Мстислав Дерзкий часть 2

Глава 21

Я впустил в себя весь этот хаос. Встал, расставив ноги, и раскинул руки. Я не сопротивлялся. Принимал. Сила леса, сила жизни, что я призвал, была не для щита. Она была для гармонии. Я ощутил каждый удар ветра не как угрозу, а как дикую, необузданную песню. Каждый осколок льда — как крик замерзшей воды. Каждый ком магмы — как стон расплавленной земли.

Моя магия не противостояла ее магии. Она впитывала ее, перерабатывала, усмиряла. Древние духи леса, чье присутствие я чувствовал, шептали мне на ухо слова покоя. Вихрь, бушевавший надо мной, начал терять ярость. Ледяные иглы таяли, не долетев, раскаленные камни остывали и падали к моим ногам серыми, безвредными булыжниками. Ветер стихал, превращаясь в ласковый шепот в ветвях деревьев на опушке.

Я видел, как глаза Веги округлились от изумления. Она вложила в эту атаку силу, способную смести небольшой городок, а я стоял невредимый, и буря утихала вокруг меня, как уставший, наигравшийся ребенок у ног отца.

— Что… что это? — выдохнула она, и в ее голосе был не страх, а жадное любопытство мага, увидевшего нечто за гранью понимания.

— Это жизнь, Вега, — ответил я, и мой голос звучал глубже обычного, будто к нему присоединились шелест листьев и гул земли. — Ты играешь с красками, а я говорю с самим холстом. Вы приказываете стихии, будто своему рабу, а я прошу ее о помощи. Как думаешь, после этого чья магия будет эффективней?

Она сжала кулаки. В ее взгляде загорелся огонь настоящего боя. Она поняла. Простые, пусть и мощные, атаки здесь не сработают. Нужно что-то, что не поддается усмирению. Что-то фундаментальное.

Она закрыла глаза, собрав всю свою волю. Воздух вокруг нее затрепетал и засиял радужными переливами. Она пыталась создать нечто — точку схождения всех четырех стихий сразу. Смертоносный хаос, где законы природы перестают действовать. Это было опасно. Это могло выйти из-под контроля.

Я не мог позволить ей закончить. Не потому, что боялся проиграть. А потому, что боялся — она сама не удержит эту силу и будет уничтожена.

Пришло время не защищаться, а действовать.

Я не стал складывать заклинание. Я просто протянул руку в ее сторону, но не против нее. К земле у ее ног.

— Проснись, — прошептал я. — Протянись.

Из земли прямо перед Вегой взметнулся не корень и не каменная глыба. Это был поток чистой, зеленой энергии, самой жизни. Он не горел, не обжигал, не давил. Он обвивал ее, как лиана, мягко, но неотвратимо. Девушка вскрикнула от неожиданности, пытаясь отбросить его всплеском огня или льда. Но ее стихии гасли, соприкасаясь с этим сиянием, как свечи на ветру. Энергия жизни была старше и сильнее любой отдельной стихии. Она была их праматерью.

Зеленый поток разделился на несколько ручейков, которые обвили ее руки и ноги, надежно сковывая движения. Вега билась в этих тисках, изо всех сил пыталась вырваться, но сила воли, которой она управляла стихиями, была бессильна против этой древней мощи. Ее колени подогнулись, и она мягко опустилась на траву, опутанная сияющими путами. Радужное свечение вокруг нее погасло, так и не успев переродиться в катастрофу.

Буря стихла. На поляне снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь ее тяжелым дыханием. Я медленно подошел к ней, чувствуя, как напряжение магии спадает с моих плеч. Сияющие путы растворились, испарились, оставив после лишь легкое покалывание в воздухе.

Вега села, опершись на руки, и смотрела на меня снизу вверх. В ее глазах не было ни злобы, ни обиды. Только огромное изумление. И уважение.

— Это… это не привычная магия, Мстислав, — прошептала она. — Это… что-то другое.

Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Она взяла ее, ее пальцы были холодными.

— Это изначальная магия, Вега. Та, что была до рангов и классификаций. Сила мира, в котором мы живем. Ты сильна, не сомневайся. Твоя мощь могла бы испепелить легион мертвецов. Но я… я не воюю с миром. Я прошу его о помощи. И он откликается.

Она встала, все еще держа мою руку.

— Значит, все это время… поглощая силы Высших… ты не просто становился сильнее. Возвращался к истокам?

Я кивнул, отпуская ее ладонь.

— Упырь дал мне мощь, Ведьма — чувствительность, а Кикимора… Она научила меня, что есть иная жизнь, не человеческая и не мертвая. А просто жизнь. И с ней можно найти общий язык. Каждый раз, поглощая энергию Высшего мертвяка, я, помимо силы, получаю и понимание. Да, немного извращенное миром мертвых, но все же это знание. Знание основ, знание природы их силы, умение использовать его во благо, сделав своим, сделав их силу частью себя.

Мы молча стояли друг напротив друга. Поединок был окончен. Победитель очевиден. Но в тот миг не было победителей и побежденных. Было понимание. Понимание того, что наши пути к силе кардинально разнятся. Ее путь — путь воли, подчинения стихий. Мой — путь гармонии, единения с природой.

И глядя на нее, я понял, что нам предстоит долгая дорога, и что наша сила, столь разная, но идеально дополняющая друг друга, возможно, единственное, что может противостоять грядущей тьме. Мы были оружием, отточенным в дружеском бою. И этот бой лишь подтвердил — еще немного, и мы будем готовы.

Тишина после поединка была густой, насыщенной, словно лес вобрал в себя отголоски нашей ярости и переварил их, превратив в питательный сок для своих корней. Мы стояли, переводя дух, и в воздухе витал невысказанный вопрос. Ответ на который предстояло найти не здесь, на безопасной поляне, а там, в сумраке чащи, где мир просачивался сквозь раны, нанесенные ему незваными гостями.

— Прогуляемся? — просто предложил я, выдергивая меч из земли. Сталь отозвалась глухим звоном, будто нехотя прощаясь с уютной почвой.

Вега лишь кивнула, встряхнув запястьями. Ее клинки исчезли так же бесшумно, как и появились. В глазах девушки еще плескалась отдача от магической бури, но взгляд был четким, собранным. Готовым к работе.

Мы шагнули под сень деревьев, и мир переменился. С поляны, залитой лунным светом, мы погрузились в царство полумрака, где стволы вставали частоколом, а ветви сплетались в непроницаемый для взора купол. Воздух стал другим — тяжелым, пахшим влажной землей, гниющими листьями и чем-то еще. Сладковатым, тошнотворным запахом тления, что висел здесь постоянной дымкой, несмотря на все наши усилия.

База людоловов была уничтожена. Мы выжгли ту язву каленым железом. Но болезнь уже успела пустить метастазы. Защитная пелена мира в этих местах была изодрана в клочья, словно старое полотно, и сквозь прорехи сочилась мертвечина. Мертвяков стало меньше, они не шли сплошным потоком, но появлялись исподтишка, тихо, как грибы после дождя. И от этого было еще противней.

Первую группу мы заметили благодаря резко вспорхнувшим с веток деревьев птиц. Четыре скелета, обтянутых высохшими остатками плоти, в истлевших кольчугах. Они брели без цели, но их пустые глазницы были обращены в одну сторону — к живым поселениям, до которых еще было далеко. Мозгов у них не было, лишь слепое, неутолимое желание.

Мы с Вегой переглянулись. Ни слова. Она метнулась влево, я — вправо. Мой меч разрубил первую тварь пополам с сухим хрустом, даже не встретив серьезного сопротивления. Вторую я проткнул насквозь, пригвоздив к сосновому стволу. С треском ломающихся ребер. Оглянулся. Вега уже стояла над двумя распавшимися на кости телами, ее клинки были чистыми — она работала быстро, точно, перерезая сухожилия и разрывая соединения, не тратя силы на рубку.

— Мелочь, — коротко бросила она, и в голосе слышалось презрение.

Но мы знали — мелочь бывает самой опасной. Она усыпляет бдительность.

Мы шли дальше, глубже. Лес становился все мрачней. Деревья здесь казались корявыми, больными, их кора была покрыта странными наростами, похожими на струпья. Воздух звенел от напряженной тишины — ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Только легкий звук наших шагов и настороженное дыхание.

И вот мы наткнулись наразрыв.

Не просто темное пятно. Это была висящая в воздухе рана, из которой сочился липкий, фиолетовый свет. Вокруг нее земля была выжжена дотла, трава почернела и скрутилась. Из разрыва, словно кровавые пузыри, выползали тени. Не простые мертвяки, а что-то более цельное, более свежее. Гули. Их кожа была синей, глаза горели желтым огнем голода.

Их было штук десять. Но не это заставило нас замереть. За ними, в самой сердцевине разрыва, виднелась высокая, худая фигура. Ее кожа отливала перламутром мертвой рыбы, а длинные пальцы заканчивались когтями, похожими на обсидиановые лезвия. Высший Мертвяк. Не такой мощный, как Упырь, но от него веяло холодным, расчетливым интеллектом. Некромант.

Он еще не вышел полностью, его тело медленно просачивалось в наш мир, как смола.

— Вега, гули — твои! — крикнул я, уже устремляясь вперед. Некроманта нужно было уничтожить до того, как он закрепится в мире живых.

Она не ответила, но с ее стороны красноречиво донесся знакомый свист стали. Я мчался сквозь строй гнусных тварей, не останавливаясь. Мой меч работал как часть моей воли, отбрасывая, сметая с пути тех, кто осмеливался встать передо мной. Я чувствовал их когти, скребущие по моему щиту, слышал их хриплые голодные вопли, но ничто не могло остановить мой бросок.

Некромант поднял голову. Его глаза, похожие на два раскаленных уголька, уставились на меня. Он прошепелявил слово, и передо мной из земли взметнулась стена из скелетов, которые он мгновенно собрал из костей, валявшихся вокруг.

Я не сбавил скорости. Внутри меня что-то щелкнуло. Сила медведя, дикая и необузданная, рванула наружу. Я не стал огибать стену. Я прошел сквозь нее. Мой меч описывал широкие дуги, круша кости в мелкую щебенку. Я был тараном, молотом, стихийной силой. Костяной частокол разлетелся с оглушительным грохотом.

Некромант отступил на шаг, удивленный. Он начал творить новое заклятье, но было поздно. Я был уже возле него, рука с мечом взметнулась вверх, я вложил в этот удар всю ярость, накопленную за годы борьбы, всю боль этого оскверненного леса. Мой клинок, вспыхнувший ярким огнем магии волка, прошел сквозь призрачную плоть Высшего, словно сквозь дым.

Раздался не крик, а тихий, противный хлопок, будто лопнул пузырь с гноем. Фигура некроманта распалась, рассыпалась на черные хлопья, которые тут же испарились. Фиолетовый свет разрыва померк, он судорожно сжался и исчез с легким шипением.

Я стоял, тяжело дыша, ощущая привычное истощение сил. Но затем случилось нечто. От тела поверженного Высшего потянулись невидимые нити энергии и впились в меня. Это был не просто прилив сил, как от обычного мертвяка. Это было нечто большее. Я чувствовал, как что-то внутри меня… обновляется. Мелкие морщины на лице, следы былых ранений на теле — все это будто сглаживалось, наполнялось упругостью. Процесс был мимолетным, но я его ощущал каждый раз.

Обернулся. Вега уже заканчивала с последним гулем. Ее движения были отточенными, смертоносными. Она вонзила клинок в горло твари, и та, захрипев, замертво рухнула на землю.

Девушка вытерла лезвие о плащ и посмотрела на меня. И в этот раз ее взгляд был иным. Не оценка бойца, а пристальное, внимательное изучение. Она смотрела на мои руки, сжимающие рукоять меча, на мое лицо. Я видел, как в ее глазах промелькнуло недоумение.

Мы двинулись дальше, не говоря ни слова. Лес постепенно оживал. Снова, сначала робко, потом уже увереннее запела птица, где-то вдали послышался осторожный шорох пробирающегося в листве мелкого зверька. Мы очистили эту территорию.

За день мы наткнулись еще на два таких же разрыва. И оба раза нам приходилось иметь дело с Высшей нежитью. Один раз — с огромным, тучным Мясником, чьи топоры оставляли в земле глубокие борозды. Другой — с быстрой, как змея, Тенью, что пыталась зайти со спины.

И каждый раз после того, как моя сталь или магия разрывала связующую их нить, я чувствовал тот же приток сил. То же странное омоложение. Мои мускулы, и без того крепкие, наливались новой силой, спина выпрямлялась, а в глазах прибавлялось зоркости. Я ловил себя на том, что дышу легче, а шаг мой становится упругим, как у двадцатилетнего юнца.

И каждый раз я ловил на себе настороженный взгляд Веги. Она старалась делать это незаметно, украдкой, но я чувствовал его — тяжелый, полный невысказанных вопросов.

Вечером мы разбили лагерь на берегу лесного ручья. Костер мы не стали разводить — его свет мог привлечь ненужное внимание. Просто сидели в темноте, при свете звезд прислушиваясь к звукам ночи. Я неторопливо чистил меч, она точила свои клинки, проводя оселком по стали с монотонным, убаюкивающим шипением.

И вдруг Вега нарушила тишину. Голос ее был тихим, но каждый звук падал в ночь с весом гири.

— Мстислав.

Я поднял на нее взгляд. Она не смотрела на меня, уставившись в свое отражение на лезвии.

— Да, Вега?

Она замолчала, будто подбирая слова. Наконец, отложила клинок и оселок и посмотрела на меня прямо. В ее глазах светились отблески звезд и тлел костер непрошеных мыслей.

— Когда мы встретились, ты был стариком. Сильным, но старым. Седеющим. Морщины здесь… — она провела пальцем по своему лицу.

Я молчал, давая ей договорить.

— А сейчас… — она запнулась. — Ты выглядишь… моложе. На десять, нет, на пятнадцать лет. Твои движения… они другие. Более легкие. Я сначала думала, что мне кажется. Но сегодня, после того некроманта… я видела, как ты разбил ту стену. Так может только мужчина в расцвете сил, а не семидесятилетний старик, пусть и воин.

Она умолкла, ожидая ответа. А я смотрел на нее и понимал, что пора. Пора говорить о цене, которую я заплатил за свою силу. О той странной метаморфозе, что со мной происходила. Я протянул свою руку, повернул ладонью вверх, к лунному свету. Кожа на ней была грубой, покрытой шрамами и мозолями, но… упругой. Кожа мужчины, которому едва за сорок.

— Ты права, Вега, — сказал я тихо. — Я молодею. Я погиб… Ну, или вернее, почти погиб, когда мне было двадцать лет. Когда пришел в себя, мое тело было высохшим, как у мумии. Я даже глаз открыть не мог. Потом все изменилось. И теперь для того, чтобы обрести былую силу и стать тем, кем я был раньше, мне надо убивать Высшую нежить.

Мой дух, моя душа и тело стремятся обрести баланс. Поверь мне — сейчас я только тень того прежнего себя. Но и в этом есть плюс — я учусь, и уже научился много чему. Поэтому, когда восстановлюсь, стану намного сильней. Так что такой вот факт — чтобы нормально ожить, мне надо убивать то, что уже давно не живет.

— Но ты поглощаешь энергию мертвых!!! Это же невозможно!!!

— Кто сказал? — пристально посмотрел я на нее. — Ваши боги? Жрецы? Правители? Все это чушь. Вы, потомки великих воинов и волхвов, забыли свою историю. А та, что сохранилась, полна лжи и глупости. От вас специально скрыли правду, потому что став сильней, вы начнете думать, и первый вопрос будет — а зачем нам боги, если они нам не помогают?

— Бред! Боги нас защищают!!!

— Да? А ну-ка, приведи мне пример подобного. И не что-то вроде — мне рассказала сестра жены брата, которая услышала это от торговки на рынке, которой рассказал один из стражников, чья жена служит в храме… Не пустые, лживые слухи. А то, чему ты была лично свидетельницей.

Вега часто заморгала, раскрывая рот, точно рыба, вытащенная на берег, но не произнеся ни слова. Я покачал головой.

— В общем, ты пока вспоминай, но на ходу. Нам пора возвращаться. Завтра займемся этим «Чертополохом». Устроим себе выходной — притомился я что-то…