Лекарь-палач

Глава 6. Новое начало

Последствия сильного удара могли быть непредсказуемыми, мне ли не знать. Только впервые сталкивался со случаем, когда в результате аварии вокруг сменилась вся реальность. Я огляделся, пытаясь в темноте хоть что-то разглядеть. Узкая грунтовая дорога проходила посреди поля с высокой травой.

Что же это такое? Непроизвольно я сделал несколько шагов, так как заметил какое-то препятствие на дороге. Мост. Ну как мост, настил из бревен.

Продолжал я идти чисто на автомате. А что я должен был сделать?

«Может машину протащило за фурой? – метались сумбурные мысли. – Как тогда вынесло на грунтовую дорогу? Где я нахожусь вообще?».

Я медленно брел по обочине дороги. Сосредоточиться на странностях всего, что я видел вокруг мешало еще и то, что я видел совсем недавно.

«Надо позвонить майору, срочно рассказать…», – в голове стоял образ бурлящей ярко зеленым цветом колбы и руки со шрамом на всю кисть.

По привычке рука потянулась к внутреннему карману. Достать телефон и не получилось. Не было никаких карманов. Пиджака не было. И брюк тоже. От удивления я встал, пытаясь оглядеть себя без зеркала.

Только сейчас я обратил внимание на то, что вокруг было необычно темно. Фонарей не было. Да и не ставят фонари у земляной дороги.

Руками я пытался ощупать странное одеяние, которое по неизвестным причинам оказалось на мне. Длинная одежда, что-то наподобие робы, опускалась до самых колен. Когда я поднял руку, с удивлением обнаружил, что рукава расширяются к кисти. На рукавах и по низу одежды был мех.

Час от часу не легче? Да как после аварии на мне могла оказаться одежда с какого-то маскарада? Цвет длинного халата, который почему-то был на мне определить в темноте я не мог, однако по низу и на рукавах поблескивала вышивка. Руки нащупали широкий кожаный пояс с металлическими пряжками. Странно, к поясу было прикреплено нечто вроде футляра.

Мозг как-то странно работал в этот момент. Удивление отошло немного на задний план и включилось элементарное любопытство.

Я посмотрел вниз и даже поднял одну ногу, чтобы понять, какая на мне обувь. Какие-то странные сапоги с квадратными носами. Час от часу не легче.

Когда я наклонился, чтобы посмотреть на странную обувь, с головы чуть не упал головной убор… Что? Я никогда в жизни не носил шляп.

Взяв в руки то, что было у меня на голове, я попытался рассмотреть и пощупать. Берет. Мягкий. Тоже с меховой оторочкой.

«Как же мне добраться до города? – пронеслось в голове. – Должно же быть логическое объяснение тому, что со мной происходит…».

– Чего ради, господин боярин в нощи ходишь?

Наверное, если бы меня ударило током, эффект был такой же. Я просто подпрыгнул. Одновременно пытаясь понять смысл сказанного.

Хриплый голос прозвучал снова:

– Не ко времени, боярин, в тьме бродишь, только лихие люди по ночам шарахаются, – каким-то чудом я сдержался, чтобы не закричать.

Я резко повернулся на голос и увидел телегу. Ну а чего удивительного? Если я разодет как клоун, то чего удивляться, что по земляной дороге и правда едет телега, запряженная лошадьми. Двумя. С колокольчиками.

Повозка была с крытым верхом, явно для защиты от дождя.

И правда, чему удивляться то? Маскарад, так по полной программе.

– Заблудился я немного, – несмело проговорил я. – Добрый человек, подскажи дорогу. Как мне добраться до города?

– Кто такой будешь то? – с подозрением спросил сидящий на сидении, расположенном над передней осью телеги, и державший в руках вожжи.

Глаза немного привыкли к темноте, и я понял важную вещь.

Я не один участвую в маскараде.

Сидящий на повозке мужчина также был одет в странную длинную одежду, доходящую до колен. Одеяние было перехвачено широким кожаным поясом с металлическими бляхами. Цвет одежды разглядеть я не мог, но что-то довольно темное. Поверх было надето нечто вроде кафтана.

На ногах были надеты сапоги, похожие на мои, с квадратными носами. На голове мужчины была круглая шапка с меховой оторочкой.

– Какого роду-племени будешь? – переспросил возница.

Час от часу не легче. Ну откуда я могу знать, какого я рода? Подсознательно понял, что называть фамилию и должность не следует.

– Прости, добрый человек, не знаю…, – ответ вырвался сам собой.

– Вижу больно тебя угораздило, – на удивление возница не разозлился, в голосе прозвучало понимание. – Не помнишь, какого роду.

«Отлично, надо делать ставку на удар головой…, – быстро пронеслось в голове. – Упал, ударился, потерял память».

– Чего речь такая странная? – спросил недоверчиво человек, перебирая в руках вожжи. – Не здешний што ли?

– Нет, не местный, из Европы я, из Голландии, – не знаю, как вырвалось.

Мозг автоматически искал спасения из неизвестной ситуации. То, что я отличался от места, в котором находился, я уже понял. Разумнее было соврать, что я из далекой страны. Чужестранец, ну понятно почему отличается.

– А, видать лекарь заморский, от немцев присланный? – закивал человек на повозке.

– Он самый, – подтвердил я, радуясь, что получилось.

Объяснять разницу между немцами и голландцами не хотелось вовсе.

– Садись, лекарь подвезу, – подобрел человек.

Я подошел ближе к телеге, пытаясь сообразить, как забраться.

– Суму свою лекарскую не забудь, – сказал человек.

Я оглянулся. Рядом с дорогой и правда стояла кожаная сумка, похожая на саквояж. На фоне остальных событий я уже устал удивляться. Молча дошел до сумки, стоящей в траве рядом с дорогой. Взял и пошел обратно.

– Сильно же ты головой стукнулся, – неодобрительно проговорил человек. – Ишь ты, забыть лекарские свои штучки.

Я промолчал и кое-как забрался на повозку и сел рядом с человеком, держащим вожжи. Одеяние доставляло много неудобств, да и чемоданчик некуда было пристроить. Поставил на колени, и вздохнул.

– Как звать то тебя, лекарь? – спросил человек, когда повозка тронулась.

– Иоганн, – моментально перевел я собственное имя, чтобы было похоже на имя голландского лекаря.

– Иван по-здешнему будет, – пояснил человек.

В общем-то неплохо, сохранилось имя, буду знать на кого отзываться.

– Прости, мил человек, а как тебя звать? – я понял, что нужно перестраивать речь, чтобы не так сильно выделяться.

– Меня Петром зовут, – серьезно сказал человек. – Из купцов я, из местных буду. Вот товар продал, возвращаюсь обратно.

Вот чего я не знал, так это как ощущается поездка по грунтовой неровной дороге, сидя на облучке. Надо же название вспомнил.

– Петр, а как ты понял, что я лекарь? – осторожно спросил я.

– Дак на тебе же цепь с ладонком, – удивился Петр, постегивая лошадей. – Известно ж, что лекари всегда таковые носят.

«Ладонок вроде старинное слово для медальона», – пытался я перевести неизвестные слова на свой русский. Хотя откуда я мог знать такое?

– Знахарь, в общем, заморский – промолвил Петр. – Не колун ли?

– Нет, нет, – как-то слишком резко отреагировал я. – Лекарства умею хорошо делать, собирать составы всякие лечебные. Людей лечу.

Непроизвольно пощупал рукой прикрепленную к поясу коробку.

«В футляре должны инструменты и аптекарские флаконы, – пронеслось в голове. – Надо обязательно посмотреть, что в сумке».

– Это хорошо, лекарство всегда дело нужное, – закивал Петр в такт раскачивающейся телеги.

Какое-то время ехали молча.

– Куда мы едем? – все же осмелился спросить я.

– Знамо куда, в Старицу, – спокойно ответил Петр. – Из Старицкого городка я, как и вся родня. Ткачевы мы. Торгуем тканями разными.

«Старицкий кремль, Старицкое городище, – непонятно откуда в голове пробегали мысли стройным текстом. – На мысу при впадении реки Верхняя Старица в Волгу. Расстояние от Москвы до Старицы 213 км по трассе».

Второй раз за сегодня я подумал, что знаю, каково это, когда в человека попадает молния. Меня словно пронзило током сверху донизу.

Ни при каких обстоятельствах в обычной жизни я не вспомнил бы даже названия города. Сейчас же словно кто-то включил невидимый аппарат и мысли пропечатывались в мозге телеграфными строками. Я словно читал в собственной голове страницу энциклопедии. Я помотал головой, подумав, что возможно проступает запоздалая реакция на страшный удар.

– А далеко мы от Старицы сейчас? – я понимал, что вызываю подозрения подобными вопросами, но решил, если что, буду делать упор на то, что иностранец, который сильно ударился головой и все забыл.

– Память то тебе напрочь отшибло, мил человек, – покачал головой Петр, словно читая мои мысли. – Почти подъезжаем к городу. Без малого двадцать верст осталось. Темно, да и дорогу после дождей размыло. Часа два-три осталось, так думаю. К утру должны приехать.

«Маршрут от Москвы до Старицы шел через Клин, затем вдоль реки Волги. Москва – Клин – Тверь – Старица», – пронеслось в голове.

В этот раз я вздрогнул так сильно, что чуть не свалился с повозки. Возникло ощущение, что мысли сами по себе пропечатывались в голове. Не было это похоже на воспоминание. Детальный текст отражался целиком.

Смешно. После сильного удара, на фоне остальных необъяснимых событий у меня появилась память. Которой никогда не было в принципе.

Фотографическая (эйдетическая) память. Я знал, что при такой памяти люди помнят все прочитанное до последней буквы, вплоть до того, как выглядели страницы и где были загнуты уголки. Причем ощущения людей описывались аналогично, как будто телеграфная передача текста.

Вселенная и правда решила подшутить.

«Скорее всего, последствия удара головой, – пытался я себя успокоить. – Известны же случаи, когда человек заговорил на другом языке после того, как на голову упал тяжелый предмет. Мозг должен скоро прийти в норму».

Чтобы как-то отвлечься, я решил изучать окружающий пейзаж. Темнота немного рассеивалась, скорее всего было около четырех-пяти часов утра.

Решение осмотреться было правильным. Я немного успокоился, наблюдая как над высокой травой появляется предутренняя дымка и едва заметные солнечные лучи отражаются от кончиков стебельков. Красота русских земель и правда завораживала. Непроизвольно я улыбнулся.

Постепенно стали появляться редкие дома. Как бы сказать поточнее. Больше было похоже на избы. Я, конечно, понимал, что современные люди склонялись к стилизации под старину. Но не настолько. В темноте еще сложно было разглядеть все детали, но в основном мелькали невысокие бревенчатые постройки с двускатной крышей, покрытой соломой или берестой.

Пару раз повозка с трудом переезжала настилы из неровных бревен, так как дорога была размыта до состояния болота.

Не было вокруг ни знакомых электрических столбов, не было и линий электропередач. Не было никаких указателей. Ничего не было.

Постепенно мысль о том, что я оказался участником инсценировки, отступала на задний план. Слишком сложно было переделать все, включая бесконечную грунтовую дорогу с ухабами, дома и мосты…

Безумная мысль, что я оказался в другой исторической эпохе, блокировалась рациональной частью мозга. Не может же быть такого?

Наконец я осмелился и набрал побольше воздуха.

– А не скажешь, Петр, какой сейчас год?

Легенда с иностранцем и ударом головой реально помогала.

– Ишь ты, некрещенные немцы и года по-басурмански считают, – неодобрительно покачал головой Петр. – Нынче идет семь тысяч восемьдесят третий год, по церковно-славянскому, нашенскому, календарю.

«7083 год, значит 1575 год», – пронеслось в голове.

Осознание о том, я из двадцать первого века перенесся на четыреста пятьдесят лет назад, пришло позже. Наверное, на фоне нескольких сильных потрясений, сил на удивление больше не осталось.

Тот факт, что я оказался в 1575 году, я принял спокойно. Еду в повозке, запряженной настоящими лошадьми, по грунтовой дороге. По направлению в город Старицы, где находится Старицкий кремль Ивана Грозного.

Скорее всего, больше просто не осталось сил реагировать.

– К кому в Старице ехать изволите, боярин? – прервал стук колес Петр.

– В каком смысле? – удивился я.

– Останавливаться у кого будете? – пояснил Петр. – Коль от немцев присланный, так должны были и пристанище определить.

– Пока не решил этот вопрос, – заколебался я с ответом.

Петр ведь прав, куда я пойду в Старице? Дело ведь не в том, что город незнакомый, а в том, что я шестнадцатом веке. Заморский лекарь.

– Ну пока не устроился, можешь у меня перебыть, – степенно сказал Петр. – Живем мы скромно, но место найдется.

– Даже не знаю, как отблагодарить, – я старался отвечать короткими предложениями, потому что понятия не имел, как правильно построить фразу.

Одна надежда, что примут и правда за немецко-голландского лекаря, и спишут странности речи на иностранное происхождение.

Я вздохнул от усталости. Мозг просто разрывался на части. Мало мне было событий в обычной жизни, так вот, извольте. Шестнадцатый век.

«Может все же помутнение рассудка? – подобный диагноз казался спасением. – Разные же формы бывают, повреждение мозга, уход в иллюзии. Лежу после аварии без сознания, и в сумрачном бреду все это вижу».

Не помогло. К сожалению, я был профессором биотехнологии. И хотя косвенно относился к медицине, прекрасно знал, что подобной детализации не может быть ни при одном повреждении мозга или психическом заболевании.

Я пощупал футляр, прикрепленный к широкому поясу, потрогал еще раз мягкую кожу лекарского саквояжа. И еще раз вздохнул. Придется привыкать.

«Надо вспомнить, что происходило в России в 1575 году, – подумал я. – Хорошо, что попал в то время, когда отменили опричнинину в 1572 году, хотя официального приказа не было. Земская реформа привела к усилению централизованного управления, формированию местного управления и усилению армии. Экономика страны в это время находилась в упадке».

Дар памяти оказался полезным. Я словно читал учебник по истории.

«Старица была любимой резиденцией Ивана Грозного, после 1575 года, – промелькнуло в голове. – Жил в Старицком Успенском монастыре».

Последняя мысль снова выбила меня из колеи. Да что происходит то? Я и собственные разработанные составы записывал в блокнот, потому что не мог вообще ничего запомнить. Здесь же нате вам. Ходящая энциклопедия.

– Благодарить то, боярин, не надо, – оторвал меня от размышлений Петр. – Коль не затруднит, осмотри моего отрока, захворал он.

– Какие симптомы? – на автомате спросил я.

– Чего? – удивился Петр.

– Чем захворал отрок? – поправился я.

– Так на то лекарь и надобен, чтобы болезнь распознать, – степенно сказал Петр. – Мы ж простые смертные, откель знать то можем?

– Опиши подробно, что происходит с отроком твоим, – пытался я максимально упростить купцу задачу.

– В жар кидает, – вздохнул купец. – Трясет всего, потом покрывается, не успевают обтирать да рубаху менять. Слаб стал, встать не может.

– Давно началось? – интерес проснулся довольно быстро.

– Так уже сегодня пятый день, как, – в голосе Петра слышалась тревога. – Я как уезжал третьего дня, уже слег он. Хотел остаться, так не отвезти товар нельзя. Все по миру пойдем, если торговать перестанем.

– Плохо, конечно, что пятый день без лечения, – сказал я задумчиво. – Ничего, сейчас осмотрю твоего сына да назначу лечение. Выкарабкается.

– Дай, Боже, отроку моему здоровья! – Петр размашисто перекрестился.

Я невольно напрягся, потому что в общем-то был атеистом. И понятия не имел, как себя вести в таких ситуациях. Надо ли обязательно перекреститься после того, как другой сделал то же самое? Сказать что-то?

Хорошо, что Петр сам решил вынести вердикт.

– Поди ты еще и некрещенный в веру православную, – неодобрительно промолвил купец, качая головой. – В заморских краях Бога не чтут вовсе…

– Не чтут, верно говоришь, – закивал я быстро.

Лучше соглашусь. И так непонятно, где оказался, еще и врагов наживу.

– Один отрок у меня, – после паузы заговорил Петр и в голосе слышалась хорошо спрятанная боль. – Матерь его умерла во часе рождения.

«Мать умерла при родах», – мозг на автомате переводил.

– Белокурый, глаза лазоревые, тонкий такой весь в матушку…, – голос грузного и строгого с виду купца потеплел.

– Сколько лет отроку, – тихо спросил я.

– Шестнадцать, как исполнилось, – сказал Петр, понурив голову. – Все, что у меня осталось. Если и он уйдет, не знаю, что делать буду…

В любви купца к единственному сыну сомневаться не приходилось. Такое сложно скрыть, я невольно почувствовал жалость и желание помочь. Так, надо собраться. Все-таки я медик, хоть и в другой эпохе.