Лисичка для Стального Волка

55 Всё к лучшему

Эрика

Пробуждение вышло мучительным и долгим.

Никогда прежде мои веки не казались мне такими тяжёлыми. Я силилась их открыть, но они просто не подчинялись. Будто кто-то жестоко надо мной пошутил и смазал ресницы клейким сладким мёдом – попробуй теперь разлепи.

А открыть глаза очень хотелось…

Открыть глаза и вырваться из жуткого мучительного сна, который никак не отпускал. Я, к счастью, уже понимала, что это лишь сон, но от этого легче не становилось. Меня по-прежнему душило отчаяние и леденящий страх.

Я брела наугад сквозь беспросветную тьму и стылый холод. Металась по ночному лесу, полумертвому и пугающему, каким он бывает к концу осени, когда снег ещё не выбелил землю, а деревья уже облетели, и стоят чёрные и голые, как обглоданные кости.

Ничего толком не различая, брела наугад, вслепую, чувствуя, как колкие ветки цепляются за меня, обдирая шипами кожу. Ко мне липла мерзкая паутина, невидимая, но от этого ещё более гадкая. Где-то во тьме зловеще каркали вороны.

Потом мне вдруг чудилось, что это уже не лес, а какие-то подземелья, пещеры или… возможно, замок. Я блуждала по бесконечным коридорам и лестницам. И теперь, после того как я побывала в Огнежи, мне казалось, что всё это напоминало замок в столице Огненных Земель. Вот только там было красиво, светло и уютно. А здесь царили мрак, пустота и холод.

Я совершенно выбилась из сил от этих бессмысленных скитаний в одиночестве, сердце сжималось от ужаса, в голову настойчиво стучалась одна и та же мысль: «Это конец. Я никогда не выберусь отсюда».

А потом мне почудился свет, пока ещё тусклый, едва различимый, будто я смотрела на солнце сквозь закрытые веки. Но он становился всё ярче и теплее.

Мне даже показалось, что я слышу чей-то тихий далёкий шёпот: «Милая моя… Что же ты, Лисичка моя бедовая… Я с тобой, слышишь… Всё будет хорошо. Ты только держись!»

Я перестала метаться в темноте, остановилась, прислушиваясь к манящему звучанию этого голоса…

Тьма отступала, свет разгорался всё ярче.

Я ощутила прикосновение – кто-то дотронулся до моей руки. Странно, я не видела чужих пальцев, но явственно чувствовала, как они бережно сжимают мою ладонь и будто тянут за собой легонько, будто ведут куда-то. Страха не было, я доверчиво пошла туда, куда меня звали.

И вот наконец-то липкий жуткий кошмар остался за спиной – я проснулась. Глаза открыть получилось не сразу, но я уже полностью вынырнула из пугающих видений.

Ох, что же это со мной? Такая слабость в теле, что шевельнуться страшно. Во рту пересохло, в горле саднит.

Едва попыталась веки приподнять, как снова зажмурилась. Неяркий солнечный свет, льющийся в окно, слепил до рези в глазах.

Пожалуй, лишь с третьей попытки мне всё-таки удалось открыть глаза. Боясь лишний раз пошевелиться, я медленно скользнула взглядом по незнакомой комнате, осматриваясь.

– Эрика!

В этом возгласе, счастливом и горьком одновременно, было столько всего, что у меня сердце кольнуло: и ликующая радость, и отчаянный страх, и неимоверное облегчение.

В тот же миг Вир появился рядом. Он так смотрел на меня, так улыбался, как никогда прежде. А ещё я чувствовала, что моя ладонь лежала в его большой тёплой руке, Волк осторожно поглаживал мои холодные пальцы.

– Очнулась, Лисичка моя! – кажется, и голос его прежде никогда не звучал так, с надломом и дрожью.

«Лисичка моя…» – так он меня назвал? Моя???

Я ещё и удивиться толком не успела, а стылую пустоту внутри, что сдавила мою грудь после тяжёлого сна, уже заполнила собой искрящаяся солнечная радость, светлая и чистая, как детский смех.

– Вир… – улыбнулась я Волку.

Он, не сводя с меня глаз, любуясь так откровенно и явно, будто на какой-нибудь дивный цветок смотрел, наклонился немного ниже и очень бережно, осторожно погладил меня по щеке. Серо-зелёные глаза поблескивали так странно, что у меня даже промелькнула глупая мысль – не слёзы ли это так сверкают?

Но… с чего бы вдруг Виру…

Я хотела попытаться вспомнить, что же произошло, почему мне было так скверно, почему Волк сейчас сидит рядом со мной и смотрит так... Однако сделать это я не успела.

Вир внезапно склонился ещё ниже, обхватил ладонями моё лицо, коснулся моих губ своими… И поцеловал. Порывисто, жадно, обжигающе.

Целовал, целовал и целовал…

А я… хорошо, что я лежала на постели, не то, наверное, сейчас бы просто на пол рухнула. У меня голова закружилась, какой-то хмельной жар по телу растёкся. Вся немощная слабость мгновенно улетучилась, лёгкость пришла, сердце забилось неистово, я снова чувствовала себя живой. И такой… счастливой!

Растворяясь в этих сладких поцелуях, ласковых прикосновениях и даже не заметила, как оказалась в объятиях Волка. Не отрываясь от моих губ, Вир приподнял меня, помог сесть, а я, обхватив любимого за шею, прижалась к его груди.

Воспоминания обо всём, что случилось недавно, уже топтались на пороге моей памяти, уже рвались вернуться ко мне, но я отгоняла их, ведь сейчас не было ничего важнее, чем эти жаркие объятия и желанные поцелуи любимого.

Вир, наконец, оторвался от моих губ, но продолжал покрывать лёгкими, нежными, короткими поцелуями всё моё лицо: щёки, нос, брови, глаза.

А потом прижался лбом к моему лбу, замер на мгновение и хрипло прошептал:

– Не могу я без тебя… Слышишь? Не могу…

***