Монстер Хантер Интернейшнл

Глава 27

Щупальца оказались маслянистыми, влажными и невероятно подвижными. Они прижали мои руки к бокам. Я сопротивлялся, но это всё равно что с огромным удавом бороться. Внутри портала я всё равно что ослеп. Никакого света в тоннеле другого измерения не было. Воздух спёртый, влажный, и с учётом того, как мне стиснуло лёгкие, я вообще почти не мог дышать.

Нас втащили на другую сторону и портал захлопнулся, оставив вместо себя только пустое белое небо. Парализованная Джулия упала на припорошённую снегом землю. Она прокатилась метр или два и замерла без сознания у корней дерева.

Меня яростно дёрнуло и развернуло, лицом к лицу с Проклятым.

Я видел его в своих пророческих снах. Я воспринимал его мир через призму его же памяти. Чувствовал его боль, страх, гнев, похоть и гордыню. Я знал его лучше, чем он сам.

Ничто из этого так и не подготовило меня к личной встрече.

Я замер в ужасе. Холодный пот замёрз кубиками льда. Каждая мышца нестерпимо болела. Суставы отказывались двигаться. Глаза замерли в глазницах. Зубы стучали. Тело били конвульсии. Передо мной было чистое зло. Концентрированная ненависть за пределами любого человеческого понимания. Щупальца удерживали моё тело над землёй. Тянулись они из-под мантии Проклятого, оттуда, где по идее должны быть руки. Я беспомощно извивался в захвате. Древний шлем медленно пополз вверх. Горящие красные глаза уставились точно в меня.

— Ты.

Короткое слово провалилось в мою голову, словно хороший удар кувалдой. На лице Проклятого — черепе, увитом жгутами мышц, словно отлитых из густой нефти, даже рта не было.

— Стоило догадаться, что это будешь именно ты.

Проклятый отбросил меня. Щупальца разжались, отправив меня в свободный полёт. Я успел закричать, перед тем, как упасть. Я проломил густой подлесок, разбросал снег и сломал несколько веток. Мы были на чём-то вроде пологого холма, и я катился, пока сила тяжести неумолимо тащила меня дальше. Остановился я только в луже мокрой шуги[103]. Боль просто ужасная. Я перевернулся на спину и увидел деревья страны зимних чудес.

— Егер. Забирай его. Нам потребуется жертвоприношение.

— Повинуюсь, владыка Машаду.

Последний Мастер вампиров подошёл ко мне. Он так и носил свой кожаный плащ, будто военную форму. Я вспомнил, как он, при всех нацистских регалиях, вскрывает грудь Мордехая Бирейки, чтобы вырвать ещё бьющееся сердце.

Я так просто не сдамся.

Над головой свисала ветка. Я ухватился за неё и встал. Сверху посыпался холодный снег. Моё оружие всё ещё было при мне. Ну что же, пора. Федеральный прототип ENSCAR .308 калибра сгодится. Я сдвинул предохранитель и приложил оружие к плечу.

— Не двигайся, засранец. Такой хороший плащ даже не хочется портить.

— Да, — Егер замер и провёл вдоль шва длинными пальцами. — Он сделан из детской кожи. Очень нежная, и с такой приятной текстурой...

Он улыбнулся, обнажив клыки. Его лицо поплыло, стремительно приобретая свою подлинную форму.

— Жертва должна остаться живой. Повелеваю не убивать.

— Жаль, — трансформация Егера прервалась. Он снова принял человеческую форму и шагнул ко мне.

Я прицелился ему между ног и выжал спуск. Я наклонился в сторону оружия, контролировал отдачу, сопровождал движения ствола рукой и вампира прошила насквозь одна длинная очередь на двадцать патронов.

Федеральный композитный серебряный боеприпас исправно пробивал несколько дюймов тела и только после этого взрывался облаком порошкового металла.

Затвор клацнул и встал на задержку. Егер споткнулся. Его плоть и рваная одежда висели лохмотьями. На белый снег сочились тёмные жидкости. Целым вампир стал на глазах и почти моментально. Его острое лицо исказила маска ярости. Егер рванулся ко мне.

Я уронил дымящийся ствол и поднял с груди «Чудище». Егер сократил дистанцию за невозможно быстрое время. «Сайга» рявкнула и отправила специальный патрон ему в рот. Деревянная пуля разлетелась в щепки глубоко в глотке вампира, моментально опалив немёртвую плоть. Синее пламя выстрелило из глаз, ушей, ноздрей и рта.

Я вручную отработал затвором и пальнул снова, на этот раз в грудную клетку. Дёрнул затвор и дымящаяся пластиковая гильза упала в снег. Последняя игрушка Мордехая скользнула в патронник, и я немедленно выстрелил по Егеру. Крики вампира эхом метались в лесу. Его тело пылало синим пламенем, будто огромный факел.

Я откинул серебряный штык в боевое положение, поднял дробовик, словно импровизированное копьё, и ударил в горло, пытаясь зацепить и сковырнуть, или хотя бы перепилить, твёрдый, как хорошее железо, позвонок. Я должен был снести ему голову.

Мастер ударил меня в грудь. Даже его мозг в этот момент горел изнутри. Вампира это изрядно отвлекало, но даже слабый удар всё равно оставался ударом Мастера. Я улетел спиной вперёд до ближайшей сосны.

Какое-то время я пролежал у холодного ствола, откусывая воздух по кусочкам. Заснеженные ветки над головой порождали иллюзию безопасного домика. Я успел перезарядить «Чудище» ровно к тому моменту, когда пылающее изнутри лицо Егера надвинулось через ветки. Его глаза расплавились и вытекли, их остатки стекали по щекам. Я выставил полностью автоматический режим и выдал ему всё, что имел. «Чудище» разрядилось меньше, чем за секунду, и набило грудь вампира серебром. Егер даже не остановился. Он схватил меня за плечи и вырвал из ненадёжного укрытия.

Я ударил «Чудищем», в отчаянной попытке достать сердце между рёбрами. Егер закричал, а фонтан чёрной жижи ударил из его груди, как из пожарного шланга. Он воздел кулак, готовый снести мне голову. В его пылающих глазницах я видел только мою смерть.

— Живым, Егер. Второго предупреждения не будет.

Вампир отбросил меня прочь. Снег замедлил падение, но я всё равно скользил по холму на спине, будто на санках, пока не долетел к узкой расселине и не рухнул в пушистый белый сугроб.

Я тут же вскочил и попытался как-то продраться через непролазное снежное месиво. Егер уже был наверху, всё ещё дезориентированный, но огонь в его глазах утихал. Я поднял «Чудище» и прицелился.

Оказалось, что голографический прицел разбился. Я прикинул на глазок и пальнул из гранатомёта.

Рвануло точно в снегу чуточку за ногами вампира. Ударная волна отправила его вперёд. Перезарядиться я не успел — «Чудище» вырвали у меня из рук.

Проклятый стоял на вершине холма и смотрел вниз. Ну да, кто бы сомневался. Лорд Машаду — телекинетик. Он чуть заметно шевельнулся, ремень «Чудища» болезненно рванул шею, содрал кожу и лопнул. Моё оружие пропало между деревьями.

Егер поднялся и пошёл ко мне. Я выхватил STI, рефлекторно принял стойку и начал стрелять. Егер добежал ко мне, принимая на себя выстрел за выстрелом. Он выбил пистолет у меня из рук и откинул в снег, но я немедленно достал второй .45 калибр и пробил в теле вампира ещё несколько дырок. В ответ он ударил меня в голову. Шлем сорвало. Он улетел за деревья. На меня обрушился второй удар, по меркам вампира совсем лёгкий, чтобы взять живым. Я почувствовал, как мышцы в груди рвутся от удара, и хватанул ртом воздух. Даже когда я повалился в снег, я продолжал стрелять. Он вырвал пистолет, и моя левая рука хрустнула. До локтя словно разряд тока прострелил. Я закричал от боли и пнул Егера в колено. Всё равно что кирпичную стену пинать. Он поймал меня за ступню и невозмутимо свернул её набок. Я почти вырубился от боли, когда сломалась лодыжка.

— Я добыл жертвоприношение, владыка, — громко объявил вампир. Я лежал на спине. Оставалось только подтянуть к груди колено, задрать штанину и выхватить .357 из кобуры на лодыжке.

Егер в изумлении смотрел на короткоствольный револьвер.

— Да сколько у тебя оружия? — раздражённо спросил он?

— Много.

Бах!

Пять выстрелов я уложил меньше чем в секунду. Вампир их проигнорировал. Раны зарастали быстрее, чем пули вылетали через заднюю стенку черепа.

Егер ухватился за «Смит» и вырвал его у меня из рук, сломав мне указательный палец. Я заорал. Он хлопнул ладонями, и коротыш разлетелся от удара на куски.

Я попытался встать. Егер меня пнул. Для него — очень слабый удар. Для меня — агония. Он бил меня, пинал в живот, по рёбрам, ногам и рукам, и, наконец, в лицо. Его конечности расплылись в серое марево, так быстро они двигались. Егер вбил меня в снег. Я чувствовал, как ломались кости, рвались мышцы и сухожилия, лопались кровеносные сосуды. Я пытался защищаться, но вампир был слишком быстр. Он слышал как бьётся моё сердце и лучше меня понимал все мои внутренние процессы. Удары сыпались градом. Он точно знал, сколько меня получится бить, прежде чем я умру. Он подвел меня к этому краю и оставил там.

Наконец, избиение прекратилось. Егер отстранился и улыбнулся, довольный, что его работа сделана, а жертва готова.

Я выкашлял сгусток крови, повернул голову набок и смотрел как по белому растекается красное. Затем я потерял сознание

Меня пожирала агония. Тело заполнила чудовищная боль.

— Оуэн? Ты слышишь меня, Оуэн? Пожалуйста, не умирай! — шептала рядом Джулия. Голос вроде бы её, но из-за постоянного звона в ухе трудно сказать. Другое ухо, похоже, не работало вовсе. Не знаю, просто забилось кровью или лопнула барабанная перепонка.

Я лежал на боку, слишком усталый и разбитый, чтобы даже пошевелиться. Я всё же заставил себя это сделать, но мне стало так больно, что я чуть не потерял сознание.

— О, нет, Оуэн, — в ужасе повторила Джулия. Выглядел я, надо полагать, дерьмово. — Ты меня слышишь?

— Я... нормально, — соврал я. На губах повисла липкая красная жижа. Обломки зубов и язык при каждом звуке чудовищно болели. Я даже её не видел. Глаза склеила кровь, их не получалось даже приоткрыть. Я попробовал стереть её рукой, но даже не смог поднять конечность. Только чувствовал, как по конечностям разливается новая боль.

— Прости меня, — сказал она.

— Не могу пошевелиться, — сказал я.

— Нет, лежи. Ты серьёзно ранен.

— Ну да, сейчас это довольно очевидное наблюдение.

— Я бы тебе помогла, но я связана, — звон цепей я всё же услышал.

— Как долго? — вытолкнул я.

— Часы. Ты без сознания несколько часов. Не знаю, сколько. Часы тут не идут. Луна уже почти в зените.

— Наше время на исходе. А я даже поделать ничего с этим не могу.

— Остальные?

— Не знаю. Сюда никто так и не прошёл.

— Куда?

— Мы так и сидим в карманном измерении.

— Плохиши? — спросил я и закашлялся кровью. Так-то лучше. Хотя бы раздышался немного.

— Оуэн... хотела бы я тебе помочь. Враги, они там, на пирамиде. О нас даже не вспоминают. — Она звучала изрядно встревоженной. Я сконцентрировался на звуках голоса. Нужно хоть что-то приятное, чтобы мозг продолжал работать. — Меня приковали возле какой-то руины. Что-то вроде древнего храма, стиль почти ассирийский.

— Они тебя... били?

— Немного. Меньше, чем тебя.

— Насколько всё плохо?

— Ты выглядишь просто ужасно, — Джулия ответила только после некоторой паузы. Они все кости тебе переломали. Им тебя даже связывать больше незачем. Столько крови... и лицо... прости меня!

— Я про тебя, — выдохнул я.

— Оуэн, — всхлипнула она. — Я в порядке. Когда паралич спал, они меня уже давно скрутили. Правда, в порядке.

— Ты говори. А я отдохну пока, — устал я просто чудовищно.

— Ну.. это... Проклятый и его нацик в паре сотен метров от нас. Возле какого-то алтаря на вершине маленькой пирамиды. Не могу сказать, что это, всё засыпано снегом. У них та маленькая коробочка. Я не знаю, как работает карманное измерение, но вечернее небо полностью земное. Звёзды наши, восход Луны совершенно обычный. Думаю, наш якорь всё ещё в Алабаме, просто не совсем в земной реальности. Совсем рядом, соединённый порталом. Чтобы такое построить, нужна крутая магия. Интересно, кто это вообще строил? На глазок не меньше двух тысяч лет, — историческое образование Джулии сказалось ой как не вовремя. — Извини, я опять бормочу всякую чушь

— Нет. У тебя... красивый голос.

— Ну ты перестанешь уже играть в хорошего парня? Тебя сейчас в жертву принесут! Мы должны как-то выбираться. Прервать церемонию. Сбежать. Что угодно. Если мы сможем открыть портал, другие охотники, возможно, смогут прийти на выручку. Нужно что-то придумать! — в голосе Джулии сквозило отчаяние, но сдаваться девушка не собиралась.

— Мне больно думать, — ответил я. Тело болело так, что хотелось просто сдохнуть. — Поспать бы.

— Оуэн, держись. Я что-нибудь придумаю.

Она продолжала говорить, но я уже катился во тьму. Слишком много боли, чтобы оставаться в сознании. Я поплыл. Это финиш. Мозг уже не видит никакого выхода. Путешествие того и гляди завершится. Проклятый точно победит.

Джулия пыталась удержать меня в сознании, заставить собраться, но я продолжал вырубаться. Хотелось бы мне открыть глаза только для того, чтобы в последний раз посмотреть на Джулию. Никогда я не был влюбчивым человеком, но в неё точно влюбился. Я не то, чтобы романтик, и не то, чтобы хорошо понимал все эти чувства и эмоции. Несколько месяцев назад я бы только поржал с упоминания любви с первого взгляда. А потом, наверное, выбил бы из шутника его мамкины деньги на завтрак. Но если что-то я сейчас и знал наверняка, то это лишь то, что Джулия Шеклфорд — моя вторая половина. Если бы я хоть как-то мог её спасти...

А зачем вообще тут Джулия? Почему её оставили в живых? У них есть жертвоприношение. Это я. Но ответ я тоже уже знал, и отрицать его — значит, лгать себе. Я вспомнил обещание Проклятого, когда он разрушал мир снов Мордехая. Я вспомнил его предложение, сделанное между обгорелыми церковными скамьями. Он хотел наказать её как часть наказания меня, и после того, как уничтожит её личность — отдать матери для порабощения. Она была обречена. Мою Джулию буквально ждала судьба хуже смерти.

Но и не только её. Когда Проклятый завершит церемонию, обречены будут все. Каждый человек, кого я когда-нибудь любил. Каждый человек в мире. Это не то, чего хотел лорд Машаду, но это жестокая правда. Настоящее зло было рядом, готовое прорваться через подготовленный ему узкий плацдарм. В мире Древних жалким разумным млекопитающим была уготована судьба игрушек, а если повезёт — то еды.

Враги ждали за гранью реальности. Раз и навсегда, всё решится этой ночью.

— Джулия, — оборвал я девушку. — Обещаю, я их остановлю.

— Тебя, похоже, сильно ударили. Это у тебя последние мозги опухли?

— Не переживай, всё будет хорошо.

— Время пришло!

— Он идёт, — сказал я. — Что бы ни произошло... я люблю тебя, Джулия.

— Я знаю, — откликнулась девушка. — Оуэн, это вампир. Отпусти его, сукин ты сын!

Я чувствовал рядом Мастера вампиров. И без того холодный воздух потерял ещё несколько градусов. Я уже ненавидел его немецкий акцент.

— Такое пламя страсти... Лорду Машаду понравится ломать тебя. А теперь замолчите, фройляйн Шеклфорд. До вас очередь ещё дойдёт, — холодные руки сомкнулись на моей шее и подняли меня. Я бы закричал от боли, если бы мог.

— Герр Питт. Ваш черёд настал. Для вас честь возлечь на такой алтарь.

Я попытался в него плюнуть. Разумеется, позорно обломался. На губах просто запузырилась и потекла на грудь кровавая слюна. Он засмеялся и утащил меня прочь от Джулии.

— Не сдавайся, Оуэн! — кричала она мне вслед. — Слышишь? Не сдавайся!

Я чувствовал холодный снег под ногами. Вампир тащил меня к алтарю. Воздух гудел всё громче. Артефакт проснулся. Никогда ещё я не был к нему так близко. Мощь почти осязаемая. И она звала меня.

Мы остановились. Я больше не слышал Джулию.

— Как же долго я этого ждал, — с гордостью произнёс вампир. — Я покончил с жизнью, когда прошлая наша попытка завершилась позорной неудачей. Тогда я не понимал, какие благословения уже получил за свою целеустремлённость. Ими стала возможность послужить вновь. Я с огромным удовольствием вырезал жидовское сердце твоего дружка, и с ещё большим удовольствием посмотрю, как лорд Машаду вырвет твоё. Узри свой конец, охотник! — вампир злорадствовал.

— Я ни черта не вижу, придурок, — каркнул я.

— Ну, так не пойдёт, — что-то мокрое и холодное смахнуло кровь. Егер жестоко рванул меня за веки. — Хмм... а у тебя вкусная кровь. Я сожру твои останки, когда ритуал завершится. Нужно вернуть силы. Стоит признаться, ты хорошо сражался. Это достойно похвалы.

Даже моргать оказалось больно. Я снова видел, пусть и всего лишь одним глазом. Мой правый ослеп после жестоких побоев. Мы стояли у подножия небольшой пирамиды. Вокруг было что-то вроде альпийского леса, занесённого глубоким снегом. Мир выглядел невероятно маленьким. Горизонт оказался совсем рядом, будто в горной долине, а небо походило на перевёрнутую чашу. Когда я только попал в этот мир, я думал, что качусь по склону холма. Но это оказалась внешняя граница физически искривлённого пространства. Мы словно жили внутри детского рождественского сувенира.

Руины в центре, очевидно, служили главным фокусом для внутреннего пространства. Егер поднял меня за собой по ступенькам, болезненно пересчитав каждую моими ногами. За мной оставался тонкий след крови на снегу.

Я попробовал шевельнуть рукой. Ничего. Они слишком уж переломаны, чтобы хоть что-то делать. Их хватало ровно на то, чтобы болеть и дрожать. Одна нога вроде бы немного работала. На мне была броня, но я понятия не имел, что у меня осталось из оружия. Я потерял всю стрелковку, но, может быть, ещё осталась граната. Церемонию она точно украсит. Судя по тому, что я видел, если меня придётся соскребать с алтаря ложечкой, фокус может и не удасться.

— Владыка Машаду, я привёл жертву.

— Подготовь его к неизбежному!

Меня подняли и бросили на камень. Я лежал на спине, глядя в низкое серое небо. Егер сломал замки ремней и сорвал кевлар с моей груди. Я услышал какой-то звяк и скосил глаза. Ублюдок резал броню моим же ножом. Мои запястья приковали цепями. Не то, чтобы я был на что-то способен и без этого.

Проклятый стоял в паре метров от меня. Огромная неповоротливая тварь. Шлем и кирасу ему отполировали до блеска. Мантия из дорогого алого шёлка скрывала под собой истекающую злом массу извивающейся маслянистой тьмы.

— Ты облажаешься, — спокойно пообещал я. — Как и шестьдесят лет назад.

— Не в этот раз, храбрый охотник. Истинно, моё время пришло.

Его мысли в моей голове причиняли физическую боль. Что там сказал Мордехай? Надо вспомнить, что он мне показывал. Я должен что-то придумать.

Расплывчатые воспоминания ускользали. Я хватался за соломинки. Пожалуй, Старик не мог предвидеть способ выбраться из настолько затруднительной ситуации.

— Ты не знаешь, чем закончить церемонию. Тралл убил твою жрицу. А ты не знаешь, что нужно делать. У тебя не получится.

Чёрная тварь содрогнулась. Что-то задрожало под его мантией. Пузыри лопнули на том, что изображало его лицо. Брызги полетели в меня. Владыка Машаду смеялся.

— Но здесь и сейчас моя любовь вернётся ко мне. Этой самой ночью!

Шлем чуть опустился — тварь кивнула Егеру. Вампир поклонился, вечно покорный, и раскатал свёрток материи у подножия алтаря.

Скелет. Древний, иссохший, с зазубренными щепками там, где кости расколол топор.

— Кориниха, — выдохнул я. — Быть того не может.

— Не пачкай её имя своими никчёмными смертными губами. В этом Месте силы, моей силы, артефакт Кумареш Яр вернёт её мне.

Артефакт появился из-под его мантии измазанный в чёрной жиже. Машаду прятал его в себе, для гарантии. Когда он показался на свет, всё карманное измерение сотряс разряд энергии. Я почувствовал его всем своим нутром. Я видел этот артефакт в своих пророческих снах. Когда я погиб в Нэтчи Боттом, я притронулся к нему своим духом, и артефакт показал мне то, что не стоит видеть никому из смертных. Видения чуждого мира. Это был символ зла. Символ Древних. Забытых на многие эпохи нарушителей высшего замысла.

Артефакт звал меня.

Проклятый аккуратно поставил коробочку между костями. Пирамида затряслась. Алтарь подо мной нагрелся. Снег растаял и потёк, обнажая ступени. За считанные мгновения потоки воды омыли пирамиду. Не из камня. Из живой кости. Блоки крупнее человека тысячелетия назад вырезали из костей или рогов неизвестных левиафанов. Истинно это было Место силы.

Кости у алтаря затряслись. Одна за другой, они поворачивались и двигались, организуясь из хаоса в строгие анатомические формы. Череп прокрутился несколько раз, с каждым оборотом прирастая целыми позвонками. Открылась и закрылась челюсть. Пальцы спазматически дёрнулись и прорвали древнюю полуистлевшую холстину.

— Голень с коленом навек скреплена, — я, как дурак, процитировал вслух древний госпел[104]. Егер заткнул меня ударом по лицу, чтобы я не портил торжественный момент.

Скелет восстановился целиком. Он лежал на спине, подёргивался и гремел костями. Всё на месте, но без любой соединительной ткани. Проклятый двинулся вперёд, и замер возле скелета

— Моя возлюбленная! Я отдаю тебе себя! Истинно любовь моя удовлетворит пророчеству твоих повелителей!

Я смотрел ему в спину. Извивающиеся щупальца почти нежно закрыли собой кости. Алый плащ распахнулся и опал, накрывая их двоих, пока сам Проклятый медленно оседал на землю. Из-под алого шёлка раздались омерзительные мокрые хлюпающие звуки. Будто огромный засор вантузом прочищали. Егер глядел на это с религиозным восторгом новообращённого. Омерзительно запахло серой. Зимний воздух гудел и вибрировал от энергии артефакта. Наконец, формы под шёлком замерли.

В этот момент я бы всё на свете отдал за целую руку и заряд взрывчатки.

Две отдельных формы шевельнулись под мантией. Егер повалился на колени и пал ниц, восславляя своего повелителя. Теперь Проклятый восстал уже не таким большим, как раньше. Алая мантия болталась, а сам он вряд ли был крупнее нормального человека.

Одно из щупалец вытянулось и галантно помогло второму созданию. То сидело в луже омерзительной жижи, вытянув навстречу руку. Щупальце обвило её и потянуло за собой. Жрица восстала из мёртвых.

Она пошатывалась, непривычная к такой форме. Кости покрывал чёрный ихор Проклятого. Внутренние органы, связки и плоть заменяла аномальная жижа. Она выглядела как женщина по форме и пропорциям, но её текстура и материал не имели с человеком ничего общего. Я почти узнал её по видениям. Сами формы утраченной плоти оказались восстановлены почти идеально.

Рваная ткань, в которую были завёрнуты кости, прилипла к спине жрицы, грязная и мокрая. Она сорвала её рукой, и поняв, что сделала, поднесла руку к лицу, медленно открывая и закрывая ладонь и поворачивая запястье. Глаза её горели как два угля. Она пробежалась руками вдоль тела, и желатиновая масса задрожала в ответ.

Проклятый обнял её, а их лица склеились в общую массу в том, что заменяло им поцелуй. Щупальца извивались и с мокрыми звуками били по основанию пирамиды. На меня полетели маслянистые капли. Проклятый, наконец, оторвался. Её руки оставили чёрные пятна на алом шёлке. Кираса больше не блестела — её скрыл тонкий слой чёрной слизи. Жрица провела руками по его лицу, и ткани послушно расступились, чтобы она смогла притронуться к пожелтевшим зубам его черепа.

Мертвяки флиртовали омерзительно.

— Моя жрица! Я исполнил твоё поручение! Я преодолел невозможное, чтобы ты могла вернуться обратно в этот мир!

— Владыка! — Что удивительно, жрица говорила вслух. Её голос был просто ужасен. Откуда-то из наполненных жижей внутренностей каждое слово будто расплавленный гудрон пробулькивал. — Истинно ты совершил невозможное! Пророчество исполнено!

Шлем конкистадора вновь качнулся в сторону Егера. Вампир одним размытым движением оказался возле повелителя и вручил ему древний топор. Монстр принял его и скользнул ко мне. Артефакт занял место в изголовье алтаря. Мы оказались настолько близко, что теперь я слышал его шёпот. Глубоко внутри я чувствовал пленённые души Старика и сотен, нет, тысяч, других жертв.

Жрица издала первый жуткий звук. Над пирамидой раскатился булькающий и клокочущий гимн. Слова оказались знакомыми, я вспомнил их по сновидениям. Холмы затряслись. Изогнутое небо полыхнуло. Яркая большая луна висела почти над головой. Тёмное устройство поднялось и воспарило над алтарём, медленно вращаясь. Древние руны выступили на камне, источая черноту, которая тоже поднималась над алтарём, сливаясь в энергетическую сферу. Она засияла и поплыла к моей голове. Я чувствовал, как разряды электричества щекочут кожу, а жрица продолжала тёмный гимн. С каждым новым словом моё последнее здоровое ухо горело всё сильнее, а слова проникали в череп будто хороший удар ледорубом с проворотом.

— Машаду. Тебя используют. Ты пешка. Древним просто нужен тот, кто откроет им путь — выкрикнул я. Алые глаза монстра пристально смотрели на меня, но сам он игнорировал мои жалкие поползновения.

Кориниха на мгновение запнулась, но тут же запела дальше.

— Они войдут к нам и отберут этот мир у тебя.

Проклятый встал наизготовку, с воздетым клинком, неловко зажатым в щупальце. Я закричал от боли, когда тёмная энергия артефакта опалила затылок.

— А теперь вспомни, что ты видел. Что я тебе показал. Мне запрещено рассказывать, но я тебе показал. Вспомни, и всё будет хорошо.

Главное напутствие Старика. Я сфокусировался, пытаясь игнорировать боль, видения, энергию и воздетый топор.

— Каждые пятьсот лет рождается человек, смертный, в чьей власти использовать и подчинить своей воле это устройство. Ты этот человек, предречённый в пророчестве Древних. — такими были слова Коринихи. Тогда она смотрела в глаза лорду Машаду, но вот с кем на самом деле она при этом говорила? С ним? Или это было сообщение для меня, адресованное на пятьсот лет в будущее? Мысль сгинула, когда по телу ударил хлыст тёмной энергии.

Контроль пространства, времени, энергии, материи, и всего остального. Любой, кто рискнёт — погибнет, если он не Избранный, один из очень редких людей. Альберт Ли говорил о чём-то таком в заметках Старика. Но я пользовался артефактом. Высвободил крохотную долю его энергии в Нэтчи Боттом. Уничтожил нормальный ход времени, отменил события пяти минут, и превратил их в не бывшие никогда. И хотя в тот момент я был мёртв — я выжил.

— Истинно ли тебе неведома судьба твоя? Предречённое место в этом мире? — Татуированный задал мне этот вопрос. О чём говорил Тралл? Какое место? Какая судьба? Зачем он клялся, что уничтожит меня?

Память о лорде Машаду, гневно крушащем чёрный обелиск, разбивающем строчки пророчества. Каждая строка вспыхивала перед тем, как удар топора раскалывал обсидиан.

— Он придёт. Сын прославленного воина, — Охангамеа Питт. Легенда Зелёных беретов. Для своих детей обычный мужик. Строгий отец, всегда отдалённый. Но с медалью почёта за стеклом на видном месте.

— Обученный навыкам мира сего, — Джулия при встрече зачитывала моё дело. Лучший в классе. Профессиональный экзамен сдан успешно с первой же попытки. Счетовод. Человек, занятый цифрами и бланками. Фактами и статистикой. Аудитом и оценкой.

— Но привычный к мечу, — да, с пистолетом я обращаюсь куда ловчее, чем с калькулятором. Я скорее через хорошую драку накоротке пройду, чем сведу квартальный отчёт. Эта строчка пророчества буквально взорвалась под ударом топора.

— Само его имя будет оружием его отцов, — Оуэн. Древний австралийский металлолом. Дешёвая штампованная пулеплюйка калибром 9 миллиметров. Но мой отец сумел выжить и превозмочь коммунистов именно с ней.

— По воле короны способный одолеть непосильного врага, — королева эльфов говорила со мной. — Сновидец. Вот чо ещё. У вас типа миссия. Типа не облажайтесь и всё такое. Или мы типа все передохнем. Я типа серьёзно и без подколок. Как Её Королевское Высочество, повелительница Зачарованного Леса, я наказываю вам типа не облажаться. Убейте гада, или всему кабыздец.

Я принял её поручение. Задачу остановить Проклятого. Она и привела меня, полудохлого, на этот алтарь.

— Наделённый видениями, — мой храбрый приятель Трип, сейчас, наверное, уже мёртвый, то и дело напоминал, что я говорю с призраками и переживаю видения. И даже сумел обратить вспять само время. Что это, как не чудо?

— Предводитель людей, — Эрл Харбингер с улыбкой затянулся сигаретой и предложил мне возглавить команду новичков. Самый опытный в мире охотник пояснил, что три человека пойдут за мной куда угодно. Трип, Холли и Альберт. Знал я это, или нет, для них я лидер.

— Союзник тёмных сил, — образ вендиго появился у меня перед глазами. Обвислая шкура, череп с рогами. Агент Фрэнкс, по уши в болотной грязи, но совершенно искренне салютующий мне.

— Друг чудовищ, — я вспомнил танец Скиппи и его племени. А затем — могучего вервольфа, сокрушающего нежить в яростной битве.

Строчка пророчества разбилась и канула во тьму.

Я всё понял.

Артефакт вращался с диким визгом, разбрасывая энергию. Крики пленённых им душ резонировали у меня в голове. Это не просто ключ. Это физическая манифестация чистого зла. Выкованная порождением тьмы. Инструмент подготовки вторжения, он ждал своего дурака, готового воспользоваться ключом в своих эгоистичных целях. Древние умели ждать. Они были умны. Их пешки расставили позицию в поле, и, хотя это заняло тысячелетия, поколения человеческих жертв оправдали себя. Артефакт признал меня. Он ждал меня. Он взывал ко мне.

Я откликнулся.

Жрица выкрикнула команду на языке другого мира. Теперь меня полностью скрыла чёрная энергия. Лорд Машаду взмахнул топором. Клинок упал на беззащитную грудную клетку.

— Нет.

Время дёрнулось в спазме.

Топор с оглушительным грохотом улетел в небеса. Проклятого отбросило прочь и он с мокрым звуком распластался на кости.

Теперь я был у руля. Я чувствовал, как сила Древних струится в моём теле. Я снова мог двигаться. Конечности наполнила сила. Я потянулся, и оковы пали. Я восстал, прокладывая себе путь через вихрь тёмной энергии, а во рту набухала жажда крови. Я намеревался отплатить за всё.

Мастер вампиров издал гневный крик. Я как-то поранил его владыку, и теперь его последователь яростно бросился ко мне. Егер обратился в боевую форму, и преодолевал верных тридцать метров в секунду. Когти обрушились на меня с такой силой, что размололи бы в порошок даже камень.

Я принял удар в жёсткий блок и расколол в щепки прочные кости вампира. Он потрясённо замер. Я схватил его двумя руками за горло, крутнул и обрушил на алтарь, по которому от удара разлетелись глубокие трещины. Вампир ударил меня, будто товарный поезд на полном ходу. Каждый удар просто невероятной мощи. Я пытался разорвать его в ответ, но он был сильнейшим из всех семи вампиров. Я просто не мог его одолеть.

Но я чувствовал помощь. Артефакт скрывал её в себе. Один из пленников отчаянно взывал ко мне по имени. Я протянул руку и достал что-то материальное.

Трость Мордехая.

Я закричал и всадил её в грудь Егера. Деревянный кол пронзил его чёрное сердце. Вампир закричал от невозможной боли. Трость вспыхнула синим пламенем. На протяжении шестидесяти лет вампир безраздельно правил нежитью. Проклятый непознаваемо чуждыми исполинами, но в услужении другого монстра. До того он был просто очень плохим, жестоким человеком, но в смертной форме только верным присяге винтиком в машине смерти. Теперь — убийца, тиран, повелитель зла. Мы стояли лицом к лицу, пока вампир пытался затащить меня в пламя. Я бил его спиной об алтарь, снова и снова, постепенно обретая преимущество. Наконец, я разбил его тело о прочную кость с такой мощью, что в стороны полетели клочья.

Он пытался уползти, слабый и горящий. Пламя трости не давало ему сменить форму. Выхода не было. Я поднял ганга рам, воздел над головой и прочная кость вампира раскололась от удара. Голова скатилась мне под ноги. Чёрная кровь струилась по всей пирамиде. Его глаза смотрели на меня в изумлении, а рот пытался что-то произнести.

Я пинком отфутболил голову в лес.

Сила артефакта нарастала, уже куда мощнее, чем было в моих видениях. Я прошёл через тьму неопалённым, переступил дымящиеся останки вампира и направился к Проклятому.

Артефакт поднимался в небо, выше и выше, пока не замер точно в центре крохотного мирка. Рёв силы оглушал. Ветры подняли вокруг нас чудовищный буран.

— Машаду! — закричал я, снова целый. Я слышал. Я видел. Я мог двигаться. — Машаду! Встань предо мной!

Я оторвал последние куски брони с тела и отбросил в сторону. Меня ждал Проклятый. Сейчас всё и закончится.

— Парень. Стоп. Подожди.

Свободный от цепей, павших с гибелью его убийцы, Старик вернулся с предложениями о помощи. Я его проигнорировал. Меня заполнил гнев. Лорд Машаду атаковал меня, снова и снова. Угрожал тем, кого я люблю. Угрожал моей жизни. Хотел нас убить. Моя кровь просто кипела жаждой мести. Его смерть неизбежна. Потому что. Я. Так. Хочу.

Энергия росла в такт моему гневу. Теперь над головой кружилась сфера тьмы, настолько большая, что деревья внизу ломались, а обломки летели вверх. Я шёл через хаос нетронутым.

— Остановись. Тебя используют. Ты пешка.

Лорд Машаду встал посреди бурана. Он ударил по мне всеми силами. Телекинез бил в меня снова и снова, пытаясь разорвать сосуды, вызвать кровоизлияние, остановить сердце, вывернуть лёгкие. Он пытался убить меня всей силой своего чёрного мозга.

И ничего.

Сила Проклятого больше не могла прикоснуться ко мне. Теперь он мой. Я потерял самоконтроль под напором чистой ярости.

— Умри! — закричал я и ударил монстра клинком в шею так, что полетел фонтан чёрной жижи. Он ударил в ответ щупальцем, словно хлыстом, и этот удар обжёг меня. Я попробовал срубить конечность, но щупальце тут же отдёрнулось, оставив чёрный маслянистый след.

Монстр кружил подле меня, нанося удары, разрывая плоть и пытаясь захлестнуть меня щупальцем. Я рычал проклятия и бил тяжёлым клинком, глубоко прорубая чёрную плоть Древних. Монстр обрушился на меня в таранном ударе кирасой, и отбросил прочь. Щупальце захлестнуло руку и вырвало клинок, пока я падал.

Я упал рядом с топором лорда Машаду, глубоко заевшим в кости пирамиды. Я поднялся, вывернулся из-под удара щупальцами и вырвал клинок. Полированное дерево рукоятки легло в руку словно родное.

Я провернул топор над головой и обрушил на конечности врага, рассекая плоть, тут же ударившую фонтанами ихора. Чёрная масса рванулась ко мне в попытке сломать рёбра и пронзить сердце. Если бы не сила Древних, я бы пал на месте. Я ухватил рукой скользкое щупальце и потянул к себе Проклятого. Шип топора я забил вперёд, точно в алые глаза. Дикий крик эхом зазвенел у меня в голове. Да, монстра не брало никакое обычное холодное оружие, но фамильный топор Машаду был каким угодно, только не обычным.

Тварь дёрнулась прочь, впервые за века почувствовав страх. Я следовал за ней, как берсерк. Я рубил, крошил и пронзал извивающуюся чёрную плоть. Над головой росла чёрная сфера, теперь уже и впрямь центр этого крохоного мирка. Я загнал Проклятого до самого края пирамиды и разрубил ему лицо вместе с черепом. Смятый шлем отлетел вверх и сгинул в буре чёрной энергии артефакта.

Проклятый лежал побеждённым. С отрубленными конечностями, истекающий жижей, разбитый череп свисал набок, и всё же он ещё стоял на краю пирамиды. Вдали тряслись границы мира. Сотворённое измерение подняло якоря и медленно дрейфовало в Алабаму. Земля таяла. Деревья и камни рушились. Сотворённый мирок исчезал.

Следующей целью была кираса. Я был уверен, что орган, который сохраняет подобие жизни в чёрной твари именно там. Я чувствовал его биение.

— Как такое может быть? Это моё! Моя власть! Ты забрал её! Меня предали!

— Парень, хватит. Контролируй гнев. Ты знаешь, кто ты. Это так не закончится. Это то, что нужно ей. То, чего хотят Древние.

— Пощади меня! Умоляю!

Клинок с лёгкостью пробил древнюю кирасу. Насос, который служил Проклятому сердцем распался надвое. Я вырвал топор. Взрыв газа и жидкости ударил из-под кирасы, заливая мне лицо.

Я чуть не вытошнил, когда брызги попали мне в рот. Лорд Машаду упал и покатился на уровень ниже, упав с маслянистым шлепком. Часть его крови по каплям струилась ввысь, притянутая артефактом. Капли одна за другой исчезали в огромной сфере.

— Нет. Что ты наделал? — закричал Мордехай. — Ты обрёк нас всех!

— Охотники не теряют контроль, — вспомнил я Эрла Харбингера. — Никогда и ни под каким видом, усёк?

Я сам это сказал Трипу в ту ночь, когда он меня уговаривал не уходить по собственному. Когда я злюсь, я теряю контроль, и людям от этого становится плохо.

Я вспомнил себя. Почувствовал омерзительный вкус, совсем как лорд Машаду пятьсот лет назад. Что я наделал?

— Жертва принесена, — теперь голос Коринихи звучал ясно и чётко.

Я провернул топор в руках. Жрица стояла на другом конце пирамиды. Одна чёрная рука обвивала шею Джулии. Церемониальный кинжал жрица держала у горла девушки, уже пустив тонкую струйку крови. Я шагнул вперёд, но жрица тут же предостерегающе дёрнула ножом.

Джулия закричала.

— Этого достаточно, охотник, — сказала она. Сила Древних покинула моё тело. Я тут же почувствовал себя очень слабым и неуверенным. Запнулся. Упал на колени. Без заёмных сил я чувствовал себя невероятно плохо. — Распробовал и хватит.

— Отпусти её, — приказал я. Джулия была напугана и рассержена. Она сопротивлялась жрице. Её цепи были давно порваны, но даже так она не могла высвободиться из стальной хватки Коринихи.

Жрица оставалась комком маслянистой тьмы, но её лицо изменилось настолько, что почти вернуло прижизненную красоту. Даже алые угли вновь стали хитрыми человеческими глазами из моих воспоминаний. Она смотрела куда-то мне за спину.

Оттуда немедленно раздался громкий, даже громче бури над головой, боевой крик неудержимой силы. Я обернулся точно вовремя, чтобы увидеть серебряный штык «Чудища» на пути точно мне в горло. Увернуться я уже не успевал.

Кориниха пристально взглянула на штык.

Он моментально остановился. Кончик только немного проткнул кожу в районе артерии. Оружие завибрировало. Штык аж нагрелся, когда вся кинетическая энергия вернулась обратно в потенциальную форму. Татуированный взглянул на меня. Его чёрные глаза удивлённо расширились. Он тут же посмотрел на дробовик в руках и на жрицу. Она прожгла его ответным взглядом и Татуированный отлетел назад, как после удара грузовика на полном ходу. Он покатился в сторону, и тут же вскочил обратно, рядом с почерневшим скелетом безголового вампира. Тралл поднял дробовик. Вытатуированный на его лице череп исказился в решительной гримасе. Чёрные линии на его теле двигались в унисон с пульсацией энергии над головой. Он пошёл ко мне.

— Ты чего так долго? — невозмутимо поинтересовалась жрица.

— Там был могучий оборотень. И великая битва за право войти сюда. Кто ты, назовись?

— А ты не помнишь меня, капитан Тралл? — жрица расхохоталась. Джулия скривилась, когда нож снова процарапал её шею. — Я та, кто обрекла твоего генерала его судьбе!

— Злобное создание. Я уже забрал одну твою жизнь. Заберу и снова, — голос Тралла окреп и наполнился силой. Теперь он шагал к жрице. — Ты украла артефакт из моих рук. Твои прихвостни хотели похоронить меня под горой, но я не умер. Я поклялся, что эта сила не достанется никому, духами ярлов, что предшествовали мне. Я...

Глаза Коринихи сузились. Татуированный снова отлетел в сторону.

— Глупый дурак. Я устала. Ты пережил свою полезность, — он упал с болезненным шлепком. «Чудище» вылетело из рук. — Ты был нужен раньше. Защитник Кумареш Яр. Но больше нет. Лорду Машаду был нужен противник. Мы не могли просто вручить ему артефакт и заглянуть позже. Держать его в форме и была твоя задача, мой добрый капитан.

Тралл вскочил. Он, должно быть, собрал в снегу моё оружие. Сразу оба .45 калибра оказались у него в руках, с пальцами на рамках спусковых крючков. Жрица оттолкнула их силой мысли.

Пули ударили в пирамиду и отрикошетили вдаль. Пистолеты вырвало из рук и раскидало по сторонам.

Неубиваемый человек вновь пошёл в бой под грозный боевой клич. Пятьсот лет он защищал артефакт от любого смертного, намеренного использовать его силы. Он положил свою жизнь на алтарь этого служения, постоянно скрывась, постоянно в бою, всегда на шаг впереди слуг Проклятого, намеренных заполучить артефакт. Даже когда сокровище украли с помощью оккультистов Рейха, страж вернул утрату. Его украли вновь, на этот раз семь Мастеров вампиров. Теперь капитан Тралл пришёл, чтобы вернуть артефакт снова и уничтожить всех, кто им пользовался. Воистину он был неподкупным Стражем.

Но Древним больше не требовалась его служба.

— Что это за грязная волшба? — он споткнулся, встревоженно схватился за лицо и взревел, когда магические татуировки вырвали из его тела вместе с клочьями плоти. — Не-е-ет! Аррргхъ!

Он стиснул зубы в агонии. С тела отлетала кожа. Чёрные линии тянулись к сфере наверху, возвращаясь домой. Одежда зашуршала, и окровавленные полосы кожи вылетели наружу, отыскав себе путь в прорехах. Он упал на землю, сотрясаясь в конвульсиях, пока его ошкуривали словно фрукт на кухне. Мне пришлось отвернуться. Никогда ещё не видел настолько жуткого зрелища.

— Наверное, это больно. Когда смертный получает такую славу, неуязвимость к старению, болезни, смерти... — Кориниха наслаждалась. — А потом это всё срывают в одно мгновение.

— Что ты такое? — выдохнул окровавленным ртом Тралл. Белые зубы блестели в кровавом провале. Чернота покинула его глаза, и теперь их заполняла кровь. Без век, Тралл не мог даже моргать.

— Меня знают под многими именами. Для тебя я была Кориниха, но это лишь роль. Да, я устала от этой роли и того, сколько мне приходилось скакать вокруг этого твоего Машаду. Он бы мог стать Избранным, но ему не хватало силы воли. А я прожила тысячи жизней. Я — та, кого в этом мире быть не должно, проникшая ещё на заре его сотворения. Нежданная и незванная. О, могучий капитан, твои люди звали меня Азгерот. Племена, которые пришли за ними, звали меня Хель[105], — она повернулась ко мне, капая с лица чёрной жижей на волосы Джулии. — Я плоть и кровь ваших легенд. Для твоего Старика я Лилит[106], хотя их мифы всё переврали. Для тех, кто пленил его народ, я Залту[107], дочь Тиамат[108]. Храмы в мою честь строили по всему миру, и все они теперь забыты. Я лжебогиня ваших жалких смертных пантеонов. Тупые обезьяны тесали изображающих меня идолов десятки тысяч лет. Я терпеливо ждала, пока вы приносили рабов в жертву и посвящали культы моему имени. Но больше не имеет значения, кто я такая. Вам достаточно знать, что я та, что предвещает Великого...

Имя, которое она прошипела, невозможно произнести человеческой глоткой. Но в голову оно мне дало не хуже удара кувалдой. Джулия закричала от боли и прижала руки к ушам. Имя подлинного Древнего оглушило меня и вызвало тошноту.

— Теперь понимаешь? Да, в твоих видениях я говорила не с этим дураком Машаду, а с тобой. Избранный — ты. Безграничная власть сейчас твоя, нужно только протянуть руку. Ты — подлинный владыка этого мира. Твоя судьба в том, чтобы стать принцем в царстве Великого...

Снова это невозможное имя. Я зажал уши руками. Джулия опять закричала.

— Обрети власть своей волей. Достаточно искренне пожелать, — жрица покосилась на чёрную сферу над головой. — Сделай это немедленно, или я убью твою возлюбленную.

Она надавила кинжалом. Джулия скривилась.

Теперь я понимал куда больше, чем думала обо мне жрица. Я знал, что ждёт на той стороне. Они не могли существовать в нашей реальности. Они ждали за пределами линейного времени. Им было нужно, чтобы кто-то исказил пространство и время изнутри, поскольку они не имели возможности такого вмешательства снаружи. Достаточно пожелать, чтобы сфера открылась, и Древние снизойдут в мир. Такой вот хитрый план. Всё это — сплошной хитрый план. Лорд Машаду в нём был только пешкой, сломленный человек, который стал инструментом, нужным ровно для того, чтобы все детали замысла сложились воедино только сейчас.

Такая же пешка, как и я.

— Не делай этого, Оуэн! Пусть убивает! — крикнула Джулия. Кориниха стиснула руку на её горле. Джулия не дрогнула. — Ну давай, шлюха! Попробуй!

— Я не буду открывать врата.

— Это в твоей власти. Ты избранный. Пророчество было о великом правителе. Тебе подвластны пространство и время. Тебя проверяли ранее, и ты подтвердил свою готовность. Осталось лишь исполнить последнюю часть пророчества.

Строки вспыхнули в мозгу, разгораясь с каждым ударом топора

— Только в его воле, и в его власти из любви к другим сломать время и мир, — последняя часть пророчества осыпалась прахом.

Кориниха забила кинжал в горло Джулии. Глаза девушки расширились. Её рот открылся, но совершенно беззвучно. Наполненный болью взгляд поймал мои глаза, моля о помощи, которую я не имел права оказать.

— Не-е-ет! — закричал я и бросился вперёд с топором над головой.

Жрица позволила Джулии упасть. Та медленно осела на колени, зажимая рану. Кровь протекала между пальцами и обильно струилась по рукам. Жизнь покидала тело девушки.

Мир для меня умер. Я метнул топор. Кориниха даже не дрогнула. Оружие замерло в полёте и беспомощно упало. Жрица взглядом бросила меня на колени. Я встал, только для того, чтобы упасть снова. И снова. На этот раз она вбила меня в пирамиду настолько сильно, что кость снова треснула. Я полз вперёд, стараясь дотянуться к Джулии.

Жрица это позволила. Она стояла в нетерпении. Её гладкие чёрные формы продолжали сочиться ихором. Жрица косилась на чёрный вихрь как человек на остановке смотрит на часы.

— Поторапливайся, охотник!

Я поднял Джулию на руки. Всхлипнул. Её руки опали с горла. Девушка потеряла сознание. Рана ещё истекала кровью, но уже очень слабо. Я прижал к дыре пальцы и попробовал зажать артерию. Та оказалась невероятно скользкой. Я не мог её потерять. Только не так.

— Любовь, человек. Последний элемент головоломки. Ваш жалкий инстинкт. Единственное чувство, которое дано вашему роду настолько же сильным, насколько этого требует Кумареш Яр. Вашей ненависти почти достаточно, но только почти, — чёрная сфера потрескивала над головой Коринихи. Я видел, как внутри мечутся в ожидании нетерпеливые силуэты, готовые начать вторжение. — Ты можешь её спасти. У тебя есть такая власть. Нужно только воззвать к ней. У тебя хватит силы воли. Нужно пожелать обрести всё то, что и так уже твоё согласно первородству. Твоя женщина будет жить. Ты будешь служить Древним. Её отдадут тебе. Они выскажут тебе снисхождение. Эта ваша... любовь, — жрица буквально выплюнула слово, — будет сохранена, и вам позволят жить вечно. Ты, она и процветание на весь остаток вечности. Каждое желание будет исполнено. Достаточно только пожелать.

Я держал руку Джулии и раскачивался вперёд и назад. Я точно знал, что жрица говорит правду. Чтобы спасти девушку, нужно только пожелать. Она выживет. Я обрету силы за пределами своих представлений. Джулия вечно пребудет со мной.

— Выбирай быстрее. Мне всё равно. Знай, пришествие наше воистину неизбежно. Если мы не справимся этой ночью, мы попробуем вновь, как делали уже множество раз. Кто-то из вас, жалких млекопитающих, всё же сделает то, что должно. Совершишь неверный выбор, и я закую твою душу в Кумареш Яр на весь остаток вечности. Позволь, я покажу тебе малую толику всего, чем это грозит!

На меня обрушилась настолько жуткая боль, что я даже не мог её описать. Страдания растянулись в целую бесконечность. Чёрное ледяное одиночество, настолько болезненное, что ни в одном языке мира для него просто нет слов. И это лишь доля секунды, за которой скрывалась вечность.

— Это ваша общая судьба, — Джулия слабо вздрогнула, когда её бессознательный разум пережил тот же ужас. — Соверши правильный выбор. Ты можешь её освободить... или проклясть навечно.

Я сжимал Джулию в руках и плакал. Я не мог сражаться против Коринихи. Она может убить меня просто своим желанием. Оставалось два пути. Я откажусь, и Джулия обречена на вечные мучения. Я соглашусь, и это очень эгоистично, но всё, чего я когда-либо желал, станет моим. Ни боли. Ни страданий. Невероятное чувство, которое я испытывал совсем недавно, станет моим навсегда.

Я мог себе представить такую жизнь, с Джулией рядом. Пришествие Древних неизбежно в любом случае. Почему бы и нет? Жизнь Джулии утекает с каждой секундой моих колебаний. Я буду царём, а она — моей царицей.

Я буду царём.

Кладбища.

Я принял решение.

— Ты глупец, человек, — Кориниха медленно качнула головой. — Я вижу это у тебя в глазах. Ещё пятьсот лет на этом вонючем камне, пока тупые крестьяне режут кур перед идолами в мою честь. Будь ты проклят. Твои мучения станут легендой, Гнусное маленькое кислорододышащее, — она пристально взглянула в нашу сторону, готовая отправить заживо в тёмную сферу.

Нужно было что-то делать. Я не позволю ей обречь нас без сопротивления. Если бы только у меня оставалась хоть какая-то часть силы, хотя бы ради Джулии. Возможно. Я достаточно силён, чтобы сопротивляться Древним.

— Да. Ты сильнее всех. Ты можешь, — прошептала Кориниха. — Я чувствую твою несгибаемую волю. Ты можешь.

Может, я... может, есть третий вариант. Я победил всех монстров, которых этот мир бросал в меня. Я могу победить и этого. Кориниха облизала маслянистые губы в предвкушении. Сфера над головой ревела, теперь уже совсем огромная, с целым миром внутри, затмевая грозовое небо Алабамы. Мы стояли в точке пересечения миров. Когда они соединятся, появится новый.

Я замер, когда понял, что я делаю. Старик предупреждал меня. Я оказался слишком невежественным, чтобы это понять. Хороший, но иногда глупый. Храбрый, но гордый. Слишком гордый. Я должен быть осторожнее, или моя гордыня убьёт меня и уничтожит мир. Я думаю, что мне по силам большие проблемы, но у меня не хватает терпения, чтобы учиться. Всегда тороплюсь. Всегда хочу всё и сразу.

Вот чего хотела жрица. Чтобы я сопротивлялся. Древние сожрут мою душу на завтрак. Она ждала именно моего хода, чтобы вывернуть мою волю туда, куда нужно ей, и уничтожить меня в тот момент, когда я открою врата. Настолько ждала, что даже не заметила, как маслянистое щупальце обвилось вокруг топора и унесло его за собой.

— Я тебя одолею, — соврал я.

— Посмотрим.

— Гнусная предательница!

Клинок топора пробил грудь Коринихи. Она гневно завизжала. Деформированный лорд Машаду восстал за ней, обхватил щупальцами, поднял над собой и вырвал топор из раны. Только для того, чтобы прорубить её вновь.

Я подхватил Джулию и побежал в сторону от их битвы. Лорд Машаду держал Кориниху над своим расколотым черепом и чёрная плоть двух монстров ошмётками летела в сферу, торопясь вернуться домой. Энергия пульсировала и прибывала. Всё больше с каждым мгновением, тёмная стена надвигалась, а на той стороне метались искажённые тени.

Я поскользнулся в крови Тралла. Мы упали рядом. Он лежал без движения. Глаза без век слепо взирали куда-то в пустоту. Я начал поднимать Джулию. Так близко от щупалец без силы Древних мне хватит одного удара, чтобы погибнуть. Я перехватил тело поудобнее.

Окровавленная рука схватила меня за предплечье.

— Стой, — прокашлял безгубым ртом Тралл. Его хватка оказалась удивительно цепкой. — Я был неправ. Ты истинно воитель без греха. Столько напрасных смертей... я отдам тебе одну жизнь взамен.

Между пальцами его другой руки бился клочок тёмной энергии. Последний фрагмент его аномального бессмертия. Он пытался удрать. Тралл прижал его к шее Джулии.

Она шумно вздохнула, распахнула глаза и снова потеряла сознание.

— Тиль[109] Рагнарёк, друг.

Рука упала. Последняя часть тёмных сил улетела домой. Я посмотрел на лицо Джулии. Всё ещё в крови, но раны больше не было. Лёгкие Тралла шумно заклокотали.

— Тиль Валхалл, — прошептал я.

Сферу и пирамиду разделяли последние метры. Она затмевала небеса. Лорд Машаду и Кориниха продолжали сражаться, всё больше и больше ихора покидало их тела, оставляя только жёлтые кости и злобные души.

— Машаду! Я проклинаю тебя! — заорала Кориниха после того, как на месте её сорванного лица остался лишь череп. — Проклинаю!

Она извивалась в щупальцах обманутого любовника, пока он пытался засунуть её в сферу.

— У нас больше нет времени для проклятий, любовь моя.

Он метнул её тело ввысь. Кориниха преодолела разрыв пространства и времени. Последние фрагменты её плоти исчезли. Скелет задрожал и взорвался. Кости развеяло по ветру, глубоко забивая в деревья в лесу. Обломок бедренной кости засел в пирамиде рядом с моим лицом.

Крики лорда Машаду резонировали у меня в голове. Его конечности затягивало в разрыв. Контакт оказался смертельным. Его плоть сорвало. Она иссохлась и пропала в чёрном вихре. Я зажал глаза руками, когда чёрный свет начал опалять мне сетчатку.

Жуткий рёв сопровождал влажно хлюпающий взрыв, оглушительно-громкий и полный ярости. Фрагменты Проклятого разлетелись по всей пирамиде, забрызгали нас, и наконец-то всё затихло.

Я открыл глаза. Сферы больше не было. Небо ясное, звёзды яркие, а я лежу на пирамиде в лесной долине, которая парит сама по себе в небе где-то над лесами Алабамы.

Джулия снова дышала, часто и неглубоко. Пульс оказался слабым. Её рана затворилась — последнее милосердие Тралла сработало. Я встал. Удивительно, что был я при этом в порядке, ни сломанных костей, ни слепоты, ни выбитых барабанных перепонок. Ветер пах чистотой и природой. Луна затмевала миллионы звёзд. Всё было прекрасно.

Что-то зашевелилось возле места гибели Проклятого.

— Ох, да сколько можно-то уже? — я осмотрелся в поисках оружия. Нашёл оба пистолета, поставил на место предохранители и засунул оружие на место за поясом. Брошенное Траллом «Чудище» лежало неподалёку. Без патронов, но всё ещё со штыком.

Я шагнул к стонущей груде пылающего мусора.

Дробовик я держал словно копьё, серебряным штыком вперёд. Раскидывая мусор ногами я шёл, высматривая движение. Останки тела лорда Машаду стали пеплом, и теперь их медленно развеивал ветер. Из-под наслоений праха выглядывала кираса. Она слегка шевелилась. Я взял оружие наизготовку.

Медленно и неуверенно из пепла восстал человек. Невысокий, и очень грязный. Совершенно нагишом, если не считать обрывки некогда роскошной мантии и кирасу. Он слабо шевелился, пытаясь опереться на руки и колени, просто карлик на руинах своего бывшего тела.

Я ждал.

Он заговорил, давно уже непривычный к словам. Но средневековый португальский из его памяти я понимал всё ещё достаточно хорошо.

— Проклятие снято. Я человек. Наконец-то снова человек.

— Ага.

— Пять сотен лет, — он в изумлении рассматривал обнажённые грязные руки. По лицу потекли слёзы. — Пять сотен лет мучений. Ты освободил меня от проклятия. Оно снято.

Я вернул «Чудище» на место и потянул с пояса длинный .45 калибр. Осторожно навёл прицел и положил указательный палец на спуск.

— Но... я же заработал своё искупление, — он растерянно посмотрел на меня.

— Я индульгенциями не торгую.

Бах!

Дыра появилась точно в его лбу. Одинокая гильза упала на пирамиду. Тонкая струйка крови потекла из пробитой раны. Глаза закатились. Машаду повалился навзничь.

Я контролировал его стволом. Ноги Машаду спазматически дёрнулись. Никакой магии. Он больше не вернётся.

Лорд Машаду был мёртв.

Я медленно повесил оружие на пояс.

Вот и всё.

Пирамида затряслась. Я споткнулся, но как-то сохранил равновесие. В отдалении начали рассыпаться края летающей долины. Никакая сила их больше не поддерживала. Деревья проваливались в облаках грязи и снега. Гравитация, ревнивая ты сука.

Я кинулся за Джулией. Подхватил её на руки и осмотрелся. Место входа пропало. Никакого портала больше не было. Камни один за другим падали на землю в сотнях метров под нами. Остатки карманного измерения коллапсировали, а граница земли стремительно ужималась вокруг пирамиды.

Если бы только у меня был парашют.

Да у меня даже футболки сейчас не было. Чего б не сразу реактивный движок на спину? Хреновый из меня Джеймс Бонд.

Нам грозила неминуемая смерть. Искусственная земля пропала. Остались только руины. Ноги дрогнули. Пирамида начала раскачиваться. Её покидали даже последние крохи древней магии. Она падала целую вечность, лишь затем, чтобы вздрогнуть, остановится на мгновение и снова начать падение. Остановка была настолько резкой, что у меня не осталось и тени сомнений, что она последняя.

Что-то лязгнуло по кости, совсем рядом, и замерло без движения.

Артефакт!

Пирамида кренилась дальше. Он скользнул под уклон. Я проводил его взглядом. Дотянусь, и мы сможем отсюда выбраться. Я кинулся за ним. Одна рука держалась за Джулию, второй я тянулся за маленьким каменным ящичком.

Пальцы замерли в сантиметре от него.

— Хорошая попытка, злобная ты сука.

— Что же, очень жаль, — голос Коринихи разнёсся в ночи. — Теперь снова пятьсот лет скуки на этой сраной планете.

Её дух расточился по ветру и сгинул.

Пирамида с мучительным скрипом начала разваливаться. Щель появилась чуть ли не у меня под ногами. Тела обрушились в пустоту. Последние обломки начали движение к земле. Остался только верхний уровень, но и он уже неумолимо падал. Болезненное вышло чувство. Воздух оглушительно гудел. Вот и всё.

В глаза ударил яркий свет. Прожектор скользнул в сторону. По кости скрежетнула металлическая лестница. Я вытянул руку и ухватился. Опора вылетела из-под ног. Я держался из последних сил. Мы с Джулией падали. Руку болезненно вывернуло. Пальцы чудовищно болели. Я закричал и попытался удержаться. Ноги дёргались в попытке нашарить опору. Над головой ревел движками «крокодил» на полном ходу, пока Скиппи пытался успеть дотащить нас к земле на безопасную высоту.

Просто удивительный пилотаж. Тяжеловесный русский вертолёт для таких цирковых трюков не годился, но орк сумел выровнять скорость рядом с падающей пирамидой достаточно надолго, чтобы нас подцепить.

Я прижал к груди бессознательное тело Джулии. Она то и дело могла выпасть. Я чувствовал, как она тянет руку. Инстинкты говорили мне бросить её и спасаться. Пошли они, эти инстинкты! Рука горела, но я держался. Мы стремительно теряли высоту. Я попытался вдеть ногу в ступеньку, но ту слишком трепало по ветру. Лишь каким-то чудом я сумел заклинить ботинок в углу и всё же закрепиться с опорой на две точки.

Я цеплялся из последних сил.

Земля. Благословенная земля. Только вот приближалась она пугающе быстро. Скиппи поддал вертолёту газа в последнее мгновение. Мы почти нежно опустились на траву. Я спрыгнул и тут же закрыл глаза. Вертолёт поднимал чудовищные облака битой каменной пыли.

От леса уже бежали охотники. Я помахал им рукой. Понятия не имею, что произошло тут, у них, а вот Проклятый совершенно точно мёртв. План Древних провалился. Не важно как, мы победили. Меня ещё высветил на мгновение вертолётный прожектор, а потом «крокодил» торопливо ушёл вбок.

Я улыбнулся как три с половиной дебила и показал всем большой палец.

Ступенька так и болтающейся на весу за «крокодилом» лестницы с размаху приложила меня по затылку. Последнее, что я запомнил — как мне светят в глаза фонариком и отчаянно зовут врача.