Лекарь-палач

Глава 15. Царская отрава

В момент, когда речь шла о жизни или здоровье, мозг активизировался мгновенно. Я всю жизнь создавал новые лекарства. Недолго думая, я пошел по избе, подходя к лежащим на лавках и быстро осматривая каждого.

Ничего хорошего, конечно, отравление было налицо. Военные лежали в простых рубахах, некоторые стонали. Жар, озноб. По первым признакам все постояльцы отравились какой-то протухшей пищей или напитком.

После осмотра я убедился, что отравление пищевое. Гадать долго не пришлось. По виду и запаху рвоты в тазах, которые обслуживающие девушки ставили рядом с лавками военных, стало понятно, что отравились все прокисшим пивом. Ничего хорошего в этом не было.

И без феноменальной памяти я прекрасно знал, что пиво без должной консервации быстро портилось. В случае заражения пивом бактериями, возбудителям ботулизма, отравление было очень тяжелым, и могло быть смертельным. Все симптомы были налицо – рвота, судороги. Некоторые военные тяжело дышали, значит мог наступить паралич дыхания.

Мозг пришел в состояние боевой готовности. Судя по всему, отравление началось вчера после ужина. Почти сутки организм боролся с токсинами самостоятельно. Без лекарств могли наступить очень плачевные последствия.

«Так, срочно нужен абсорбент, вещество, которое впитает и выведет бы из организма токсины, – моментально появилось решение. – Интересно, где я в шестнадцатом веке возьму активированный уголь?».

Думать долго не пришлось. Я легко мог воспользоваться древесной золой. Очевидно, что во всех домах топили, значит у всех полно древесного угля. Лучше всего подошел бы уголь из березы или ивы, но времени на поиск нужных веществ не было. Нужно только смешать с мелом или глиной.

Разумеется, зола должна быть повторного обжига. Для карбонизации нужно было промытую и высушенную золу прокаливать еще два три часа на огне. Но на подобную процедуру времени не было. Остается надеяться, что в печи собирается зола после нескольких обжигов, значит, должно сработать.

Я вернулся в сени и увидел Агафью и еще двух девушек.

– Так, срочно нужна помощь, – командным тоном сказал я. – Соберите мне быстро с печи всю золу, лучше, которая более старая.

Девушки на удивление быстро отреагировали, схватили большую чашу и подбежали к огромной печи, стоявшей в горнице.

– Агафья, найди мне ткань, или решето подойдет, – сказал я быстро. – Как только соберете тазик золы, покажу, как просеивать.

И нужна была, собственно, горячая вода.

Я прекрасно понимал, что на лекарство это мало походило. Только выхода у меня не было. Больше суток при таком тяжелом отравлении военные бы не протянули. Буду лечить подручными средствами. Вот когда получу свою лекарскую горницу, заранее буду прокаливать, просеивать, дистиллировать и собирать все нужные лекарства в большом количестве.

– Видать крамольники объявились! – раздался грубый голос входящего. – Не в бою, а зельем лукавым воинов извели! Кто хлеб-соль с ядом принес, сыщем подлых отравителей и по всей строгости накажем!

От неожиданности я вздрогнул. Резко повернулся, передо мной явно стоял старший конного отряда. Высокий статный мужчина, примерно сорока лет. В одежде военных того времени, я не разбирался, но тон командира позволял сделать однозначный вывод. Скорее всего, останавливался старший отдельно от солдат, значит не пил прокисшего пива и был здоров.

– Послушайте, господин, – сказал я, не зная, как правильно обратиться к старшему отряда военных. – Воинов никто не травил специально. Не надо искать никаких отравителей, не было никакого злого умысла.

– Ты кто такой будешь? – грозно посмотрел на меня военный в длинном кафтане, на котором были нашиты металлические бляхи

«Сотник, точно», – память жила своей жизнью.

– Я местный лекарь, присланный на службу царя, – добавил я в голос официальности. – Пиво при неправильном хранении может испортится. Видно, за ужином выпили прокисшего пива. Я могу им помочь. Отойдите и дайте мне выполнять мою работу, не мешайте мне вылечить ваших солдат.

Медик может быть очень строгим, когда понимает, что есть опасность здоровью или жизни. Что-то в моем голосе заставило сотника замолчать и послушаться. Он молча отступил и присел на лавку в углу горницы.

– Просеяла, господин лекарь, – подскочила Агафья, которая поняла, что делать с золой и решетом, не дожидаясь моих указаний.

– Молодец, отлично! – порадовался я, подумав, что возьму девушку помощницей. – Воды надо горячей, не кипяток, но и не теплой.

– Грели воду недавно, стирать одежу хотели, – подскочила другая девушка. – На печи стоит два ведра.

– Зачерпните горячей воды и поставьте на стол, – сказал я. – Агафья, нужен еще тазик такой большой, где смешивать буду.

Я поставил решето с просеянной золой на стол, девушка поставила рядом горячую воду, Агафья принесла деревянную большую чашу. Ну почти тазик. Я огляделся вокруг, пытаясь найти чем смешивать.

Другая девушка быстро подскочила и протянула мне деревянный длинный предмет, которым, как я понял, толкли зерно или специи.

– Да, то, что нужно, – обрадовался я, начиная быстро толочь золу. – Агафья медленно доливай воду в чашу, пока я смешиваю.

Девушка была очень смышленой, медленно доливала горячую воду в тазик, пока я мешал. В результате получилась жидкая масса.

– Теперь нужно, чтобы каждый солдат это выпил, – сказал я.

– Позволь, помогу, – встал сотник, все это время внимательно наблюдавший за моими действиями. – Чего сделать надобно?

– Агафья, а что-то наподобие половника есть? – спросил я наугад, надеясь на сообразительность девушки.

И не ошибся. Девушка подала небольшой деревянный черпак.

Я добавил в тазик горячей воды, чтобы получился жидкий напиток. Решил оставить более высокую концентрацию. Некоторые военные уже задыхались, отравление переходило в более опасную фазу.

– Каждый солдат должен выпить вот столько лекарства! – сказал я строго, показывая указательным пальцем черту примерно на трети черпака. – Все должны выпить обязательно! Не может пить, вливайте через силу. Смотрите, чтобы каждый обязательно проглотил напиток!

Сотник кивал головой, военные, видно и правда больше ценят действия, чем слова. Когда появилась возможность что-то делать, он быстро все понял, взял чашу с аналогом активированного угля, кивнул Агафье, чтобы черпала.

Я следил, чтобы каждый солдат глотнул достаточное количество. Специально сделал густой, чтобы подействовало уж наверняка.

Усталый сел на лавку и посмотрел в небольшое окошко.

«Место для хранения нужно, – промелькнуло в голове. – Температуру нужно придумать, как соблюдать. Не буду же я каждый раз на бегу лекарства тазиками готовить. Все должно быть приготовлено заранее. Какие-то лекарство, понятно, в малых дозах. Каких-то нужно будет больше. Нужно составить рецептурную книгу. Бочки нужны, помещения нужны».

От размышлений меня отвлек сотник.

– Оздоровеют ли ратники мои? – спросил грубовато сотник, и в голосе прозвучала искренняя забота о здоровье солдат.

– Да, – уверенно кивнул я. – На ночь дайте еще лекарства всем выпить. И утром обязательно дайте. К обеду завтра должны уже встать на ноги.

– Здесь лучшие конники из всего отряда, – словно оправдывался сотник. – По важному делу мы в Старице, нельзя мне столько ратников потерять.

– Понимаю, конечно, – сказал я, давая понять, что не обиделся.

Да и правда, на что я мог обидеться? Я в шестнадцатом веке всего то чуть больше трех дней. В роли заморского лекаря. Какие у меня права?

– Давайте лекарство, что я приготовил, и все здоровы будут, – подтвердил я свои слова и вышел из воеводской избы.

Когда мы вернулись с Агафьей домой было очень поздно. Купцы, скорее всего легли уже спать, потому что рано утром должны были отправиться в торговую поездку. Я провалился в сон, как только коснулся кровати.

Казалось, я только закрыл глаза, как услышал громкие голоса в горнице.

«Не хотелось бы просыпаться каждое утро под громкие крики, – промелькнуло в голове. – Что опять случилось то?».

Я встал, посмотрел в окно и понял, что уже позднее утро. Ну хоть выспался. Быстро накинул кафтан и вышел из комнаты.

В горнице стоял сотник, и непроизвольно внутри все сжалось. Первой мыслью было, что я все же опоздал с лекарством, и кто-то из солдат умер.

– Что случилось, господин сотник? – не придумал я лучшего обращения.

– Благодарствовать пришел, – с характерной грубоватостью сказал военный. – Ратники мои во здравие приходят, встали утром.

Я выдохнул. Хвала небесам. Все живы. Дело было не в том, что я в другом времени в роли чужестранного лекаря. Просто, как и любой медик, смерть от того, что не смог помочь, я воспринимал, как личную обиду.

– По другому делу я к тебе, лекарь, – во взгляде промелькнуло что-то незнакомое, как будто внимательно изучал меня.

Я пожал плечами. Ну и что. Мне скрывать нечего.

– Лекарь, ты не мог бы поехать со мной, дело одно проверить надобно, – скрытность в тоне простого военного настораживала.

Отказаться вроде не прилично. Не в том я положении нахожусь, чтобы военным со званием отказывать. Да и может помощь срочно требуется?

– Хорошо, сумку только возьму свою лекарскую, – я вернулся в комнату, взял сумку, повязал пояс с футляром, помня, что там нужные инструменты.

Мы вышли сели в повозку и проехали примерно минут пятнадцать. Когда я вышел из повозки, невольно восхитился стоящим напротив зданием.

Прямо перед нами стоял Старицкий Успенский монастырь. Огромные врата были украшены позолотой. Пятиглавый собор поражал величием. Одно дело, смотреть картинки, и совсем другое – стоять прямо у ворот.

Монастырь отличался богатым убранством и укреплением.

Для монастыря было странно видеть высокие стены с бойницами, хотя уникальная память тут же дала полный расклад по обстановке в этот исторический период. Монастырь укреплялся от набегов крымских татар.

Кто бы мог подумать, что с государем всея Руси мне придется встретиться намного раньше, чем я даже ожидал.

Вернее, не так.

Я в принципе не планировал встречаться с правителем.

Следуя за сотником, и еще двумя ратниками, мы прошли несколько помещений, пока не оказались в просторной комнате, украшенной позолотой и богатыми фресками. Возникло ощущение, что я попал в музей.

Навстречу вышел высокий мужчина, худощавого, но крепкого телосложения. Взгляд сразу зацепился за то, что тело выглядело изможденным. Рыжевато-русые волосы и пронзительные серо-голубые глаза.

Прямо скажем, в двадцать первом веке я не так часто рассматривал иконы или картины с изображением Ивана Грозного. Просто по обстановке и по общему виду догадался, что стою перед государем всея Руси.

«Так, что делать то нужно? – лихорадочно заработал мозг. – Поклониться? Челом бить? Как приветствовали то царя в этом времени?».

Вместе с метаниями по поводу того, как приветствовать государя, я непроизвольно отметил, что одежда на мужчине не совсем царская. Ну как я себе это представлял. Богатая, конечно, но ниже рангом, что ли.

На мужчине был темно-красный кафтан, расшитый золотом, и длинная накидка, по низу которой был пришит белый мех. На груди висел большой крест, на голове была небольшая шапка, с меховой отсрочкой.

«Наверное, государь должен заговорить первым», – промелькнуло в голове.

Так и произошло. Пока я думал, как все же нужно приветствовать правителя страны и что сделать, мужчина заговорил.

– Слышал, я, лекарь, что ты рать царскую от кончины неминуемой отвел, – прозвучал низкий хрипловатый голос.

«Типа для благодарности вызвали», – пронеслось в голове.

– Не столь велики заслуги мои, великий государь, – я всеми силами пытался освоить местный говор. – Лекарство нужное могу приготовить, такой навык есть. Для того и прислан на службу царю российскому.

Да, представляю, как убого это звучало со стороны.

– Благодарность тебе царская, лекарь, за твое искусство лечебное да за души ратников сохраненные, – проговорил государь.

С одной стороны, было безумно приятно получать благодарность из уст государя всея Руси. С другой стороны, что-то меня насторожило.

Не в том плане, что я ждал подвоха. В голосе и в позе государя было что-то неправильное. Я постарался внимательнее осмотреть стоящего передо мной мужчину, чтобы это не выглядело непристойно.

– Премного благодарен, великий государь, – сказал я, надеясь, что при этой фразе смогу посмотреть на лицо стоящего напротив.

Интуиция не подводила меня никогда. Память, наверное, все же полученная в наказание, не вовремя выдавала исторические справки.

«После 1575 года Иван Грозный посещал Старицу, – быстро пронеслось в голове. – Иван Грозный жил в Старицком Успенском монастыре, называясь «князем московским». Называются религиозные мотивы, однако, часто говорится и о пошатнувшемся здоровье царя в данный период».

Моментального осмотра хватило, чтобы прийти почти к однозначному выводу. Руки царя немного тряслись, хотя тремор был едва заметен.

Видно было, что стоять прямо государю трудно. Все верно, мышечная атония, попроще, слабость в ногах. Взгляд был немного затуманенный.

«Оценить, конечно, запах изо рта и перемены во нраве я не смогу, – быстро пронеслось в голове. – Но раздражительность и паранойя совпадают с остальными симптомами. Надо еще обратить внимание на походку».

Я опустил голову, так как не принято пялиться на царя так откровенно.

– В Старице людей лечить мыслишь? – спросил государь.

– Ежели царь позволит, – поклонился я, решив, что лишним не будет.

– Лечи, дело это нужное, хворобы изводить, – голос прозвучал тише.

Ничего не мог я поделать с привычкой все замечать. Я пристально смотрел на ноги, понимая, что государь просто уже не может долго стоять. Царь повернулся и медленно пошел в другую сторону комнаты, давая понять, что аудиенция окончена. Я же не мог оторваться от походки.

«Хождение неровное, атаксия, – быстро прибавился к уже выявленным симптомам еще один. Кому же мне рассказать то о своих наблюдениях?».

Неважно, в каком веке, но медик должен уметь быстро собирать симптомы и делать правильный вывод о диагнозе. Постепенно отсекая неверные предположения. Чтобы принять верное решение о лечении.

Проблема заключалась в том, что я почти на сто процентов был уверен, что прав и диагноз определил совершенно верно. Страшный причем.

Только понятия не имел, что делать и кому даже сказать об этом.

Слышал как-то, что нельзя недооценивать военных, но не обращал внимания. Оказалось, хорошее предупреждение, и правильное.

При всей напускной грубости сотник все это время внимательно наблюдал за моей реакцией, как я позже понял. Удивило то, что военный совершенно верно истолковал мое смятение и растерянность.

Мы вышли из красивой комнаты, где разговаривали с государем, прошли коридоры и вышли во двор. Ранние солнечные лучи красиво отражались от белых куполов, осеннее утро было прекрасным.

– Лекарь, скажи всю правду, токмо без утайки, – прозвучало за спиной. – Каково здоровье великого государя русского?

Я невольно вздрогнул и обернулся. Сотник стоял и внимательно смотрел мне прямо в глаза. Да, проницательность, конечно, похвальная.

Еще вчера я обратил внимание на то, что сотник спрашивал про здоровье своих ратников с настоящей заботой. Вот и сейчас в вопросе звучала искренняя тревога. Все же можно отличить хорошего человека от плохого.

– Что ты хочешь услышать? – я решил рискнуть, не мог я оставить при себе настолько опасное знание. – Царя травят, причем достаточно давно, как минимум шесть месяцев, может год.

– Ведаешь ли, каким зельем травят? – спокойно спросил сотник и пришла моя очередь удивляться.

В голове пронеслось предположение, которое, нужно было все же оставить при себе. Но я был так удивлен, что не сдержался.

– Так вы знаете, что царя травят? – вырвалось непроизвольно. – Вот почему ты меня и позвал. Дело не только в благодарности.

– Понятно, почему ты так разозлился вчера, – продолжал я мыслить вслух. – Отряд твой прибыл специально для охраны царя. Поэтому при признаках отравления ратников первая мысль и возникла, что это заговор.

– Право мыслишь, лекарь, – коротко ответил сотник, и мне невольно вспомнилось про тайну следствия.