, зачем они тут и что делают, — недобро усмехнулся я.

— Убьем? — с надеждой спросила она, правильно поняв мою усмешку.

— Конечно. Но не сразу.

— А потом? — ее глаза горели нетерпением.

— А потом мы пойдем на рудник и вырежем там всех, закроем разрыв и на его руинах займемся любовью.

Слова сорвались с моих губ необдуманно, рожденные странной смесью адреналина, мрачной решимости и того нежного воспоминания о ее тепле ночью. Фраза про занятие любовью на руинах была дурацкой, неуместной бравадой, попыткой снять чудовищное напряжение, витавшее между нами над этим адским зрелищем. Я ожидал в ответ огненной вспышки, ледяной насмешки или просто молчаливого презрения. Но не этого.

Ее лицо вспыхнуло таким ярким румянцем, что стало видно даже в зеленоватом полумраке под сенью хвои. Она отвернулась от меня, напряженно уставившись куда-то вниз, на уходящий отряд, но я видел, как вздрагивает ее шея, как сжимаются кулаки. Прошла вечность, за которую успел пролететь, шумно хлопая кожистыми крыльями, лишь один мертвяк где-то вдали. И тогда она, все еще не поднимая глаз, прошептала так тихо, что я скорее угадал по губам, чем услышал:

— Договорились.

И, резко развернувшись, она ловко, как кошка, начала спускаться вниз по стволу, оставляя меня на суку с ощущением, будто мне только что обухом по голове ударили. Я чуть не потерял равновесие, судорожно ухватившись за ветку. Договорились? Что значит «договорились»? Это была шутка, черт побери! Нелепая, дурацкая шутка!

Но времени на подобные раздумья у меня сейчас не было. Отряд уже скрывался в лесной чаще. Я, все еще ошеломленный, последовал за Вегой, мой разум разрывался между необходимостью сосредоточиться на предстоящей схватке и оглушительным эхом ее шепота.

Мы двигались за группой, как тени, используя морок и природную скрытность. Люди шли не спеша, уверенно, будто прогуливались по собственному поместью. Двое мужчин в добротных кожаных дублетах, с мечами на поясах. Одна женщина в темном плаще, ее лицо скрывал капюшон. Их сопровождала два десятка скелетов в более целых, чем у остальных, доспехах — явно элитная охрана. Предатели чувствовали себя в безопасности под защитой своих мертвых хозяев.

Мы нагнали их на небольшой поляне, где небольшой ручей пробивал себе путь среди камней. Они остановились, чтобы напиться. Люди присели на корточки у воды, скелеты замерли по периметру, недвижные часовые.

— Берем живьем того, что с бородкой, — тихо прошептал я Веге, уже отбросив все лишние мысли. Охотник во мне снова взял верх. — Он главный. Остальных — по обстоятельствам. От скелетов избавляемся мгновенно. Мешаться они не должны.

Она кивнула, ее глаза сузились, превратившись в щелочки. В них горел тот самый холодный огонь, что я видел на дереве. Ярость была под контролем, направлена в нужное русло.

Мы атаковали без предупреждения. Я вышел из-за ствола сосны прямо перед часовыми-скелетами. Мой меч, вспыхнув зеленоватым светом магии леса, описал широкую дугу. Два мертвяка рассыпались в прах, даже не успев поднять оружие.

Одновременно с другой стороны в строй мертвецов врезалась Вега. Ее клинки сверкали, как лучи света, выписывая смертоносные узоры. Она не рубила — она резала, перешибая позвоночники, снося черепа с их плеч с хирургической точностью.

Люди вскочили на ноги, лица их исказились не страхом, а яростью.

— Атака! К оружию! — закричал бородач, выхватывая меч.

Его спутник последовал его примеру. Женщина в капюшоне отступила назад, ее руки завертелись, выплетая заклинание.

Я не дал ей закончить. С силой топнув ногой, послал по земле волну энергии. Почва перед женщиной вздыбилась, вырвав с корнем дерн и камни. Ее отбросило назад, заклинание сорвалось.

Я ринулся к бородачу. Его меч встретил мой с оглушительным лязгом. Он был силен, техничен, но его стиль был чистым фехтованием, рожденным на тренировочных площадках. Где ошибки оплачивались позором и травмами. Мой же ковался в тысячах безжалостных схваток за жизнь.

Я парировал его выпад и нанес ответный удар не клинком, а плечом, вломившись в его защиту. Он ахнул, отлетая, но удержался на ногах.

Рядом Вега расправлялась со вторым мужчиной. Он был хорошим бойцом, но не мог угнаться за ее скоростью. Она ушла от его удара, один ее клинок брызнул в запястье, заставив выронить меч, а второй — легким движением разрезал ему горло. Он рухнул, захлебываясь собственной кровью.

Бородач, увидев это, побледнел. Теперь он только отступал, прикрываясь мечом.

— Кто вы⁈ Что вам нужно?

— Выпить, посидеть. И поговорить по душам, — рыкнул я, продолжая наступать. — Просто поговорить. О «Чертополохе». О твоих хозяевах.

Его глаза округлились от ужаса. Он понял. Понял, что мы не случайные путники. Мой меч выбил его оружие из рук, а следующее движение — удар рукоятью по голове — отправило его в беспамятство.

Я обернулся. Вега стояла над телом женщины, острие клинка было приставлено к ее горлу. Та была без сознания. Вокруг лежали обломки скелетов и его спутников. Тишина, нарушаемая лишь безмятежным журчанием ручья, снова воцарилась на поляне.

Мы крепко связали бородача и женщину, попутно тщательно обыскав их. У мужчины в походной сумке я нашел еще несколько пергаментов. Развернул один. Та же латиница. Та же печать с чертополохом. Но здесь были не стратегические планы, а что-то иное. Отчеты. «Образцы руды с месторождения „Глубина“ показывают повышенную концентрацию „Реквиема“. Процесс ассимиляции проходит успешно. Подготовка плацдарма к фазе „Цветение“ идет по графику».

Я протянул свиток Веге. Она пробежала его глазами, и лицо девушки стало каменным.

— Цветение… — прошептала она. — Они называют это цветением…

Пленник в этот момент застонал и пришел в себя. Его глаза метались, полные ужаса. Он увидел нас, увидел тела своих напарников, увидел свиток в руках Веги…

— Говори, — сказал я, приседая перед ним. Мой голос был тихим, но в нем звенела сталь. — Кто вы? Кому служите? Что такое «фаза Цветение»?

Он попытался плюнуть мне в лицо, бормоча что-то о том, что мы все сдохнем в страшных муках, что новая эра наступает, что мы не имеем права им мешать…

Я не стал его мучить. Просто посмотрел ему в глаза, и в свой взгляд вложил всю ту холодную мощь, что накопилась во мне — силу медведя, обещающую боль, и знание змеи, видящее самый глубинный страх.

Его сопротивление сломалось мгновенно. Он затрясся, по лицу потекли слезы.

— Западный Совет… — захлебываясь, прошептал он. — Мы… агенты… «Чертополох»… Фаза «Цветение»… это когда «Реквием»… когда он достигнет критической массы… Споры взлетят в воздух… Понесется ветром… Заразит все… на сотни километров… Превратит все в мертвую зону…

Он выдохнул последнее, и его голос сорвался в истерический шепот. Картина была ясна. Рудник был не просто плацдармом. Он был гигантской лабораторией по выращиванию и концентрации смертоносного агента. И они были на пороге запуска финальной стадии.

— Где этот совет находится? — кончик меча ткнулся ему в шею, и тоненькой струйкой побежала кровь. Но бородач даже не обратил на это внимания. Его тело билось в трясучке, изо рта пошла пена. Глаза, горевшие безумием, стали закатываться.

Больше нам от него ничего не добиться. Я встретился взглядом с Вегой. В ее глазах не было вопроса. Было понимание. Она кивнула, коротко и четко.

Я поднялся. Меч в моей руке выглядел естественным продолжением руки. Я не испытывал ни злобы, ни жалости. Только холодную необходимость. Предатель — не человек. Он — ошибка, которую нужно исправить.

Удар был быстрым и точным. Затем мы добили и женщину. Быстро, без мучений. Хотя, возможно, милосердие к ним — преступление против тех, кого они обрекли на смерть.

Мы стояли над остывающими телами, и воздух пах кровью и смертью. Но это была правильная смерть. Очищающая.

— Теперь рудник, — сказал я, поворачиваясь в сторону адского карьера. — Пришла пора обрести силу. И очистить эту землю.

Мы шли обратно, и на душе у меня было до странного спокойно. Уверенность, что у нас все получится, почему-то поселилась в сердце. Я не верил в это, а откуда-то знал. Ну, и шутка про любовь на руинах теперь перестала быть шуткой, и тело, понимая, что длительное воздержание скоро закончится, требовало устранить любую помеху в этом деле.

И, судя по всему, Вега к этому относилась так же — вон как глаза горят. Эти мысли могли отвлечь, но сейчас они стали топливом, а не отвлечением. Топливом для ярости, которая должна была обрушиться на тех, кто посмел осквернить наш дом.

Мы подходили к опушке, за которой начинался спуск в карьер. Я чувствовал, как сила внутри меня пробуждается, жаждет выхода. Скоро. Очень скоро.

Нарооод!!! Кто еще забыл поставить лайк Мстиславу? Не жалеем сердечек для героя!!!