Лекарь-палач

Глава 23. Тайна Севера

Молчал я только потому, что пытался всеми силами ухватиться за ускользающие картины. Да что такое происходит? Появившийся дар памяти позволял мне часами читать учебники и энциклопедии, словно в библиотеке.

Но одно-единственное событие я вспомнить не мог. То, которое и было ключевым для раскрытия преступлений. Блок стоял мощнейший. Частично всплывающие картины тут же растворялись в сознании, как в дымке.

Я вздохнул. Нужно выслушать легенду, тогда может смогу вспомнить.

– Не могли бы вы рассказать про людей северных? – спросил я.

– Легенда та в редких монашеских книгах записана, и передавалась из уст в уста, – согласно кивнул старец. – Сказывают, что во дни оные, тысячи лет прошедшие, далеко на Севере была страна диковинная, где солнце белое светило незакатное. Высокие люди жили там, белесые да светлоглазые, болезней не знали и тлением плоти не обладали. Чудеса творить умели всякие.

«Похоже на известную легенду про страну за Бореем, за северным ветром, где люди имели удивительные способности», – проскользнула мысль.

– Бог весть, токмо разрушение великое случилось и ушли люди с Севера, – продолжил старец неспешно. – Каково в книгах записано, да в сказаниях устных сказывается, много белесых людей расселилось по земле русской.

«Предположим, какая-то нордическая подраса оказалась на российской земле, ничего необычного, переселение народов вообще загадка, – подумал я. – Тогда признаки расы обусловлены климатом. Если народ долго жил на Севере, очевидно формирование признаков – белой кожи, кристальных глаз и очень светлых волос. Я конечно, не антрополог, но знаю, что закрепившиеся вторичные признаки могут проявляться и несколько столетий».

Мысли мелькали в голове параллельно с рассказом Корнелия.

– Сказывают, в разных местах на Руси останавливались люди северные да поселения обустраивали, – продолжал старец. – В чужих землях селились и сливались другими народами. Посему все меньше таковых оставалось.

«Понятно, смешение народов стирало постепенно исходный генетический код подрасы», – перевел я быстро на знакомый язык.

– Как тогда встречаются девушки с четко выраженными признаками северных людей? – выпалил я, так как видел лично исходные характеристики.

– Как в легенде сказывается, – обстоятельно ответил старец. – Девицы рождаются беловолосые да светлоглазые с кожей белой. До тех пор, как мужа не знает, таковой и остается. Опосля темнеет, да не выживает чаще.

– Что значит не выживает? – с интересом спросил я.

– Не приспособлены девицы те рожать, – медленно сказал старец. – Худы больно, да здоровье слабое. Болезнь родильная кончину приносит.

«Жена Петра умерла при родах, – быстро промелькнула мысль. – Родила Елисея, которому по матери передались черты нордической подрасы».

– Почему вы сказали, что виновны в том, что убийца делает? – я мог сидеть часами и слушать интересные легенды, но времени было очень мало.

– Так приходил убивец ко мне, – вздохнул горестно старец. – Выспрашивал про девиц северных. Книгу все выспрашивал, да не дал я. Образы книжные токмо показал, да понял опосля, что не с добра он вопрошает.

– Какие рисунки? – я чуть не вскочил с лавки.

Корнелий встал, подошел к полке. Отодвинул несколько книг молитвенных и вытащил небольшой фолиант, в черной кожаной обложке. Внизу серебром отливали странные квадратичные символы, явно не буквы.

– Старцы-отшельники передали другим, а те мне, – пояснил Корнелий. – Сказали беречь, ибо редкая книга сия есть. Показать токмо могу.

Я быстро закивал, понимая, что никто не отдаст мне ценную книгу.

Старец раскрыл страницу, примерно в начале книги.

– Вот тута показано, как шли люди северные да по землям расселялись.

Я не мог все рассмотреть, рисунок был явно древний и очень плохого качества. Видел только что-то наподобие карты и тонких линий, наверное, маршрутов, по которым уникальная раса шла с Севера на другие земли.

– Как выглядели люди эти с Севера? – спросил я наугад, не надеясь, что в такие древние времена могли уже быть рисунки людей.

На удивление Корнелий раскрыл книгу где-то посередине и положил на лавку, чтобы я мог рассмотреть. Были. Рисунки северных людей. Я буквально впился в изображение, надеясь, что моя новая память все сфотографирует.

Нарисован был контур человека, нечетко, но в целом понятно. Рисунок, разумеется, был черно-белым и схематическим, поэтому определить цвет глаз или волос было невозможно. Однако я отметил непропорционально длинные руки и ноги. Все кости нарисованного человека были заметно длиннее, чем у современного человека. Люди с Севера изначально были выше ростом.

Замер я не из-за самой картинки, хотя в изображении человека было много необычного. Я смотрел во все глаза на кисти рук, которые почему-то решили прорисовать детально. Такого не может быть! Все десять пальцев на обеих руках имели четыре фаланги. Наверное, какая-то природная мутация, и у девушек остался четырехфаланговый мизинец, как рудимент.

Я не разбирался в антропологических признаках рас и подрас, к сожалению, и объяснить почему фаланги четыре, к сожалению, не мог. Только не понимал, какое это отношение имеет к тому, что делает убийца?

– Да причем здесь убийства? – не выдержал я.

Я и правда всеми силами пытался понять. Допустим, была уникальная группа людей, которая пришла с Севера и распространилась по русской земле. Из всех моих познаний по антропологии все расы и народности откуда-то шли, перемещались и где-то расселялись. Великое смешение народов называться.

Я не мог понять, зачем убивать невинных девушек только потому, что они отличаются по внешним признакам? Особая форма геноцида?

Не сходится, убить можно было обычным способом. Здесь же главным было изъятие органов, которые для чего-то нужны были убийце.

– Страшна, дьявольская цель у лиходея, служения бесовские в другой книге писаны, – опустил глаза старец.

– Какие служения? В какой книге? – чуть не закричал я.

– Тот, кто приходил, книгу с собой имел, – старец говорил неохотно.

– Вы не читали, что там было написано? – спросил я, понимая нелепость того, что страшные преступления записаны в каких-то древних книгах.

– Дьявольские книги читать, Бога хулить, – укоризненно посмотрел на меня старец. – Токмо сверху видел, солнце двенадцати лучей золотом посередине было. По разговору догадался, что не для добра узнавал он про девиц беловолосых, зло волховское задумал, зелье чернокнижное.

– Кто приходил к вам, Корнелий, вы сможете узнать человека, если еще раз увидите? – заговорил я как служитель правопорядка.

Зачем спросил, не понятно. Интересно, когда и как я смогу привести убийцу для опознания? Тоже мне детектив доморощенный.

К моему огромному удивлению, старец ответил.

– Скрывал лицо он, высокий такой в черном одеянии, – спокойно сказал Корнелий. – Многократно приходил в обитель, лет несколько назад. Все выспрашивал, да книги редкие искал. Моя вина в том, что рассказал про девиц белокожих да беловолосых. Не к добру спрашивал он, ой, не к добру.

Я замолчал, потому что не знал, что сказать. В голове роились разные мысли, только собрать все вместе не получалось. Да и не было у меня никаких доказательств. Конечно, я прекрасно понимал, что узнавать такое и убивать девушек ради одержимости приготовить эликсир бессмертия, мог любой. Вот только точно высосанные стекловидные тела и филигранно вырезанная печень говорили о наличии профессионализма и медицинских навыков.

Какая-то важная деталь не давала покоя, и я не мог понять, какая именно.

В келью заглянул ратник, и я понял, что трачу чужое время.

– Спасибо большое, Корнелий, – поблагодарил я старца.

Монах только кивнул, я вышел и пошел с конниками к повозке.

Всю дорогу до дома я молчал и смотрел на бесконечные поля.

Я понимал, что должен рассказать сотнику или старосте про то, что девушками с белыми волосами и лазурными глазами интересовался некий мужчина. Не рассказал я по двум причинам. Первая, у меня не было доказательств. На каком основании сотник будет искать всех, кто был в монастыре и интересовался книгами? Такое не запрещалось. Связать непонятные легенды с убийствами практически было очень сложно.

Была и вторая причина, намного более важная. Я должен был разобраться в собственной голове, как бы странно это ни звучало. Разумеется, меня впечатлила книга с серебристыми квадратными символами и удивительными рисунками северных людей. Легенда завораживала. Наличие подрасы, неизвестной ранее науки, вызывала дикий интерес ученого.

Только думал я о другой книге. Все это время я готов был вывернуться наизнанку только, чтобы вспомнить. Я был уверен, что видел черную кожаную книгу с выгравированным золотом солнцем с двенадцатью лучами. Да где?

Почему феноменальная память не дает вспомнить одно-единственное событие? И откуда я взял, что весь ритуал записан в страшной книге?

Ладно, нужно успокоиться и расставить по местам.

Когда я вернулся домой, время обеда давно прошло.

Навстречу выбежал, как обычно Тимофей, радостно открывая ворота. Я заметил еще давно, что все, кто были на службе, Агафья, Тимофей, повар и остальные, довольно хорошо выполняли свои обязанности. Причем даже тогда, когда братьев-купцов дома не было. Никогда не жаловались, выглядели счастливыми. Наверное, так было принято и роль слуги таковой не воспринималась. Все жили одной большой семьей, выполняя разные обязанности. Разделение на господ и слуг в принципе не ощущалось.

Мои размышления прервала Агафья, стоявшая в горнице:

– Господин лекарь, с обеда пирогов и квасу сейчас принесу.

– Не нужно, Агафья, – быстро сказал я. – Поем уже за ужином, чего ради меня десять раз стол накрывать, да посуду мыть.

Девушка с готовностью кивнула, и пошла по своим делам.

Я решил подождать до ужина и пошел в свою комнату, чтобы спокойно все обдумать. В голове было столько информации, что я хотел воспользоваться новым инструментом в виде феноменальной памяти.

Теперь я, наверное, так и буду читать все внутри собственной головы вместо того, чтобы пойти в библиотеку или открыть Интернет.

Книга. Вот что меня волновало больше всего.

Я снял кафтан и пояс, оставшись в просторной льняной рубахе. Мне все больше нравилось здесь, в том числе и из-за удобной одежды. Раскрыл лекарскую сумку, достал блокноты, которые мне, судя по всему, достались от лекаря, в чем теле я оказался. Иоганн. Красиво имя, хорошо, что в русской интерпретации имя совпало с моим настоящим, Иван. Хотя по имени меня никто так и не назвал, буду привыкать к обращению «господин лекарь».

Блокноты, как я и раньше понял, были исписаны рецептами на древней латыни, и судя по разрешительной грамоте, лекарь ехал из Голландии. Строго говоря, из Нидерландов, да неважно. Заморский, значит из другой страны.

Достал я записи не потому, что собирался найти рецепт эликсира бессмертия. И не потому, что хотел составить такой рецепт.

Я помнил, что в трех из пяти блокнотов были разные рецепты с подробным описанием ингредиентов, и конечно, с фазами луны. По мнению средневековых алхимиков зелья помогали только в определенные периоды и, наверное, в нужной позе. Смешно, конечно. Хотя рецепты были правильные и некоторые очень редкие, поэтому я еще раз удивился уровню знаний.

В двух других блокнотах я видел рисунок человека и анатомические описания. Была подробная карта со всеми частями тела, аккуратно подписанными, причем со всеми внутренними органами.

Я начал изучать блокноты.

Длинные анатомические описания, вроде все понятно. Я внимательно искал все, что касается глаз и печени, чтобы составить полную картину, что пытается сделать убийца из изъятых из девушек органов.

Нашел. Аккуратный каллиграфический почерк:

« Vitreum humor est pellucidus et gelatinosus, fundum oculi implens».

Разумеется, теперь я прекрасно знал древнюю латынь:

«Стекловидная влага прозрачна и желеобразна, заполняет глазное дно».

Vitreum humor – дословно означала «стеклянная влага», понятно.

Значит даже рядовой алхимик знал, что такое стекловидное тело, и то, что жидкость заполняет глазное дно. Все же во многом я был прав.

Алхимики были великими учеными, обогнавшими свое время, за что их ненавидели и безжалостно истребляли. Тот факт, что среди алхимиков появился безумный убийца не означал, что все были такие. Для шестнадцатого века знать подробности всех внутренних органов – просто подвиг.

В записях встречались описания разных органов.

«Вскрыл глазницу трупа повешенного разбойника, дабы изучать vitreum humor. Прозрачно вещество, аки чистый кристалл. Мягкое, податливое».

Разумеется, лекари проводили опыты на трупах. Описания точные, возможно, пригодится мне в этом времени. Как я понял, специализации особой в этом времени нет. Если я остаюсь здесь, как лекарь с собственной горницей, то есть лечебницей, идти будут со всеми болезнями. Придется закупить инструменты и по инструкциям записей лекаря, да по энциклопедическим справочникам изучать осваивать и хирургию, и все остальное.

Так, вот еще интересно. Травмы глаза:

«При повреждении ока стекловидная влага полностью истекает, и зрение гибнет, влага сия есть основа ясного видения».

Потрясающе. Конечно, травмы глаз всегда были, ничего не стоило проткнуть глаз в боях, да и просто в быту. Значит, лекарь знал, что стекловидное тело жидкость, что при повреждении вытекает и человек лишаться зрения. Знал, что влага «основа ясного видения».

Описывались и методы лечения. Вылечить, конечно, повреждение стекловидного тела было невозможно. Удивительно, что средневековый лекарь вел подробные записи, прямо как современные врачи.

«Стрельцу копье пронзило глаз, стекловидная влага истекла. Приложил пластырь из яичного белка и мирры, дабы не допустить воспаления».

Ну все верно. Дальше шла запись, что хотя рана и зажила, этим глазом стрелец ничего не видел. Понятно, как можно видеть глазом, из которого вытекло стекловидное тело? Никак. Встречалось подробное описание, судя по всему, алхимики экспериментировали со всеми органами и веществами

«Vitreum humor (стекловидная влага) не имеет ни цвета, ни запаха, токмо ежели извлечь и поместить отдельно, влага на воздухе мутнеет».

Все вроде бы логично и понятно, только все это я и так знал. Я прилежно учился и заслуженно получил степень профессора передовой медицины.

В некоторых записях отмечалось, что из глаза вытекала «зрительная сила». Одна запись привлекла мое внимание:

«Vitreum humor сохраняет свет небесный, и, если извлечь стекловидную влагу, можно создать зелье для прозрения».

Моя версия, что все алхимики были просто учеными, постоянно подвергалась сомнению. Извлечение органов для прозрения, так себе опыт.

Как я понял из некоторых записей, опыты проводились на стекловидном теле, извлеченном из трупов. Ну уже радует, что не из живых людей:

«Дистиллировал vitreum humor в стеклянном сосуде, дабы выделить «дух зрения». Мутная вода с гнилостным духом, жизненная сила ушла».

Допустим, более порядочные алхимики пытались получить нечто мистическое из стекловидного тела. Быстро поняли, что извлеченная из трупа, гелеобразная жидкость сразу же теряет все свойства. Логично.

Значит, менее честные, «черные алхимики» быстро поняли, что извлекать стекловидное тело нужно из живых людей.

Я непроизвольно передернул плечами, процедура приводила в ужас тем, что противоречила всем принципам медицины – спасать жизни.

Разумеется, после серии опытов шло заключение, что повреждение стекловидного тела является «смертью для ока». Лекарь приходил к выводу, что лечению такие раны не поддаются, нужна примочка, чтобы избежать воспаления и заражения. Все было слишком очевидно для медика.

Я устало закрыл глаза. Все не то. После разговора с Корнелием, и после сопоставления всего, что я уже знал о сериях убийств и в своем времени, и в этом времени, медицинские справочники проблему не решали.

Агафья, как обычно позвала на ужин, за столом я все внимательнее присматривался к Елисею. Не ради сравнения антропологических признаков. Подросток был немного выше ростом, но в пределах нормы.

Оставшись один в комнате и, пытаясь заснуть, продолжал напряженно думать. Книга в черной коже, с золотым солнцем с двенадцатью лучами не выходила из головы. Да где же я видел символ? Не только символ. Я видел книгу. Абсолютно точно, только где и когда, вспомнить по-прежнему не мог.