Лекарь-палач

Глава 26. Роковая легенда

Рисунки. Перед глазами стояли изображения из древнего манускрипта. Ректор демонстрировал на огромном экране схематичные изображения так называемых «северных людей», которых я видел в книге монаха.

Длинный скелет и четыре фаланги на всех пальцах.

И я вспомнил, почему был так уверен в генетических особенностях вымирающей подрасы. Теперь я точно знал, что пытался вспомнить с самого начала, еще в своем времени. Генетические особенности убитых.

Тогда я затаив дыхание восхищался невероятными познаниями своего кумира в генетике. Ректор уверенно рассказывал, подкрепляя лекцию доказательствами и схемами. Получалось, что гены, связанные с репарацией дезоксирибонуклеиновой кислоты, ДНК, у северной подрасы отличались.

Как утверждал гениальный медик своего времени, люди с такими внешними характеристиками имели уникальное сочетания генов, отвечающих за продолжительность жизни и регулирующих клеточный стресс, восстанавливая ДНК и метаболизм. Условно говоря, люди с таким набором ген умели восстанавливать внутренние процессы, что и давало долголетие.

Разумеется, ректор был осторожен, и преподносил все как нелепую легенду, чтобы доказать огромные познания алхимиков в медицине. Только сейчас я понял, что он демонстративно делал вид, что рассказывает сказки, все это время пытаясь скрыть страшную правду. О том, что это сработало.

В голове прозвучал вопрос одного из самых веселых студентов.

– Вы же не хотите сказать, что генетические мутации позволяли людям нордической подрасы жить вечно? – кривляясь спросил студент.

– Насчет вечности не знаю, – сдержанно улыбнулся ректор. – Однако есть точные доказательства, позволяющие утверждать, что люди с подобным генетическим набором могли жить триста-четыреста лет.

Я с ужасом смотрел на стоящего передо много разъяренного черного колдуна и содрогался только от одного предположения.

Господи, неужели ему удалось? Он с самого начала целенаправленно искал совершенно определенный тип людей, у которых генетически усилены компоненты, отвечающие за репарацию, то есть за восстановление генов.

Рецепт. Да как я мог такое забыть? На лекции он же совершенно спокойно рассказывал о рецепте долголетия, практически бессмертия!

Он показывал изображения не только из книги монахов. Улыбаясь, он достал черный из портфеля кожаный манускрипт, на котором был символ золотого солнца с двенадцатью лучами. В деталях рассказывал записанное черным алхимиками, как приготовить рецепт из стекловидного тела и крови из печени. Извлеченных из зверски убитых жертв. Святый Всемогущий!

Никому тогда и в голову не пришло сдать ректора полиции. Подумаешь, демонстрация схем из древних книг черных алхимиков. Мало ли что нарисовано в старых манускриптах? Вот только когда нужно было рассказать майору, что я видел убийства на изображениях, я не мог вспомнить.

– Простите, вам не кажется, что это уж слишком извращенные практики для получения напитка долголетия? – проговорила девушка в очках, сидящая рядом на лекции. – Здесь же описаны зверские убийства.

– Наука того времени развивалась по другим законам, – осторожно сказал ректор. – Других методов не было, чтобы получить необходимые ингредиенты для приготовления эликсира. Наука всегда требует жертв.

Не обратил я тогда внимания на то, как спокойно ректор отреагировал на вопрос девушки. Подумаешь, жертвы. В то время, когда на громадный экран было выведено изображение изувеченной жертвы из черной книги.

Даже мысленно я не мог оторваться от схематичного изображения растянутого на земле тела, привязанного к четырем деревянным кольям. Кто бы тогда сказал молодому студенту, что я увижу подобное не один раз?

Вверху четко виднелся заштрихованный круг полной луны. У авторов подобного труда хватило ума сделать пособие по созданию эликсира бессмертия. Напротив глаз и разрезанного живота было что-то вроде стрелочек и надписей на древней латыни, которую тогда я, конечно, не знал.

Теперь я все помнил. Эликсир назывался «вечное отражение» или «дорога жизни». Прокручивая в мельчайших деталях доклад ректора, я всеми силами пытался унять дрожь в руках и успокоить рвущееся наружу сердце.

Перед внутренним взором стояла картина впадших морщинистых глазниц, из которых высосали стекловидное тело. И затем вырезали печень…

Господи, я же всегда знал, что ключевыми компонентами эликсира бессмертия станет именно печень и стекловидное тело? Я знал, что жертв будет шесть и все должны быть девственницами. Потому что однажды в молодости услышал об этом. В зловещем манускрипте черных алхимиков были подробные инструкции не только по извлечению органов, но и по количеству, и по характеристикам жертв. Древние записи гласили, что нужно извлечь органы строго в полнолуние и приготовить напиток долголетия.

Никто правда не понял, почему именно шесть. Да и относились к лекции будущие медики с черным юмором, который помогал скрывать страх.

– Ну тогда нужно убить шесть девственниц, – с усмешкой прокомментировал студент, сидящий на задней парте.

Все рассмеялись, и ректор сдержанно улыбнулся.

– Не совсем так, – проговорил ректор. – Для получения нужного состава нужна была абсолютно чистая кровь и органы. В темные времена считалось, что девственница чиста, и органы содержат нужные компоненты.

Вопрос о рецепте эликсира на самом деле задал я.

– Простите, господин ректор, – спросил я, немного нервничая. – Вы же рассказываете легенду. Свойства коллагена, содержащегося в стекловидном теле и микроэлементы, изъятые из крови из печени, сами по себе не дадут эффекта долголетия. Должны быть растворяющие и соединяющие вещества.

Разумеется, ректор ответил, что рецепт эликсира был секретным даже среди алхимиков и относился к так называемой «черной алхимии», которая включала тайные, опасные и запретные практики, и преследовалась церковью.

– В этом и заключается задача передовой медицины, – звучал голос ректора. – Мы с вами должны продвигаться все время вперед, а не топтаться на месте. Значит, нужно найти недостающие элементы и предпринять все возможное, чтобы создать эликсир долголетия.

Почему никто не спросил, а где мы будем брать основные компоненты? Разыскивать по всему миру высоких светловолосых девушек, представителей редкой северной подрасы? Все воспринимали сказанное, как легенду. И я в том числе. Поверить в подобное было невозможно. Я, как и все не спросил тогда на лекции главного, потому что не знал, насколько он безумен.

Я был уверен, что пока перед глазами проносилась картина лекции моего студенчества, прошла вечность, на самом деле прошло всего пара минут.

Конечно, передо мной, стоял не ректор, а одержимый жаждой бессмертия безумный черный алхимик. Опасный и непредсказуемый.

– Я растопчу твой прах, смертный червь, – или от страха впечатление усиливалось, или глаза алхимика все ярче горели золотым огнем.

– Да подожди ты со своим уничтожением, – довольно спокойно сказал я. – Как ты это делаешь? Стекловидного тела и печени недостаточно, чтобы приготовить эликсир долголетия. У тебя нет других компонентов, нужны транскрипционные факторы, усилители регенеративных функций.

Алхимик на секунду задумался, бросив на меня вопросительный взгляд. На удивление он понял, что я сказал, и посмотрел уже с интересом.

– Сам ли ты пытался варить вечный напиток? – проговорил Бомелий.

– Господи, сохрани и помилуй, нет! – с ужасом возразил я. – Я просто хочу понять, как ты это делаешь? Недостаточно просто извлечь жидкости, сами по себе компоненты дадут омолаживающий эффект, но не бессмертие.

– Ничтоже разумеешь! – алхимик снова пришел в ярость, глаза засверкали зловещим огнем. – Зелье содержит тайную приправу, что никому из смертных знать не дано. Я принес клятву, до скончания веков не умру!

По гневной речи я понял только одно. Скорее всего, у «черных алхимиков», входивших в секретный круг, был дополнительный элемент, который и добавлялся в приготовленный раствор. Понять бы, что за компонент. На последней мысли я вздрогнул от собственной холодности.

– Я обрету бессмертие и обману смерть! – в агонии воскликнул алхимик.

– Ну насчет бессмертия я не знаю, но лет пятьсот точно протянешь, – пробормотал я, надеясь, что безумный алхимик меня не услышит.

Доказывать я никому ничего не собирался. Но я был на сто процентов уверен, что у гениального черного колдуна каким-то образом получилось.

Я не мог настолько ошибаться. Голос, лицо, глаза, повороты головы, интонация, не могут совпадать ни при какой комбинации генов.

Не было тайных подражателей.

Манускрипт ректор не нашел, а все время хранил у себя.

Прожив явно больше четыреста пятидесяти лет.

– Тебе не приходило в голову, что нельзя ради своего блага убивать невинных людей, еще и таким зверским способом! – не выдержал я, обращаясь в своем сознании к ректору, надеясь хоть на какие-то зачатки морали.

Судя по дьявольскому смеху, зря надеялся. Запрокинув голову, Бомелий расхохотался хриплым смехом, что создавало зловещее впечатление.

– Смертный, ты не ведаешь сокрытое от века? – рявкнул алхимик. – Не дерзай путь мой преграждать, смерд! Я обрету жизнь вечную!

– Почему ты Европе не занимался подобным? – резко спросил я.

– Особый состав влаги и крови нужен, – на мгновение задумался алхимик. – Такие люди северные только в Руси бывают.

Час от часу не легче. Значит это изверг на своем уровне разбирался в генетике и действительно специально выискивал редкую нордическую расу.

– Я не могу позволить тебе убить блаженного отрока и разрезать и дальше невинных девушек, – дрогнувшим голосом сказал я. – Я всегда поддерживал научные открытия и очень сильно хочу создать раствор, продлевающий жизнь. Только не такой страшной ценой. Ты безумен!

Показалось. В темном освещении при тусклом освещении что угодно могло померещиться. Не мог же я и правда видеть, как вместо золотисто-желтого блеска внутри глаз Бомелия начала расплываться черная маслянистая жидкость, полностью заполняющая белковую оболочку. Да и не могут глаза растянуться на пол-лица. Нервное напряжение, ничего более.

Я никогда не думал, что способен на геройские поступки. Но тогда ночью в логове алхимика я был уверен, что другого выхода нет. Не мог я выпустить обратно в мир порождение самой бездны, даже если придется погибнуть самому. Все же я специалист по приготовлению растворов.

Решение пришло моментально. Драться с алхимиком я не мог. Оружия у меня точно не было, а вот у Бомелия вполне могло быть. Оставалось использовать только собственные способности. Я все-таки был одним из лучших в своем времени по приготовлению разных растворов и знал все о свойствах практически всех веществ. Сейчас в моем распоряжении была феноменальная память и лаборатория алхимика. Что-то должно подойти.

Хватило несколько секунд, чтобы быстро осмотреться. Мозг работал на пределе своих возможностей. Я не думал о том, что скоро умру, я хотел навсегда прервать жизнь порождения дьявола, стоящего напротив.

Взгляд метался по надписям, аккуратно приклеенным к сосудам.

«Sulfur», сера. Не успею поджечь. У меня буквально пара секунд. Расчет делался на то, что Бомелий считает меня ничтожеством, и не ожидает, что я разбираюсь в химических реакциях. Быстрее, надо искать дальше.

«Ignis spontaneus». Есть. Самовозгорающийся огонь. Откуда в лаборатории средневекового алхимика был белый фосфор, спрашивать было не досуг. Конечно, я знал, что белый фосфор горит в контакте с кислородом даже при комнатной температуре. Бомелий, наверное, тоже знал о свойствах фосфора. Но он не знал, что я знаю. Теперь все зависело от моей реакции и правильности применения особо опасного вещества.

Я метнулся к колбе с надписью «Ignis spontaneus», схватил и со всей силой бросил на пол. Расчет был еще на движение воздуха при падении.

Увидев ползущие по лавке языки пламени, я понял, что сработало.

– Ты никогда больше никого не убьешь, мерзкий колдун, – прошептал я, внутренне сжимаясь, так как пламя ползло уже по низу моего плаща.

Последнее, что я помню, яркое пламя, моментально охватившее не только мою одежду, но и плащ Бомелия. Перед смертью многое может померещиться, верно? Почему-то пламя казалось ярко-зеленым. В угасающем сознании стоял предсмертный дьявольский хохот черного алхимика.

Последнее воспоминание перед тем, как я закрыл глаза.

Разумеется, я не видел, как вбежали в здание конные стрельцы во главе с сотником, как пытались сбить с меня пламя, как выносили из горящей аптеки и бегом бежали к повозке, которую Тимофей подогнал к зданию. Как буквально летели лошади отличного кучера, я, разумеется, тоже не видел.

Очнулся я от прикосновения чего-то холодного на лбу. Глаза открывать не хотелось, все тело болело. Сквозь пелену я слышал голоса.

– Токмо бы поправился, – смутно доносился голос Петра. – Сильно огнем опален. Может ехать в Москву за столичным лекарем?

– Не нужно, – прошептал я.

– Очнулся! – радостно закричал Федор, самый эмоциональный из братьев. – Жив лекарь наш, слава Богу!

Я понял, что не только на лбу, но и на руках, и на ногах лежат тряпки, пропитанные чем-то прохладным. Догадаться мог только один человек.

– Агафья, что ты положила мне на лоб? – шепотом спросил я.

– Не ругайтесь, господин лекарь, – затараторила девушка. – Ромашку да календулу истолкла, смочила водою и приложила, где сильно подпалено. Бабка моя с детства меня обучила, как травы смешивать, помочь я хотела.

– Агафья, я не ругаюсь, – попытался я сказать громче. – Ты молодец. Пойди в мою комнату, открой лекарскую сумку. Возьми пакетик, на котором написано «Pix Betulina», то есть «березовый деготь». Смешай с льняным маслом. Получится мазь. Принеси из подвала хлебного вина, протри хорошо все ожоги и потом смажь приготовленной мазью все ожоги.

Я выдохнул, потому что сил говорить не было. Судя по ощущениям, обгорели только лицо, шея, руки и ноги. Наверное, плащ защитил от огня, на какое-то время. Несколькими минутами позже спасать было бы уже некого.

– Так лекарь сам себя и вылечит, – услышал я голос Степана, старшего из братьев, принимающего ключевые решения. Невольно улыбнулся.

Агафья, как и я предполагал, сделала все в точности и минут за пять. Напившись травяного раствора, я снова отключился. Когда пришел в себя в следующий раз, понял, что девушка в точности исполняла все указания.

Ожоги почти прошли. Встал я только на третий день, потихоньку выходя во двор, чтобы посидеть на свежем воздухе. Разумеется, узнал все детали произошедшего. Скорость распространения информации была уникальной.

Я понял, что всю жизнь буду благодарен одному человеку. Живой ум Агафьи быстро соединил все детали в одно целое, она сразу поняла, что поеду я в заброшенную в аптеку. Смелая и отважная девушка. Темной ночью, строго настрого приказав Елисею сидеть дома, не выходить и никому не открывать дверь, Агафья быстро побежала в дом, где остановились ратники. Сотник отреагировал мгновенно, отряд собрался за пару минут и помчался в село Чуковино, к зданию аптеки. Приехали ратники, когда все уже полыхало огнем.

Профессионализм военных того времени поражал, я невольно представил современный фильм с отрядом спецназовцев. Тимофей долго восхищался, как умно действовал командир, отдавая приказы подчиненным.

На главный вопрос, который меня мучал бы меня всю жизнь, ответ я получил почти сразу. В первый день, когда я вышел во двор, наслаждаясь еще теплым осенним солнцем, ко мне подошел Петр.

Сел рядом на лавку и неожиданно крепко обнял.

– Второй раз отрока моего спас, – проговорил растроганно купец. – Век благодарен буду. Живи в моем доме, сколько хочешь. Все для тебя сделаю.

Я кивнул, принимая предложение. В чужом времени привыкать к новым людям не хотелось. Здесь у меня была комната, я знал распорядок дня, даже полюбил всех. Конечно, останусь. Тем более государь разрешил мне открыть собственную лекарскую горницу, поправлюсь и займусь любимым делом.

Я правда боялся, что, когда Петр узнает, что я его единственного сына сделал приманкой, точно выгонит. Но Агафья и Елисей ничего не сказали.

Наверное, на Руси всегда умели хранить секреты, и хорошо знали, когда что-то говорить не нужно. Я вдохнул, собираясь задать главный вопрос.

– Сдох он, собака, – процедил Петр. – Тимофей сказывал, ратники вслед за тобой выносили обугленное тело. Не ведаю, кто погребет дьявольское отродье. По мне так, оставить гнить, да диким зверям на съедение!

Может быть это и неправильно, но я широко улыбнулся и подставил лицо осеннему солнцу. Не собирался я скорбеть. Не знаю, как земля носила настоящее черное зло, и сама не поглотила демонического алхимика.