Лекарь-палач

Глава 25. Двойное бессмертие

Всю дорогу, пока мы неслись в темной ночи на нереальной скорости, я не мог избавиться от дикой злости. Злился прежде всего на самого себя. Утешало то, что я видел, как Агафья подбежала к Елисею и они оба зашли в дом. Убийца был впереди нас, так что опасности для подростка больше не было.

Я пытался понять, кто надоумил убийцу, что убийства представителей вымирающей подрасы северных людей даст бессмертие? Судя по словам Корнилия, про шесть невинных жертв, которые должны быть убиты в полночь, про стекловидное тело и про печень, написано в книге черных алхимиков. Причем в моем времени книга явно дошла до адресата, потому что в мельчайших деталях повторялись невероятно жестокие убийства.

Допустим. Один убивал здесь, руководствуясь тайным манускриптом, другой нашел манускрипт и пытался сделать то же самое.

Я-то откуда мог это знать? Я же был уверен, что убийств будет шесть и в своем времени, и здесь. Знал, что девушки должны быть девственницами и про то, что убийца ищет ингредиенты для эликсира бессмертия.

Каким образом ко мне попали такие знания?

Ладно в моем времени у меня была ужасная память. Но сейчас я в прямом смысле мог прочитать любую страницу из энциклопедии, и не только. Я мог узнать все, что угодно, увидев страницы в собственной голове.

Только не одно событие. Я где-то читал, что из тел шести «чистых душ» извлекаются жидкость глаз и печень, что ритуал проводится ровно в полночь в шесть ночей до полнолуния. Рецепт приготовления безумно сложный и включает важные компоненты, кроме извлекаемых из тел. Тот, кто выпивает приготовленный напиток в полночь полнолуния, может прожить еще сто лет.

Память молчала о самом главном, зато в огромном объеме давала информацию по всему остальному. В целом я догадывался, кто в Старице в шестнадцатом веке мог заниматься подобным, и кто готовил дьявольские зелья в аптеке за пустырем. Уровень навыков и знаний, которые нужны были для извлечения органов, дистилляции жидкостей и приготовления подобных растворов, не часто можно было встретить в шестнадцатом веке.

Тем более, что я собственными глазами видел у государя всея Руси симптомы отравления ртутью. Подобное мастерство могло быть только у царского лекаря Бомелия, самой загадочной фигуры в истории России.

Стресс и скорость, на которой мы неслись по нервным дорогам ночью не влияли на уникальную возможность читать учебники в собственной голове. Я итак примерно знал историю царского лекаря, который профессионально занимался астрологией и магией. В летописях часто упоминался «злой волхв Бомелий» и «злой еретик», который готовил смертельные яды, предсказывал будущее. Я был почти уверен, что именно Бомелий по прибытию в Россию навещал старца Корнелия, пытаясь выведать нужные сведения.

Поэтому, кого я встречу в заброшенной аптеке в Старице, я примерно понимал. Только не знал, как узнаю, что передо мной именно Бомелий,

Портретов, разумеется, не было, а изображали злостного лекаря все художники по-разному. Вот была бы хоть одна отличительная черта.

«Агафья говорила, что тот, кого она видела в заброшенной аптеке, хромал на правую ногу», – подумал я и невольно ухмыльнулся. Я легко принял тот факт, что Агафья и правда все знала. Позже я вспоминал свои выводы относительно девушки без ухмылки. Только сильный аналитический мозг Агафьи и редкая способность все знать, спасли меня от верной смерти.

Очень хорошо, что подросток во всем доверял девушке, убиравшейся в доме, стиравшей и подававшей на стол. Елисей, конечно, рассказал все Агафье, а невероятная сообразительность девушки и сильная воля позволили принять быстрое и верное решение. Девушка сразу вспомнила, что рассказывала мне про заброшенную аптеку. Иначе, где бы меня искали посреди ночи, когда я в безумном состоянии решил преследовать убийцу?

Все это я узнал намного позже. Сейчас я же пытался усидеть на козлах с учетом того, что Тимофей нещадно гнал лошадей. Невольно подумал, что конюх и правда умел управлять лошадьми. В другой ситуации я бы искренне восхитился мастерством конюха. Он не хлестал лошадей, не кричал, казалось, что лошади слушались даже вздоха своего хозяина. Сейчас правда было не до этого. Где-то впереди ехал самый безумный человек, которого я когда-либо встречал, и что я собирался делать один на один с убийцей, я не знал.

Но и отпустить преступника я не мог. Не после всего, что я видел. Я не мог простить растерзанных невинных девушек с белыми волосами и кристальными голубыми глазами. Которые виновны были только в том, что относились к редкой подрасе таинственных северных людей.

Размышления прервал громкий голос конюха.

– Подъезжаем к селу, лекарь! – сказал Тимофей.

– Притормози! – резко сказал я. – Нельзя, чтобы он нас заметил. Постарайся подъехать поближе к заброшенной аптеке, но, чтобы он не видел.

Тимофей быстро понял, что мне нужно, и повернул лошадей на более узкую, почти заросшую травой дорогу. Я понял, что мы объезжаем здание с другой стороны. Позже понял, почему. С парадного, так сказать входа, открывался просторный пустырь, и все было видно, как на ладони. С задней стороны здания почти сразу за зданием стоял густой непроходимый лес.

Конюх прекрасно все понимал, и решил, что спрятать повозку с лошадьми можно только в лесу. С этого момента и началось дежа вю.

В голове заметались обрывки воспоминаний. Темная ночь, впереди где-то бежит убийца, в старое заброшенное, отдаленно стоящее здание.

Вместо федеральной трассы, на которой я вылетел под фуру, грунтовая дорога. Вместо машины, я на повозке с лошадьми, которых Тимофей гнал во весь опор. Вместо старого здания медицинского университета на окраине Москвы, заброшенная аптека старицких князей в селе Чукавино.

В какой-то момент вихрь похожих картин перемешался, и я боялся, что перестану отличать одну реальность от другой. Нет, мозг справился.

Тусклый свет пробивался через небольшие окошки полуразрушенного здания. Он был там. Безумный убийца, которого я в каком-то бреду решил изловить собственными силами. Можно считать меня умным?

– Лекарь, повозку надобно спрятать в лесу, – затормозил Тимофей.

– Да, конечно, – проговорил я, ощущая, как по позвоночнику ползли ледяные капли страха. – Спрячь повозку и жди меня в лесу.

Конюх молча кивнул, завел медленно повозку в чащу метров на двадцать, я спрыгнул с козлов. Вдох, выдох. Нужно успокоиться.

– Надобно было людей служивых в помощь брать, – сказал Тимофей с сожалением, и я не прекрасно понимал, что он прав.

– Тимофей, – повернулся я к конюху. – Подожди меня какое-то время. Если меня долго не будет, или ты увидишь что-то подозрительное, немедленно гони лошадей к губному старосте и вези сюда, понял?

– Да, лекарь, будет исполнено, – с жаром ответил конюх.

Я пошел по густой траве, поправляя футляр на поясе и берет, который чуть не снесло в бешеной гонке. Интересно, перед кем я прихорашивался?

Мозг работал самостоятельно. Все-таки я был химиком, составляющим разные растворы, а не детективом. Убийства, разумеется, пугали до полусмерти. Но непроизвольно мозг постоянно переключался на так называемый рецепт эликсира бессмертия? Неужели он думал, что у него получится? Вещества, полученные из стекловидного тела и печени, имели огромный потенциал омоложения. Кроме того, я знал составы, которые необходимо добавить к жидкостям, извлекаемым из жертв.

Не мог поверить, что кто-то собирался на полном серьезе получить возможность продлевать жизнь. Явно не в шестнадцатом веке.

Ну вот и все. Точка невозврата. Я стоял с задней стороны заброшенного здания темной ночью. С одной стороны густой лес, с другой пустырь. Внутри явно самый жестокий убийца, еще и помешанный на бессмертии.

Я медленно обходил здание аптеки, понимая, что есть последний шанс повернуть назад, сесть на повозку и умчаться с Тимофеем подальше от зловещего места. Но шел вперед. Как и тогда, в своем времени.

Дверь была открыта, осторожно ступая я зашел в небольшое помещение, сени. Дверей не было и прямо из сеней начиналась горница.

Картины накладывались одна на другую, потому что все было нереально похожим. В комнате слабо мерцали лучины и зеленоватый свет.

Я затаил дыхание и смотрел на высокого человека в черном длинном плаще, который стоял ко мне спиной и переставлял сосуды на столе.

Нет, это не просто игра воображения. В слабом свете я видел руки колдуна. Мираж какой-то. На правой руке мужчины был огромный шрам, который нельзя было ни с чем перепутать. У человека, которого я знал, как гениального медика в своем времени, на тыльной стороне кисти был шрам такой же формы. Тогда он говорил, что обжегся в результате неудачного эксперимента. Хотя больше походило на специально выжженный символ. В своем времени я не придал шраму особого значения. Очень зря.

Я впился глазами в выжженный ртутью символ. В отражении зеркала я четко видел на кисти большой круг с двенадцатью лучами. Между которыми было еще двенадцать малых лучшей. Черное солнце.

Невозможно. Мне казалось, что стоял я в оцепенении минут двадцать, на самом деле прошло несколько секунд. Мысли проносились в голове на дикой скорости. Как и в своем времени, так и сейчас я понятия не имел что буду делать, когда окажусь один на один с убийцей. Тогда я был уверен, что смогу воззвать к разуму человека, которого знал много лет и перед талантом которого преклонялся. Сейчас же я стоял напротив жестокого убийцы, который совсем меня не знал. И который был очень опасен.

Вывод мог быть только один, человек, которого я знал в своем времени, нашел древние манускрипты «черных алхимиков» и решил создать эликсир бессмертия. Здесь же передо мной стоял собственного оригинал, тот, кто совершал точно такие же убийства в шестнадцатом веке.

Всего этого было бы достаточно, чтобы оказаться в ментальной клинике на долгие месяцы, поправляя расшатанное душевное здоровье.

Однако Вселенной видно показалось этого мало.

Фигура в черном плаще повернулась. И я точно понял, что выражение «окаменеть от ужаса» не является образным. Пошевелиться я не мог физически. Не сдался только мозг, автоматически выполняющий работу по восприятию и переработке информации. Лучше бы замер мозг.

Передо мной стоял ректор престижного столичного университета. В котором я когда-то работал на кафедре передовой медицины. Гениальный медик, которого я безмерно уважал и который научил меня всему. Получивший статус академика за невероятные достижения в медицине.

Только теперь ректор стоял с черными, как смоль волосами, опускающимся до плеч. В черном свободном плаще, с нестриженными черными ногтями. И с дьявольским блеском в янтарно-желтых глазах.

«Понятно, откуда он так много знал», – пронеслось в голове.

Я пытался выдохнуть. И не мог поверить. Такого физически не может быть. Потомок, однозначно. Генетически возможно рождение очень похожих людей через несколько поколений. Мозг на бешеной скорости выполнял свою работу. Такого сходства не бывает ни при какой комбинации генов. Я точно знал, что видел. Лицо ректора в обрамлении черных длинных волос и сверкающие с желтым оттенком глаза. Абсолютно идентичное сходство.

Конечно, как медик я знал, что янтарный, почти золотисто-желтый цвет глаз, являлся следствием редких генетических особенностей. И я также знал, что ректор носил линзы карего цвета, объясняя это редкой травмой.

И шрам. Повторить рисунок можно, и в обычном состоянии я бы так и подумал, даже заставил бы себя поверить, чтобы избежать безумия.

Теперь у меня была фотографическая память. Я не просто помнил. Я мог видеть в собственной голове фотографии страницы энциклопедий, загнутые листы или надорванный уголок. И этот выжженный символ я уже видел.

В мельчайших деталях, с неровностями некоторых лучей, шрам злого колдуна Бомелия совпадал с тем, который ректор выдавал за случайный ожог.

«Святый Боже! – я бы перекрестился, если бы смог поднять руку. – Эксперимент был успешным. Он смог создать эликсир бессмертия».

Бомелий повернулся, и я случайно увидел лежащую на столе черную кожаную книгу с золотым символом. Взгляд метнулся на стоящую рядом колбу. В мутном растворе лежал отрезанный мизинец. С четырьмя фалангами.

– Что ты творишь здесь смертный, в моих владениях? – грубый хриплый голос впился тысячами иголок в утомленный мозг.

И вот здесь в самый ненужный момент включилась память. Отдал бы все на свете, чтобы поменяться с кем-нибудь своим необычным даром.

Казалось бы мелочь. Символов черного солнца с двенадцатью большими лучами первым кругом, и двенадцатью малыми лучами вторым кругом, можно найти тысячи во всемирной сети. Подумаешь, мизинец. Как и в средние века, так и в моем времени можно найти более уникальные уродства.

Воспоминание, которое я всеми силами пытался вытянуть из глубин подсознания и в том времени, и в этом, огромной волной хлынуло в мозг. Я сцепил зубы, чтобы не упасть. Позже я подумал, что вспомнить я не мог, так как стоял прочный эмоциональный блок. Как жертва не может вспомнить лица насильника, если это был близкий человек. С университета я обожал самого гениального медика, которого только можно встретить. Я верил всему, что он говорил, и только благодаря его руководству добился невиданных успехов.

Теперь же передо мной стоял злобный и мерзкий убийца, с блестящими черными волосами и горящими от ненависти золотисто-желтыми глазами.

– Хотел узнать, удалось ли тебе создать «вечный напиток», – процедил я сквозь зубы, ощущая не только страх, но растущую ярость.

Блок доверия и уважения разбился вдребезги, и я чудом вспомнил.

Вспомнил, как сидел на лекции в далекой молодости. Вот почему с самого первого убийства я точно знал, зачем высасывалось стекловидное тело и изымались органы, особенно печень. Точно знал, что жертв будет шесть и нужны девственницы. Прекрасно знал ритуал, который повторяет убийца.

Я учился на втором курсе университете, и жил в студенческом общежитии. Безумно радовался, когда, как лучший студент, был приглашен не лекцию известного академика, гения в передовой медицине. С замиранием сердца слушал каждое слово, с обожанием смотря на своего кумира. На то же самое лицо, которое видел сейчас. Разумеется, ректор был аккуратно подстрижен, в черном дорогом костюме, только голос остался таким же.

– Откуда знать можешь, недостойный, о великом делании непознаваемого солнца? – в хриплом голосе отчетливо прозвучала угроза. – Тайны бытия открываются лишь истинным. Что ты можешь знать дитя праха?

Наверное, ключевым моментом, после которого я безоговорочно принял тот факт, что передо мной один и тот же человек, чудом проживший четыреста пятьдесят лет, был голос. Хриплый и с небольшим дефектом. Пугающий и завораживающий одновременно, гипнотическое влияние, не иначе.

Голос ректора моего университета очень четко звучал в голове, и идентичность с тембром, хрипотцой и дефектом голоса Бомелия была очевидной. Фантастика, но это точно был он, проживший несколько сотен лет.

Лекция была по репликации генов и будущем передовой медицины в области регенерирования органов. Ректор начал лекцию с легенды.

Тогда я не задался вопросом, откуда он достал странный манускрипт, в поблескивающей черной коже со странными золотыми символами на обложке? Когда уважаемый мной академик рассказывал про легенду «черных алхимиков» я внимал каждому слову. Возможно, я и готовил доклад, потому что поверил, что алхимики были передовыми учеными, подвергающиеся незаслуженным гонениям. Теперь, глядя на перекошенное лицо с горящими яростью глазами, я больше не верил в невинность алхимиков.

Воспоминания прокручивались на огромной скорости в мельчайших деталях. Казалось, должно было пройти много времени, на самом деле вспомнил я всю историю за пару минут. Я, не отрываясь смотрел в янтарные, золотисто-желтые глаза, не понимая, откуда может исходить блеск?

Профессор читал легенду и демонстрировал старые рисунки. Открывая таинственный манускрипт с символом золотого солнца.

Он не утверждал, что все это правда, посмеиваясь во время лекции. Хотя даже тогда что-то в поведении ректора казалось неестественным.

Легенда была про страшные убийства 1575 года, которые совершались вначале в Европе, затем в России во времена Ивана Грозного.