Мстислав Дерзкий часть 2

Глава 24

Утро было пронзительным, как клинок, и таким же чистым. Воздух, еще не прогретый весенним солнцем, обжигал легкие холодной свежестью, пах талым снегом, сырой землей и дымком из буржуйки, что поднимался над крышей. Я вышел во двор — небольшой участок утоптанной земли перед домом, с одним желанием: разогнать кровь, почувствовать обновлённые мышцы, напомнить телу о предстоящей работе.

Сбросив потрепанную рубаху, я остался в одних штанах из грубой ткани. Кожа покрылась мурашками от утреннего холода, но это было даже приятно. Я начал с самого простого — с растяжки. Наклоны, выпады, вращения суставов. Каждое движение было медленным, осознанным. Я внимательно прислушивался к своему телу. Оно отзывалось на все команды с поразительной легкостью. Связки тянулись эластично, суставы двигались плавно, без привычного старческого хруста. Это ожившее, обновленное тело все еще было для меня в диковинку. Я был как мастер, после долгого перерыва получивший в руки отличное оружие, незнакомый, но идеально сбалансированный клинок — нужно было к нему привыкнуть, понять его баланс.

Потом я взял в руки меч. Не тот легкий тренировочный деревянный болван, а настоящий, верный спутник. Вес его в ладони был привычным и надежным. Я начал с базовых стоек, с плавных разминочных взмахов. Меч рассекал воздух с глухим свистом. Постепенно я наращивал темп. Рукоять идеально лежала в ладони, меч ощущался, какпродолжение руки.

И тогда я отпустил себя. Тренировка перестала быть простой разминкой. Она превратилась в танец. В смертельный балет, отточенный тысячами схваток.

Я шел через «крест» — рубящие удары по воображаемым противникам с четырех сторон. Меч описывал в воздухе широкие, размашистые дуги, сверкая на восходящем солнце. Я представлял себе толпу скелетов, наступающих на меня, и мой клинок работал как коса — мощно, неотвратимо, сметая все на своем пути. Плечевые мышцы наливались жаром, спина напрягалась, как тетива лука.

Затем я перешел к более сложным приемам. Короткие, резкие выпады, имитирующие уколы в щели между доспехами. Финты, обманные движения, когда меч шел в одну сторону, а все тело уже готовилось к броску в другую. Я кружился на месте, отбивая невидимые атаки со спины, работая мечом и свободной рукой, используя ее для парирования и захватов. Пот лил с меня ручьями, заставляя кожу блестеть на солнце, как полированная медь. Каждая бугристая мышца на торсе, на руках и плечах рельефно выделялась под кожей, испещренной паутиной старых и новых шрамов. Каждый из них был историей. Вот на боку длинный белый след, оставленный когтями вурдалака. А вот эта звездочка под ключицей — от зараженной стрелы. Моё тело можно было читать, как карту пройденных войн, и сейчас эта карта обновлялась, наполняясь свежими силами.

Дыхание стало глубже, но не сбивалось. Сердце билось ровно и мощно, как барабан, отбивающий ритм предстоящего сражения. Я был сосредоточен, погружен в себя, в диалог со своим оружием и своей плотью.

Именно в этот момент я краем глаза заметил движение у входа в дом — это была Вега.

Она вышла на улицу, щурясь от яркого света. Лицо ее было немного помятым после сна, волосы растрепаны. И в ее глазах читалось легкое, почти детское смущение. Она стояла, не решаясь подойти или окликнуть меня, и наблюдала за моими движениями. Казалось, она вспомнила, как ночью пришла ко мне, и теперь не знала, как себя вести. Хотя мы просто спали, прижавшись друг к другу, словно дети в холодную ночь, что сейчас творилось в голове у этой девушки, было непонятно.

Я не остановился, но стал двигаться чуть более осознанно, демонстративно. Позволяя ей видеть. Я чувствовал ее взгляд на себе — не оценивающий, а какой-то жадный, наполненный неподдельного любопытства. Она рассматривала мое тело, любовалась игрой мышц под блестящей кожей, замечая и все шрамы, и то, как солнце ложится на рельеф пресса и широких плеч. Это был не взгляд воительницы, оценивающей боевую мощь соратника, а взгляд женщины на интересующего ее мужчину. И от осознания этого по моей спине снова пробежал приятный холодок, но совсем иной, чем от утреннего воздуха.

Закончив очередной комплекс — мощный вертикальный удар, завершающий воображаемого противника, — я опустил меч и повернулся к ней, опершись на клинок. Дышал глубоко, грудь поднималась и опускалась равномерно.

— Умывайся, и будем завтракать, — сказал я, и в моем голосе прозвучала легкая, чуть насмешливая нотка. Не злая, а понимающая. Я видел, как она смутилась еще больше, заметив этот тон.

Ее щеки покрылись легким румянцем. Она что-то пробормотала невнятное, вроде «сейчас», и, развернувшись, почти убежала обратно в комнату, скрываясь в ее темноте.

Я усмехнулся про себя. Странные создания — эти женщины. Может выстоять против Высшей нежити, но сгорает от стыда из-за того, что посмотрела на полуголого мужчину.

Подойдя к колодцу, я опрокинул на себя полное ведро холодной воды. Ледяной шквал обрушился на голову и плечи, заставив вздрогнуть все тело. Вода смыла пот и усталость, оставив после себя лишь чистую, ясную бодрость. Я отряхнулся, как пес, и, накинув на плечи ту же рубаху, пошел внутрь.

В доме уже пахло дымом и чем-то съестным. Вега, избегая моего взгляда, расставляла на столе миски с простой, но сытной походной едой: вареная крупа с салом, ломти черного хлеба, кружка воды.

Я сел напротив нее и принялся за еду. Завтрак — это хорошо. Это правильно. Не пир, а топливо. Оно дает силы на целый день, а нам их сегодня очень много понадобится. Мы ели молча, но тишина эта была уже не неловкой, а скорее сосредоточенной. Каждый был погружен в свои мысли, готовясь к тому, что ждет нас впереди.

Я смотрел на нее, на ее склоненную голову, на пальцы, сжимающие ложку, и вспоминал ее теплоту рядом ночью. И тот сон, светлый и невозможный. Это было слабостью? Нет. Это было напоминанием. Напоминанием о том, ради чего стоит становиться сильнее. Не ради самой силы, а ради возможности однажды просто спокойно завтракать. Без необходимости потом идти и убивать чудовищ.

Она подняла на меня глаза и, поймав мой взгляд, на сей раз не отвела его. В ее глазах читалась та же решимость, что и в моих. Смущение ушло, осталась только готовность.

— Готов? — спросила она просто, отодвигая пустую миску.

— Всегда, — ответил я, поднимаясь и беря в руки меч. Лезвие было чистым, отточенным до бритвенной остроты. Оно ждало работы.

Сборы были недолгими — мы за это время успели привыкнуть к путешествиям. Переодеться в удобные вещи, доставшиеся нам от людоловов, накидать в рюкзаки расходники, немного еды и воды. Раньше Вега меня смущалась переодеваясь, но сейчас этого не было и в помине. Режим девушки переключался в режим воина, и все ненужное просто отбрасывалось. Я невольно залюбовался ее фигурой, к которой сам же и приложил руку. Всегда приятно видеть работу мастера — будто для себя старался. Хотя, может, и для себя — кто знает.

Мы вышли из прохлады землянки в тепло уже пригревающего солнца. День начинался. И первая остановка на нашем долгом пути к столице лежала там, в мрачных, отравленных тлением шахтах старых рудников. Где нас ждали Высшие. Где меня ждала сила, которая должна была вернуть мне не только молодость, но и право носить свое имя — Инлинг. Пора было начинать…

Солнце поднялось выше, но под сенью векового леса царил зеленоватый, прохладный полумрак. Мы двигались быстро, почти бесшумно, как две тени, отбрасываемые тревожными мыслями. Лесная тропа, едва заметная, вилась между могучих стволов, и каждый наш шаг был отточен годами жизни в этих чащобах. Я шел впереди, пропуская через себя впечатления леса — каждый шорох, каждый запах. Вега следовала за мной на расстоянии вытянутой руки, ее присутствие было ощутимо, как легкий ветерок за спиной.

Мы шли молча. Слова были не нужны. Все уже было сказано утром, за завтраком. Теперь было дело за действием. Воздух, однако, был густ от невысказанного. Между нами висела память о прошлой ночи — не неловкая, а какая-то… хрупкая. Как тонкий лед на весенней луже, по которому идешь, боясь провалиться, но зная, что под ним — живая вода. Я ловил себя на том, что чувствую ее взгляд у себя за спиной, и моя спина, казалось, ощущала его физически — как легкое прикосновение. Уже давно подзабытое мужское эго мягко погладило меня по голове, но я отогнал непрошенные мысли — не ко времени это. Хотя, вид голой Веги, когда я лечил ее в бане, нет-нет, да и вставал перед глазами. Хотелось бы понять, она этого не помнит, или что? Неужели не заметила изменения в себе? А если да, то на что списала? На хорошую еду и сон? Интересно.

Часа через два быстрого пути сквозь бурелом и папоротниковые заросли, сквозь запах хвои и влажной гнили, до нас донесся слабый, но отчетливый запах дыма. Не лесного пожара, а печного — жилого. Я замер, подняв руку. Вега тут же остановилась, затаив дыхание. Мы обменялись быстрыми взглядами — все было ясно без слов. Деревня.

Мы обошли ее стороной, петляя по густому подлеску. С высокого холма мельком увидели крыши, дымок из труб, крошечные фигурки людей вдалеке. Лишние свидетели нам были не нужны. Наша дорога лежала в ином направлении, и наша встреча с миром живых могла принести им только беду. Я не испытывал к ним ни любви, ни ненависти — просто холодное понимание, что наши пути не должны пересекаться.

Но сама судьба, казалось, решила иначе. На окраине леса, у старой, полуразрушенной мельницы, мы наткнулись на небольшую толпу нежити — штук пятнадцать скелетов в истлевших рубахах, с ржавыми косами и вилами в костлявых руках. Они брели в сторону деревни, ведомые слепым, но неутолимым голодом. Их пустые глазницы были обращены туда, откуда тянуло запахом жизни.

Мы с Вегой снова переглянулись. Никаких вопросов. Никаких дискуссий. Это было быстрее и тише, чем обходить.

Я кивнул. Она метнулась вправо, как тень, ее клинки уже блеснули в руках. Я — влево. Мы атаковали с флангов, пока основная группа даже не успела понять, что происходит. Мой меч срубил первого скелета пополам с сухим хрустом. Второго я проткнул насквозь, пригвоздив к гнилой стене мельницы. Беззвучно, эффективно. С другой стороны доносились такие же звуки — короткий хруст, звон стали о кость, и тишина.

Это была не битва, а санитарная зачистка. Мы работали синхронно, как хорошо отлаженный механизм. Я брал на себя самых крупных, раскидывая их мощными ударами, Вега порхала между остальными, ее укороченные клинки молниеносно находили слабые места, разбирая скелеты на запчасти. Ни крика, ни лишнего звука. Через пару минут на земле лежала лишь груда беспорядочно наваленных костей, медленно рассыпающихся в прах.

Мы остановились, переводя дух. Никто в деревне ничего не заметил. Тишина не была нарушена. Мы просто стерли угрозу, как смахивают тряпкой пыль с книжной полки. Действовали мы только мечами — без магии, которую мертвяки чуяли за многие километры.

— Быстро, — коротко бросила Вега, вытирая клинок о мох.

— И незаметно. Ай да мы, спасибо нам, — согласился я. — Можно как-нибудь повторить, но потом.

— Мы герои, сражающиеся за идею, а не за еду, — чуть усмехнулась она.

— Прозвучало так, будто ты сказала — мы идиоты.

— Кто знает, Мстислав, кто знает. То, что дается даром, никогда не будет цениться. Потом придется пересмотреть наш договор с этим миром…

И мы снова двинулись в путь, оставив позади и деревню, жители которой так и не узнали, какая опасность их миновала, и бесследно исчезнувших мертвецов. На душе было странно спокойно. Не от того, что мы покончили с очередной мерзостью, а от уверенности в своих действиях. Мы были не просто убийцами нежити. Мы были хирургами, вырезающими зараженную ткань, не позволяя ей расползтись.

Шли мы еще часа четыре. Лес вокруг постепенно менялся. Деревья становились ниже, чахлее. Появился едва уловимый запах серы, к нему примешивалось что-то еще — кислое, металлическое. Земля под ногами стала влажной, топкой, местами попадались черные, маслянистые лужицы. Воздух звенел от непривычной тишины — ни птиц, ни зверей. Только ветер монотонно шелестел сухими, мертвыми стеблями бурьяна.

Их стало больше. Мертвяков. Сначала мы видели одиночных — они брели без цели, временами натыкаясь на деревья. Потом стали попадаться пары, тройки. Они не были организованы, но их количество росло с каждым шагом. Это было похоже на муравейник, потревоженный палкой, — из всех щелей начинало выползать что-то мелкое и противное.

Прямо сейчас идти напролом было бы глупостью. Нужно было осмотреться и понять, куда двигаться дальше.

Я снова предупреждающе поднял руку, и мы замерли у подножия огромной древней ели, чьи раскидистые лапы опускались почти до земли. Я посмотрел на Вегу, затем наверх. Она поняла.

Замер, обратившись к источнику. Образ воздушного орла, что отвечал, помимо всего остального, за маскировку, выплеснулся, как дым, пополз из меня, окутывая нас обоих невидимой пеленой. Морок. Простая, но эффективная иллюзия, делающая нас невидимыми для примитивных органов чувств нежити. Мы пахли теперь как лесная подстилка, как ветер, как земля.

Дерево было старым и весьма удобным для лазанья. Мы вскарабкались на него быстро, цепляясь за шершавую кору и упругие ветви. Я помог Веге подняться повыше, чувствуя под пальцами легкость ее тела. Она была проворной, как белка. Мы устроились на мощном суку, скрытые густой хвоей, и выглянули из нашего укрытия.

И вот он открылся перед нами во всей своей ужасающей «красе». Рудник.

Это была не просто яма в земле. Это была огромная, зияющая рана на теле мира. Склоны черного, бесплодного карьера уходили вниз, словно в ад. По дну сновали фигуры — десятки, если не сотни мертвяков. Эти уже не бродили бессмысленно и хаотично. Они работали. Таскали камни, вгрызались кирками в породу, медленно, но упорно тянули телеги, наполненные черной, блестящей рудой. Это был адский конвейер, управляемый чьей-то злой волей.

А в центре этого хаоса, у входа в главную штольню, зияющего черным провалом, стояло нечто. Высокое, тенеподобное существо в истрепанной, рваной мантии, с посохом, увенчанным светящимся черепом. Некромант. Не такой, которого я уничтожил ранее, а другой, более мощный. От него исходили волны холода и власти. Как раз он и был дирижером этого мертвого оркестра.

Но не он привлек мое главное внимание. Из самой штольни, с грохотом, ломая породу, выползло нечто массивное, тучное, с кожей, похожей на потрескавшуюся глину. Еще один Высший. Мясник. А за ним из тени выпорхнуло, словно призрак, третье существо — худое, с длинными шипастыми конечностями и горящими зелеными глазами. Тень.

Трое. Целый выводок Высшей нежити. Сердце мое учащенно забилось, но не от страха, а от предвкушения. Вот она! Та сила, которую я искал.

Я почувствовал, как Вега невольно прижалась ко мне плечом, ее дыхание стало чаще. Она тоже все видела. Она понимала.

Я повернул голову, и наши взгляды встретились. В ее глазах читался не ужас, а та же холодная решимость, что и в моих. Она кивнула мне, чуть заметно. Нам обоим все было ясно без слов.

Опустив взгляд вниз, на кишащее мертвецами дно карьера, я почувствовал, как внутри закипает знакомая ярость. Но на сей раз она была не слепой, а сфокусированной. Острой, как кончик моего верного меча.

Пришло время охоты. И добыча сама вышла на охотника. Оставалось только выбрать подходящий момент.