Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Глава тридцать пятая, в которой совершается обряд призыва Фериссии

Мелисса выдохнула и встала прямее, плотно сжав губы и скрестив на груди руки, словно какое-то важное решение было, наконец, принято.

— Ну, хорошо, — сказала она, неприязненно глядя то на Сая, то на улыбающуюся Димеону. — Так и быть. Я надеялась, что нам удастся обойтись без... Представлений среди этой дикой земли, но, раз так... Пошлите кого-нибудь в лагерь, пускай принесут... Всё необходимое.

Сай кашлянул.

— Видишь ли, я вполне ожидал, что события могут... Э-м-м... Сложиться подобным образом, и заранее позаботился...

Под пристальным взглядом жрицы он сник — змеиные глаза той удерживали его лицо ещё какое-то время.

— Какая предусмотрительность, — сказала она без выражения. — Спасибо. В таком случае я готова начать.

Молодой жрец сложил руки рупором и, повернувшись спиной к барьеру, прокричал в темноту:

— Эй, Даг, Лори! Принесите Врата!

Ответом ему была тишина. Какое-то время более ничего не происходило, так что Сай даже занервничал и начал затравленно оглядываться на Мелиссу, посылавшую ему один колкий взгляд за другим. Наконец, послышались шлепки босых ног по грязи, и к жрецам вышли два парня. Облачением они не были похожи ни на воинов, ни на священнослужителей — вероятней всего, то были простые рабочие при храме. На плечах ходоки несли нечто вроде походного тента — несколько длинных жердей, завёрнутых в мятую мешковину. Поклажа выглядела довольно тяжёлой — бедняги сгибались под её весом.

Мелисса внимательно оглядела молодчиков, и затем ещё внимательнее — их ношу. Лицо её выражало удовлетворение.

— Врата чертога Фериссии, — сказала она утвердительно голосом, переходящим почти в мурчание. — Хорошо, можете готовить их к церемонии.

Она отошла в сторону, ожидая, пока носильщики выполнят приказ. Сладить со странной конструкцией и при этом не уронить её в грязь оказалось непросто, и на помощь к рабочим пришли двое жрецов. Наконец, друиды смогли собрать то, что называлось вратами, и теперь стало ясно, что они из себя представляют.

Жердей было пять, каждая длиною около трёх метров. Их установили буквой «П»: две шестиметровых колонны поставили вертикально, соединив перекладиной, под которой болталась сбитая в рулон ткань. Оператор дал общий план, и по сравнению с этой конструкцией человеческие фигуры сразу показались маленькими, незначительными. Даже натоптанная Димеоной поляна, оставшаяся чуть в стороне, выглядела не более чем кочкой среди бескрайней болотной топи.

Жрецы начали расправлять ткань, стравливая одни верёвки и дёргая за другие, словно бы опуская занавес. Носильщики удерживали столбы, чтобы те не качались, обхватив их крепко руками и расставив пошире ноги. Повозившись немного, жрецы опустили занавесь, старательно отрегулировав её длину так, чтобы край ткани находился у самой жижи, но не касался её. Вопреки ожиданиям, занавес оказался всюду одинакового тёмно-бурого цвета, без рисунков, узоров и рун. Я вдруг почувствовал, что улыбаюсь: вся конструкция — кривые палки и мятая мешковина — походила не столько на предмет религиозного обихода, сколько на задник бродячего театра.

— Всё готово, — повернувшись к Мелиссе, сказал Сай, когда жрецы, участвовавшие в подготовке Врат, вернулись на свои места. — Можешь... Можете начинать.

— Спасибо, — Мелисса кивнула. — Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать? Нет? Хорошо. Димеона, ученица моя, это то, чего ты хотела, верно?

Димеона кивнула:

— Да, Мелисса.

— Хорошо, — взгляд наставницы не предвещал ничего хорошего. — В таком случае сейчас мы начнём.

Она обвела глазами жрецов и вдруг развела руками.

— Поскольку я буду занята в ритуале, я не смогу сейчас поддерживать купол, — словно бы извиняясь, сказала она. — Нам придётся... Зафиксировать его здесь. Я в ответе за людей, которые пришли сюда вместе со мною, и я не могу допустить, чтобы они пострадали, если со мной что-либо случится во время церемонии. Шуя, подойди сюда!

Одна из жриц приблизилась. Мелисса с величайшей осторожностью сняла с шеи и передала ей простой амулет. Граница миров заколыхалась, по поверхности болота пошли волны, а занавес закачался. Так же осторожно вторая жрица разместила магический артефакт у себя на груди. Барьер вздрогнул ещё несколько раз и застыл. Желтоглазая предводительница глядела на свою подчинённую, не мигая.

— Храни это место, — сказала она. — Почувствуй дыхание земли под ногами. Почувствуй шум леса и саму жизнь. Вспомни о том, кто мы есть и за что мы стоим. Вспомни, чему мы служим и зачем мы пришли сюда. Вспомни, чего хотят они и почему они здесь. Мы отделены от них, потому что мы там, где жизнь, а они считают себя выше жизни. Где они вырубают деревья, мы сажаем новые. Где они сеют смерть, мы взращиваем жизнь. Пока ты стоишь на этом месте, объятия Фериссии укроют нас, а Её сила убережёт, и да не сдвинется барьер с места.

Шуя глубоко вдохнула и закрыла глаза. Я моргнул.

На месте миниатюрной жрицы стояло дерево. Его зелёные листья чуть заметно дрожали, а трепетные ветви плавными изгибами напоминали тонкие руки Шуи. Какое-то время дерево качалось, устраиваясь, затем опустило ветви к земле и замерло.

— Отныне ты хранишь всех нас, — Мелисса повернулась к остальным жрецам. Янтарное сияние, прежде сопровождавшее её, теперь струилось меж ветвей Шуи. — Что ж, осталось лишь выбрать того, чья молитва откроет Врата, и мы можем начинать.

Димеона шагнула вперёд:

— Если ты не возражаешь, я могла бы...

— Возражаю! — резко прервала её наставница. — Этот спор начала не кто иная, как ты. Ни тебе, ни мне, ни другим его участникам не подобает брать на себя роль проводника — это было бы нечестно по отношению к другой стороне, тебе так не кажется?

Лесная нимфа закусила губу:

— Но всё-таки...

Сай кашлянул:

— Извини, Димеона, здесь я согласен с Мелиссой. Это не должен быть кто-то из нас.

— Но кто тогда?

— Хороший вопрос.

— Действительно, — Мелисса взялась за подбородок. — Спор идёт между жрецами, и найти нейтральную сторону будет... Непросто.

— Может быть, Сверд? — предложил кто-то.

Предводительница друидов тряхнула волосами:

— Нет, жрецы исключаются: вряд ли среди них найдётся тот, кто не имеет мнения о нашем споре, пусть он даже и не выражает этого вслух. В иной ситуации я предложила бы обратиться к одному из наших вождей, но, как назло, Сигаул тоже в некотором роде участвует в конфликте. Видимо, нужно просить кого-то из воинов или помощников, кто не состоит ни при храме, ни при Сигауле.

— Кого-то из воинов? — переспросил Сай удивлённо. — Но разве простому воину достанет умения, чтобы провести обряд от начала и до конца?

— Да, воину ни за что не справиться с этим в одиночку, — кивнула Мелисса. — Нам всё же придётся... Вести и помогать. Да и странно будет, если никто из спорщиков не будет участвовать в обряде. Скажем, я, ты, Саки и Малиста — идёт?

Названные жрецы переглянулись и кивнули.

— Что же до воина, то ему не надо быть семи пядей во лбу, — продолжала верховная жрица. — Ему нужно верить в Фериссию и быть готовым обратиться к Ней. Нужно знать молитвы и уметь произносить их от сердца. Я очень сомневаюсь, чтобы сегодня меж нами был хоть кто-то, в ком бы не теплилось достаточно веры.

Димеона вздохнула:

— Но ведь воины стоят за Сигаула так же, как твои жрецы стоят за тебя.

Мелисса закусила губу, оглядывая собравшихся. Остальные тоже молчали. Внезапно лицо желтоглазой женщины просветлело.

— Что насчёт Салида? — спросила она.

— Салида?.. — спросила Димеона удивлённо.

— Того парня, который заходил сегодня в Храм, чтобы помочь своему другу Биске, — пояснила Мелисса. — Когда он входил, мы обе были в Святая Святых, и точно знаем, что он не является союзником кого-либо из нас. Кроме того, наш разговор наверняка слышал Сай, бывший поблизости — он тоже сможет это подтвердить.

Лесная нимфа нахмурилась:

— Но ведь Салид общается с Сугом...

Наставница развела руками:

— Ты думаешь, здесь сейчас найдётся кто-либо, кто не общался бы ни с Сугом, ни с Сигаулом, ни с Саем, ни с тобой, ни со мной?

— Я согласен, — подал голос Сай. — Салид выглядит достаточно нейтральным, вот только хватит ли у него веры?

— Самое время узнать, — улыбнулась Мелисса.

— Он точно здесь?

— Да, я видела его среди тех, кто собирался наверх.

Димеона смотрела на неё исподлобья.

— Ты что-то затеяла, — произнесла она тихо.

— Может, ты ещё скажешь, что это я пригласила Салида и Биске к нам в Храм? — ядовито осведомилась наставница.

Молодая жрица покачала головой. Выражение её лица оставалось недоверчивым. Сай оглядел собравшихся.

— Значит, договорились? — спросил он. — Позовите Салида!

Долго ждать не пришлось, и вскоре в пространство перед Вратами вышел Салид. Юноша никак не изменился с момента нашей встречи, и даже смотрел вокруг по-прежнему с благоговейным трепетом.

— Салид, очень здорово, что ты оказался поблизости, — сказала Мелисса в общем приветливо, лишь в уголках её глаз блеснуло нечто устрашающее. — Вот уже дважды за эту ночь Фериссия направляет тебя туда, где нужна твоя помощь — воистину, это хороший знак!

— Да... Госпожа... — друид низко поклонился.

— Салид, — Сай шагнул навстречу к новоприбывшему. — Мы посовещались и решили, что тебе можно доверить открытие Врат в чертоги Фериссии. Это большая ответственность, как ты понимаешь... И большая честь. Для тебя это может быть... Одним из самых важных моментов в жизни. Готов ли ты сделать это?

— Я? — лицо паренька выражало безграничное удивление. — Открыть Врата в чертоги Фериссии? Но разве это не должны делать жрецы?

— Мы тоже будем участвовать, — кивнула Мелисса. — Но мы хотели бы, чтобы посадкой лозы — самой важной частью — занялся ты. У нас есть на это причины. Мы будем очень признательны, если ты это сделаешь. Возможно, ты хотел бы попросить Фериссию смилостивиться над твоим другом Биске или извиниться за сегодняшний инцидент в храме? Искренняя молитва — отличный повод сделать это.

— Извиниться? Да, конечно... — Салид закивал. — Но... Я никогда ничего такого не делал. Я не знаю, смогу ли я...

— Об этом не беспокойся, — Сай вздохнул. — Всё, что тебе нужно будет сделать, — это посадить перед Вратами лозу и прочесть молитву. Ты ведь знаешь молитвы Фериссии, верно?

Салид закивал.

— Если захочешь добавить что-нибудь от себя — это не возбраняется, — продолжала Мелисса. — Говори то, что считаешь нужным. Главное, помни: Фериссия видит тебя и слышит то, что ты ей хочешь сказать. Обращайся к ней напрямую — можешь представь себе Мать леса, как ты её видишь, если это поможет. Всё понятно?

Салид кивнул. Сай передал ему небольшую горошину и указал место перед Вратами — Салид послушно встал на колени и вопросительно оглянулся на жрецов. Мелисса встала у него за спиной.

— Сай, Саки, Малиста, — позвала она. — Встаньте рядом со мной. Будете ассистировать, если потребуется, и завершать церемонию, если я... Если я не смогу этого сделать.

— Да... Д-да, ваше первосвященство! — голос Сая задрожал от волнения.

Верховная жрица тряхнула волосами, словно отгоняя титул прочь.

— Салид, — произнесла она громко. — Сейчас ты посадишь лозу и прочтёшь над нею молитву. Если ты всё сделаешь правильно, появится росток, который перенесёт твои слова на ткань Врат и откроет путь туда, где обитает Мать леса. Бояться не нужно: как и всякий друид, искренне верящий в Богиню, ты имеешь право обращаться к ней непосредственно. Если для тебя так будет проще, можешь мысленно представить её себе. Говори почтительно, проси Фериссию отвлечься от своих важных дел и явиться по зову, чтобы свершить над нами свой суд.

— Суд? — переспросил паренёк.

— Мы изложим Фериссии суть своей распри, — сказал Сай. — Тебе не нужно об этом беспокоиться. Просто знай, что жрецы хотят видеть Богиню и полагаются на её слово.

Салид кивнул.

— Тебе всё понятно? — спросила Мелисса. — Хорошо. Лори и Даг, вы тоже участвуете в обряде. Фериссия с нами, так что волноваться не нужно. Всё, что требуется от вас, — это держать Врата в чертоги Фериссии в течение всей церемонии. Держать нужно так, чтоб они не качались и ни в коем случае не упали, что бы ни происходило. Это важно. Оглядываться и смотреть назад запрещается. Желательно избегать дурных мыслей, думая лишь о том, что угодно Фериссии. В остальном действуйте по своему разумению. Всё понятно?

Раздалось нестройное «да», и рамка несколько раз качнулась, пока державшие её друиды устраивались поудобнее.

— Хорошо, — сказала Мелисса и повела плечами, словно бы разминая их перед длинным забегом. — Если так, начинаем. Салид, сделай, пожалуйста, то, что должно.

Салид глубоко вдохнул и бережно опустил горошину на поверхность болота. То и дело оглядываясь на жрецов, он ладонями нагрёб поверх грязи так, что образовался холмик.

— Теперь — молитва, — подсказал Сай.

Сложив руки на уровне солнечного сплетения, парень что-то быстро зашептал себе под нос. Жрецы повторили жест, их губы тоже беззвучно задвигались. Над холмиком установилось магическое свечение. Какое-то время Салид продолжал молиться. Наконец, холмик дрогнул, и над ним медленно поднялся зелёный росток, совсем ещё маленький. Паренёк продолжал что-то нашёптывать, казалось, с удвоенным усердием. Росток задёргался, потянулся вверх, коснулся ткани и начал лозой подниматься по ней, давая многочисленные отростки и образуя причудливый рунный узор. Среди грубых штрихов здесь и там распускались цветы.

Так продолжалось довольно долго. Наконец, растение покрыло всю поверхность ткани и движение прекратилось. Салид оглянулся на верховную жрицу — та молча кивнула ему. Поднявшись, молодой человек засеменил прочь.

Мелисса запрокинула голову и вдруг запела — высоко, тягуче, на незнакомом языке. Песню, похоже, знали все — Сай, Малиста и Саки пропевали ключевые места вместе с первосвященницей, а в припевах к ним присоединялись остальные жрецы и даже некоторые из воинов. Пропев четыре куплета, жрецы смолкли — и стало слышно, что вдали, за холстиной, заливается птица. Должно быть, это был добрый знак, поскольку Мелисса низко склонила голову и громким шёпотом произнесла:

— Спасибо, Фериссия.

Сначала ничего не происходило. Потом ткань тихонько колыхнулась — едва заметно, так что я даже подумал было, что мне это привиделось, и лишь по тому, как напряглись все участники этого странного представления, понял, что не ошибся.

— Хозяйка лесов... Здесь ли Ты?

После паузы полотнище вновь колыхнулось, на этот раз — немного сильнее.

— Слышишь ли Ты Своих верных жрецов, взывающих к Тебе в час нужды?

И снова ткань колыхнулась, словно бы от едва различимого ветра.

— О, Фериссия!.. — голос Мелиссы зазвучал в полную силу. — Хозяйка лесов! Явись нам, ибо жрецы вопиют видеть Твой лик! Говори с нами, ибо нуждаемся мы в Твоём слове! Приди к нам, ибо в минуту отчаянья ищем от Тебя суда, совета и наставления! Умоляем, ибо заблудши, просим, ибо в слепоте своей не видим иного пути. Яви нам Своё знамение, Свой лик и Своё наставление, ибо жестоко нуждаемся, ибо во тьме пребываем и перестали видеть Твой свет!

После паузы полотнище колыхнулось. Все ждали. Занавес колыхнулся сильней, так, что это уже нельзя было объяснить случайным потоком воздуха — было больше похоже на то, как если бы кто-то ударил кулаком в центр тканины. Вокруг по-прежнему царило безмолвие. Наконец, ткань колыхнулась так сильно, что столбы, с которых она свисала, закачались. По стоячей воде под ногами жрецов пошла мелкая рябь, и голос, тембром похожий на шуршание сухих листьев, прошептал:

— Я... Здес-с-сь...

— О, Фериссия!.. — Мелисса упала на колени, остальные друиды последовали её примеру. — О, Мать леса! Смилуйся, ибо к Тебе обращаемся...

— Кто... Вы? — прервал её голос. — Кто просит, чтобы Я им явилась?

— Друиды, — сразу ответила верховная жрица. — Друиды посёлков от Лиры на западе до Ады на востоке и от Геккея на севере до Сумалы на юге. Жрецы, Твои преданные служители.

Голос молчал, лишь ткань колыхалась теперь непрерывно, да по поверхности жижи бежали круги.

— ...Кто ты? — после долгих раздумий спросил голос, по-прежнему бестелесный. — Та, которая говорит со Мною?.. Как твоё имя?

— Мелисса, — ответила жрица. — Мелисса Миянская.

— ...Мелисса?.. — повторил голос, словно бы что-то припоминая. — Мелисса... Ты — жрица, верно? Жрица посёлка?

Мелисса откашлялась.

— Я — жрица восьми посёлков, — сказала она. — От Геккея на севере до Сумалы на юге и от...

— Хорошо... — перебил её голос. — Хорошо. И зачем ты, Мелисса Миянская, беспокоишь Меня? Каким правом взываешь ко Мне?

— От лица друидов восьми посёлков я взываю к Тебе, — ответила Мелисса. Голос её был сейчас мягким и даже немножечко виноватым. — Среди нас есть волнение. Брат ополчился на брата, и среди жрецов нет согласия.

На этот раз богиня молчала по-настоящему долго.

— В чём у вас нет согласия? — спросила она наконец.

Жрица вздохнула.

— Как Ты знаешь, о, Хозяйка лесов, мы идём сейчас в поход против диких людей, — начала она ласково и, по всему было видно, выбирая каждое слово. — Мы хотим вернуть земли, что они отняли у Тебя и у нас обманом и силою, и явить нашу силу — Твою силу — чтобы впредь они и помыслить не могли напасть на наши посёлки. Мы собрались в поход...

По-над самой водой прошёл ветер — зародившись за ширмой, он подёрнул рябью поверхность болота, качнул траву, тронул волосы, взметнул полы жреческих одеяний. Это могло быть обычным порывом ветра — это могло быть устало-надменным «И?..», сказанным тем же голосом палых листьев.

Мелисса осеклась, и голова её сразу же опустилась, словно у пристыженной школьницы.

— Одним словом, некоторые из наших жрецов находят такой поход оскорбительным для Тебя и не соответствующим Твоей воле, — закончила она сумбурно.

Помолчав, богиня спросила:

— Что ещё?

Мелисса вскинула левую руку, и стоявший на коленях позади неё Сай послушно заговорил:

— Ещё некоторые жрецы считают недостойным поведение верховной жрицы Мелиссы, которая на глазах у собратьев и у наших врагов умертвила двоих наших воинов, а потом приказала схватить вождя наших посёлков, назначив саму себя верховной правительницей. Мы считаем, что этим она бесчестит имя Фериссии, а посему не может дальше оставаться верховною жрицей.

Снова рябь прошла по воде. Тихий голос спросил:

— Это правда?

Мелисса склонилась ещё ниже.

— Да, Фериссия, — сказала она.

Помолчав, богиня бросила одно только слово:

— Интересно.

И снова смолкла. Настала пауза. Жрецы переглядывались, кивая друг другу на застывшую Мелиссу — та склонилась так низко, что лицом почти касалась жидкой грязи.

— Этот вождь, которого приказали схватить, — снова заговорила Фериссия, и голос её впервые с начала обряда прозвучал заинтересовано. — Он, наверное, был из тех, кто ополчился на брата?

Верховная жрица подняла голову.

— Воистину так, о, Фериссия! — подтвердила она. — Он отдал приказ убить жрецов, едва город диких людей будет взят. Что до братьев, мной убиенных, то это были лишь те, кому хватило бы подлости исполнить приказ, — вождь специально приставил их ко мне.

Полотно колыхалось, над болотом шелестел ветер.

— Ты уверена? — был вопрос.

Мелисса поднялась на локтях.

— Мать леса! Они — мой народ. Я жива, пока знаю их. Ты сама можешь прочесть это в их душах — сейчас они должны быть уже у Тебя.

Последовала долгая пауза.

— Они — не единственные, кто погиб, — меланхолично прошелестели опавшие листья.

— Мать леса! — верховная жрица вдруг выпрямилась — на неё замахали, но она лишь дёрнула плечом и продолжила говорить стоя. — Мать леса, у нас война против диких людей. На войне гибнут люди. Я не стану лицемерить и говорить, будто это нормально — это не нормально и никогда не будет нормально, но так происходит.

Она судорожно сглотнула — даже со спины было видно, как жадно она хватает ртом воздух.

— Но. — Это слово упало чугунной печатью. — Если не будет войны, дорогая Фериссия, если сейчас мы позволим загнать себя, словно диких зверей, извини, как охотники загоняют зверей, — позволим загнать, или же будем гнать себя сами, поскольку в лесах нынче стало небезопасно — у нас впереди будет лишь один выход — вернее, два выхода: либо нас загонят совсем и лесов не останется — тогда будет поздно уже что-то менять, с кем-либо объединяться, — либо мы отойдём куда раньше, чем это случится, одни в своём узком мирке, и никто не придёт к нам на выручку, когда наше лицо будет кровью, а дети станут рождаться мёртвыми. Я вовсе не разделяю идеи насилия, но этот жестокий мир, как бы мне ни хотелось обратного, выдвигает свои условия, и, если, чтобы выжить, приходится бить, то я буду бить, чтобы мой народ выживал. Я совсем не хочу, чтобы кто-либо умирал, я первой встану за то, чтоб мои люди жили и радовались. Но, если им на пути к жизни придётся пройти через боль, то я буду той, кто укажет им этот путь, потому что иного выбора у меня нет. Иногда, чтобы выжить, приходится убивать. Иногда, чтобы воскреснуть, приходится умирать. Иногда, чтобы добиться правды, приходится врать. Я понимаю, что принимаю на себя грех, но, если для того, чтобы мой народ ни в чём не нуждался, мне придётся согрешить — значит, быть посему. Это грустно, но это так. Жаль, — она оглянулась на Сая. — Жаль, что не все здесь это понимают. Это — то, с чем приходится жить. Если я достойна Твоей кары за грех — накажи же меня! Ты знаешь, что я была верной Тебе все эти годы, и я с радостью приму наказание, сколь бы тяжким оно ни оказалось, если Ты сочтёшь меня недостойной. Это — всё, что имею сказать. Я ни о чём не жалею и с чистым сердцем отдаюсь на Твой суд, о, Хозяйка лесов.

Выдав эту тираду, жрица, наконец, перевела дух и медленно опустилась опять на колени, словно гадая, есть ли ещё в этом смысл. Вечность молчала — даже ветер улёгся. Наконец, ткань Врат снова заколыхалась и тихий голос спросил:

— Это — то, в чём она обвиняется?

— Да, — сказал Сай, вздрогнув.

— Что ж, — глас Фериссии, казалось, стал громче, хотя судить об этом по трансляции было трудно. — Суть вашего спора ясна мне. Мне потребуется испытать... Ваши души, чтобы выяснить, кто же прав. Если прав юный жрец, то верховная жрица погибнет, и вы должны будете выбрать нового лидера ей на замену. Если права верховная жрица, мальчику будет отказано во служении, но я сохраню ему жизнь — это будет справедливо.

— Фериссия! — Димеона, на протяжении всей сцены стоявшая в стороне, вдруг сделала два робких шага вперёд. — Фериссия, дозволь мне... Сай, он... Могу я пойти вместо него?

Занавес колыхнулся.

— Кто это?

— Моя ученица, — сразу ответила верховная жрица, не дав лесной нимфе раскрыть рта. — Она первая настояла на том, чтобы провести ритуал и вызвать Тебя. Разумеется, вина за её дурное воспитание ложится целиком на меня, — добавила она быстро.

Димеона бросила на неё испепеляющий взгляд.

— ...Интересно, — глухо сказала богиня.

Нимфа сделала ещё один шаг:

— Ну, так что? Можно, я...

— Пойдёт юный жрец, — было всё, что сказала Фериссия. Платье и волосы Димеоны колыхнулись, как от сильного ветра, словно незримая длань упёрлась ей в грудь, не давая пройти.

Сай склонил голову.

— Я готов, — сказал он.

Мелисса развела руками:

— Я готова всегда.

— Хорошо.

Занавес колыхнулся и вдруг сам поплыл вверх, хотя верёвки, которыми он управлялся, безвольно свисали в трясину. В проёме тоже было болото — только, в отличие от окружающего пейзажа, оно было залито ярким солнечным светом. В нём было множество кочек, поросших зелёным и бурым мхом. Из воды поднимались рогозы, кусты и гнилые берёзы. По-над водой стелился туман.

— Верховная жрица, — прошелестел бесстрастный и тихий голос.

Мелисса сделала два шага вперёд и остановилась у самой границы миров. Оглянувшись через плечо, она обвела глазами собравшихся.

— Благодать Фериссии на всех нас, — сказала она, прежде чем прыгнуть на первую кочку.

Жрецы смотрели, как она удаляется — со второй кочки на третью, с четвёртой — на пятую... Внезапно занавес упал — а когда он снова поднялся, в болоте за ним никого уже не было.

— Теперь — жрец, — меланхолично сказала богиня.

Сай прощаться не стал — хотел что-то сказать, но потом только махнул рукой и пошёл, напрямую ступая через трясину. Занавес позволил недолго пронаблюдать за ним, потом ткань опустилась.

Наступило молчание. Жрецы переглядывались, но никто не решался заговорить, все лишь переминались с ноги на ногу да то и дело оглядывались с таким видом, будто смутно себе представляли, что им делать дальше. Беззвучно утекали минуты.

Наконец, спустя долгих четверть часа Саки, которому по всем признакам надлежало теперь оставаться за главного, прокашлялся и сказал:

— Если...

Сказал и осёкся — настолько резко прозвучал его голос. Покашлял ещё и продолжил:

— Если она вдруг не вернётся...

Димеона посмотрела на него — личико её было грустным.

— Она вернётся, — с тихой безнадежностью в голосе сказала она.

Саки кивнул:

— Почти наверняка, но если...

— Она вернётся, — чуть настойчивее повторила девушка. — Вы что, не поняли? Она опять играет по своим правилам. Всё время врёт и играет по своим правилам, Фериссия её подери!