Лисичка для Стального Волка

68 Самое заветное

Эрика

– Запрись, не впускай никого! – передразнила я мужа и, шмыгнув носом, вытерла опять покатившиеся по щекам слезинки. – И сама не выходи! Ещё чего! Размечтался! Буду тут сидеть и ждать, пока тебя там…

Додумать и договорить не смогла, так жутко стало от одной мысли о том, что с Виром могло что-то страшное случиться. Нет уж, я не могу в стороне оставаться! Пусть потом ругается, сколько хочет, но я должна быть с ним рядом.

Надо сказать, терпения моего хватило всего на пару мгновений. Захлопнула дверь за любимым, вернулась обратно к постели, присела на краешек и… тут же вскочила и одеваться бросилась. При этом ворчала себе под нос, нарочно распаляя, чтобы не передумать.

Конечно, мне было страшно одной среди ночи идти туда, где поджидал безжалостный лиходей. Да только за любимого Волка было ещё страшнее.

Душа сжималась от дурного предчувствия, сердце набатом в груди грохотало, торопило – не опоздай, не опоздай! Сама не знаю, что на меня нашло, но будто кто-то мне подсказал, что беда близко. Ох, что-то должно случиться!

По пустым коридорам сонного замка я не шла, а бежала. Торопилась, как могла. Об одном жалела, что летать не умею.

В конце концов, в лису обернулась. Четыре лапы быстрее двух ног.

Лишь у самой двери, что на улицу вела, пришлось обратно перекинуться, иначе не смогла бы открыть – тяжёлая больно для такого некрупного зверька.

Я выскочила во двор, огляделась по сторонам, не зная, куда бежать дальше.

Вдруг бархатную тьму летней ночи разорвала вспышка молнии. Я вздрогнула, испуганно вскинув голову, но небо было ясным.

И вот тут я поняла. Поняла, что опоздала.

Я хотела закричать, но онемела от ужаса. Бросилась через широкий двор туда, к крепостной стене, всё ещё надеясь успеть, спасти, уберечь.

Как? И сама не знала. Что я могла сделать там, где не справились два могучих воина? Разве что… собой закрыть…

Я бы это сделала, и на миг не задумавшись. Но я не успела.

Полыхнуло снова, иссиня-белым, льдистым, так что на миг светло стало, как днём. И я чётко разглядела, как в этом мертвенно-бледном огне горел мой любимый. Молния ударила в Волка, опрокинула его навзничь, и Вир прямо у меня на глазах рухнул вниз с замковой стены.

Следом за ним полетело и тело мерзавца Волтара, добитого Ильдом. Но это я осознала многим позже.

Сейчас же я видела лишь распростёртого на камнях неподвижного мужа.

В ушах звенело от чьего-то жуткого истошного крика. Он оборвался, лишь когда я добежала до Вира и рухнула рядом с ним на колени. Вот тогда я и поняла, что это я сама кричала.

А сейчас онемела. Пыталась позвать любимого, прошептать что-то, но выходило лишь какое-то мычание, похожее на мучительный стон. Губы дрожали, язык не слушался.

И лишь мои руки безмолвно говорили с ним, жались к его щекам и лбу, скользили по груди, стискивали безвольные пальцы.

Вир не шевелился, не стонал, не произносил ни звука. Мне чудилось, что сердце его уже не билось. И моё собственное разрывалось и холодело при виде этого.

Лишь едва различимое дыхание оставалось для меня последней надеждой, спасающей от отчаяния и безумия.

Рано опускать руки! Он ещё жив. И я его спасу! Спасу любой ценой. Своей жизни не пожалею, но его смерти не отдам.

Я потянулась к любимому, пока что пользуясь лишь целительной силой собственных рук, сплетаясь своей душой с другой душой, самой родной, любимой, дорогой, и задохнулась от боли и ледяного холода.

О, Великие! Что же мне делать? Что лечить в первую очередь? Пытаться удержать последние капли жизни, что утекали сейчас сквозь мои пальцы, как вода? Сращивать раздробленные кости? Пытаться исцелить кровавую мешанину в груди Вира? Или срочно вытаскивать из него мертвенно-холодную паутину губительных тёмных чар, которые продолжали отравлять Волка даже после смерти Волтара?

Я уже понимала, что мне не справиться с таким. Это невозможно вылечить. Чтобы спасти Вира никакого Дара не хватит. Здесь целый воз золота нужен, и то будет мало.

А у меня с собой ни монетки не было. И бежать куда-то бесполезно. Я просто не успею…

У меня есть всего несколько мгновений, несколько последних ударов его сердца, за которыми уже ничего не будет. Я потеряю Вира.

– Прости, сестричка! Не уберег я нашего Стального Волка…

Я вздрогнула, услыхав голос Ильда – даже не заметила, как он и Рагнер оказались рядом. Бросила на Рыжего мимолётный взгляд. Тот, казалось, на десяток лет сразу постарел. Так на меня сейчас посмотрел, будто сердце насквозь пробил этим скорбным, виноватым взглядом.

– Нет… – прошептала я, замотала головой отчаянно и закричала уже в голос: – Нет! Нет! Он не умрёт! Не умрёт!

У меня не было золота…

Была только любовь. Но она сейчас сияла ярче тысячи солнц.

Я пробуждала свой Дар, звала его из глубины души, напитывая этим сиянием. Оно текло по моим венам, из сердца – в ладони, устремлялось в тело любимого, исправляя то, что сделала губительная магия Волтара: сращивая, связывая заново то, что было разбито, разорвано, уничтожено, наполняя, исцеляя.

Но моих сил не хватало, и я одновременно с этим призывала на помощь все металлы, до которых могла дотянуться. Моё отчаяние и надежда были так велики, что сила Зова достигла небывалой мощи.

Золото откликалось прямо из недр, поднималось на поверхность, пробивая слой земли, взламывая, приподнимая камни, которыми был вымощен двор, тянулось ко мне сияющим песком, сверкающей паутиной. Но этого всё равно было мало.

Я видела, как меч Вира, лежавший неподалёку, расплавился, обращаясь в блестящую лужицу, и серебристым ручейком потянулся к нам, растекся затейливым узором по телу Волка.

Золотая паутина уже покрывала любимого с головы до ног, как причудливый доспех.

Но я чувствовала, что и этого мало. Я удерживала в нём жизнь из последних сил.

От горечи стиснуло горло, боль душила, не давала дышать. Или это не…

Что-то мешалось на шее.

Я вдруг бросила взгляд на золотое кольцо, что плясало на моей груди, тоже чувствуя зов. И будто наяву услышала добрый голос батюшки и его наставительный шёпот: «Смотри, дочка, на пустяки не трать! Колечко лишь одно только желание исполнить может. Так что побереги! Самое заветное загадай, когда сомнений в твоём сердце не будет, что ничего сильнее этого никогда не пожелаешь!»

– Вот оно… самое заветное… – прошептала я, глядя на бледное лицо Вира.

Рванула безжалостно цепочку и надела кольцо на палец.

– Батюшка, родненький, помоги! – выкрикнула я. – Сестрица-Лисица, Мать-Рысь, Отец-Волк, всех на помощь призываю! Помогите, Великие! Пусть будет жив и здоров тот, кого люблю! Вот оно моё самое заветное желание. Пожалейте Вира, исцелите раны, избавьте от чёрных чар, не отнимайте у него жизнь, прошу! Всё, что есть у меня, отдам, лишь бы он жив остался, лишь бы смерть его не забрала! Помогите любимого спасти!

И в тот же миг полыхнуло так, что столб света до небес взметнулся. Наверное, в самой Снежени видно было.

Я закричала, когда руку мою опалило огнём. Кольцо, что от батюшки мне досталось, расплавилось и золотой каплей упало на грудь любимого, у самого сердца, впиталось тут же, будто капля воды. И всё тело Вира точно солнечным светом окутало. Сияние разгоралось всё ярче и ярче, а я душой чувствовала, как пред этим медовым маревом отступала и смерть, и злые чары, и неизлечимые раны.

Жизнь возвращалась в исцелённое тело любимого.

Ещё миг, и золотое зарево взметнулось в звёздное небо. Снова опустилась на замковый двор тихая летняя ночь.

Вир шевельнулся, приоткрыл глаза, моргнул несколько раз, позвал хрипло:

– Лисичка моя…

А я…

Что я? Упала ему на грудь и разрыдалась.

– Ну что ты, Эрика, что ты, краса моя ненаглядная! – ласково пожурил он, ещё слабой рукой поглаживая меня по волосам. – Я же тебе обещал… обещал, что вернусь… А ты… слёзы лить! Нам друг без друга никак нельзя. Слышишь, любимая? Я с тобой. Навсегда…

***