Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Глава тридцать вторая, в которой Максим знакомится с лагерем друидов

Димеона села на земляной пол и обняла меня сзади, положив голову мне на плечо.

— Прости, Максим, — прошептала она. — Иногда... Надо.

Это снова была моя, прежняя Димеона, мягкая и отзывчивая, и от этого мне сделалось чуточку легче. Мелисса отвела глаза и деликатно отошла в сторону.

От входа послышались быстрые шаги, и в Святая святых вошёл долговязый молодой человек в очках, с заострёнными чертами лица и кокетливой жидкой бородкой. Одет он был в грубо скроенное живое пончо, похожее на те, какие носили Биске и Салид. На ногах его красовались сандалии-шлёпанцы. Остановившись на самом пороге, парень обвёл комнату быстрым внимательным взглядом.

— Спасибо, что пришёл, Сай, — не поворачивая головы, сказала Мелисса. — Что с охраной?

Лицо визитёра посерело.

— Крис будет жить, — сказал он.

Димеона за моей спиной вздрогнула. Повисло молчание.

— Хорошо, — наконец, сказала Мелисса.

Сай кашлянул.

— Выставить новых? — спросил он.

Секунду жрица думала.

— Нет, — сказала она. — На передовой сейчас безопаснее. Пусть ребята идут со мной.

— Они... — парень мялся. — Они все готовы, но...

— Что? — жрица обернулась.

— Ты уверена?

— В чём? — на дне глаз Мелиссы мгновенно вспыхнули янтарные искорки. — В том, что, если мы не устроим демонстрацию силы прямо сейчас, нас всех перебьют, как детей? Представь себе, да! В том, что у нас всё получится? Представь себе, нет! Я уверена в этом не больше, чем когда мы начинали. У тебя всё?

Сай молча развёл руками.

— Хорошо.

Женщина опять повернулась к картине, привлекавшей её внимание в течение всего вечера. Лицо её оставалось бесстрастным, и лишь губа была безотчётно закушена. Долговязый кивнул:

— В таком случае я скажу нашим, что мы вот-вот выступаем.

Мелисса подняла указательный палец:

— Ещё кое-что.

Сай, было повернувшийся, чтобы идти, замер:

— Слушаю?

— Вот тот парень, — жрица кивнула в мою сторону секундой позже того, как Димеона разомкнула объятия и отстранилась. — Гость, о котором я говорила. Покажи ему...

Она замолчала.

— Что именно?

Мелисса кусала губы.

— Всё, — сказала она, наконец.

— Всё? — парень склонил голову на бок. — А у меня есть на это время?

Желтоглазая жрица улыбнулась.

— Нет, — сказала она тихо и мягко. — Времени никогда нет. Просто сотвори ещё одно чудо, ладно? Для меня.

Сай вздохнул.

— Как обычно... — пробормотал он. — Что ж, пошли.

Парень повернулся и вышел из комнаты. Я поднял взгляд на Димеону, но та уже стояла рядом с наставницей — прямая, серьёзная, собранная — и молча ждала, когда я уйду. «Как видно, с решениями Мелиссы в этих землях не спорят», — подумал я.

***

Долговязый друид ждал меня за порогом. Его внимательные серые глазки за стёклами дымчатых очков так и бегали, ощупывая меня с головы до ног. Общее впечатление было, несмотря на это, приятным: молодой человек имел вид опрятный, ухоженный, и интеллигентным лицом больше напоминал учёного или писателя, чем лесного жителя.

— Меня зовут Сай, — представился он.

— Максим.

Мы пожали друг другу руки.

— Откуда к нам?

— Управление, — сказал я. — Маги.

Сай склонил голову набок:

— Сивелькирия? Кромвель?

— Китежград.

— О!.. — мой провожатый выглядел польщённым. — Стало быть, настоящий?.. Сюда, пожалуйста!

Мы прошли по короткому коридору и оказались в маленькой тесной комнатке. Большую её часть занимал стол, погребённый под слоем бумаг и книг. Друид указал мне на небольшое сидение из сплетённых ветвей, а сам прислонился к стене напротив, скрестив на груди руки.

— Мы давно ждали встречи с кем-то из вас, — сказал он. — Я надеялся, что это случится несколько раньше, хотя мне, разумеется, очень приятно... Ладно. Итак, вы хотите, чтобы мы показали вам... Что?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Я пока даже не вполне понимаю, о ком именно идёт речь... «Мы» — это кто?

Сай взялся рукой за подбородок:

— Обо мне можете думать как о личном секретаре Мелиссы — это не будет слишком уж отличаться от истины. Я здесь что-то вроде распорядителя — хотя, разумеется, в наших терминах это звучит как духовный сан. Ну а если брать шире, то мы — группа людей, которым небезразлична судьба нашего небольшого посёлка и которые используют несколько нетрадиционный подход к решению многих проблем. Если так можно сказать, то судьба наша видится нам в чуть более широком спектре возможностей, чем, увы, подавляющему числу наших соплеменников.

— Вы — жрецы?

— Не все. Какая-то часть — несомненно, но большинство — нет. У нас же не религиозная ложа — скорей, нечто вроде клуба по интересам... Всем интересующимся — вход свободный, хотя фэйс-контроль, несомненно, присутствует.

— Фэйс-контроль?..

Сай улыбнулся:

— Да, Мелисса мне постоянно пеняет, что я-де нахватался модных словечек. Жрец должен говорить непонятно, отвечаю я ей: всё равно, если кто вдруг поймёт, он будет наверняка уже наш, а не их.

— Мелисса — она?.. — я пошевелил пальцами.

— Она у нас вроде лидера, — пояснил Сай. — Очень многое из того, что мы имеем и делаем, возникло на основе её идей, хотя, разумеется, в мнениях у нас имеется некоторый плюрализм.

— Нет-нет, я не это хотел спросить, — я стушевался. — Я имею в виду: она всегда такая... М-м-м... Жёсткая?

— Жёсткая? Да, пожалуй. В каком-то смысле, — мой собеседник вздохнул. — Вы не подумайте — она, в общем, тихая. Просто, когда снаружи бушует гроза, кому-то приходится брать на себя роль — как это? — громоотвода. У неё это получается лучше, чем у других, и то, что она до сих пор жива, — лучшее тому подтверждение. Не все же, как вы, приходят с вопросами — кое-кто сразу начинает с ответов. Так, стало быть, вы не знаете, что именно хотите увидеть?

Я пожал плечами:

— Я здесь впервые... Что вы можете показать?

— Ясно, — Сай пожевал губами. — Стало быть, придётся показывать всё. В таком случае, не сочтите за труд переодеться. Не хотелось бы, чтобы вас убили — мне это будет неприятно, да и Мелисса расстроится.

***

Мы вышли наружу. В воздухе висела ночная сырость. Пахло грибами. Как и в посёлке, храм стоял в отдалении от остальных построек, и единственным строением, жавшимся к нему, был лазарет. Сай провёл меня ко входу в лечебницу и гостеприимно приподнял передо мной полог палатки. Я вошёл — и оказался в большой полутёмной комнате, вмещающей два десятка коек и узкий проход между ними. Холстина стен и потолка то надувалась, то обвисала. Пол был земляной, покрытый вытоптанной травой. Деревья, стволы которых поднимались между коек, держали на себе крышу и редкие лампы. Пахло лесом, болезнью и какой-то фармакологией.

Почти все койки были заняты. Некоторые из пациентов уже спали, другие смотрели в пространство перед собой, а один извивался, крепко сжав зубы, — должно быть, от боли. В одной из постелей лежал мой несостоявшийся убийца Биске, его глаза были закрыты. Я вопросительно посмотрел на Сая, ожидая разъяснений, но тот лишь улыбнулся и повёл меня за собой через зал. Мы раскланялись с девушкой, в которой спокойно-внимательное выражение лица выдавало медсестру, и попали в следующую комнату — неглубокую, но широкую.

Здесь было гораздо светлее, чем в общей палате. Вокруг импровизированного стола стояли трое мужчин — вид у них был такой, словно до нашего появления они ожесточённо о чём-то спорили, а теперь замолчали.

— Привет, Сэг! — негромко поздоровался Сай, обращаясь к грузному друиду, стоявшему справа и производившему впечатление главного. — Извини, что тревожу, но у меня гость, которому наша верховная жрица велела показать всё.

Глубоко вздохнув, мужчина в упор уставился на меня. Ощущение было не из приятных — я сразу почувствовал себя виноватым.

— Гость, значит? — процедил он. Голос у него был хриплый, но мощный. — И, дай угадаю, он, конечно, из племени Алласау?

Двое мужчин, которых мне не представили, захихикали.

— От тебя ничего не утаишь, Сэг, — сказал Сай. На его губах играла улыбка.

— Сэг шутит, — видя, что анекдот прошёл мимо меня, принялся объяснить второй из обитателей комнаты, тот, что стоял слева и выглядел помоложе. — Никаких Алласау не существует, поэтому, когда к нам приходит кто-то, о ком знать никому не положено, всегда говорится, что он — представитель племени Алласау. Когда начинаешь считать, сколько их уже у нас побывало...

— Хорош болтать! — оборвал его грузный. — Тоже мне, представитель... Что вам надо?

— Сэг, пожалуйста, не надо так нервничать, — тон Сая сделался увещевательным. — Мы всего лишь хотели, чтоб ты коротко рассказал, чем вы здесь занимаетесь. После этого мы сразу уйдём.

— Если вкратце, — Сэг по-прежнему сверлил меня неприязненным взглядом — широкоплечий, могучий, он походил на медведя. Говорил он медленно, будто ему было жалко слов. — Если вкратце, то мы исцеляем людей. Мы — храмовники-лекари, мы лечим людей, понятно?!

Вопрос был задан с таким нажимом, что я почувствовал настоятельную необходимость ответить.

— Мне понятно, — сказал я как можно миролюбивее. — Храмовники-лекари исцеляют людей. Это вполне логично, мне всё понятно.

Глаза Сэга медленно налились кровью. Сай напрягся, молодой врач подался назад, а его товарищ, самый старший из присутствующих, предостерегающе поднял руку. Грузный лекарь очень медленно, очень глубоко вдохнул.

— Дорогой представитель племени Алласау, — начал он с приторными интонациями. — Прошу вас, слушайте внимательно и запоминайте, поскольку в следующий раз я могу не сдержаться. Храмовники-лекари исцеляют людей, — он сделал долгую паузу, подняв указательный палец, — чьи болезни, как было доказано Храмом, не являются проклятием Фериссии или карой за грехи. Мы... Мы просто исцеляем людей, вот вся разница. Лечим всех, вам понятно?!

— Да, понятно, — я с готовностью закивал. — Большое спасибо, что объяснили.

— Подожди, Сэг, — недовольство, копившееся на лице молодого врача всё то время, пока его коллега говорил, наконец, нашло себе выход в словах. — Дело, в общем, не в этом, а в тех методах, которые мы применяем. Мы проводим исследования — так сказать, совершенствуем...

— Диль, это неважно, — оборвал его Сэг, слушавший с нескрываемым раздражением. — Важно то, что мы лечим людей, и только это.

У Диля было выражение лица человека, чьей любимой песне наступили на горло и который при этом слишком хорошо знает, что спорить бессмысленно.

— И пусть. Но я с этим не согласен, — сказал он негромко, обиженно скрестив на груди руки.

— Твоё дело, — буркнул Сэг. — У вас всё?

— Да, конечно, — поспешил ответить за меня Сай. — Огромное спасибо за терпение и за ваше время.

Жрец начал недвусмысленно подталкивать меня к выходу, и я повиновался.

— Да, кстати, — бросил мой спутник словно бы невзначай. — Мелисса просила сказать, что мы через час выступаем. Это всё, мы уходим.

Лицо миссионера от медицины побагровело.

— Через час? — взорвался он. — Какого голема, Сай! Ты думаешь, у нас остаётся хоть какое-то время на сборы?!

Сай улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

— Просто сотвори ещё одно чудо, — сказал он. — Для неё. Это она так сказала. Пошли, пошли!

Под летящие нам вслед проклятия мы пробежали через палату и выскочили наружу.

— Секретарь — должность далеко не всегда почётная, но порою весьма интересная, — доверительным тоном поведал Сай. — Ну, как вам, понравилось?

— Я далеко не всё понял, — признался я.

Жрец улыбался.

— Молодой этот, Диль... Что именно они разрабатывают?

— Новые методы лечения больных, что же ещё? Я бы мог вам рассказать, но в наших терминах вы всё равно ничего не поймёте. Сюда, пожалуйста.

Мы обошли храм и ступили в лес. Ночь была лунная, и идти было почти комфортно.

— Даже если я переведу в ваши термины, вы всё равно не поймёте, если вы только не врач, — продолжал Сай. — А если поймёте, то скажете, что все наши разработки — пещерный век, и будете, чёрт возьми, правы... А хотите знать мой взгляд на эти вещи?

— Хочу.

— Плохо лечить людей — плохо. Хорошо лечить — хорошо. Лечить одинаково хорошо — хорошо, но лечить всё лучше и лучше — ещё лучше. В мире есть немало людей, которые назвали бы каменным веком ваши самые распередовые техники излечения и тоже были бы правы. Так что теперь — не лечить?

Он вдруг умолк на полуслове и посмотрел на меня как-то затравленно.

— Одёргивайте меня, если я буду слишком много трепаться, ладно? — жалобно попросил он. — А то я могу... Привык, знаете ли, к тому, что меня воспринимают исключительно как голос Мелиссы, и, когда появляется новый слушатель, меня порой прорывает.

— Что вы, — возразил я. — Говорите, пожалуйста, мне весьма интересно.

— Спасибо, — кивнул Сай. В его очках отражались огни приближающегося лагеря.

***

Посещение лечебницы дало мне некоторое представление о том, что я должен буду увидеть во время экскурсии. Я ожидал, что меня будут знакомить с умными, честными, самоотверженными людьми общественно полезных профессий, светлых идеалов и высоких целей, решительно противостоящими прогнившим порядкам предательски-низких миров Сугов и Сигаулов. Я ждал кульминации борьбы света с невежеством — борьбы, над которой флагом реяло бы имя Мелиссы. Я ждал этого; я ошибся.

Из всей экскурсии я не запомнил практически ничего — может быть, сказывалась усталость этого безумного дня, а может, я просто не знал, что именно следовало запоминать. Сай водил меня от палатки к палатке, от человека к человеку, от судьбы к судьбе — но везде ограничивался набором дежурных фраз и приветствий: «Привет, как дела?» — «Что родители?» — «А как сам?» — «Пошли дела кое-как?» — да ещё иногда: «Мелисса сказала, через сорок минут выступаем». Я вслушивался в эти беседы, ища в них скрытый смысл, но его там не было, так что вскоре я плюнул и стал просто таскаться за Саем подобно ребёнку, боящемуся отстать от родителей, тем более, что его слова, обращённые ко мне, проясняли ситуацию не больше: «Теперь вот сюда». — «Прошу вас, в таверну». — «Сейчас вы посмотрите на наших бойцов». — «Милая девушка, не правда ли?» Мне запомнились лишь несколько лиц: улыбчивая друидка за барной стойкой, боец, на лице которого лежала мертвенная маска страха, да ребёнок, про которого я так и не понял, что он делает в военном лагере.

Так продолжалось достаточно долго («Выходим через тридцать минут». — «Через двадцать минут». — «Через четверть часа»). Наконец, когда моя голова окончательно пошла кругом от обилия лиц, имён и незначащих разговоров, мы вдруг снова оказались в лесу, а затем — в Храме.

Вернувшись в комнату, молодой жрец прислонился к стене, снял очки и, негромко застонав, принялся массировать пятернёй раскрасневшееся лицо. Потом он близоруко посмотрел на меня.

— Ну, как вам? — спросил он еле слышно.

— По-разному, Сай, по-разному... Я и не предполагал, что здесь у вас есть кабак.

Жрец посмотрел на меня очень серьёзно.

— Мы очень многому у вас научились, — с непонятной интонацией сказал он. — Может быть, даже слишком...

Он вздохнул.

— А если серьёзно, Сай, я ни бельмеса не понял, — признался я. — Что это? Кто все эти люди? Это всё ваши? — жрец смотрел на меня, не мигая. — Или всё это — не ваши? Зачем вы показывали их мне?

Сай надел окуляры и сделал странный жест, словно бы беря с полки невидимую указку.

— Мелисса просила, чтоб я показал вам всё, — сказал он, тщательно выговаривая слова. — Стало быть, она верит в вас. Стало быть, она верит в то, что вы сможете увидеть картину такой, какова она есть, а не такой, какой она или я хотели бы вам её показать. Вы, наверное, хотели узнать, как обстоят дела у нас здесь, в лесу? Вы узнали.

— Узнать и увидеть — разные вещи.

— Лагерь лесных жителей ночью перед атакой... — Сай, казалось, не слышал меня. — Дым костров, бой тамтамов, звуки приказов... Приготовления воинов... Картина, которой я надеялся никогда не увидеть. Ничего не поделаешь: Мелисса считает, что откладывать дальше нельзя. Что вы ещё хотите узнать? Вы хотите, чтоб я вам ещё что-нибудь показал?

— Сай, я уже видел достаточно, — поспешил сказать я. Жрец выдохнул с нескрываемым облегчением. — Но, Сай, я ничего почти что не понял. Кто все эти люди? Я не знаю контекста.

— ...Контекста? — жрец-распорядитель задумался. — Извольте, я дам вам контекст. Эта девочка, что мы видели, — дочь Сигаула. Ей нравится слушать растения. Ещё ей нравится слушать отца. Сегодня ночью она увидит, как её отец убивает людей. Понравится ли ей эта идея? Захочет ли она быть с ним или с нами? Почувствует ли она саму эту разницу? Не могу сказать. Мне хотелось бы знать, но я не знаю.

Он с кряхтением отлип от стены и, поскольку я не садился, сам сел на низкую табуретку.

— Парень с родинкой, — продолжал он. — Узкоплечий, с косичкой, с перепуганным очень лицом... Вы заметили? Он не увидит рассвета. Его убьют либо ваши люди, либо наши, когда он не сможет начать убивать ваших. Для него это слишком много. Мы пытались ему объяснить, но он слишком боится — и тех, и других, и нас даже. Хорошо было бы, если б он убежал, или спрятался, или нашёл какой-нибудь ещё выход, но — увы... Я предлагал Мелиссе отправить его подобру-поздорову, но она отказалась. «Всё равно не поймёт», — так она мне сказала. «Этой ночью кого-то убьют. Пусть лучше убьют его, чем тебя или меня».

В голосе Сая сквозили боль и тоска.

— Послушайте, Сай, — я прокашлялся. — За что вы вообще боретесь?

— За жизнь, — ответил он, не задумываясь, и поглядел на меня с какой-то странной, отрешённой печалью. — За свою жизнь, более ни за что. Всё остальное мы предпочитаем давать без борьбы — так, чтобы те, кто готов, приняли это сами. Всё. Ну а, кроме жизни, бороться за что-либо смысла и не имеет.

Я нахмурился.

— И вы решаете, кто готов, а кого отправить в расход?

— Очень свежая идея, — без всякой интонации в голосе сказал жрец. — Очень. Браво! Мне бы тоже хотелось, чтоб никто не умирал, чтобы люди решали всё сами... Но в большинстве случаев получается так, что решаем либо мы, либо кто-то другой. Как у нас говорят, боги помогают лишь тем, кто сам способен себе помочь... К сожалению.

Он вздохнул.

— У него есть сестра, — продолжал Сай. — Примерно полгода назад она убежала... Это один из наших хороших примеров. Наши люди могут жить в городе, хотя, конечно, не все. Она давно не писала, но я наводил о ней справки — у неё сейчас всё хорошо. Она нашла мужчину, который о ней заботится. Они сейчас в Хильцдорфе, стало быть, им ничто не грозит. Она присылала стихи — не сейчас, а давно ещё... Вот, послушайте.

Он поднял голову и принялся декламировать:

— Это она написала, — со вздохом сказал он, глядя на меня поверх очков. — Очень радует, когда у людей всё так хорошо складывается.

Я подозрительно покосился на него:

— Звучит не слишком-то жизнеутверждающе.

Сай усмехнулся:

— Самые горькие слёзы всегда льются в последнем шаге от счастья... Ладно, одевайтесь — нас, должно быть, уже ждут.

***

Мы вышли в коридор, ведущий в Святая Святых. Сай сделал два шага и остановился, предостерегающе подняв руку. Из тайной комнаты доносились женские голоса — говорили, как мне показалось, на повышенных тонах, но при нашем приближении разговор стих. Потом Мелисса сказала, громко и внятно:

— Спасибо, Сай, ты свободен. Максим, заходи.

Молодой жрец кивнул и, не прощаясь, направился прочь. Я осторожно приблизился ко входу в святилище.

Мелисса сидела за столом, лицом к зале, руками поддерживая подбородок. Лицо её раскраснелось. Димеона стояла рядом и гладила её по волосам.

— ...ты думаешь, я об этом не думала? — вопрошала верховная жрица, шмыгая носом. — На самом деле, нет разницы, уходить ли одной или с избранными — тот, кому будет надо, всё равно меня рано или поздно отыщет. Если на то уж пошло, лучше было бы сменить имя и начать всё с чистого листа: человек ниоткуда, незнакомка для всех в чужих землях, но... Ты думаешь, это хоть что-нибудь даст? Напряжение снизится, но какою ценой? Забрать всех мы не сможем чисто физически, а раз так, нам придётся опять выбирать, потому что Сигаул, как пить дать, устроит кровавую чистку — он становится совсем невменяем, когда речь идёт об авторитете. И потом: целый год работы — и что, теперь всё впустую? Я не затем столько заботилась об этих людях, чтобы бросить их в самый трудный момент.

— Мелисса, — с нежностью промурлыкала Димеона, пока пальцы её полубессознательно собирали волосы на голове наставницы в хвостики. — Я понимаю, что это звучит неожиданно и, может статься, нелепо, но, если ты их сейчас не оставишь...

— Димеона! — старшая женщина вдруг хлопнула ладонью по крышке стола, одним резким движением головы вернув причёске прежний вид. — Мы говорили об этом достаточно, и я не вижу смысла начинать всё с начала.

Опустив руки, Димеона отступила на шаг и закусила губу. На лице её застыло выражение неудовольствия.

— Времени, как ты понимаешь, у меня сейчас тоже нет, — продолжала Мелисса. Глаза её бегали. — Я слышала твоё мнение. Я уважаю его, но сама остаюсь сейчас при своём. Надеюсь, с этим у тебя нет проблемы?

Юная жрица скрестила на груди руки:

— Нет, Мелисса.

— Хорошо, — наставница с кряхтением поднялась. — Максим, подойди сюда, пожалуйста!

Я повиновался. Пальцы жрицы аккуратно, но твёрдо взяли мою ладонь.

— Димеона, дай, пожалуйста, руку, — негромко попросила она.

Димеона протянула ладонь. Теперь верховная жрица стояла, левой рукой держа мою ладонь, а правой — ладонь своей ученицы. Сцена была простой, но волнительной. Юная нимфа затаила дыхание.

Медленно Мелисса опустила веки и так же медленно свела наши руки, не позволяя им пока что коснуться. Потом она вложила тонкие пальцы Димеоны в мою ладонь.

— Будьте счастливы, — сказала она просто. Она снова открыла глаза, и я увидел, что в них стоят слёзы. — Пусть мне нелегко принять это, пусть другого совсем я ждала для моей ученицы, но... Тут решаю не я. Берегите друг друга!

На лице Димеоны было обычное взволнованное выражение, словно сразу несколько сильных чувств боролись у неё в душе. Вероятно, на моём лице было написано то же самое.

Ещё раз вздохнув, жрица сжала наши ладони сильней и осторожно отняла руки. Теперь мы стояли лицом к лицу. Димеона смотрела на меня долго и пристально, потом скосила глаза на Мелиссу, потом снова взглянула мне прямо в глаза и только тогда медленно опустила веки. Я сделал то же самое, привлекая друидку к себе. Мы поцеловались. Я почувствовал у себя на плече руку Мелиссы.

— Хорошо, — сказала она почти шёпотом. — Любите друг друга!

Я обнял Димеону за плечи, и мы взглянули на старшую женщину — та стояла напротив и смотрела на нас, не стыдясь слёз, бегущих по её щекам. На какое-то время весь мир исчез, и в нём остались только мы трое. Наконец, Мелисса вздохнула и отвела взгляд.

— Хорошо, — повторила она уже в голос. — Это сделали. Теперь пора заняться делами.

Она вышла из-за стола и, обогнув нас, двинулась к центру комнаты. Движение воздуха, увлекаемого складками её платья, ощущалось холодным ветром в конце тёплого дня. Димеона медленно отстранилась — мы продолжали держаться за руки, но уже не были так близки, как за минуту до этого.

— Через пару минут мы выступаем, — ни к кому словно бы не обращаясь, произнесла верховная жрица. — Димеона, девочка моя... Я понимаю, это может быть несвоевременно, но... Готова ли ты пойти с нами? Как ты понимаешь, это — моя нижайшая просьба. Мы все будем тебе очень обязаны, если... — она, вздохнув, замолчала.

Димеона убрала руки с моих запястий. Несколько секунд она думала, а затем медленно покачала головой из стороны в сторону.

— Нет, — произнесла она тихо. — Нет, Мелисса, к этому я сейчас не готова.

— Что ж... — повернувшись вполоборота, Мелисса кусала губы. — Так тому, значит, и быть. Сай! — крикнула она. — Салид топчется возле входа — попроси его, чтобы он проводил Димеону с Максимом куда им надо.

Димеона насупилась.

— Я найду свою дорогу сама, — сказала она. — А тебе, Максим, лучше пока побыть где-нибудь в другом месте — так безопаснее. У тебя есть твоя магия?

Я достал из кармана маркер и показал ей.

— Хорошо. Когда я закончу с этим, я сама отыщу тебя, где бы ты ни был. Хорошо?

Я робко посмотрел на нимфу:

— Куда ты?

— Не могу сказать, — в уголках глаз Димеоны плясали весёлые искорки.

— Ты... Вернёшься?

— Обязательно, — друидка кивнула. — Можешь не сомневаться. Ты мне веришь?

— Верю.

— Вот и хорошо. Мелисса?

Мелисса со вздохом подняла руки.

— Делайте так, как считаете нужным, — было всё, что она сказала.

***

Управление встретило меня пустотой и унынием. Оно явно работало — оно просто не могло не работать в такую ночь — но никто не толпился в холле, никто не спускался по лестнице, никто не гоготал в открытом, несмотря на поздний час, буфете, что уже само по себе было кощунством. За стойкой, уронив голову на руки, спал Ян. Я не стал будить его, а сразу направился на второй этаж.

Кабинет шефа был заперт. Моя комната — тоже. Я нерешительно потоптался на месте, как тупое животное, что забрело в дом к людям и теперь не может понять, куда бы ему пристроиться. Думалось тяжело — события бесконечного дня сплелись в моей голове в тугой зудящий комок. В теле были пустота и усталость — похоже, действие зелья, что дала мне Мелисса, заканчивалось.

Из-под двери библиотеки пробивался неяркий свет. Я медленно открыл дверь и вошёл. Библиотека была пуста, почти все лампы — потушены, и лишь у камина в пятне белёсого света сидел Аполлон Артамонович и читал какую-то книгу. Пальцы его дрожали, он выглядел совсем старым и в своём пепельно-сером костюме больше всего походил сейчас на угрюмую птицу, которая больше никогда не взлетит.

— Аполлон Артамонович... Можно? — спросил я робко.

К моему удивлению, маг улыбнулся, отложил книгу и встал мне навстречу.

— А, Максим Андреевич! Конечно же, можно! Можете даже не спрашивать. Входите, входите!

— Я... — я сунул руку в карман и, вытащив маркер, протянул его шефу. — Вот, возвращаю...

Аполлон Артамонович равнодушно положил прибор на журнальный столик.

— Спасибо, — сказал он. — Ну, как у Вас дела?..

— Ну... — я набрал воздуха в грудь. — Они вроде бы помирились, хотя обе по-прежнему себе на уме...

Шеф вздохнул и покачал головой.

— Что-то не так?

— Сядьте, — предложил маг. — Садитесь, а то у Вас очень усталый вид.

Я сел.

— Хотите чаю?

— Не знаю, чего я хочу больше: есть или спать, — сказал я, сразу растекаясь по креслу — таким удобным оно казалось. — Пожалуй, что спать, но ещё больше я хочу знать, что теперь происходит.

Шеф присел на край кресла напротив, в неестественной позе, уперев локти в колени — ссутулившийся, сжавшийся, старый.

— Если коротко, то мы проиграли, — сказал он. — Дирекция сектора Фэнтези выпустила приказ, запрещающий нам вмешательство в эту историю, — при таком количестве действующих персонажей они решили прекратить попытки выправить ситуацию и просто играть этот сюжет до конца. Нам оставили наблюдателя и разрешили спасти оборудование, отмотав немножечко время. В общем, всё.

— А Димеона?

— А что — Димеона? — маг пожал плечами. — Она — просто часть этой истории, ещё одно дитя Сказки...

Я усмехнулся:

— А я с самого начала был рядом с ней в роли — как это Сай сказал? — громоотвода?

— Громоотвода? — Аполлон Артамонович поднял брови. — Пожалуй. Замечательное сравнение. Я, знаете ли, верил, что всё может измениться к лучшему.

Повисло молчание.

— Спасибо.

Шеф поднял руки, словно бы защищаясь:

— Максим Андреевич, Вы ведь понимаете, что все те чувства, через которые Вы прошли, не станут от этого какими-либо искусственными? Конечно же, с моей стороны было очень жестоко...

— Я понимаю, — кивнул я. — А дальше что?

— А что дальше? — маг пожал плечами. — Ваши барышни своё отыграли. Теперь там уже разворачивается побоище, а завтра с утра надо будет начинать думать, как восстанавливать Сивелькирию.

— А... Меня за это уволят?

— Полно Вам, Максим Андреевич! — чародей посмотрел на меня с обидой. — Пусть мы с Вами не смогли защитить столицу, но уж с Магистратом-то я за Вас сойдусь насмерть, если потребуется.

— Спасибо. А Димеона? Мы сможем её принять — потом, когда всё успокоится? Пусть не как младшего сказочного, а как лаборантку... Может, она и не всё понимает, зато у неё сердце на месте. Вампиров берём — так неужели для светлой жрицы не найдётся работы?

Маг посмотрел на часы:

— Об этом лучше будет подумать с утра, не находите?

— Нахожу, — кивнул я. — Спасибо.

Мы помолчали. В здании было тихо, слышно было лишь, как в камине трещит огонь.

— Я посплю... Можно? — спросил я. Глаза у меня слипались.

— Конечно! Хотите, я постелю Вам в...

— Спасибо, — я завозился, устраиваясь. — Спасибо, я прямо здесь.

Кресло было удобным — я распластался на нём, выставив ноги в проход, и уже засыпал.

— Вас разбудить, когда будет самое интересное?

Я с трудом поднял веки:

— Интересное?..

— Ну, хотите узнать, чем всё закончится? Сейчас пока идёт штурм укреплений, но потом, когда в бой вступят жрецы...

— Да, конечно... Спасибо!

— Доброй ночи, Максим Андреевич!

Я не слышал, я уже спал.

[1] Стихотворение Анны Гураевской.