Меч эльфов. Наследница трона

Две женщины

Гисхильда проснулась от звука барабанящего в окно дождя. Ощупала постель рядом с собой и испытала облегчение оттого, что она оказалась пуста. В последнее время Эрек приобрел привычку вставать очень рано.

Королева повернулась на другой бок и попыталась снова уснуть. Может быть, Эрек что-то почувствовал? В любом случае, виду он не подавал.

Они встречались нечасто. И каждый раз после того, как Люк любил ее, она тщательно мылась внизу, в конюшне. Она изо всех сил старалась смыть следы. Гисхильда вздохнула. Она представляла себе это совершенно иначе. Если бы она могла уехать из Фирнстайна, было бы легче. Но каждый день приходилось принимать столько решений.

Она ждала часа, когда начнется наступление Церкви Тьюреда. Тогда она наконец сможет убраться из дворца! Она постоянно чувствовала, что за ней наблюдают. Каждая улыбка, каждый взгляд внезапно начинали казаться неоднозначными.

Сигурд сильно изменился со времен первой ночи в конюшне. Приближалась зима. Он хромал. Перемена погоды заставляла вспомнить о старых шрамах.

Гисхильда перевернулась на спину и посмотрела в потолок. Комната была побелена. В углу в старой паутине висел высохший труп паука. Хотя он был там, похоже, уже давно, заметила она его только вчера. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она окончательно запутается в паутине своей лжи?

Вынесут ли ярлы ей приговор? Все они знали, что королева нужна им. Впрочем, ходили слухи, что скоро вернется Мандред Торгридсон, чтобы спасти Фьордландию. Так, как когда-то во времена короля Лиондреда он уже сделал это.

Гисхильда села. Размышления ни к чему не приводят. Нужно одеваться.

Едва она опустила ногу на пол, ей стало дурно. Она едва успела добежать до умывальника. Обеими руками ухватилась за край. Тошнило ее долго.

Она обессиленно опустилась на колени, вытирая рукавом рот и нос. Может быть, кто-то пытается отравить ее? Уже третий раз за эту неделю день начинается таким образом. Может быть, ее карают боги? Может, она больна?

Половицы были ледяные. Это было приятно.

Обхватив колени обеими руками, Гисхильда покачивалась из стороны в сторону.

— Ты так часто напоминаешь своего отца, что мне трудно поверить, что ты и моя дочь тоже.

Королева испуганно обернулась. На помятой постели сидела ее мать. На ней был толстый меховой плащ.

— Подкралась как кошка, — проворчала Гисхильда.

Должно быть, Роксанна подошла неслышно, когда она стояла, склонившись над раковиной.

— Тут могло пройти целое войско, пока ты обнималась с умывальником. Тебе следовало бы открыть окно.

Гисхильда повиновалась. И рассердилась. Роксанна ей не указ! Она тоже заставляла ее выйти за Эрека. Не надо было их всех слушаться!

— Ты как Гуннар. Он был упрямцем и драчуном. Не проходит и дня, чтобы я не тосковала по нему. Известно ли тебе, что он был безнадежным романтиком? От фьордландцев подобного совершенно не ожидаешь… Его часто не было именно тогда, когда он был мне нужен. И я проклинала его. Но он никогда не обманывал меня. В глубине души я это знаю.

— Что ты хочешь мне сказать? — Последнее, что ей сейчас было нужно, — это нотации матери. Когда отступала тошнота, она была голодна, словно медведь после зимней спячки. — Ближе к делу! Я не люблю, когда долго ходят вокруг да около. Это у меня тоже от отца!

— Я думаю, что у тебя под сердцем наследник трона.

Гисхильда рассмеялась.

— Нет. Точно. Я сейчас не могу…

— Детей это не волнует! Каждый раз, когда я ждала ребенка, я чувствовала себя точно так же, как ты сейчас.

— Вчера я выпила слишком много.

— Думаешь, я тебя не знаю? Я знаю, что ты не пьешь много, когда ночью слишком долго совещаешься с ярлами в конюшне. Я стара, но совсем не слепа. И я слышала, как тебя тошнило вчера. Я стояла у двери и хотела войти. Сколько это уже продолжается?

— Я больна!

Теперь рассмеялась Роксанна.

— Да, это такая болезнь, которой болеют только женщины. И только те, кто путается с мужчинами.

Кровь прилила к щекам Гисхильды.

— Я замужем! Как ты можешь…

— Я тебе уже сказала: я стара, но не слепа. Не надо меня дурачить! Ты хоть знаешь, от кого он?

Гисхильда крепче обхватила колени.

— Я больна!

— Сколько?

— Больше недели. Почти две.

Роксанна покачала головой.

— Поверь мне, я знаю, о чем говорю. У тебя будет ребенок. В течение дня тебе бывает плохо?

— Иногда, — неохотно призналась Гисхильда. — Но чаще всего это бывает утром. И у меня такое ощущение, что все запахи стали сильнее. Иногда мне становится плохо от одного запаха некоторых вещей. Например, сыра…

— А от мокрого меха?

Гисхильда удивленно посмотрела на мать.

— Да.

Роксанна поднялась и погладила ее по голове.

— Ах, девочка моя… Что ты теперь собираешься делать? Сохранить ребенка?

Гисхильда закрыла лицо руками. Внезапно она почувствовала ребенком себя. Ей захотелось, чтобы мать покрепче прижала ее к себе. Она хотела забраться к ней на колени, как тогда, когда она была маленькой девочкой и не существовало таких проблем, которые мама не могла устранить.

— Если он будет слишком сильно похож на него, то это будет опасно для всех троих, — тихо произнесла Роксанна. — Я могу помочь тебе.

Гисхильда покачала головой. Она не может убить ребенка Люка! Действительно ли он от него? Прошло немногим более двадцати дней с тех пор, как он пришел к озеру Отраженных Облаков. Она задумалась о том времени, когда бежала в горы. О том, как часто ложилась с Эреком. Может быть, она зачала ребенка от короля? А потом лежала с другим мужчиной?

Роксанна опустилась на колени рядом с ней и прижала ее к себе. Внезапно Гисхильда поняла, что не может больше сдерживать слезы. Она обхватила мать, чего не делала очень-очень давно.

— Не обязательно принимать решение сегодня, Гисхильда. Но уже скоро придется сделать это. Долго скрывать ты не сможешь.